Something about Klaroline

      Сидя в темноте одной из гостевых спален, Кэролайн чувствовала, как мрак поглощал ее, по чуть-чуть пробираясь под кожу, закрадываясь в самое сердце, очерняя его своим холодом. Хотя, как утверждал один ее первородный друг, тьма уже давно обитала в душе Форбс, и та тянулась к ней, не прекращая внутренней борьбы.       «Друг». Как многолико это слово. После всего, что между ними было, теперь его скупыми буквами легко заменить многозначительные фразы и громкие обещания, никак не идущие у Кэролайн из головы. А ведь, получив приглашение на ее выпускной, этот самый «друг» не сможет похвастаться оказанной ему честью на свадебной церемонии. Он из тех «друзей», которых туда ни за что не зовут.       Несмотря на темноту комнаты, воцарившуюся, кстати, благодаря старой проводке, во всем поместье, что совершенно не помешало прекращению вечеринки внизу, бриллиант на безымянном пальце Кэролайн тускло поблескивал своими гранями, заставляя ее чувствовать, как платиновый ободок уже не опоясывал его, а сдавливал. Жал. Мешал кровотоку, заставляя отторгать как само украшение, так и мысль о поводе, по которому был сделан такой презент.       Форбс знала, что кольцо не принадлежало ей. Это тяготило, но не принять его она не могла. А как иначе? Будто так легко отказать парню, делающему тебе предложение. Хотя большая вина все же лежала на страхе одиночества. После потери родителей и Елены, Кэролайн ничего не могла с собой поделать. Она привыкла принимать вызовы от окружающих или от судьбы, вот на один из них и ответила согласием, с тех пор хотя бы получив уверенность и спокойствие с возможностью всегда опереться на мужское плечо рядом.       Да, она любила Стефана. Или же просто привыкла к нему, принимая это за иное, настоящее чувство, которым в их отношениях и не пахло? Кто сейчас разберет. Главное — удобство. Стефан был «удобным». Как диван. Кресло. Муж? В статусе «жениха» он точно ассоциировался у нее с комфортом.       И Кэролайн, сидя в этой темной комнате, все гадала, когда же сравниваемый с мебелью парень примется ее искать. Не в привычках Форбс было пропускать веселье, точнее выпускать его из-под своего контроля, поэтому она, так и не сдвинувшись с места, все ждала появления Стефана.       Он не опоздал. Явился ровно в момент, когда Кэролайн досчитала до ста, собираясь начать новый счет.       Она хотела нарушить молчание, даже заикнулась, начав говорить нечто безобидно-бессмысленное, но Сальваторе был против. Прикоснувшись пальцами к ее губам, обвел их контур, заставляя нежную кожу пылать от прилившего к ней жара возбуждения.       Из-за темноты Форбс не могла взглянуть ему в глаза, полагаясь лишь на ощущения да запах Стефана, сегодня непривычно пряный от ноток сандала и мускуса, наполнивших воздух комнаты с его появлением, вливаясь в уже привычную размеренную атмосферу комфорта чем-то неуловимо дразнящим и соблазнительно-запретным; недоступным, несмотря на прозрачность и открытость их отношений.       Когда пальцы сменились губами, накрывшими ее губы, Кэролайн едва сдержалась, чтобы не заскулить, ведь в каждой скользящей ласке его языка было столько укора. Словно Стефан знал об ее мыслях и вкладывал в поцелуй все свои невысказанные обвинения и упреки. Он чувствовал. Или предвидел. Но сомнения Форбс не были для него тайной. Сальваторе, несмотря на свою «удобность», никогда не являлся глупцом.       Касания становились напористее, будучи насыщенными властью и требовательностью, и Кэролайн уже слабо отдавала себе отчет в происходящем, просто поддавшись желанию, не углубляясь в размышления над собственной фальшью.       Увы, финала у этой обличительно-сладкой слабости не было. Заслышав чьи-то шаги, Стефан ринулся к двери, мгновенно растворившись во тьме, оставив разгоряченную Кэролайн неудовлетворенной, словно в наказание за ее неуверенность и приписанную ему практичность.       Зато теперь Форбс отвлеклась. Уже не думала о свадьбе. Не чувствовала, как сжимается кольцо вокруг пальца. Лишь испытывала возмущение, ведь комфортные и удобные парни так не поступают.       Так поступают «друзья», обладающие достаточной наглостью, чтобы заявиться на торжество без приглашения.       Добравшись до Стефана, Кэролайн поняла, что запах его остался прежним. А вот тяжелой пряностью и безумием сандала и мускуса всегда был пропитан Клаус.