Потом мы все сгорим

Транспортный шаттл падал, как комета. Как гигантский утюг. Как кирпич весом в три тысячи тонн, нацеленный на чью-то голову. Боже, спаси и сохрани. Наверное, снаружи это выглядело очень зрелищно: закругленный нос шаттла разрубал воздух, вгрызаясь в атмосферу Карпатии, как чудовищный гарпун в брюхо кита. Крылья горели от трения, ниобиевые оболочки разогрелись добела, но реактивные системы молчали – топлива в челноке было чуть, только для торможения и захода на посадку. И хорошо бы, чтобы эта посадка вообще случилась… Джейн видел это в лицах экипажа: испуг. Неуверенность. Тихую панику, спрятанную в уголках глаз. Это спешка, во всём была виновата спешка: шаттл снаряжали на скорую руку, так отчаянно, словно всё население Карпатии без подкрепления передохнет за сутки. А может, и правда передохнет, - Джейн не знал, его командировали тоже в спешке, не потратив на уточнение задачи ни минуты. В Карпатию бросили цвет ВВС, лучших пилотов, которых успели подготовить к переброске в течение дня. Видно, ситуация была и вправду критическая. В отряд к Джейну накидали парней с Рабицы, Локуса-5 и Верхнего Базилевка; он их впервые видел, но теперь почему-то должен был за них отвечать. К счастью, недолго – они приземлятся, получат распределение к какому-нибудь полковничьему херу, и Джейн снова забудет, что значит быть старшим по званию. Его всё это тяготило – незнакомые люди, разболтанные шаттлы, спешка и беготня… Его место – не тут, а в небе и с рукоятью управления в ладони. Побыстрей бы уж. В тысяче футов над поверхностью начались перегрузки – шаттл разворачивался и включал двигатели, проседал в воздухе под чудовищным инерционным давлением и тормозил, тормозил изо всех сил, всем своим плоским металлическим телом. Джона Джинджер Джейн, майор ВВС, пилот широкой души и скверного нрава, плохо относился к тому, что не мог контролировать – а сейчас он не мог контролировать решительно ничего. Действия команды не были слаженными; шаттл рыскал в разреженной атмосфере, не находя опоры, а внизу всё кипело, взрывалось и плавилось. Карпатию лихорадило войной. - … у них опять. Две или три эскадрильи, наши еле удерживают. - Переход на ручное управление. Связь с ЦУПом потеряна. - Тангаж тридцать два градуса, выравниваем… - Подход, прием. Подход, запрашиваем данные. - Вот блядство, нам же только выгружаться час или два, а у них там обстрел… - Подход, прием! - Вот сейчас ебнемся с полным брюхом пилотов, и будет нашим хуй, а не подкрепление… - Шасси, закрылки выпущены, посадка… Когда шаттл приземлился, Джейну показалось, что несчастная махина развалится прямо на посадочной полосе. Челнок трясся и вибрировал, но чувствовалась в этой тряске не упругость хорошо работающего механизма, а страдания полудохлого зверя. Милосерднее добить, чем заставлять бегать. Джейн с удовольствием избавился от шлема; в наушниках сухие команды диспетчеров перемежались сплетнями о том, кого подорвали, и сколько ребят сегодня не вернутся на базы. Команда шаттла переволновалась, и казалось, что сейчас говорят все одновременно, нарушая субординацию и не слушая друг друга. - … авиационное подразделение один шесть тильда два, направление – Смокровка! Пехотное подразделение три три восемь… Перекличку вел солдатик-омега без единой «птички» на погонах. Совсем мальчишка, - подумал Джейн, - а уже угораздило вляпаться в войну. Староверы не щадят молодежь, а уж вымотать все кишки из омеги – лучшее для них послеобеденное развлечение. Извращение над природой, - вот так. Мужчина, женщине уподобившийся и приносящий жизнь. Плохо омегам в плену, ой как плохо, лучше сразу сдохнуть, чем помирать так, как решат за тебя староверы… - Авиационное подразделение один шесть тильда восемь, - выкрикнул солдатик. – Направление – Сиречь! Авиационное подразделение один семь тильда один, направление – Скалица! Джейн кивнул, пропуская своих ребят – подумать только, «своих ребят»! - вперед. Скалица, значит. Не космодром, не нефтедобывающие скважины, а тонкий рубеж, отделяющий староверов от тех, кого они ненавидят пуще смерти. Горячая точка, горячее некуда… Тронешь – зашипит обожженное мясо. Парни Джейна уже отмечались у солдатика, толкаясь плечами с подвалившей пехотой. Распределение закончено; подкрепления для отрядов, разбросанных там и сям по северному полюсу Карпатии, уже сформированы. Когда Джейн прижал большой палец к планшету, позволяя снять биометрические данные, солдатик сверился с коммуникатором и присвистнул: - Ого! Вас заберет сам полковник. - Кто? – невнимательно спросил Джейн. Уши закладывало от грохота, и на этот раз были виноваты не взрывы. Диспетчеры пытались разрулить хаос, царящий на взлетке. Очередь отбывающих бортов росла пропорционально раздражению пилотов. С шаттла сгружали воду, наспех заполняя раздутые, матово-черные бока танкера. Махина была настолько колоссальной, что Джейн подумал – под крыльями танкера можно спрятать все истребители, рыскающие над поверхностью Карпатии, и останется место еще для пары дюжин. - Вас заберет са-ам полко-о-овник, - с придыханием повторил солдатик. Глаза его лучились восторгом. – Его «клюв» уже приземлился. Как только воду сгрузят, вы отчалите. - За нами прислали Монкаду? – не поверил Джейн. – Лично Монкаду? - Он сам вызвался, - с ноткой зависти в голосе пояснил солдатик. – Сказал – проконтролирует доставку воды и новичков, ничего важнее для него сейчас нету… Полковник Альдо Эвелин Монкада был легендой из тех, о которых все с восторгом слушают, но не очень-то верят. Злой, как тысяча демонов из преисподней, и талантливый, как Боженька, в свои первые шесть дней на Карпатии он создал единственный боеспособный авиационный отряд, а на седьмой день сказал: нахуй всё, ебнем по паре стопок? Такой была официальная версия легенды. Неофициальная версия была проще, но реалистичнее: Карпатия считалась ценным планетоидом в системе двух звезд. Кусок обожженного камня, каким-то чудом обретший орбиту и не распавшийся на куски, был доверху забит сернистой нефтью, годной для перегонки в авиационное топливо. Староверы прибыли сюда несколькими днями позднее, оккупировав южный полюс, и едва не вырезали противника под корень. Ресурсная значимость планетки тогда оценивалась на троечку из десяти, и воевать за неё правительство не желало. Почти на два года Карпатия стала местом пожизненной ссылки – сюда отправляли провинившихся летчиков и пехотинцев из дисциплинарных батальонов, и текучка была просто колоссальной. Чем сильнее распалялись староверы, тем более «одноразовыми» становились их противники – упрямые беты, неудержимые альфы, гибкие омеги… В этой ресурсной битве все они были равны, и помирали пачками, сгорая в разреженной атмосфере планетоида. Вместе со своей крылатой техникой. Альдо Монкада был первым, кто выжил на поверхности Карпатии дольше месяца. Выходец из дисбата, омега с вовсе не омежьей хваткой, животной интуицией и гибким холодным умом, он в первый же день лишился руководства и слепил эскадрилью на коленке – с битой техникой, двенадцатью парнями, которым нечего было терять, и двумя жгучими, беспощадно красивыми солнцами над головой. В тот день они успешно отбили атаку староверов, разбалованных частыми победами и слабостью противника. А потом день за днем Монкада и его парни горели в аду. Никак иначе эту бойню назвать язык не поворачивался. Спустя неделю управление прислало дисбатовцам подмогу, оборудование и пару генералов, чтобы обеспечить контроль. Анализы нефтяных залежей были многообещающими: Карпатия оказалась слишком ценна, чтобы уступить её врагу. Крылья великолепной эскадрильи крепли: пилоты привыкали к меньшей силе тяготения и особенностям здешней атмосферы, а их техники крепчали умом и рассудком. Генералы, правда, все еще были одноразовыми и погибли в первой же серьезной стычке. Спустя три месяца, изведя на Монкаду целую стопку высших чинов и солдат попроще, управление сдалось и предложило ему очевидное решение: взять командование на себя. Записи о его дисциплинарных взысканиях были аннулированы, звание разом скакнуло до полковника, и больше Альдо Монкаду не трогали. С тех пор прошло два года, и безбашенный омега, птица с металлическими крыльями и турбулентностью в сердце, солдат и убийца, благословленный самим небом, – он все еще был жив, здоров и легендарен. - Авиационное подразделение один семь тильда один – на посадку! Авиационное подразделение один семь тильда два – подготовиться… Джейн забросил за спину сумку с личными вещами – их ему полагалось всего ничего, - и зашагал к холодному и серому, как булыжник, «клюву» полковника. Многотонная махина уже принимала в свое брюхо солдат – те набрасывали на себя жилеты и затягивали высотно-компенсирующие трубки, надевали гермошлемы и проверяли внутреннюю связь. Пилота видно не было – кем бы ни был полковник Монкада, здороваться с новоприбывшими он не спешил. - Тайгер – Виски, - прошуршал динамик. – Танкер загрузили, готовятся к взлету. - Виски – Тайгеру, - откликнулся ровный, чуть усталый голос. – Ебись оно конем, чего так долго? - Так это вам не цистерну залить, сэр, - обиженно откликнулся некто с позывным Тайгер. – Парни уже погрузились? - Все на борту, ждем отмашку диспетчера. Джейн затянул ремни. Брюхо «клюва» было таким же стерильным, как и его обшивка. Монкада явно следил за своей техникой. Помедлив, Джейн включил коммуникатор. - Майор Джона Джейн – Виски. Почему не можем вылететь сейчас? - Виски – выскочке, - откликнулся усталый голос. – Мне этот танкер и его содержимое вдвое дороже всех вас. Не гоните лошадок, майор, сперва взлетает он – я прикрываю. - Майор Джона Джейн – Виски. Почему страховкой занимается транспортное судно, а не истребитель? - Виски – выскочке. Потому что все наши истребители только тем и занимаются, что прикрывают ваш зад. Знаете, как сложно защитить космодром? Джейн догадывался. Он отключил коммуникатор, пытаясь не ощущать это всё: напряжение своих парней, от которого искрил воздух; растущее раздражение, распирающее изнутри грудную клетку; дурость полковника Альдо Монкады и грубость его заявления о том, что вода – подумать только, вода, как будто нет на базах систем фильтрации, как будто воду можно взять только с орбиты! – ценнее, чем дюжина отличных пилотов. - Башня – Диплодоку, - сообщил диспетчер. - Разрешение на взлет. Башня – Виски. Разрешение на взлет. Танкер шел первым – гигантский, как доисторический ковчег, несущий на своем борту всех живых тварей по паре. Крупный востроносый «клюв» выглядел на его фоне, как ласточка под брюхом у слона. Джейн молчал, откинувшись затылком в углубление, и слушал себя. Нервы тонко дрожали: одно дело – встретиться с легендой, на которую тебе плевать, и проникнуться ею; другое дело – встретиться с этой легендой и разочароваться вконец. «Клюв» прыгнул в воздух на таком мизерном разбеге, что Джейн лишь успел поразиться. А потом вспомнил: другая сила гравитации, другой воздух, другие правила… всё новое, а его пилоты даже не моделировали условия Карпатии на тренажерах. Спешка, чертова спешка, ни на что не хватило времени… Не удивительно, что пилоты тут расшибались как мухи. Они просто не успевали привыкнуть к новым условиям. А потом в наушниках надрывно заорал предупреждающий сигнал, и думать стало некогда.

* * *

Прикрыть космодром, обеспечивая безопасность на время приземления шаттла – задачка не из легких, но парни Монкады знали, что делают. Чего они не могли, так это извести весь выводок истребителей, с орлиным упрямством поджидавших добычу за чертой космодрома. - Тайгер – Виски. Сели на хвост танкеру. Можем остаться без воды. - Бренди – Виски. Парни далеко, нас с Тайгером на всех не хватит. - Тайгер – Виски. Иду на перехват, тут ебаное светопрес… - … кающий маневр, ду… - … ем, прием… - … смена эшелона на четы… Джейн закусил губы, упираясь затылком в упругую спинку сиденья. Об этом их предупреждали: в системе две звезды и восемь типов излучения, нехарактерных для Земли-4; магнитные поля планетоида нестабильны, его орбита стонет и колышется, как линия кардиограммы, и «связь без помех» - мечта, которая сбывается один-два раза в день. Все приборы в перманентной истерике, и те пилоты, которые не обладают безупречным чутьем и дюжиной ангелов-хранителей, погибают в течение месяца. Полковник Альдо Монкада, незримое божество Карпатии, помолчал немного и включил связь. - Виски – Тайгеру и Бренди, - голос у него был прохладный, с колкими «и» и протяжными «а». - Прикрою сверху, уведу их за собой. Прием. - Тайг… - … принято. Прие… Джейн ощутил, как его тело рвануло влево и вверх – «клюв» сменил курс, зарывшись носом, и медленно упал на правое крыло. Обзор пассажирам не предоставлялся; не было у них и права голоса. Монкада сам решил, что делать и кем рисковать – и в этот раз он рискнул не только собой. Джейна это изводило – он не видел поле боя, не мог делать выводы, не мог ничего. Он только ощущал, как в безумном форсаже «клюв» разрубает воздух и падает, делает причудливую бочку, снова заваливается на крыло и выравнивается, массивный, раскаленный и неудержимый, как кара господня. Предупреждающий сигнал звучал раз за разом, но вхолостую – хотя Монкада пилотировал не одноместный «коготок», а здоровую транспортную махину, он управлялся с нею играючи, не позволяя противнику на себя навестись. А потом самолет вдруг задрал нос, и Джейн почувствовал, как кровь отливает от лица к ногам. Монкада набирал высоту – неудержимо, старательно, словно спасаясь от чего-то. Предупреждающий сигнал заверещал, как кошка под гидравлическим прессом. Динамики расцветились помехами и мужскими голосами. - … йгер – Виски. Это называется «уведу их за собой»?! - Два, три… четыре… о Господи! - Виски – всем. Все, заткнитесь! - По тебе запустят ракеты! Они потеряли тро… - … тый на всю голову пси… - … троих! Они – троих, а ты сейчас угробишь двенадцать пило… Джейн стиснул зубы до боли. - Виски – всем, - голос Монкады не звучал нервно. Или взволнованно. Или испуганно. Он звучал, как голос человека, который налетывает часы на боевом тренажере, а не тащит у себя на хвосте вражескую эскадрилью. - Я разберусь. У кого-то работают датчики? Мне нужны данные по их ракетам. - Тайг… - … ем. Прием. - Тайгер – Виски. Хуй знает. У меня всё глох… - Бренди – Виски. Предположительно радиолокационное наведение, ракеты с тепловой наводкой они в прошлом месяце… о Господи! Джейн поклялся себе: если их не подорвут, то первое, что он сделает при личном знакомстве с полковником Альдо Монкадой – сломает ему нос. Тайгер утонул в помехах. Бренди молился быстрым хриплым шепотом. Судя по ощущениям, «клюв» вонзился в небо почти вертикально, преследуемый целым веером ракет, а потом замедлился, разом сбрасывая скорость до нуля. Джейн прокусил губу, по подбородку побежало теплое. Он знал этот трюк, и вероятность того, что он сработает в нормальных полетных условиях, была крепким «пятьдесят на пятьдесят» – либо у ракет радиолокационное наведение, и они утратят цель, либо тепловое, и сейчас всё полыхнет алым заревом. Одна радость – они ничего не почувствуют. А потом… Они и вправду ничего не почувствовали. «Клюв» медленно просел под своим весом, не удерживаемый более ничем, кроме воздуха, а затем опрокинулся носом вперед, ложась плашмя и планируя. Ракеты не нашли цель, и Монкада включил двигатели, в считанные секунды взламывая звуковой барьер. Выйти из самолета и разбить ему нос, - думал Джейн. Выйти из самолета и разбить ему…

* * *

Полковника Альдо Монкаду встречали аплодисментами. В ангаре были все, кто не пилотировал истребители сию минуту – механики, свободные диспетчеры, пехота и обеспеченцы. Все они толпились и хлопали по плечам Джейна и его парней – с одобрительными возгласами, как будто в том, что трюк с ракетами сработал, была их заслуга. Потом Альдо Монкада показался на свет божий – положил ладонь на серебристый бок «клюва» и спрыгнул вниз, упругий и быстрый, как кошка, - и ему зааплодировали, тут же забыв про новичков. - Зрелищно, сэр. - «Колокол» в верхних слоях атмосферы, да на такой дурище! А если бы кувыркнуло? - Монкада, хватит нас пугать! Тут же связь ни к черту! Нам сперва сообщили, что по вам запустили ракеты, а потом двадцать минут не могли пробиться в эфир и сказать, что «колокол» сработал… Монкада снял гермошлем и оказался… странным. Таким, как Джейн от него не ожидал. Не смазливый омега, которого бы сразу в койку и размножаться с ним до посинения. Не фотомодель с обложки, на которую хочется дрочить до одури, зажав член в кулаке. Монкада был красив, но не стандартной разрекламированной красотой, а красотой животного – неуловимой, зовущей, пьянящей почище пары стопок тайгера. Джейн неровно вздохнул. Волосы у Монкады были коротко стриженные и чуть рыжеватые. Глаза – с приподнятыми уголками, серые и хищные, как у лисы. Джейн когда-то видел лису – живую, восстановленную из банка ДНК со Старой Земли. Годовщину колонизации отмечали с помпой, дети хотели сладостей и чудных зверушек, а взрослые – хлеба и зрелищ. Зверушки не всегда были точной копией земных – Джейн очень сомневался, что у домашних кошек был второй ряд зубов и водоотталкивающий мех. Но время шло, ДНК-цепи терялись и дополнялись тем, чего в них быть не должно, а с кошками теперь ходили на сафари – валить генетически восстановленных буйволов. Джейн однажды видел, как такая тварь прогрызла буйволу шею, проложила себе дорогу внутри и выбралась из глазницы. С тех пор он не очень любил кошек. Но лиса была красивая. Вспоминая её, Джейн восхитился, сколько в полковнике звериного. Лицо его словно вырубили из мрамора – тонкий нос, острые скулы и грубый росчерк губ. Казалось, ударь его мордой о бок самолета – и погнется обшивка, настолько он был тверд. - Ка-а-акой самец, - сказал Монкада, глядя Джейну прямо в глаза. Тот стоял впереди, обогнав своих парней и усмиряя вполне естественные порывы. Разбить полковнику нос, конечно, было за что, но здравомыслие одерживало верх. – Выскочка, уж не ты ли это? Джейн наклонил голову. - Майор Джона Джейн, - сказал он. И добавил, помолчав: - Сэр. Скрыть презрение не удалось, да он и не старался. Монкада сбросил обвязку и широким жестом расстегнул летный комбинезон от ворота до промежности. Под комбинезоном у него не было ничего, кроме трусов. Стеснительностью полковник не страдал – тут же сбросил рукава и потащил комбинезон по бедрам, открывая поджарое, словно по учебнику слепленное тело. К нему тут же обратилась дюжина лиц. - Тайгер и Бренди заправляются. Что им передать? - Сэр, ваш «коготь» готов к вылету. - Контрольный центр пытается связаться с космодромом. Дело дрянь, сплошные помехи… - Полковник, сэр, у наших там совсем плохо? Пара плечистых альф поднесли Монкаде стратосферный костюм – «когти» были злее, летали выше и давали скорость до трех махов, с «клювом» не сравнить. Пилот «коготка» нуждался в защите совершенно иного, запредельного уровня. Монкада сдернул ботинки и сбросил с ног комбинезон, а после – с таким же ледяным спокойствием избавился от трусов. Близость толпы взбудораженных альф не волновала его ни на грамм. Джейн сунул пальцы за ворот, оттягивая его и пытаясь вдохнуть. Чертов Монкада пах, как омега, только что вышедший из течки – удушающе, так, что хотелось овладеть им прямо на бетонном полу ангара. Почему присутствующие этого не замечали? Тут бет – добро если десяток, все остальные – альфы как на подбор. Но нет, на Монкаду никто не бросался и ноги ему не раздвигал. Ци-ви-ли-зация. Война. Не до того. - Нашим туго, но справятся, - сказал полковник. – Тайгера – на взлетную. Бренди со мной. Тело у него было такое же бледное и каменно-твердое, как и лицо. Даром, что рост невысок – зато крепкие плечи, гладкие мышцы груди и торчащие от холода соски, вялый некрупный член и бедра – такие узкие, такие упругие, что хочется взяться за них ладонями и… Джейн одернул себя. Монкада уже натягивал стратосферный костюм – тот обхватил его ноги, как вторая кожа, укрыл пах, перчаткой пополз по крепкому телу. Альфы, подавшие ему костюм, теперь в четыре руки крепили брюшной компенсатор, укладывали пневмотрубки и споро зашнуровывали стяжки на боках и бедрах. Случись что, именно от этих стяжек будет зависеть жизнь Монкады: при сильных перегрузках трубки, подключенные к гидравлике, заполнятся жидкостью, расширяясь и натягивая ленты, а те обожмут тело Монкады, затянут его в адские силки, мешая всей его крови разом уйти в ноги или, хуже того, в мозг. - Эй, выскочка, - сказал полковник, застегивая ворот костюма и принимая в руки гермошлем. – В рожу мне хочешь дать? Джейн двинул уголком рта, не размениваясь на проявление эмоций. Впрочем, Монкада и так все понял. Усмехнулся. - Вижу, хочешь. Ну чего ты, из-за ракет злишься? - Вы рискнули моими людьми, - сказал Джейн. И выплюнул зло: - Сэр. Не важно, что «его люди» стали «его людьми» меньше суток назад. Он отвечал за них, черт подери. Монкада молчал. - Ради восполнимого ресурса, - продолжил Джейн, заведенный до предела, - вы готовы были похерить двенадцать жизней и свою собственную. - Такое бывает на войне, - ответил полковник. – Мы рискуем собой и другими. Джейн медленно выдохнул. Бить пилота, готовящегося к боевому вылету, было никак нельзя. Сломанный нос – прямое противопоказание к полету. Разбитые опухшие губы – затрудненная радиосвязь и риск недопонимания между пилотами. Монкада был мудаком, но сейчас он готовился рвать глотки за своих людей. А недавно – так смело и безрассудно рискнул чужими. - Хотел попробовать «колокол» на такой высоте, - сообщил Монкада. – Это ж «клюв»! Ни разу не забирался в такую даль на «клюве»… Кулак у Джейна сжался сам собой. - Вы, - сказал он медленно, пытаясь контролировать себя. – Впервые делали «колокол» на этой машине, не знали наверняка тип ракет, и всё равно предпочли рискнуть собой и людьми вместо того, чтобы рискнуть танкером? - В танкере тоже были мои люди, - сказал Монкада. Губы у него были улыбчивые, но в улыбке этой мерещился предупреждающий сигнал. – К тому же, это было забавно. Джейн так и не ударил его – хотя рыжая мразь с серыми дьяволовыми глазами очевидно напрашивалась. Вместо этого он сжал пальцы, молча поцеловал костяшки, а потом ударил кулаком себя по животу, легко и пружинисто. Все альфы разом замолкли. Парни за плечами у Джейна напряглись. Жест был не просто грубым – он был верхом неприличия, самым постыдным, самым оскорбительным, что можно было бросить в адрес омеги. Одним этим жестом Джейн высказал всё свое неуважение к рыжему мудаку. Вот только Монкада не обиделся. Помедлив, оторвал взгляд от его кулака, молча заглянул в глаза и усмехнулся. А потом отвернулся, надевая гермошлем. - Майк, отправь майора ко мне завтра утром, после инструктажа для его парней. Один из альф, только что закончивший шнуровать стяжки, едва заметно кивнул. Джейн проводил Монкаду взглядом – упругого, затянутого в сверхпрочную ткань так сильно, что, казалось, даже дышать он должен был с трудом. Бедра и зад полковника были порнографически подчеркнуты, и Джейн подумал впервые: господи, да его же половина базы должна была переебать. Альфа, упаковавший Монкаду в костюм, развернулся и подал Джейну руку. - Майкл Риджетти, его ангел-хранитель. - Механик? – задумчиво хмыкнул Джейн, пожимая предложенную руку. Ладонь у Майка была сильная, с натруженными выпуклостями мозолей. – И как, хорошо работается в подчинении у мудака? - Вы всё поймете, - сказал Майк. Лицо у него было спокойное и немного усталое – темные резкие брови, классической красоты нос. – Вы всё поймете… завтра. Не судите полковника, пока ничего о нас не знаете. И не разбрасывайтесь такими жестами почем зря – тут за такое и побить могут…