Birdy—Not About Angels
«…Со мной ничего не случится, ведь сердце, которое любит, бессмертно. Я не буду скучать или пытаться вернуть, потому что на берегу внутри меня мы по-прежнему вместе…»Эльчин Сафарли «Расскажи мне о море»
Она вновь вглядывается куда-то далеко-далеко за горизонт, словно пытаясь высмотреть там скрытое от нее будущее, в котором, возможно, когда-нибудь станет легче. Несмотря на погожий осенний день, холодный морской ветер нещадно хлещет по бледным щекам. Это немного отрезвляет. Дает силы вынырнуть из горя и сделать вдох до тех пор, пока новая волна не накроет с головой. Порой ей кажется, что скорбь, подобно обвившему ее своими щупальцами огромному зловонному спруту, утягивает в пучину, заставляя закрывать глаза и забывать дышать, вновь и вновь возвращаясь в день, когда горе обрушило стены ее жизни, оставив Кэролайн эмоционально выпотрошенной, бесчувственной руиной с опустошенной душой. Пропуская сквозь пальцы песок, она замирает, следя за каждой песчинкой, вспоминая миг, когда касалась праха, превратившего окрылявшую любовь в тяжелый груз утраты. Кажется, с тех пор ее сердце совсем не бьется. Не может прокачать кровь от тяжести, свалившейся на хрупкие плечи. Поэтому лишь слабо постукивает, похоже, вот-вот намереваясь сдаться и застыть, обратившись в камень. Наверное, те, кто удостоен жизни после смерти, не имеют права на счастье. Им не дозволено чувствовать, наслаждаться чем-то еще помимо чужой смерти и возвращаться к привычному, человеческому, простому. Всему тому, что было необходимо ранее и так чуждо теперь. Они нарушили запрет. Отчаянно бросились в омут страсти, и были наказаны за это. Его больше не существовало. Он умер. Кэролайн пыталась твердить себе это, чтобы хоть как-то оправдать свое состояние, когда даже кровь не приносила облегчения. Увы, не могла. В ее памяти свежи еще были ласковые прикосновения, которыми Клаус клеймил свою любовь в моменты близости. Поцелуи. Объятия. Даже взгляды. Все было таким реальным. Настоящим. До сих пор хранившим его тепло. Ничем не сгладить это. Не стереть. Она была насквозь пропитана им. Несла в себе частичку жизни обоих. Поэтому и не ушла следом, обещая, что в крови, переливающейся по венам, он останется с ней всю отведенную для нее одинокую вечность. Наверное, это и заставляло ее сердце биться… Каждый месяц в последний выходной она приходила на пустынный пляж и рисовала. Упоенно выводила дрожащей рукой твердые линии, раз за разом делая их четче и ярче. Если они с Клаусом в океане ее души все еще были вместе, то Кэролайн хоть так надеялась доказать, что способна выдержать эту пытку за двоих. Когда-нибудь. В другом месте. Другом мире. Другой реальности. Но они встретятся вновь, и там она сможет поступить правильно. Отстоять свое право на счастье. Вырвать его из когтистых лап смерти. Кэролайн верила, что где-то, но сумеет успеть побыть с ним хоть на миг дольше, чем в этом аду, сменившем для нее реальность после ухода любимого. Конечно, ему не стать ангелом с его-то грехами. Не быть неотступно привязанным к ней, чтобы оберегать от бед и печалей, ведь от горя Клаус уже не уберег. Просто хотелось думать, что все еще есть шанс. В одной из бесконечных, разветвленных по Вселенной, вечных жизней. Поэтому заканчивая рисовать, Кэролайн сжигала бумагу и пускала пепел по ветру, надеясь, что, вдоволь отхлестав ее по щекам, воздушные потоки таки сумеют донести послание тому, кто ждет его на том или этом свете, а может, и на краю бытия. Чтобы Клаус знал, что она все еще помнит дорогу к нему. Что когда придет время, сердце напрямик проведет ее по потаенным тропам, не дав задержаться или оступиться, подарив наконец шанс снова сидеть вдвоем на этом берегу. И вглядываясь за горизонт, крепче вцепившись в его ладонь, навсегда забыв обволакивающее ощущение праха и жизни любимого на пальцах, не позволить ускользнуть рассыпающимся песчинкам сквозь них, зажав в кулачке, подловить право на счастье, стоящее куда дороже, чем бесконечная жизнь.