Ночь перед боем

Сидя на обшарпаных, чуть влажных ступеньках трюмной лестницы и глядя прямо перед собой, Джек вдруг совершенно неожиданно припомнил залитую жгучим полуденным солнцем рыночную площадь Агадира. Забытое воспоминание было настолько ярким, что и сейчас, по прошествии стольких лет, юный Тиг отчетливо ощутил обжигающий ветер Сахары, кружащий в воздухе сотни раскаленных песчинок, и терпкий, приторный запах восточных специй, смешанный с запахом пота от немытых тел невольников с галер, которым суждено было либо смириться со своей участью и надеяться, что хозяин попадется не слишком жестокий, либо же сопротивляться судьбе и умереть. - Мы можем что-то исправить, отец? - словно сквозь толщу времени долетели до Джека слова, сказанные маленьким Шинаем после того, как он впервые в жизни увидел торги на рынке рабов, и это поразило его сознание настолько, что он помнил все до мелочей по происшествие стольких лет. - Нет. Эту несправедливость так просто не побороть. Всех рабов не выкупить и рабство не уничтожить. Для этого необходима сотня лет и духовное обновление в душах и умах человечества, - ответ Тига прозвучал в сознании юного капитана, словно тяжелый удар колокола, возвещающий о неминуемой беде. Конечно, тогда маленький мальчик еще толком не понимал и не осознавал, о чем толкует отец, и что означают все эти речи о душе и сознании, но то, что рабство - прибыль и нажива для одних и боль и стадание для других, понял превосходно. Само осознание того, что живого человека можно продать, как мешок муки и обречь на страдания казалось Джеку грязным и мерзким, и стоило только подумать об этом, как хотелось немедленно пойти вымыться, а уж этому напрасному и бесполезному, по мнению Джека, занятию он предавался крайне редко и только ну по очень крайней необходимости. - Ты похож на нас, но не похож, - детский голос, отчаянно коверкающий английские слова, вывел Джека из оцепенения. - Почему тебя зовут Воробушком? Юный Тиг поднял голову и слегка прищурился, дабы рассмотреть в полумраке силуэт отделившегося от стены чумазого ребенка лет семи. Казалось странным, что малышка не была скованна цепью с остальными рабами, и Джека совершенно некстати посетила мысль о том, что остолопы в порту совершенно не следят за невольниками, выполняя свою работу кое-как, но тут же испугался собственных мыслей, ведь он с самого детства был против этого. Джек подсознательно боялся уподобляться таким людям как Беккет, для которых жизнь маленького человека не значила ровным счетом ничего. Человек не белой расы мог с лёгкостью быть порабощен и стать собственностью жестоких, алчных и таких аморальных бледнолицых, для которых убить раба было равносильно развлечению. - Меня зовут Гэлилэхи*, но мама называет меня Рэйен*, - девочка, казалось, совсем Джека и не боялась, скорее наоборот, испытывала любопытство и интерес к необычному бледнолицему, который почему-то был похож на индейца. - Тебя зовут Шинай? - малышка насупилась, видя, что незнакомец молчит, и дотронулась грязной рукой до снизки бусин, вплетенных в волосы Джека. - Раз, два, три. Красная, зеленая, синяя. Такие носят индейцы моего племени. Шайены. Но ты не совсем шайен. Ты полукровка, как я. Ты понимаешь то, что я говорю? - английская речь девочки перемежалась словами диалекта сутайо, но она старалась говорить медленно и разборчиво. Джек понимал, что нужно что-то ответить, но слова застряли в горле, а руки, державшие фонарь, безвольно опустились; тело налилось свинцовой тяжестью и не подчинялось хозяину, словно статуя сидел он на ступенях и глядел в доверчивые глаза, которые уже успели познать жестокость мира, но огонёк лёгкой надежды на спасение из плена все ещё плясал в них . - Все будет хорошо, - заплетающимся языком произнес юный Тиг. - Я отвезу тебя домой. На какую-то долю секунды Джеку показалось, что его сознание отключилось; он снова видел вдали заснеженные пики гор, темнеющий еловый лес на холме и себя, лежащего в высокой траве среди цветущих буйным цветом ярко-синих незабудок в объятиях прелестной, темноволосой незнакомки в индейской одежде. Лица девушки он не видел, но явно ощущал запах трав, окутывающий его с ног до головы. Видение быдо настолько реальным, что Джек даже не сразу понял, что видит себя отнюдь не ребенком, как прежде, а уже взрослым, перешагнувшим сорокалетний рубеж мужчиной. - Капитан, сэр... - обычно веселый голос молодого старпома, показавшийся сейчас юному Тигу скрипом несмазанной телеги, вывел Джека из оцепенения. - Какой курс, капитан? - Сменить курс, - Джек попытался встать, но крутая волна, ударившая в борт корабля, и закружившаяся голова усадили его с размаху на ступеньки. - Поплывем в Бостон, - жалко добавил капитан, отпуская старпома и потирая одновременно ушибленный зад и плохо соображающую голову. - Тебе больно, Шинай? - девчушка, имя которой Джек уже успел забыть, участливо посмотрела на капитана и с детской непосредственностью похлопала его по плечу. - Рэйен, нет... - неразличимый в полумраке силуэт женщины дернулся в сторону девочки, но сковывающая рабов цепь лишь натянулась и натужно звякнула, нарушая тягучую тишину. Джек медленно повернул голову на звук голоса и поднял масляный фонарь, освещая лицо женщины. Секунду, капитан, не моргая, смотрел в темно-синие, словно редкий сапфир, глаза женщины, понимая, что такой цвет глаз встречается в природе крайне редко, а уж чтобы у представителя северо-американского народа - и подавно. За всю свою жизнь такие глаза Джек видел лишь однажды и уже сейчас точно знал, что не ошибается. Он снова был маленьким мальчиком, сидящим в седле с отцом на рыночной площади Агадира, и смотрел прямо в испуганные темно-синие глаза индейской девочки. - Она не может продаваться. Она же шайен. Она не рабыня. - Может! И ты можешь! Любой может стать рабом! Из-за того, что вы индейцы, вы не становитесь избранными! - слова, сказанные отцом в тот день, снова всплыли в сознании Джека и болью отозвались в груди, когда пришло осознание того, что он распоряжается жизнями стольких людей на борту своего корабля . - Найра? - неуверенно спросил Джек, вставая со ступеней. - Тебя зовут Найра? Ты не узнаешь меня? - капитан приблизился к гордой, но испуганной женщине. - Я Шинай. Старший сын Лесной воды. - Нет. Ты не ее сын, - в глазах женщины мелькнуло что-то сродни брезгливости, и юный Тиг отметил про себя, что так обычно смотрят на таракана, которого хотят прибить. - Сын Амэдехи никогда не стал бы пресмыкаться перед теми, кто торгует людьми. Когда я последний раз видела ее сына, он был настоящим мужчиной. Смелым, гордым, справедливым! Несмотря на то, что тогда ему было всего-то лет шесть, и он не мог самостоятельно запрыгнуть в седло, достоинства и доброты в нем было больше, чем у многих взрослых и мудрых. - Найра, я... - Джек отступил на шаг. - Ты забыл, кто ты, забыл, как твои теперешние хозяева ходили по индейским поселениям, убивая и сжигая, забирая в рабство и насилуя. - Снять цепи со всех. Разместить людей на нижней палубе с максимально возможным комфортом, - все еще глядя на женшину, приказал Джек вдруг охрипшим голосом. - Я не забыл, - добавил парень, напуская на себя беззаботный вид и отчаянно жестикулируя руками. - Я всегда помнил. Спустя час капитан Воробей, стоя у штурвала своего ненаглядного корабля и борясь с нахлынувшей вдруг дикой головной болью, принял окончательное решение относительно своей дальнейшей судьбы. Только вот юный Тиг и понятия тогда не имел, какие последствия его ожидают. - М... Сложный выбор, капитан? Да? Сам не знаешь, чего хочешь? - за спиной Джека послышался певучий голос, причудливо и мелодично растягивающий слова. Джек резко обернулся и, не успев совладать с удивлением, разинул рот. Более странной женщины он, пожалуй, в своей недолгой жизни еще не встречал. Некогда явно богатое, а теперь изношенное до дыр платье темнокожей чертовки было залатанно разноцветными кусочками ткани и расшито ракушками, перьями и немыслимыми, позвякивающими на ветру амулетами. - Меня зовут Тиа Дальма, - женщина так быстро оказалась на квартердеке, что Джек и опомниться не успел, как ее холодная рука уже касалась его небритой щеки. Глаза её лихорадочно горели. Ведьма, а иначе ее и назвать было нельзя, протянула тонкую руку и приложила ладонь к его лбу. Воробей тряхнул головой. Виски тут же отозвались болью, которая не прошла, а, пожалуй, даже усилилась. Теперь из-за неё было трудно даже держать глаза открытыми. Джек попытался отстраниться от ведьмы, чувствуя из ее рта неприятный запах подгнивших на солнце водорослей. - Не сопротивляйся, - шепнула Далма с доброжелательной улыбкой, - я знаю, как тебе помочь. Она настойчиво удерживала ладонь у него на лбу, и постепенно боль в висках начала утихать. - Лучше? - Тиа Дальма погладила Джека по щеке. Юноша пристально следил за ведьмой, размышляя, как бы избавиться от этой непонятно откуда взявшейся особы. - Да, - коротко ответил Джек, неотрывно глядя в темные, светящиеся лукавым огоньком глаза Тиа Дальмы, которые вдруг резко затуманились. Женщина отвернулась, погрузившись в себя, голос её стал глухим: - Его Тайник, за бортом, он ждет новых жертв. Сотня рабов, спасенных сегодня, выльются тебе сотней душ в уплату долга морскому дьяволу. Но отец простит тебя, - слова Дальмы, смысла которых Джек не уловил, каким-то мистическим образом лишали его воли, гипнотически заставляя слушать все, что она говорила. Ведьма накрыла узкой ладонью область сердца на груди Воробья и улыбнулась. - В сердце Джонса большая сила и большая власть. Ты освободишь море от владычества морского дьявола, он будет слушаться тебя, и исполнять все, что пожелаешь. Ты сможешь даже вернуть свою мать, - Дальма заглянула в лицо Джека, все так же удерживая руку на его груди. Джек молчал; теперь он не пытался вырваться из объятий колдуньи. - Никто не знает, что скрывают эти волны, - Тиа начала блуждать по капитанскому мостику, обошла вокруг Джека. Она разговаривала словно сама с собой. - Легенды не всегда правдивы. Может быть, карта и компас только вымысел безумца? - Кто ты такая? - Джек мотнул головой, стряхивая наваждение и развеивая морок перед глазами. - Всего лишь слабая женщина, капитан Джон Тиг. Одна из рабынь на твоем корабле, - никто и никогда не называл Джека его полным именем, и это снова ввело его в ступор. - Ты держишь курс в Бостон, но это не то место, куда я хотела бы попасть, - женщина снова приблизилась к Джеку и обвила руками его шею. - Мне нужно сойти на берег в дельте реки Чавон, - прошептала на ухо Джека Тиа Дальма, касаясь губами его шеи. - Нам это не по пути, - Джек, словно сквозь вату, слышал свой собственный голос. - И я там никогда не бывал. - Я заплачу тебе, капитан Тиг, - женщина чуть отошла в сторону и протянула вперед грязную ладонь с темно-зеленой коробочкой. - Компас? - Джек скептически посмотрел на неприметную плату и брезгливо взял вещицу в руки. Колдовство рассеялось. - Да еще и сломанный, - хохотнул капитан, откинув крышку и взглянув на картушку. - Стрелка не указывает на север. - Она и не должна! Не таков принцип! - Тиа Дальма выхватила из рук Джека компас, обиженно насупив брови из-за того, что ее щедрый дар не воспринят должным образом. - Среди моряков ходит много легенд, одна из них о компасе и карте... ты наверняка слышал ее в детстве и не раз. - А... С компасом и картой следуй желаниям, стрела путь укажет... - припомнил Джек детскую присказку. - Да, я подарю тебе компас, когда ты отвезешь меня в дельту реки Чавон. - Так я тебе и поверил. Компас и карта - сказки, - постаравшись скрыть неуверенность в голосе, произнес Джек. - Может, и так, но ведь старик, верующий в Аллаха, когда-то сказал тебе, что компас найдет тебя, - чертовка улыбнулась, в глубине ее глаз блеснул огонек. - А если ты обманываешь? - Джек прищурился, облокотившись о штурвал. Разговор с Анваром и его женой четко всплыл в его сознании. - А ты никогда не узнаешь, если не отвезешь меня в дельту реки, - Тиа спрятала компас в бесчисленных складках своего платья и, медленно раскачивая бедрами, пошла вниз с капитанского мостика, посмеиваясь про себя... Капитан Воробей менял курс и тем самым кардинально менял свою жизнь. * Гэлилэхи - привлекательная. * Рэйен - цветок.