Колибри
12 декабря 2017 г. в 21:59
В жизни каждого человека есть зависимость. От другого человека, например, или от кофе, может от чая. Кто-то же выбирает что-то покрепче и значительно вреднее, но этого не лишены все.
У Кэролайн Форбс тоже имеется зависимость, о наличии которой она знает и признает, только вот вылечить не может, как бы ни пыталась, поэтому чужое мнение для нее и дальше является путеводной звездой, ведущей ее по дороге жизни.
Другие лучше знают, что ей нужно. Другие толкают ее быть первой. Другие ставят кого-то более успешного Кэролайн в пример, и она вновь впрягается в непрекращающееся соревнование, стараясь доказать всем остальным, ни в коем случае не себе, что она тоже достойна этого; что тоже так может; что ее звезда тоже сияет достаточно ярко.
Счастья, конечно, от этого Кэролайн не испытывает, забыла она уже давным-давно о радости; о том, что интересно ей; о своих истинных жизненных целях. Куда там до них, если все ее время — и свободное, и рабочее — занимает проблема убеждения всех окружающих ее людей, что она лучшая, и ей под силу преодолеть любые препятствия и достигнуть вершин немыслимой высоты, хоть ей и не хочется этого вовсе, а она просто услышала в комнатке отдыха чей-то разговор или наткнулась на неласковый взгляд, и все нужно начинать заново — бороться, доказывать, убеждать.
Если учеба в колледже, то только в том, название которого не стыдно произнести при людях; если работать, то только в корпорации, что имеет филиалы по всему миру и обладает впечатляющим бюджетом на текущий год, и плевать, что Кэролайн никогда не побывает в той или иной стране даже в командировке, не говоря уже о том, чтобы отправиться путешествовать в отпуск, ведь те, кто желают быть на гребне волны, не отдыхают; если замуж, то только за перспективного или уже успешного, совершенного и неотразимого, такого, что представить можно и своим друзьям, и боссу в надежде на очередное повышение, которое дают замужним.
Ступень, другая, снова и снова. Кэролайн со счету сбилась, сколько их преодолела, даже не успевая оглядываться, потому что в спину ей регулярно дышат те, кто считает ее недостойной или неудачницей, или просто завидует в надежде, что она, будучи не самым опытным и выносливым спринтером, сойдет с маршрута и забьется в уголок, станет глотать горькие слезы, вновь обернется той девочкой, что задохнулась под гнетом чужого мнения.
Зависимость. Она зависима. И клиник, где лечат подобное, увы, нет, а в психотерапевтов Кэролайн не верит, да и времени на хождение к ним на приемы нет, когда стремишься стать лучшей, достигнуть верхушки пьедестала и после вцепиться в нее руками и ногами, да даже зубами, если потребуется, только бы не рухнуть вниз и быть заклеванной всеми, кто пристально следит за ней и обсуждает.
Естественно, с такой гонкой уж не на жизнь точно, дыхание и выдержка подводят Кэролайн, и в очередной наплыв чужого мнения, не в силах выдержать его накрывшей с головой волны, барахтаясь в ней, словно беспомощный котенок, она оказывается в каком-то крохотном баре не больше спичечного коробка, где намеревается похоронить себя, учитывая, что бежать ей привычно только вперед, но никак не в кусты.
От дешевого виски першит в горле, а глаза щиплет от то и дело подступающих слез. Кэролайн сдается. Добровольно снимает себя с финишной прямой во время подготовки к предстоящей со Стефаном свадьбы, хоть ей и остается всего лишь примерить готовое платье и вымолвить заветное «да» возле алтаря, чтобы стайка фотографов запечатлела этот момент и на первых полосах газет он разлетелся по миру доказывать, что это именно она, Кэролайн Форбс-Сальваторе, сумела стать возлюбленной завидного холостяка с таким счетом в банке, что количество его нулей и вслух вымолвить страшно.
От очередного сеанса самобичевания ее отвлекает художник, сидящий поодаль за стойкой, и делающий карандашный набросок в альбоме, время от времени прерываясь на глоток виски, который он вливает в себя, в отличие от нее, без проблем.
В испачканной красками хенли и явно без гроша за душой, но такой спокойный-спокойный, как озеро, чью водную гладь не колышет даже ветреная рябь. Кэролайн вдруг становится интересно, как он справляется с чужим мнением, что в его спину явно должно вонзаться не ножами, а копьями или дротиками, по меньшей мере.
Она подсаживается к нему и заводит разговор. Неловко и робко, боясь осуждения, да еще и голос ее дрожит от проклятого виски, что ее организм никак не желает воспринимать лекарством от полученных ран.
Приходит в себя она, когда давным-давно за полночь. Клаус оказался очень и очень интересным собеседником. Его мягкий бархатный ритмичный тембр баритона ласкает слух британским акцентом, очаровывающим еще больше, чем рассказы о дальних странах, где он мечтает побывать и куда хочет привезти свои картины. Не продавать, нет, просто показывать людям, знакомить их с другой стороной жизни, в ярких масляных мазках дарить надежду на перемены и солнечный свет, что выведет из тумана повседневности на истинный путь.
Кэролайн слушает и сама ощущает, как в груди зарождается нечто теплое и приятное, а неуверенность же ее, наоборот, отступает назад, и вновь можно предпринять очередную попытку воздуха глотнуть.
С тех пор так и повелось — после работы она со всех ног бежит в этот бар, а Клаус неизменно сидит там с альбомом, продолжая рисовать и говорить. И чем больше пропадает с ним Кэролайн, тем сильнее ей кажется, что она походит на колибри, наконец-то вырвавшуюся из клетки. У Клауса, кстати, и про нее имеется история.
И чем чаще она ее слушает, тем рьянее прощается со своими прошлыми идеалами, и страхами перед чужим мнением, и косыми взглядами, направленными в ее сторону. Все, чего ей хочется, так это дышать полной грудью где-нибудь на горном перевале, сидеть у костра под усыпанным звездами небосводом и слушать песни ветра, а не голоса, что направляли ее в ложном направлении.
В конце концов, желание это становится настолько сильным, что противиться ему невозможно, вот Кэролайн и делает шаг во тьму неизвестности, двигаясь на ощупь, уже не в зависимости от гидов, всю ее сознательную жизнь ведущих ее не туда.
Увольнение, разрыв помолвки, два билета на край света, и безграничное счастье только для себя. И для Клауса, совершенно не страшась не оправдать его ожиданий или померкнуть в его глазах, став простой и обычной, а не лучшей и первой.
Конечно, отношения их не выдерживают проверку временем. Все-таки Кэролайн более привычна к жизни по определенному графику и плану, а Клаус же тянется только к воле и странствиям, поэтому двойная сплошная расходится по противоположным сторонам где-то в Мьянме.
Он бредет дальше, радуясь восходам и закатам, намереваясь успеть зарисовать каждый их них, что довелось ему увидеть за всю свою жизнь, и жаждет делать так до последнего вдоха, а она возвращается домой. Находит работу, спустя время завязывает новый роман и впускает в свое сердце другого человека, но все это уже ради себя, без учета чужого мнения, без оглядки и страха. И каждый свой день Кэролайн посвящает Клаусу и неизменно благодарит его за то, что он изменил ее жизнь, пусть и ушел из нее, но крылья-то ей оставил, и она ежеминутно ощущает их за своей спиной и больше никогда не позволит себе оказаться в тесной и душной клетке зависимости, храня в памяти историю о колибри, изменившую ее навсегда.