Ночь перед боем

Ничего этого не было... Джек не лежал, уткнувшись лицом в смерзшуюся землю на могиле матери; он не спасал рабов, не предавал Береговое братство и не был капитаном пусть и украденного у отца, но при этом такого желанного корабля; не было в его жизни боли, слез и отчаяния, он никогда не встречался с Джеммой и ее толстым мерзким сынком Гарри; он никогда не пересекал Атлантику, не плавал с отцом в Лондон, не чувствовал голода и разрывающей спину боли от розги, он никогда не убегал от людей в красных мундирах и никогда не видел залитый солнцем Марокканский Агадир; он даже на лошади ни разу не скакал. Джек никогда не встречал улыбчивую внучку барона Карибского моря Эсмиральду и никогда не крал треуголку Моргана. Это лишь мираж, сон и ничего более. Все это - и пожар в индейском поселении, и притаившийся за стволом дерева британский солдат с мушкетом в руках, и громкий выстрел, разрывающий ночную тишину, и склонившийся над неподвижным телом матери мужчина в широкополой шляпе и алом камзоле, и то, как этот мужчина, назвавшийся отцом маленького Шиная, с остервенением долбил лопатой промерзшую насквозь землю на холме под могилу для Амэдехи - все это только возникло в сознании Джека за те несколько мгновений, что он бежал впереди матери, утопая по колено в рыхлом снегу. Сзади слышался крик Амэдехи: "Шинай, не туда, не беги!" – но Эдвард не опоздал. Он был уже совсем близко, когда реально произошло одно (только одно) из этих событий: Джек услышал хлопок и свист пули, рассекающей морозный воздух и сулящей гибель своей жертве, и где-то внутри его открылись тайники памяти, и он вспомнил, как мать рассказывала ему о палках, стреляющих огнем, которые куда как хуже духа смерти из индейских сказок, которые мучительно убивают, оставляя жертву истекать кровью, лишая жизни в один лишь краткий миг. Он хотел остановиться, упасть; да, упасть было самым правильным, но он продолжал бежать вопреки здравому смыслу, который настойчиво кричал ему остановиться; но ноги сами несли его вперёд, вперёд к опасности. Он видел впереди себя бегущего наперерез незнакомца в алом камзоле, слышал крик матери и выстрел из мушкета, еще немного, и женщина заслонит его собой от пули, Джек уже чувствовал ее руку на своем плече... Но незнакомец прибавил скорости и прыгнул вперед параллельно земле, тень его распласталась под ним на снегу, как тень ястреба во время охоты, готового когтями вонзиться в плоть жертвы, и в тот самый миг, когда инерция вынесла Джека вперед под пулю, пальцы Эдварда схватились за его расшитую индейскими узорами курточку и толкнули на Амэдехи. Шинай расцарапал лицо, угодив в сухой валежник под снегом, пуля просвистела мимо и врезалась в дерево на другом конце поляны, оставляя после себя лишь отметину на память, что она сегодня пощадила чью-то жизнь. Еще через какой-то момент окрестности оглосил рев Джека, сливающийся с еще одним выстрелом и стоном умирающего человека в красном мундире, которого нагнало справедливое возмездие за покушение на жизнь беззащитного ребенка. Амэдехи вытащила из сухих веток рыдающего и испуганного сыночка. Она истерически смеялась, прижимая к своей груди малыша, а сама уткнулась лицом в плечо незнакомца. Женщина была счастлива, оказавшись на волоске от гибели, она ещё сильнее благодарила своих богов о дарованой ей и ее сыну жизни. Утирая слезы и кровь с разбитого лица, Джек вдруг подумал о том, что не пережил бы, если бы с его мамой что-то случилось... Но с ней ничего не случилось; все это лишь в очень короткий момент промелькнуло в сознании Джека, когда он бежал по глубокому снегу впереди матери. Амэдехи осталась жива. Команда капитага Тига помогла индейцам отстоять поселение, а потом и восстановить сгоревшие дома. Никто из соплеменников Шиная не погиб, и индейские детишки теперь верили маленькому полукровке, что у него есть отец - настоящий капитан пиратского корабля. Тиг сразу полюбил своего маленького забавного сынишку, а через год у Шиная прявился маленький братик, а потом еще сестренка, смуглая-пресмуглая, точная копия Амэдехи. А однажды малыш Шинай сильно расшалился и до позднего вечера убежал из дома. Отец был очень недоволен поведением сына и, когда тот прибежал наконец домой промокший и грязный, хотел было выдрать как следует мальчишку тонкой ивовой веткой, но Амэдехи запретила такое воспитание, разрешив конфликт без рукоприкладства, пусть все же и наказав сына стоянием в углу. Но, конечно, Эдвард Тиг не смог бы жить без моря и без своего корабля. Джек явственно видел себя, путешествующего с семьей по всему миру. Берега разных стран мелькали перед его глазами разноцветными пятнами, словно он смотрел на витражное окно в костеле в очень солнечный день. Отец учил его премудростям морского дела, и однажды, может быть, Шинай все же стал бы легендарным пиратом и самым отважным капитаном, но, всякий раз, уходя надолго в море, Джек стремился бы вернуться к родным берегам, в индейский дом под сенью векового леса, и мать с отцом, а возможно, и милая индейская девушка, вдруг ставшая его невестой, а потом и женой, стояли бы на холме и ждали его. Джек ясно видел себя у штурвала Жемчужины; вот он машет рукой стремительно приближающимся фигуркам на берегу, и слезы от яркого, светящего прямо в лицо солнца застилают ему глаза, и Джек вытирает их не очень-то чистой рукой, размазывая сурьму по загорелым, обветренным щекам. Но солнце скрывается за облаком, налетает порывистый ледяной ветер с Атлантики, срывающий с облысевших деревьев последнюю скрюченную, буро-серую листву. Ссохшиеся трупики листьев тоскливо скребут по палубе, нарушая сонную, какую-то потустороннюю тишину, и Джек убирает от слезящихся глаз ладонь. На его губах все еще дрожит неуместная и кривая улыбка, но затем лицо искажает гримаса ужаса, и теперь оно похоже на лицо столетнего старца, словно он плакал месяцы и годы подряд. Там, где должны были стоять родители и вымышленная хорошенькая индейская девушка, Джек видит лишь одинокий, поросший бурьяном могильный холм. "Мама... она словно уснула на руках у незнакомца, но с ее тонкого запястья на снег падают темные капли крови..." "Нет, не нужно опускать ее в эту промерзшую яму. Маме там будет холодно и темно..." Джек очнулся холодным дождливым утром, лежа лицом на могиле матери и сжимая в руках мерзлую землю. В голове тяжело отдавались удары сердца, боль накатывала и отступала с тупым постоянством. Во сне он плакал, лицо было мокрым, словно все невероятные события, которые он пережил в своем забытие, исторгли у него слезы радости. Но он вдруг подумал, что даже в этом сне часть его души знала правду и плакала над ней. Его иллюзия была настолько хороша, что хотелось оказаться там, в замке фантазий, где наши мечты и тайные пожелания становятся явью, но только счастье ли это - жить нереальной жизнью? Джек стоял на земле, усыпанной бурой хвоей, на коленях с закрытыми глазами, пока не почувствовал в себе силы подняться. Он встал, но снова осел - сердце подкатило куда-то к горлу, сознание вновь вернулось к прошлому. Это было невыносимо. Не будет ни брата, ни сестры, тупо подумал Джек, отец никогда не будет с матерью и не построит индейскую хижину для своей семьи, и дурные воспоминания о пережитых ужасах в детстве никогда не исчезнут из кошмарных снов Джека. Не будет больше ощущений тепла и уверенности, не будет сказок у костра и запахов целебных трав. Пуля из палки, стреляющей огнем, насквозь прошила грудь Амэдехи, а снег под ее телом окрасился в алый. Теперь, сидя на опавшей хвое и думая обо всем этом под звуки дождя, лениво капающего с обнаженных ветвей деревьев, Джек еще сильнее ощутил свое горе. Оно вдруг, спустя столько лет, пришло и лишило его мужества, лишило воли к жизни, забрало все его душевные силы... Джек с трудом поднялся, оперевшись рукой о шершавый ствол дерева, и прислушался к своим ощущениям. Вопреки ожиданию голова совсем не кружилась. Воробей вдохнул полной грудью влажный осенний воздух и почувствовал, как дурманящая энергия разливается по его телу. Мышцы напряглись так, словно он готовился к схватке со смертельным врагом. Джек повернулся спиной к могиле матери и бросил взгляд на тот самый лес, по которому он бежал с самого детства каждую ночь в свои самых жутких кошмарах. Неведомая сила манила его под сень деревьев. Тело хоть и ныло от неудобного лежания на ледяной земле, но у Джека словно открылось второе дыхание. - Ну же, крошка Шинай, неужели ты боишься монстра Вендиго из детской сказочки? - с ехидством издевался внутренний голос. - Давай, перейди черту, посмотри, что там в лесу? Может, стоит распрощаться со своими детскими страхами? Ведь ты знаешь, что это просто лес. Джек бежал вперед, не оглядываясь на могилу матери и виднеющиеся за стройными соснами мачты Жемчужины. Ветер развевал его волосы, и в какой-то момент старый детский страх темноты сковал его, заставляя чувствовать себя маленьким, слабым и испуганным. Неужели он действительно собрался в этот лес, чтобы пережить кошмар из своих снов наяву? - Просто иди вперед... - прошептал внутренний голос, и Джек принялся карабкаться на холм. Ко времени, когда он через четверть часа взобрался на крутой каменистый холм, руки и ноги его дрожали от возбуждения, и он остановился отдышаться, прислонившись к дереву; страх куда-то делся, словно возбуждение отогнало его прочь. - Иди и не оглядывайся, - прошептал внутренний голос. - Не сомневайся и не оглядывайся. И стоило только Джеку сделать первый шаг под сень деревьев, как слабость после крутого подъема стала терпимой и словно перестала иметь значение. Уже через минуту он стоял на упругой, усыпанной хвоей земле в сумрачной тьме, а просвет между деревьями сомкнулся за его спиной. Тусклого света луны едва хватало, чтобы осветить казавшиеся призрачными лапы старых елей. Джек словно в тумане пошел по тропе, слушая, как ветер стонет в кронах вековых сосен. Джек был захвачен повторением своего сна. Просыпаясь ночью в поту, он не помнил деталей сна, а теперь эти детали вставали перед ним, как будто окружающий лес нашептывал их ему. Воробей шел по тропе, петлявшей среди деревьев, и вдыхал запах свежей, сочившейся из стволов смолы. Наконец тропинка пошла под уклон, запутавшись в жухлой траве, и немного погодя одна нога Джека ступила в воду и начала вязнуть в какой-то скользкой массе. Воробей огляделся и увидел вокруг лужицы стоячей воды среди зарослей тростника и низких, уродливых кустарников. - Иди вперед, - вновь позвал голос. - Не оглядывайся. И он снова пошел, глядя на влажную, пружинящую под ногами землю, переступая с одной кочки на другую, от одного поросшего травой холмика к другому. Вокруг него начал клубиться туман, в пелене которого слышалась перекличка ночных птиц и редкое кваканье болотных жаб. И тут на Джека навалился липкий страх, приковавший его вмиг одеревеневшее тело к месту. И в этой тишине раздался звук, который он хорошо помнил из своих кошмаров: высокий, всхлипывающий смех. Потом молчание, и снова смех, восходящий до злорадного вопля, оледенившего кровь в жилах. Туман сомкнулся вокруг него, и Джек, не помня себя от ужаса, бросился бежать сквозь плотную пелену. Хохот послышался вновь, на этот раз слева. Потом спереди… потом сзади, так близко, что казалось, стоит Джеку повернуться, и он увидит Вендиго с оскаленной пастью и горящими глазами. - Этот лес создан для духов, Джекки. Ты слышишь их? Они двигаются... Что-то и правда двигалось в тумане. Джек резко остановился, будто налетел с размаху на преграду, и застыл, прислушиваясь к звуку… звук приближался. Рот его открылся, челюсть отвисла от ужаса. Он никогда еще прежде не слышал подобного звука – звука, издаваемого чем-то живым и громадным. Где-то рядом, все громче, трещали ветки. Неведомая сила двигалась прямо на него, убивая все живое на своем пути и неся опустошение. Джеку показалось, что он застонал, когда сырой воздух наполнился удушливым зловонием разлагающегося трупа. Прежде чем Джек бросился с воплем назад по тропинке, ему почудилось, будто он увидел мелькнувшее в тумане нечто грязно-бурое, причем этот размытый, нечеткий контур был больше ста футов в высоту. То был не призрак, не бесплотный дух - это было живое существо. Джек был готов поклясться, что высоко над ним промелькнули две огненные вспышки дьявольских глаз. После чего, не помня себя от ужаса, Джек рванул назад, чувствуя, как неведомый монстр следует за ним по пятам, но не может отыскать его в тумане. Чавканье грязи под ногами скоро прекратилось. Теперь Джек снова слышал шуршание хвои. Туман начал рассеиваться, а монстр из леса остался позади и, не догнав свою жертву, повернул на север в горы. Воробей слышал его удаляющиеся шаги и затихающий хохот. Тропа быстро побежала вниз с холма. Джека гнал вперед страх, и, споткнувшись на бегу на крутом спуске, бравый капитан с воплем кубарем скатился вниз и больно ушиб голень о случайно подвернувшийся камень. Теряя сознание, Джек видел прибежавших на его вопли взволнованных индейцев и встающее из-за близжайших деревьев мутное осеннее солнце. - Вендиго... - прошептал Джек, и темнота накрыла его, вновь погружая в только что пережитый кошмар.