Иногда вы встречаете кого-то, и такое ощущение, что двое из вас, на каком-то уровне принадлежат друг другу, как любовники, или как друзья, или как семья. Ты просто чувствуешь. Знаете ли вы друг друга, или являетесь партнёрами в преступлении, или вы влюблены.
После нашего небольшого примирения с Димитрием атмосфера в доме значительно улучшилась, стало спокойнее, ведь теперь, когда мы с Димитрием случайно оказывались в одной комнате (гостиной или кухне, например), другие не испытывали того гнетущего напряжения и ощущения, что мы в любой момент могли набросится друг на друга и перегрызть глотки. Однако, ничто не вечно, и когда Элайджа оповестил всех о том, что завтра он и Наталия приедут с Марией, напряжение вновь наросло. С Димитрием начало творится что-то неладное, он начал вести себя более отстраненно и агрессивно, даже Мэр заметила это. По её словам, он стал намного меньше общаться с ней, даже сторонился, возможно, причиной этому было то, что она была просто его игрушкой, а теперь Мэр ему надоела, но я не стала говорить этого. Мэр была не рада появлению Марии только из-за того, что Димитрий охолодел к ней. Каталин было всё равно, хотя её мнение всё же склонялось в положительную сторону. Как-то она сказала мне, что появление нового вампира в семье — это, конечно, большое событие и она попробует наладить хорошие отношения с новенькой, а если у Димитрия и Наталии были какие-то разногласия с их младшей сестрой — это их семейные дела, они её (Каталин) не касаются. Я же была немного не согласна с её мнением. Но никто, кроме Элайджи и, возможно, Димитрия, если Наталия ему сказала, не знал о нашем разговоре с Наталией, поэтому вслух я свою точку зрения особо не высказывала. Однако, Наталия упоминала об их с сестрой натянутых отношения, да и по Димитрию было видно, что здесь замешана не просто небольшая ссора. Не знаю, кто эта Мария, но ухо с ней нужно держать востро. Когда же день их прибытия настал, все суетились намного меньше, чем перед прибытием Димитрия. В этот раз, как и в предыдущий, я не стала наряжаться. Но если в случае с Димитрием это было скорее, чтобы показать своё не намерение выслуживаться перед ним, то теперь я просто хотела чувствовать себя комфортно. Светло-серый обтягивающий свитер с длинным рукавом и чёрная мини-юбка с высокой талией отлично подходили для этого. На этот раз вместо того, чтобы собирать свои волосы в привычный конский хвост, я позволила им лёгкими волнами ниспадать до середины спины. — Идут, — сказал Димитрий с какой-то странной интонацией, словно он всей душой хотел, чтобы они не шли. Это настораживало, однако, даже насторожившись, я всё ещё удивлялась, как Димитрий смог услышать их так далеко, ведь я услышала их только через пару секунд после него. Первым вошёл Элайджа, не изменивший себе в выборе наряда, единственное, что поменялось — это рубашка, теперь она была чёрной. Следом вошла та, ради кого мы все здесь собрались, видно, Элайджа и Наталия окружили её с обеих сторон: и спереди и сзади. «Неужто боялись, что убежит?» — мысленно усмехнулась я. Видя Марию рядом с Наталией, сразу можно было догадаться об их близком родстве: те же выразительные черты лица, только на более юном лице, те же длинные чёрные локоны. На Марии было красное шёлковое платье, заканчивающееся чуть выше колена, без рукавов и с весьма откровенным вырезом, а её красные замшевые туфли были на таком высоком каблуке, что напрашивался вопрос: может ли обычный человек ходить на таких? Завершала образ ярко-красная помада и такого же цвета длинные ногти. Взгляд обычного человека был бы прикован к этому потрясающему образу роковой красотки, но не это больше всего цепляло взгляд вампира. Шрамы. Вот что бросалось в глаза первым делом. Её руки, лицо, шея и даже ноги были покрыты следами вампирских клыков. Трудно поверить, сколько вампиров пыталось убить эту девушку, но если она жива, готова поспорить, все, кто посягнул на её жизнь пали. Её, определённо, стоило бояться. По её выражению лица казалось, что она презирает весь мир, но взгляд её пронзал душу, а грация заставляла восхищаться этой девушкой, полной ненависти к окружающим. Как я и ожидала Наталия вошла следом. Её наряд был похож на тот, в котором она привела в квартиру Димитрия: чёрное обтягивающее платье до колена, открывающее плечи, с длинными рукавами. И вновь на ней было то самое рубиновое колье, надетое, видимо, для того, чтобы привлекать всё внимание и чтобы никто не заметил кое-что другое, но это не укрылось от моих глаз. Шрам. На её шее появился шрам от вампирских клыков, причём он явно был не от простого укуса, он был большим и уродливым, что, наверное, даже человеческий глаз смог бы различить его, хотя и не в полной мере. Шрам был такой, словно кто-то вцепился в её шею, пытаясь оторвать. Не Мария ли? Мария с крайне надменным видом огляделась вокруг, после чего остановила свой взгляд на нас. Боковым зрением я заметила, как Каталин и Мэр инстинктивно выпрямились, когда взгляд Марии упал на нас, признаться честно, у меня тоже на каком-то инстинктивном уровне появилось сильное желание выпрямиться, чтобы казаться больше. Животные делают так, обороняясь. Видно, вампиры и правда по своей природе гораздо ближе к хищникам, чем к людям. Лишь Димитрий остался в прежнем положении, вальяжно облокотившись на перила лестницы и прожигая Марию взглядом. — Женщинам теперь позволено носить брюки, — начала она, переведя взгляд на Каталин. Голос её был красив и мелодичен, однако, в нём слышалась лёгкая хрипотца. — А мужчинам, — теперь же их с Димитрием взгляды встретились. — Так неуважительно встречать дам… — Поверь, Мария, — ядовито начал Димитрий. Его тон никак не был похож на тот, каким он не так давно уговаривал Наталию не приводить Марию, говоря, что она всех бесит. — Ты не то, что уважительного отношения не заслуживаешь, ты не заслуживаешь даже калорий, которые я сжигаю говоря с тобой. — Точно так же, как ты не заслуживал калорий Евы, к слову, — не знаю, почему эта фраза, сказанная Марией, настолько разозлила Димитрия, но сразу после этого он хотел замахнуться, чтобы ударить Марию, но я, неожиданно даже для самой себя, схватила его руку, останавливая. — Неужели, ты собирался ударить меня братец, — Димитрий зарычал. У меня от этого пошли мурашки по коже. Я заметила, как Каталин взяла Мэр за руку и едва заметно отошла вместе с ней подальше. Наталия с Элайджей выглядели так, словно в любую секунду готовы были разнимать драку, а я сжала руку Димитрия сильнее. — За сто тридцать восемь лет, что я была прикована к палке в той чёртовой пещере общество настолько изменилось. В моих мыслях тут же мелькнул диалог с Афинодорой, который я помнила дословно, настолько совершенной была вампирская память.— Если заковать сюда вампира, он не сможет выбраться, пока тот, кто заковал его не освободит его. Таких палок всего две, и одна из них уже используется по назначению уже, примерно, сто тридцать восемь лет.
— Это ты? — слова вылетели из моего рта раньше, чем я обдумала их, но внимание Марии переключилось на меня, поэтому я была рада, что сказала это, ведь теперь она не мучает Димитрия. Мария вопросительно посмотрела на меня. — в Вольтере Афинодора рассказала мне про этот артефакт, она сказала, если заковать сюда вампира, он не сможет выбраться и что таких палок всего две и что одна используется по назначению уже, примерно, сто тридцать восемь лет. — Да, это я, а что? — усмехнулась Мария. — Просто не могу представить, насколько силён твой контроль, если ты не убиваешь всех подряд, хотя жажда, должно быть, была адской, — изо всех сил стараясь перевести разговор в другу сторону, я прибегла к самому лучшему оружию — лести. — Кто сказал, что я не убивала всех подряд? — ухмыльнулась Мария. — Как только меня освободили и мы с сестрой уладили некоторые наши разногласия, — этот шрам на шее точно от Марии. — Не считая этих новых чудны́х пакетиков крови, я выпила по меньшей мере человек двадцать. — Тридцать, — поправила Наталия. — Если не больше. — А как вам удалось всё это провернуть? — впервые подала голос Мэр. — Я имею в виду, что убийство стольких людей не могло остаться незамеченным. — Могло, — ответил Элайджа. — Если убивать людей, которых никто не будет искать. — То есть проституток и бомжей, — вставила своё слово Мария. Похоже, мне всё же удалось разрядить обстановку, ведь теперь напряжение, висевшее в воздухе куда-то испарилось, хотя, думаю, Наталия всё ещё была готова в любой момент разнимать драку, Мария не выглядела слишком предсказуемой особой. О том, что напряжение развеялось свидетельствовала и рука Димитрия, которая заметно расслабилась. Только сейчас я заметила, что она всё ещё стиснута моей, расслабив хватку я убрала свою руку. Наши с Димитрием взгляды встретились. «Спасибо» — произнёс он одними губами и улыбнулся, а я улыбнулась в ответ. После нашей совместной охоты он начал открываться мне с совершенно другой стороны, и эта сторона мне нравилась. — Белла, — обратился ко мне Элайджа, когда небольшая беседа прекратилась. — Не могла бы ты показать Марии комнату, которую специально для неё приготовила Наталия, — Мария фыркнула. — На третьем этаже, рядом с комнатой Димитрия, — добавила Наталия. — А может ты просто скажешь, где его комната, а свою я сама найду, — идея о том, чтобы её провожали, Марии явно не нравилась. — Ходить я, как видишь не разучилась. — Нет, я сказала, что Белла тебя проведёт. — Кто тебя главной назначил? — сказав это, Мария развернулась и медленно начала подниматься по лестнице. Наталия лёгким кивком головы показала мне следовать за её сестрой. Что я и хотела сделать, но на этот раз уже Димитрий сжал мою руку. Неужели, не хочет, чтобы я оставалась с его сестрой наедине, хотя, учитывая сколько у неё шрамов, мне и самой не очень нравилась перспектива остаться с ней один на один. Но я понимала, что даже если что-то и случится, остальные вампиры лёгкостью услышат это и сдержат Марию, поэтому, развернувшись к Димитрию, я одними губами сказала: «Всё нормально». Хватка ослабла. Я сама ни разу не видела комнату Марии. Признаться честно, никто из нас даже не знал, что Наталия готовит комнату специально для неё. Учитывая то, какие отношения между двумя сёстрами мы сейчас наблюдали, это казалось очень странным. Я не исключала варианта, что Наталия специально подготовила комнату для Марии рядом со своим кабинетом и комнатой Димитрия, возможно, она планирует тщательнее следить за ней. Надеюсь, что это так, ведь её новоприбывшая сестра, по всей видимости, способна на всё: от предательства до убийства. Изнутри все комнаты были похожи друг на друга своим дизайном, даже если мебель была разной, всё же тот, кто занимался интерьером старался делать всё в светлых тонах, но комната Марии отличалась от остальных: в её комнате было намного больше чёрного нежели белого и только стены и потолок были выкрашены в снежно-белый. Стеклянная дверь вела в личную ванную комнату, куда Мария отправилась, осмотревшись в комнате. Ванная комната тоже была выполнена в чёрно-белом стиле, преимущественно, конечно, в чёрном. — Да уж, — усмехнулась Мария, располагаясь на небольшом чёрном диванчике, стоявшем напротив телевизора в её комнате. — Наталия всегда знала, как вымолить прощение. — Прощение? — не поняла я. — О каком прощении идёт речь? — Думаю, ты прекрасно знаешь о каком, — ответила Мария. — Если, конечно, Афинодора тебе всё рассказала про этот чёртов артефакт. Мне вновь пришлось прокрутить в голове тот диалог. К счастью, одного раза хватило, чтобы докопаться до истины.Если заковать сюда вампира, он не сможет выбраться, пока тот, кто заковал его не освободит его. Таких палок всего две, и одна из них уже используется по назначению уже, примерно, сто тридцать восемь лет.
Не сможет выбраться, пока тот, кто заковал его не освободит его. Всё встало на свои места. Ненависть двух сестёр теперь имела под собой крепкое основание, а причина, по которой именно Наталия поехала за своей сестрой, а не послала кого-то для этого, стала более, чем понятна. К тому же, теперь моё предположение, что шрам на шее Наталии оставила Мария перестало быть предположением. Думаю, если бы меня обрекли на сто с половиной лет заточения, во время которого я бы испытывала невыносимую жажду, не имея не малейшей возможности выбраться, я бы тоже попыталась убить заковавшего меня. — Так это была Наталия, — прошептала я, даже не пытаясь скрыть шока в голосе. — Но… — Видишь ли, Наталия не такая уж и святая, какой хочет казаться. «Сестра ушла, брат от меня отвернулся, предпочтя мне жестокого Аро. Я одна невинная жертва обстоятельств», — сказала Мария, умело подражая голосу Наталии. — И я говорю это, зная, что ты слышишь, Наталия. Готова поклясться, что сейчас ты остановилась, сжимая в руке какой-нибудь предмет, норовя его сломать, разрываясь от гнева. Думаешь, ты поступила справедливо, заперев меня, монстра в этой пещере, но нет. Это ты стала монстром, заперев меня там. И это не я или, если уж на то пошло, не Димитрий, разрушила нашу семью — это была ты. Никто. Никто и никогда ещё не оскорблял Наталию, даже за глаза, а тем более в лицо, что уж там говорить об оскорблении при всех, что и сделала Мария. Я была не просто шокирована, я была ошарашена, но не только это чувство переполняло меня, было ещё что-то другое. Потребовалось время, чтобы я смогла верно истрактовать это чувство. Это было некое восхищение. Мне бы тоже хотелось быть такой же бесстрашной. От мыслей меня отвлёк резкий и очень знакомый запах. Это была кровь, донорская. Запах был очень близко, поэтому я предположила, что это из комнаты Димитрия, прислушавшись, я поняла, что это так и есть. Как долго он находится в своей комнате, и почему я заметила это только сейчас? Наверное, дело в том, что я была зациклена только на разговоре с Марией и особо не вслушивалась в то, что происходит в доме. Шуршание пакетиков крови всё не прекращалось, видно, Димитрий даже не думал заканчивать, а это плохой признак. Просто так пить столько крови он не стал бы, а охотились мы недавно, так что сама-собой жажда появится не могла. Скорей всего её спровоцировала злость, поэтому я решила пойти к нему и успокоить, пока он не выпил все запасы. Мария и не пыталась удержать меня, ей ещё предстояло обжиться в новой комнате… и в новом веке тоже. Изначально все комнаты были похожи, но каждый, въезжая в свою, оставлял в ней отпечаток себя, и комната Димитрия не была исключением. Прежде мне не приходилось бывать в этой комнате, однако, сейчас было не время рассматривать интерьер, однако, это не мешало мне отметить то, что его комната отличалась от остальных гораздо больше: белоснежные стены были обклеены разными плакатами, а чёрные подушки беспорядочно разбросаны по кровати, и вообще в комнате царил лёгкий беспорядок. Димитрий сидел на полу рядом с небольшим холодильником, в котором он и хранил свои запасы, стремительно заканчивающиеся от таких темпов их поглощения. Когда Димитрий откинул в сторону очередной пакетик, я наступила на него, не давая проскользить дальше. Только сейчас он наконец-то обратил на меня внимание, подняв голову. — Я не заметила, как ты вернулся в комнату, — произнесла я. — Ты была зациклена на разговоре с Марией, тебе нужно научиться слушать все вокруг одновременно. — объяснил Димитрий. К счастью, я это уже итак успела понять. — Остальные тоже в комнатах? — спросила я, присаживаясь на край кровати, возле которой и сидел Димитрий. — Мэр и Каталин в комнате болтают, ты итак это слышишь, — это была правда, но прислушиваться к их разговору не хотелось. — А что делают Элайджа и Наталия не знаю, похоже, сестрица внушила мне забыть, когда я вернусь в свою комнату и не слушать, ведь я не могу прислушаться к ним. — Димитрий открыл новый пакетик крови и начал пить. — Всё, что Мария сказала правда? — мне нужно было его подтверждение, Димитрию я всё же больше доверяла. — Абсолютная, — ответила мне Мария из соседней комнаты, опережая брата. — Да, — подтвердил её ответ Димитрий. — Никогда не думала, что Наталия способна на такое. Конечно, она жестока, но не настолько и не со своей семьёй, — я даже представить не могла, кто вообще на такое способен. — Мария любит приукрасить, — усмехнулся Димитрий. Я услышала, как Мария фыркнула. — У нас у всех есть и темные, и светлые стороны, у Наталии была весомая причина поступить так с Марией, поверь, моя младшая сестренка далеко не святая, и Аро бы приказал казнить её, сжечь живьем, за то, что она сделала, но Наталия решила предложить свою идею наказания, чтобы сохранить Марии жизнь. Я совсем запуталась. Черное, белое, все перемешалось, образуя неоднородную серую массу. Понимать, кто плохой, а кто хороший становилось все сложней. В конце концов, мы все живем в одном и том же аду, только у каждого свои демоны; каждый сам решает, бороться ему с ними или кормить. Я наивно полагала, что знаю всех, но в реальности я не знала никого в этом доме так хорошо, как думала. Даже Каталин не была известна мне хорошо. Я не знала ничего о её прошлом; Мэр открыла только часть своего прошлого, то же сделала и я. Моя история с Калленами — лишь малая часть моего прошлого, хотя и она не всем до конца известна. Наталия, Мария, Элайджа — они раскрывали те отрывки своего прошлого, которые могли выставить их в хорошем свете, не давая другим увидеть тьму, прячущуюся за ними: невинная жертва обстоятельств; девушка, которую собственная сестра обрекла на муки; добрый доктор, спасающий жизни. Но был тот, кто не отрицал своих темных сторон, кто не оправдывался, а признавал. Да, Димитрий подставлял сестру, он бросил ее, он убивал людей ради удовольствия. Нет, он не отрицал этого. Да, он прямо говорил о том, что ведет себя бесчеловечно. Взгляд его кроваво-красных глаз пересекся с моими слегка потемневшими от подступающей жажды. Вот, что привлекло меня в нем, тогда в лесу он поступил хорошо, решившись помочь мне и удержав меня от ненужных убийств, но даже не это привлекало меня больше всего, а то, что даже делая что-то хорошее, он не отрицал, что может поступить ужасно. Димитрий откинул пакетик из-под крови в сторону. Может ли мертвое, замороженное сердце вновь начать биться? Сейчас мне казалось, что может. Это было так внезапно. Мы просто поддались неведомому нам обоим порыву, заставившему наши тела тесно прижаться друг к другу, а губы слиться в поцелуе. Губы Димитрия не имели ничего общего с губами Эдварда, и дело тут не только в том, что вампирские губы больше не казались мне ледяными; губы Димитрия были немного грубее, но от этого не менее желанными, я ощущала в его рту крайне знакомый солоновато-сладковатый привкус. Наш поцелуй был со вкусом крови. Я не имела ни малейшего понятия, что мы будем делать, когда наши губы разомкнуться, но одно я знала наверняка: в наших отношениях с Эдвардом я окончательно поставила жирную точку, но лишь для того, чтобы начать новое предложение с заглавной буквы.