Обращённая

      Даже не представляю, сколько усилий стоило приложить Наталии, чтобы довести меня до дома. Я рыдала, как это делают вампиры, и всячески пыталась вырваться. Правда я не знаю, что бы я делала, получись у меня. Адама не вернуть, но от этого становилось только хуже. Каталин и Мэр не имели не малейшего понятия о произошедшем. Не знаю на счёт Элайджи, возможно, Наталия уже успела написать ему.       Оцепенение.       Именно так я могла описать то, как я чувствовала себя, когда очутилась дома. Я больше не кричала и не рыдала, но это не значило, что боль ушла, как, наверное, могло показаться со стороны. Наоборот, теперь мне было слишком больно, чтобы плакать, словно я умерла, хотя формально я уже неживое существо. Наталия оставила меня в гостиной, и я заметила, что когда она, как обычно, удалялась в свой кабинет, то спешно набирала какой-то номер телефона. Возможно, только сейчас она решилась оповестить Элайджу.       Сейчас я чувствовала, будто кольцо тяготит мой палец, не смотря на то, что это было невозможно. Мне так противно оттого, что эта меленькая вещичка могла спасти жизнь моего друга, если бы я не была такой забывчивой дурой и сразу же одела его на палец Адама. Не в силах больше терпеть кольцо на своём пальце, снимаю его и отшвыриваю подальше, к двери. Появляется странное ощущение, словно ноги уже не способны меня удержать, — разве так бывает, когда ты вампир? — опустившись на пол, я прячу лицо в ладонях.       Сначала во мне пылала пылкая ненависть к тому неизвестному вампиру, который сейчас до сих пор разгуливает где-то на свободе, продолжая убивать невиновных и наслаждаться вечностью. Но теперь, когда я, словно мокрый забитый щенок сидела на полу, уронив голову на подтянутые к груди колени, меня посетило ещё одно чувство, которое сжигало меня изнутри с ещё большей силой, чем предыдущее. Это была ужасная, всепоглощающая ненависть к самой себе. Я ненавидела то, что была настолько глупа, чтобы привязаться к человеку, которому в любом случае суждено было умереть. Я была настолько глупа, что не отдала ему это дуратское кольцо. Я была настолько глупа, что позволила ему идти домой одному через тёмный парк, где на него легко могли напасть, если и не вампир, то обыкновенные бандиты.       Дверь распахнулась. Сейчас сюда зайдут остальные и увидят меня в таком разбитом и жалком состоянии, хотя сейчас мне было глубоко плевать на это. Однако, к моему удивлению, я услышала шаги только одной пары ног, после которых послышался звук закрывающейся двери, означавший, что остальная часть семьи всё ещё в школе.       — Люди умирают — жизнь продолжается, — произнёс Элайджа, останавливаясь возле меня.       И это он называет утешением, мне было бы гораздо приятнее, если бы он просто прошёл мимо, не обратив на меня никакого внимания?! Похоже, это был первый раз, когда мне захотелось ударить Элайджу чем-нибудь потяжелее. Я подняла на него свой полный злости и боли взгляд.       — Своими попытками утешить ты делаешь только хуже! — зло выплюнула я, ощущая, что ярость во мне начинает закипать с ещё большей силой.       — Ты злишься, — не уступал он. — и я прекрасно понимаю это, но то, что я сказал — чистая правда. Я живу на этой земле уже очень много лет и, поверь мне, как бы ты не старалась отгораживать себя от остальных людей после смерти кого-то одного, все равно будут находится люди, к которым ты испытаешь некую привязанность, но никому из них не дано жить вечно, ты должна понимать…       — Ты тоже должен понимать, — не выдержав, крикнула я. — Я прекрасно знаю, что люди умирают, даже самые близкие, даже те, в ком ты нуждаешься больше всего! Я знала, что когда-нибудь Адам умрёт, но перед этим у него должна была быть долгая и счастливая жизнь: работа, семья, дети внуки… Я лишила его всего этого! Я лишила его жизни! — я упустила тот момент, когда буквально вскочив с пола нала кричать на Элайджу, срывая голос. — Я лишила его жизни, — намного тише повторила я, чуть ли не рыдая. — Парень умер, потому что я понравилась ему. Но вместо того, чтобы отказать, я давала ему надежду.       Элайджа молча подошёл ко мне и заключил в объятия. Клянусь, в этом чувствовалось гораздо больше поддержки, чем во всех его словах. Сейчас мне было так стыдно, что я кричала на него. Он хотел успокоить меня, а я выплеснула на него свой гнев. Ещё больнее мне становилось, оттого, что в днный момент Элайджа очень сильно напомнил мне Чарли. Он также поддерживал, защищал и успокаивал меня. Не только сегодня и сейчас, но всё время, что я была здесь. Почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять, что он заботится обо мне?       Я не знаю, что подтолкнуло меня на эту мысль, но внезапно я вспомнила. Как Наталия отпустила того вампира. Даже если он ослепил её, как и меня, она могла не разжимать своей стальной хватки. Она крепко держала его за шею и могла оторвать ему голову или позвать меня, чтобы я ей помогла, но она просто отпустила его. Дала уйти этому убийце.       — Ненавижу её, — уже в слух закончила я.       — Не вини Наталию, — спокойно произнёс Элайджа.       — Откуда ты узнал, что речь о Наталии? — я ловко вырвалась из объятий Элайджи и заглянула в его глаза.       — Не думаю, что у тебя есть причины ненавидеть Каталин или Мэр. Хотя последняя, порой бывает весьма…       — Не надо пудрить мне мозги, Элайджа, — я не собиралась отступать. Что-то здесь явно было нечисто и я хотела знать — что. — Я могла говорить совершенно о любой девушке. Не было даже не малейшего намёка, что речь о девушке из нашей семьи. В конце концов это могло быть адресовано убийце Адама.       — Тот вампир был парнем, — уверенно ответил он.       — Что она тебе рассказала?       — Кто она?       — Значит тогда тебе хватило двух слов, чтобы догадаться о Наталие, а теперь, когда речь идёт явно о ней, ты требуешь, чтобы я называла её по имени. А фамилию тебе не назвать? А то мало ли сколько Наталий в Америке.       Элайджа жестом показал мне на диван, приглашая присесть, после того, как он опустился на диван, я плюхнулась в кресло напротив, ожидая разъяснений. Раз Элайджа пригласил меня присесть, разговор обещал быть долгим, однако это именно то, чего я добивалась.       — Наталия описала мне всю сложившуюся ситуацию, поэтому я знал, в каком состоянии ты находишься и, как видишь, поспешил тебя утешить. Кстати, — из кармана пиджака он достал кольцо, прошенное мной к порогу. — Полагаю, ты хотела избавиться от этого напоминания о твоём друге. Однако, не думаю, что такую ценную вещь, как кольцо, воскрешающее своего носителя, если он человек, после смерти от сверхъестественного существа, не стоит выбрасывать, — Элайджа положил кольцо на журнальный столик, но я даже не посмотрела на него.       — Что она рассказала тебе про вампира?       — Это обычный кочевник, — он запнулся всего на сотую долю секунды, однако, для меня этого было достаточно, чтобы понять — Элайджа что-то недоговаривает. — Наталия встречала его когда-то.       — И это всё? — я подняла бровь. Элайджа выглядел удивленным. — Ты явно что-то недоговариваешь об этом убийце. Наталия не просто встречала его. Возможно, он был её знакомым, хорошим знакомым или даже другом, верно?       — Да. Другом, — ненадолго задумавшись, ответил Элайджа.       — Так значит жизнь её дружка-убийцы стоит жизни человека, который был мне словно родной брат? — мне показалось или Элайджа как-то напрягся, услышав это слово. — А я и не подозревала, что Наталия такая подлая, лицемерная…       — Хватит, — прервал Элайджа. В его голосе появились новые нотки, которых прежде я не слышала, особенно, когда он говорил со мной. Угроза. — Я уже говорил не стоит винить Наталию, ты ничего о ней не знаешь.       — Правда. Так давай! Элайджа, сейчас у тебя есть шанс изменить моё мнение о ледяной королеве, так измени.       — Ты очень похожа на неё, особенно, когда она была человеком, вот только потом случились события, которые сломали её. И я очень надеюсь, что ты никогда не познаешь их.       — Так расскажи мне об этих событиях, — продолжала я, но уже с меньшим напором. Что-то в его голосе, заставляло пожалеть о моей грубости.       — Я не могу. Пойми, Белла, был бы это мой секрет, я бы поделился им с тобой, но это секрет Наталии и если ты хочешь его узнать, спроси у неё сама, — он махнул рукой в сторону коридора, ведущего в комнаты.       — Хорошо.       Я резко встала с кресла и уверенной походкой направилась в комнату Наталии. Похоже, Элайджа не ожидал, что я в самом деле направлюсь к Наталии, но если мне нужны ответы — я их получу. Уверенно прошествовав мимо портретов, я опустила руку на серебряную ручку заветной двери. Несмотря на всю прошлую уверенность, сейчас у меня появились сомнения. Если я поверну эту ручку, пути назад точно не будет. Я могла вести себя так «дерзко» с Элайджей, но если я попробую потребовать у Наталии ответов в такой же грубой форме, что она сделает со мной? Набравшись достаточно смелости, я всё же отворила дверь.       Наталия сидела за своим столом перебирая канцелярские скрепки, похоже, она делала это всегда, когда задумывалась на чем-нибудь. Рядом с её правой рукой стоял бокал красного вина. Она медленно подняла голову и вперилась в меня своим ледяным взглядом. Отодвинув скрепки в сторону, она сложила руки в замок.       — Нет.       Этот ответ ошарашил меня. Я ожидала, что она спросит о цели моего визита, возможно, она спросила бы это в присущей ей властно, а порой и грубой манере, но не этого. Похоже, эмоции отразились у меня в глазах, ведь Наталия продолжила, усмехнувшись:       — Я конечно сочувствую твоей потере и всё такое, но неужели ты настолько глупа, что не догадалась, что я всё слышу. Честно признать, твой визг, наверное, слышал весь штат, что уж говорить обо мне. Конечно, Элайджа был достаточно умён, что не стал рассказывать тебе обо мне, хотя в любом случае я бы ему этого не позволила. Однако, я не могу поверить, что ты была настолько глупа, что осмелилась подумать, будто бы я собираюсь рассказать тебе всё о себе. Знаешь, пожалуй, я напишу все подробности своей жизни в огромно автобиографической книге, и ты будешь первой, кто прочитает её после меня.       Ненависть и гнев вновь дали о себе знать, я была готова к тому, что Наталия откажет мне, но ведь это можно было сделать и в более мягкой форме. Я не люблю оскорблять хороших людей, но, похоже, Элайджа глуп и слеп в отношении Наталии. Не важно, что произошло в её жизни — она не имеет права так обращаться с людьми! Я кинулась на неё, однако Наталия была намного быстрее меня, она обогнула стол, и развернув меня лицом к двери, крепко схватила правой рукой за шею, а левой — за волосы, в любой момент готовая оторвать мою голову.       — Не знаю, чем руководствовался Элайджа, говоря, что ты напоминаешь меня, — в очередной раз усмехнулась она. — Я никогда не была такой слабой и не рыдала из-за смерти каких-то существ смертных или бессмертных.       Понимая, что возможно, это последнее, что я сделаю в своей жизни, я вырвалась из захвата Наталии и оттолкнула её назад к столу.       — Что бы ты там не говорила, не думала, кем бы ты не была. То, что твоя жизнь оказалась дерьмом не даёт тебе никакого права портить или принижать ценность другой, даже человеческой! Ты сколько угодно можешь говорить о том, как сильно ты ненавидишь Аро Вольтури и весь его клан, однако сама не далеко ушла от них. В первый день нашего знакомства ты показалась мне жестокой тварью, но потом я начала думать, что ты не такая уж и плохая, что в тебе есть что-то хорошее. Однако, теперь я понимаю, что первое впечатление было самым правильным!       Я была готова, что сейчас Наталия сорвётся и завершит начатое, убьёт меня и дело с концом, с ней никто явно не позволял себе так разговаривать. Однако что-то, не знаю что, поменялось в её взгляде, она словно смотрела на другого человека. Её поза превратилась из оборонительной в обычную. Она даже позволила себе облокотится на край стола и улыбнуться. Я вновь перестала видеть в ней злую стерву, но теперь я не верила этому. Она уже показала своё истинное лицо.       — Вот теперь я вижу, — медленно произнесла она, с какой-то едва уловимой ноткой гордости в голосе. — Я вижу тот огонь, что увидел в тебе Элайджа. Я вижу в тебе себя.       Я буквально застыла на месте, пытаясь представить себя со стороны. Разъярённая вампирша, которая дерётся до последнего за себя, тех, кто ей дорог и свои убеждения, не смотря на очевидное преимущество противника в силе. Это и правда было похоже на Наталию. Я представила, как молодая Наталия говорит те же слова Аро, понимая, что он может убить её, но тем не менее продолжая стоять на своём. Я вспомнила, как восхитилась ею тогда в Вольтерре, когда она публично высказывала своё весьма нелестное мнение в отношении Аро и его маскарада. Но ведь я не была плохой, значит ли это, что Наталия тоже хорошая, как и я? Или наоборот, я такая же плохая, как и она? Я вновь постаралась взглянуть на себя со стороны, на свой разговор с Элайджей. Я тоже была довольно резкой и грубой. Видимо, у нас с Наталией и правда гораздо больше сходств, чем различий.       — Возможно, нам и удастся поговорить сегодня.       Наталия развернулась, и обойдя стол, заняла своё первоначальное место. А я тем временем во всю праздновала свою маленькую победу (правда только в душе, на лице я старалась не показывать тех радостных эмоций, что сейчас бушевали во мне, мало ли, Наталия передумает.) Однако переубедить её, даже на секунду, было уже редкостью, так как в большинстве случаев Наталия отличалась упрямством. Не смотря на радость, я все ещё не забыла о том, как моя собеседница отпустила того вампира и как оскорбляла меня всего пару минут назад. Но сейчас мне могла открыться та тайна, какую дано знать далеко не каждому. Тайна жизни Наталии.       — Сразу хочу обговорить правила нашего разговора, — вновь заговорила Наталия. — Во-первых, я всё ещё не собираюсь выкладывать тебе всю свою автобиографию, многие люди, которых я знаю не одну сотню лет не удостоились этого, а ты — и подавно. Но я могу рассказать тебе, кое-что не слишком личное и разъяснить парочку событий, произошедших сегодня. По правде говоря о сегодняшних событиях я собиралась поговорить завтра утром на семейном совете, но если уж ты пришла сейчас — расскажу сейчас, но завтра на собрание всё равно прийти, там будет кое-что помимо объяснений. Во-вторых, меня не перебивать, я сама остановлюсь, когда посчитаю это нужным, а ты, если захочешь — сможешь задать вопрос. Всё ясно?       — Почти. Разве остальные не услышат всё, о чём мы здесь говорим?       — Мэр и Каталин — нет. Они будут в школе до конца матча, это моё распоряжение, которое я передала им через Элайджу. Я знала, что тебе понадобиться время, чтобы побыть одной. Однако, я не рассчитывала, что Элайджа полезет тебе с разговорами. В крайнем случае, всё что могут сделать Мэр и Каталин, если не захотят сидеть в школе — это погулять где-нибудь ещё пару часов, но домой точно не сунуться. А Элайджа — да, он услышит. Но, поверь, Элайджа знает обо мне и моём прошлом гораздо больше, чем-то, что я собираюсь поведать тебе. Мне нечего от него скрывать, тем более, что ничего нового он не узнает.       И хотя я совершенно точно не могла знать это наверняка, мне почему-то показалось, что кода Наталия произносила последнее предложение Элайджа улыбнулся, услышав это от Наталии, пусть и не совсем лично.       — Ещё в далёком девятьсот девяносто первом году, я была совершенно обычной по тем меркам девушкой, живущей в самой обыкновенной деревне, — начала Наталия свой рассказ. Это был первый раз, когда Наталия хоть как-то говорит о своём возрасте. Быстро прикинув в уме, я поняла, что ей чуть больше тысячи лет. С одной стороны, это очень много, но с другой — она в три раза, а возможно и больше, младше Элайджи. — И у меня была достаточно маленькая по тем меркам семья. У моих родителей было всего трое детей: я, мой брат-близнец и наша младшая сестра. Потом в нашей деревне появился Элайджа и обратил меня, я обратила брата, а потом и сестру…       Мне сразу же вспомнился мой первый разговор с Элайджей, когда мы говорили про обращение, тогда он упоминал о Наталие. Прежде, чем я спохватилась, что Наталия просила её не перебивать, я вставила:       — Элайджа говорил об этом, в день нашей с ним первой встречи.       Я уже хотела извиниться и пообещать, что такого больше не будет, но Наталию, похоже, это заботило в последнюю очередь. Выражение её лица говорило о том, что теперь уже она ждёт продолжения моего рассказа, хочет узнать, не сболтнул ли Элайджа чего лишнего. Наверное, тогда она была очень занята «беседой» с Каталин, что особо не вслушивалась в наш разговор с Элайдже, возможно, тогда она даже подумывала, не легче ли убить меня, чем учить контролю, поэтому ей было плевать что я могу узнать.       — Он сказал, что когда обращал тебя то не хотел причинять тебе боль, поэтому ввёл в твой организм побольше яда, и ты обратилась быстро и почти безболезненно. А когда ты обращала одного человека, ты ещё не знала, сколько яда нужно впускать и тоже не хотела навредить. Этот человек обращался очень долго и крайне болезненно, — и тут я догадалась, Наталия не могла впустить много яда потому что ещё не умела сдерживать жажду крове, ведь была новообращённой, но сразу после своего обращения она обратила только двух людей: свою сестру и своего брата, но брата она всё же обращала раньше сестры… — Это твой брат, да? Это он обращался болезненно и мучительно. Только сейчас я обратила внимание на то, как после озвученной мною догадки изменилось настроение Наталии. Она очень рассердилась, её руки сжаты в кулаки, мышцы напряжены, а глаза прямо-таки молнии мечут. Неужели её так разозлила моя догадка? Я поспешно извинилась и сделала виноватое лицо.       — В чём по твоему твоя вина? В том, что у тебя хорошая память или в том, что ты умеешь составлять простейшие логические цепочки? — отмахнулась Наталия. — По-настоящему виноват тот, кто очень любит потрепать языком, не утруждая себя спросить разрешение того, о ком он говорит, — к концу предложения голос Наталии становился всё громче и громче, и обращалась она явно не ко мне. Я чувствовала себя неуютно, дело было даже не в том, что из-за моего неумения держать язык за зубами Наталия и Элайджа могли поссорится, а в том, что делали они это при мне. Я чувствовала себя так, словно вторгаюсь во что-то очень личное, ведь при мне Наталия и Элайджа никогда не ссорились. Надо будет аккуратно узнать у Мэр и Катали, делали ли они это при них.       — Хорошо, в следующий раз попрошу письменное разрешение у Димитрия, — язвительно ответил Элайджа, похоже, слова Наталии задели его. Однако, ответ Элайджи разозлил её не меньше. После того, как Элайджа озвучил имя, она сдавила край своего стола, превратив его в горстку щепок, разноцветные скрепки посыпались на пол. Я точно вторгалась во что-то личное: понимающий и спокойный Элайджа язвит, а Наталия ломает собственную мебель. Не нужно было быть гением, чтобы понять Димитрий — брат Наталии. Отчего её так разозлило упоминание о нём.       Молчание длилось несколько долгих минут, кажется, Наталия и Элайджа взаимно обиделись друг на друга и всему виной я и моё неумение вовремя замолчать. В моей голове промелькнула мысль: встать и уйти, но что-то подсказывало мне, что Наталия ещё не закончила рассказ, просто ей нужно время, чтобы совладать с собой. И мои ожидания оправдались, перед тем, как продолжить рассказ, моя собеседница попросила не болтать об этой ссоре. Но я и так это понимала, насегодня я уже наболтала достаточно лишнего.       — Мы были новорождёнными и убивали на право и налево, вскоре от нашей деревни не осталось ничего, тогда и пришли Вольтури. К счастью, у нас с братом нашлись таланты, которые могли сослужить хорошую службу и нас пощадили, а мы, в свою очередь, были глупы, словно дети, и не знали ничего о вампирской природе, поэтому нам нужен был тот, кто мог позаботиться о нас, объяснить нам всё, стать нашей семьёй, — Наталия сделала паузу, видимо, ожидая вопросов, к счастью, у меня как раз назрел один.       — Где сейчас твои брат и сестра? Я имею в виду почему они не здесь, с тобой?       — С сестрой у нас всегда были довольно натянутые отношения, поэтому сразу после обращения она изъявила желание прожить свою вечность самостоятельно, без меня, а вот о брате, — она горько усмехнулась. — мы сейчас и поговорим.       — В Вольтере мы стали очень важными персонами, — продолжила она. — Были одними из самых приближённых слуг. Но потом, чуть больше чем через восемьсот лет, я поняла, что Аро не тот, за кого себя выдавал и решила покинуть Вольтеру, а мой, он решил остаться. Конечно, потом он сбежал, но это случилось гораздо позже. Догадайся, что было дальше.       Сначала я растерялась, как я могу догадаться об этом? Но после в моей голове всплыли прерванные диалоги: — Не льсти себе, Аро, ты же знаешь, что я здесь только ради Сульпиции, — продолжала Наталия. — А как же твой?..

— Я уж было подумал, что никогда тебя не увижу. Должен признать, твой уход был фееричен. Все были шокированы, как Аро не оторвал твою голову, если даже свою собственную сестру он не пощадил. Внушение? — Да. И оно, кстати всё ещё действует. Я внушила Аро не прикасаться ко мне, пока я ему не позволю. — А недавно случился второй по фееричности побег. И угадай, кто сбежал, — Кай говорил с явным энтузиазмом. — Твой б…

Твой б…       — Поэтому нас позвали в Вольтеру, да? — выпаливаю я. — Аро спрашивал тебя про брата, верно?       Наталия усмехнулась:       — Если бы только это, — опережая мой вопрос, Наталия поспешила продолжить: — Давай намекну. В детстве мой брат был очень неосторожен, но всегда, когда что-то вытворял, разбивал глиняные горшки, например, он подстраивал всё так, будто это моя вина. Но у меня ещё с детства был дар убеждать, не таких масштабов, конечно, я просто умела заговаривать зубы. В конечном итоге родители, торговцы или кого-то ещё прибывали в сильном замешательстве, кто же это сделал? Со временем у нас появилась такая игра: когда кто-то из нас что-то творил, каждый пытался убедит в своей невиновности, проигравшим оказывался тот, кого в конечном итоге наказывали. Победитель загадывал проигравшему одно желание. Чаще всего проигравшим оказывался мой брат, а он по натуре очень мстительный человек, ненавидящий проигрывать, поэтому потом он строил мне какую-то пакость, чтобы меня тоже наказали. Недавно, он снова решил сыграть в эту игру и проиграл.       Всё вдруг начало складываться в единый пазл. Порядок игры прост: проступок — оправдание — с кого-то снимают все обвинения — проигравший мстит. Проступком были массовые убийства в Нью-Йорке, поэтому Аро вызвал Наталию со всей её семьёй в Вольтеру. Оправдание — видимо, Наталия успела поговорить с Аро, пока я была с Афинодорой, Наталия оправдала себя, с неё сняли обвинения. Проигравший мстит. Загадочный вампир, убивший Адама, «друг», как выразился Элайджа, Наталии. Убийца Адама — брат Наталии.       На меня нахлынуло странное чувство, похожее на печаль, но немного отличавшееся от неё. Чувство беспомощности, у меня просто опустились руки. Теперь, даже при всём желании, даже с помощью Каталин и Мэр, я не смогу убить его, я не смогу отомстить за Адама. Наталия никогда не позволит убить брата. Да, возможно, у них были разногласия, возможно, он бросил её и остался в Вольтере, но я видела, как Наталия отпустила его. Если бы она хотела убить его — убила бы там, да и он знал, что она не сможет. Я вспомнила его ухмыляющееся лицо. Он знал.       — Думаю, ты уже всё поняла Белла, — голос Наталии вывел меня из раздумий.       Она встала и подошла к стене слева, на которую я раньше не обращала внимания. Теперь я заметила, что от потолка до пол висит чёрный шёлк, видно, закрывая что-то. Медленно подойдя к нему, Наталия сдёрнула ткань. Моим глазам предстал портрет. Портрет, на котором Наталия стояла рядом со своим братом, оба были облачены в чёрные мантии, мантии Вольтури. Похоже, когда-то они и впрямь были счастливы, находясь там вместе. Смотреть на лицо убийцы моего друга становится противно, хочется схватить со стола канцелярский нож и выколоть ему глаза, пускай только на портрете. Всматриваясь в идеальные черты его лица, представляю, как он мучается от боли. Это приятно.       — Что-ж, мне пора, — на этот раз голос Наталии отвлёк мен не от мрачных мыслей, а от приятных раздумий, поэтому было жалко, что пришлось прервать мысленное превращение её брата в клочки полотна.       — Куда? — тупо спрашиваю я. Неужто забрать Каталин и Мэр.       — Я разве не рассказала тебе о самой весёлой части игры? — я отрицательно мотнула головой. — После его маленьких отмщений, я всегда давала ему подзатыльников, — последнюю фразу она произнесла как-то слишком ядовито.       Надеюсь, ему будет больно.