Something about Klaroline

The Silent Comedy—Bartholomew

— Чертова ведьма! Я найду ее и сделаю чучело, набив соломой подобно куколке Вуду, — Никлаус, негодуя, носился из угла в угол, нервно постукивая каблучками по дубовому паркету Бойни. — Успокойся, Клаус. Этим ты нам сейчас никак не поможешь, — одернула его Кэролайн, пребывая относительно спокойной, учитывая ситуацию, в которой они оказались.       А все началось с кулона, преподнесенного блондинке в качестве подарка. Приехавшая в Новый Орлеан Кэр каким-то образом умудрилась подружиться с Давиной Клэр, а та подставила Форбс своей магической штучкой. Вот не зря Клаус скрывал возлюбленную ото всех, ведь она появилась в городе в момент вампирского бунта, и ей небезопасно было находиться здесь. Вместо этого Кэролайн взвалила на плечи гибрида очередную проблему. На хрупкие, трепетные девичьи плечи, учитывая, что, прикоснувшись вчера к медальону на шее Форбс, раздевая девушку, утром Майклсон проснулся не в своем теле. Такого в его тысячелетней жизни еще не было.       Он, конечно, был без ума от блондинок, точнее от одной-единственной, покорившей его сердце, но не настолько же, чтобы теперь торчать в ее теле, да еще и за несколько часов до ответственной встречи с Марселем, на которой Клаус собирался указать зарвавшемуся пасынку его место. — Ты не представляешь, дорогуша, что натворила эта девчонка.       Еще бы Кэролайн представляла это…       Девушке происходящее казалось не меньшим сумасшествием, но тяжесть десяти веков кровавых скитаний и бессмертной мудрости на удивление быстро подчинились ей, при этом утихомиривая бушующую ярость, когда Форбс обращалась к вампирской части первородного гибрида. Волчья же негодовала.       Теперь Кэр прочувствовала те усилия, что Никлаус прилагал, чтобы сохранять своеобразное равновесие или баланс между зовом каждой из своих сущностей. Любой бы свихнулся от этого. Такое под силу далеко не каждому. А Майклсон мог. Пусть иногда срывался, бесился и выпускал на волю своего зверя, но делал это довольно редко. И отныне Форбс знала почему.       Естественно, помимо непримиримой постоянной борьбы в сердце древнейшего, блондинку, оказавшуюся в его теле, беспокоили другие довольно приземленные проблемы, учитывая ситуацию, в которой они очутились. Но времени на их решение не было, ведь Клаус, даже будучи теперь обычной вампиршей, не растерял свой хваленый несносный нрав, во всех красках расписывая ужасы своего возмездия, что он мечтал обрушить на голову ведьмочки, посмевшей сделать это с ними.       И, возможно, Кэролайн даже могла бы согласиться с ним, если бы не фраза Майклсона в ответ на ее предложение о помощи с Марселем. Клаус — о, ужас! — заявил, что это она уж точно не потянет. И приказал Форбс остаться в Бойне, пока он сам попытается все исправить.       Несмотря на звериные инстинкты, тысячелетний опыт и прочие тонкости и особенные моменты ее пребывания в первородном теле, Кэролайн не утратила одной своей черты, извечно толкающей ее на порой совершенно безумные поступки. Когда этой девушке говорили, что она чего-то не могла, не умела или не потянула бы, как только что произнес Никлаус, Кэр, в твердом намерении утереть некоторым недоверчивым личностям нос, шла и делала именно это, доказывая, что ей под силу абсолютно все. Конечно, порой подобная горячность заставляла сомневаться о наличии у Форбс инстинкта самосохранения, но подобные мелочи ее уж точно не волновали. Не в момент, когда она собиралась показать, кто король этого города, не беря в расчет, что в данный момент в его теле находилась королева. Почти. Учитывая, что, несмотря на предложение вечности, титул-то ей Клаус еще не преподнес.       И пока при помощи старшего брата ее возлюбленный пытался добиться от Давины способа снять проклятие, наложенное на обоих, Кэр улизнула из Бойни, отправившись к Марселю. — Я пришла… — заявила она, столкнувшись с вампиром, после запнувшись, кашлянув и мгновенно исправившись, — пришел поговорить.       Жерар, недоуменно переглянувшись с одним из своих приспешников, после презрительно хмыкнул: — Нам не о чем разговаривать, Клаус.       Признаться честно, Форбс не ожидала такого приема. Не успела девушка и оком моргнуть, как ее окружили мятежные вампиры. Когда Кэролайн шла сюда, то не задумывалась, насколько плохи дела в отношениях Майклсона и Марселя. Да и совершенно не вникала в это, ведь прибыла в город недавно, а Никлаус был не из тех парней, кто привык делиться личными проблемами за ужином. Поэтому храбро отправившись на встречу, Кэр не рассчитывала, что попадет в ловушку, а это была именно она.       Вздохнув, поняв необходимость выпутываться из ситуации, желая обойтись малой кровью, девушка решила применить единственный доступный для нее вариант — включить в себе Клауса. Благо, возможность такая имелась, учитывая то, что окружающие считали ее им при наличии его тела. — Вампиры Нового Орлеана, помните, я — первородный. Гибрид. Меня нельзя убить, — прорычала она, желая таким образом не только припугнуть потенциальных обидчиков, но и успокоить себя. — А вечность — это очень долго. Как долго, по-вашему, Марсель будет у власти? Что если один из вас отпустит меня? — О, Кэролайн надеялась на это, вкладывая в свои слова как можно больше уверенности и соблазна, с которым умел говорить Никлаус, заключая очередную дьявольскую сделку подобно Мефистофелю. — Зная, что я буду вечно у него в долгу. Я не завидую тем, кто посмеет перейти мне дорогу. Уверяю вас, ваша смерть будет мучительна, — приправив свой монолог маньячной усмешкой, Форбс окинула взглядом собравшихся, оценивая свои шансы на успех.       Когда Клаус получил необходимое зелье от Давины, желавшей чертовым кулоном помочь Марселю сохранить трон, то обнаружил, что Кэролайн исчезла. У Майклсона не было никаких сомнений насчет ее местонахождения, поэтому он сломя голову ринулся к Кэр, совершенно не зная, что же делать, очутившись там, но понимая не только безвыходность, но и обреченность положения, усугубленного Форбс до предела. О, древнейший негодовал! Просто рвал и метал, проклиная все на свете, включая приезд девушки в город в столь неурочный час. А все потому, что она подставилась, поставив под угрозу даже не его репутацию, а свою жизнь, ведь пусть Кэролайн и являлась сейчас бессмертной, но, черт возьми, даже в его теле эта девушка казалась ему уязвимой для любой угрозы!       Воображение Майклсона подкидывало первородному все новые и новые ужасающие сценарии встречи Кэролайн с Марселем, и его худшие опасения оправдались.       Клаус подоспел туда в момент, когда истерзанная, забитая, измученная Кэр безвольно обвисла на цепях, в которые ее заковали эти предатели, теперь заслуживающие помимо смертного приговора еще и бесконечные страдания до мгновения кончины, призванной облегчить муки.       Понимая, что в теле Форбс ей никак не помочь, Никлаус все же собирался вмешаться в драку. Он просто не мог стоять и смотреть, как они издеваются над ней, хоть Кэролайн сейчас и была сильнейшим существом на планете.       Но в миг, когда древнейший принимал решение, прежде вернуть их по своим местам или же таки попробовать отбить ее в его теперешнем обличье, все изменилось.       Изнемогая от боли, Кэр осознала, что ей не спастись, если она не обратится к звериной сущности, которую Майклсон держал на коротком строгом поводке. Всего пару секунд колеблясь, после девушка позволила волчьей ярости вырваться наружу. А затем началась безжалостная хладнокровная расправа, не присущая хрупкой блондинке, овладевшей первородным телом.       Наблюдая за тем, как его Кэролайн вырвалась из оков и металась от врага к врагу, разрывая мятежникам глотки, упиваясь их кровью, при этом каждого награждая смертоносным укусом, Клаус не верил своим глазам. Он знал, на что она способна, но никогда еще не видел Кэр настолько страстной. Неистовой. Одержимой праведным гневом и неумолимой яростью, живущей под кожей древнейшего. Истинная королева. Прирожденная. Такая же, как он.       Никлаус не успел еще предложить ей разделить с ним шаткий трон, ведь не знал, решилась ли Форбс остаться с первородным навсегда. Но отныне этого не требовалось. Она уже являлась владычицей. Его тела, его сердца и его души. Отойдя в укромный уголок, еще мгновение полюбовавшись Кэролайн, Клаус откупорил флакончик с зельем и сделал глоток. Все произошло так, как и обещала Давина. В один момент они совершили обратный обмен. Быстро и безболезненно. Клятвенно заверяя Майклсона в этом, мелкая ведьма выпросила сохранить ей жизнь. Выходит, не зря.       Подняв монету, умудрившись еще и удивиться тому, как Кэр запомнила его историю об этом трюке, Никлаус метнул быстрый взгляд в сторону теней, где скрывалась блондинка. Скрестив руки на груди, она победно улыбалась, и первородный гибрид предчувствовал, что эта история выльется в многократный пересказ ее героического подвига, попахивающего хвастовством на грани безумия, но Майклсон был готов терпеть это, совершенно не сожалея о сделанном когда-то предложении разделить бесконечную вечность. И корону, за которую Кэролайн так храбро билась сегодня.       Что же касается Форбс, то девушку не волновали настолько глобальные проблемы, помимо одного вопроса. Какого черта Клаус сотворил с ее безупречной укладкой?!