Потом мы все сгорим

Джейн спал чутко, подрываясь, как по боевой тревоге, каждые восемь минут. Можно сказать – не спал вообще. Выделенный ему жилой отсек не был тесен, вентилировался в рамках нормы и, в целом, не вызывал нареканий. Окно имелось, но было задраено: зенит двух солнц – слишком палящее зрелище, чтобы любоваться им из жилого отсека. Ультразвуковой душ не принес облегчения, а гробовая тишина скорее действовала раздражающе, чем умиротворяла. Пошатавшись по отсеку – пять шагов в ширину, девять в длину, - Джейн лег на койку, закинул руки за голову и стал думать. Например: что будет, если сегодня ночью Альдо Монкаду собьют? Если он сгорит в атмосфере? Если разломится на форсаже пополам? Что будет со Скалицей и её жителями? А с Карпатией? Её смогут удержать? Эту мысль он прогнал: смогут, конечно. Да, когда-то Монкада преломил ход войны, но теперь он был скорее символом, чем незаменимой боевой единицей. За два года на северном полюсе Карпатии выросло пять военных баз, и все они были доверху набиты авиацией. Достаточно, чтобы сдержать староверов. Джейна покачивало на волнах сонной расслабленности, такой блаженной, когда не поймешь уже, что из этих мыслей – твое, а что взялось из ниоткуда и завтра не вспомнится. Символ войны, - думал он. Символ противостояния. Человек с лисьей рожей, которую надо разбить до кровавых соплей. Интересно, он любит по-жесткому, или садится сверху и даже в сексе все контролирует? Скука смертная… Когда сработал будильник, Джейн смотрел в потолок и представлял полковника в неуставной позе. Чтобы собраться и одеться, ему потребовалось три с половиной минуты. На завтрак – еще пятнадцать минут. - Эй, - улыбнулся ему ангел-хранитель Монкады. – Как спалось? Красавчик Майкл Риджетти пах чем-то сладким, с отчетливой гнильцой. Его феромонный след наводил на мысли, что перед Джейном не смирный механик, а маньяк-психопат. Но лицо у Майка было спокойное и какое-то такое… не психопатье. Нормальный мужик. Стопроцентный альфа. Интересно, драл он своего полкана, или только слюни в течку пускал? Ребята Джейна уже собрались в зале для инструктажа. Сам он не стал садиться – так и остался вместе с Майком подпирать стену, обмениваясь короткими ничего не значащими фразами. Хотелось курить. И узнать: как там Монкада, живой еще? Вернулся из ночной вылазки? Ответ был очевиден: в Скалице царили утренний покой и благоденствие. Значит, её несвятой покровитель обошелся без ранений и спит сном праведника. Или бухает со своей эскадрильей. Или ебется в позе раком. Или воротит нос от концентратов в меню. - … наименование: Карпатия. Статус планетоида: не подлежит колонизации. Цель миссии: ресурсная выработка и внеочередное… Инструктаж проводил капитан Моралес – пожилой бета с некрасивым скуластым лицом. Периодически капитан дергал ворот кителя, словно задыхаясь, и Джейна это бесило. - … система двух звезд, Эхо-7714-01 и Эхо-7714-02, также известные как… Эходус и Эхория, звезды-близнецы. Такие жаркие, так грубо иссушающие поверхность планетоида, что уцелеть на ней смогла только одноклеточная форма жизни. Джейн не раз слышал, что солдаты, отслужившие на Карпатии больше локального года, умеют отличать Эходус от Эхории даже в зените – якобы у близняшек и «корона» разная, и тень они отбрасывают специфичную, и вообще, спутать две звезды может только полный кретин. На взгляд Джейна, звезды были абсолютно одинаковые, но признавать себя кретином ему не хотелось. - … отмечают крайнюю неустойчивость полей, что значительно затрудняет… Две звезды – слишком много для одной планеты, особенно если одна из них полыхает протуберанцами шесть раз на дню, а другая излучает в спектре, который специалисты с Земли-4 еще не изучили. Пробиться сквозь помехи можно, в лучшем случае, один раз из пяти. Большинство самолетов оказываются глухими и слепыми, едва оторвавшись от поверхности. Все датчики, доставленные с Земли-4, вся тонкая аппаратура, все изыскания техников давали в корне неверную информацию и совершали сбой за сбоем. Пришлось переходить на более грубые методы – визуальную навигацию и боеголовки без шести дублирующих (и мешающих друг другу в условиях Карпатии) систем наведения. Их можно обдурить. Они могут «отвалиться» сами на середине пути. Но и нарваться на них без хороших, бесперебойно работающих систем обнаружения не так уж сложно. - … согласно результатам последнего моделирования, в течение двенадцати локальных лет Карпатия окончательно лишится орбиты и… И перестанет существовать. Рухнет на поверхность Эходуса и сгорит, как кусок кирпича. Не то чтобы Джейну было её жаль. Зато правительство – свое и чужое, - полагало, что за эти двенадцать лет нужно выработать планетку по максимуму, выцедив из неё столько нефти, чтобы хватило на топливо для целого флота на многие-многие годы вперед. - Эй, - прошептал Джейн, собираясь спросить, как окончился ночной бой. Но вместо этого спросил другое. – У него была течка, или всегда так воняет? Майк без труда понял, о ком речь. Усмехнулся уголком красивого рта. - Да звездец, - сказал он. – На новичков действует, как удар лопатой по лбу. Всегда таким был… Джейн тихо присвистнул – не хотел отвлекать парней от инструктажа. - Это ты его в течку не нюхал, - добавил Майк. – У нас вся база на ушах стоит. - Пусть колет гормоны, делов-то. - Нельзя гормоны, - ворчливо откликнулся Майк. – Он на гормонах две недели будет никакущий, как тухлый угорь. Думаешь, мы можем на такой срок остаться без командира? - И что, - усомнился Джейн. – Лучше вместо этого заебать командира до смерти? Майк отмахнулся. - Без гормонов он на трое суток запирается с парой альфачей, сгоняет прыть, а затем проходит предполетный осмотр, как ни в чем не бывало, - пояснил он. – Один раз ему, правда, сломали ребро… и вывихов немеряно, в стену они им лупят, что ли. Но и он не промах, спины дерет в мясо, а один раз откусил кусок кожи вместе с соском. - Вы бы ему намордник надевали, - хмыкнул Джейн. – У самого-то все соски на месте? - Я с командиром в течку не был, - уклончиво ответил Майк. Не «я с командиром не спал», - подумал Джейн. «Я с командиром в течку не был». Ясно все. - И многие? – спросил он. - Больше, чем было бы прилично, - еще уклончивее ответил Майк. – Постоянный стресс… Ребята на взводе, командир тоже… - И что, это повод блядовать? – Джейн поморщился. Блядей он не уважал. Капитан Моралес бубнил на фоне: что-то о характеристиках местности и полетных условиях северного полюса. Джейн прослушал сжатую версию его речи во время завтрака – Моралес был крайне общителен и любил новичков. - Какая у тебя статистика? – спросил вдруг Майк. - Четыреста шестьдесят два боевых вылета, - выдал Джейн без запинки. – Девяносто один сбитый. Его помотало по таким горячим точкам, каких на Земле-4, его тихой маленькой родине, вовек не сыщешь. Бравый вояка со взором непоколебимым и прямым, как кусок арматуры, с кругловатым лицом и дерзкой ямочкой на подбородке, темно-русый, стремительный, не знающий, что такое «страх», кроме как «страх за своих людей». За «своих» он мог убить, и убивал не раз. Слишком молод для майора – но кому какое дело, если он пахнет как альфа, рвется в бой как альфа, а противника дерет, как целых семь альф? Теперь война – удел молодых. Полковник Альдо Монкада тому лучший пример. - Четыреста шестьдесят два… - Майк усмехнулся. Число было огромное – иные и семьдесят боевых не насчитают, а после восьмидесяти снимаются со службы. Джейн не видел повода для ухмылок. – У полковника тысяча сто три боевых, если считать вчерашний. Сбитых уже не считаем, потерялись в районе трех сотен. Джейн молчал. Меряться хуями он не планировал, но, похоже, хуй Монкады достал бы до ближайшей населенной планеты, измеряйся он в сбитых истребителях. - Как думаешь, - спросил Майк. – Если у него в среднем полтора вылета в локальные сутки, то секс с кем попало – слишком большая цена за его душевное здоровье? Джейн молчал. Он не был уверен в душевном здоровье человека, который, похоже, летал над Карпатией больше времени, чем ходил по ней. Пилоты зашумели. Джейн оторвал взгляд от собеседника и поднял голову, пытаясь уловить, о чем речь. - … целых две? - Настоящие?! В голосах его вояк слышалась нотка ужаса. - Вчерашняя свалка забрала жизни двух женщин, - кивнул капитан Моралес. – Самолет одной из них развалился в верхних слоях атмосферы, от тела, вероятно, ничего не осталось. Вторая будет похоронена со всеми почестями. Парни умолкли, переваривая страшную, почти фантастическую по их меркам новость. Среди них уже не было никого, кто мог бы похвастаться наличием матери. Два поколения сменилось с тех пор, как на Земле-4 в страшных муках, мутировав почти до состояния беспозвоночного, умерла последняя женщина. Поведение староверов не поддавалось никакой логике: они так глупо жертвовали своими женщинами, выпуская их на поле боя, и теряли одну за другой. - Сегодняшний день объявлен днем траура, - сказал капитан. – Черные нарукавники есть в стандартном комплекте обмундирования. Траур был не по своим парням, не по выходцам с Земли-4 – бравым ребятам, сложившим головы в попытке защитить космодром. Траур был объявлен по невосполнимой потере, которую выходцы со Старой Земли даже не считали таковой. Им была свойственна удивительная, почти животная грубость и закостенелость умов. - Теперь о тренажерах. Грустная тема исчерпала себя. - Чтобы получить допуск к боевым операциям, вам предстоит сдать три теста и… - Пойдем, - Майк развернулся в сторону двери. – Хочу кое-что тебе показать. - Мне с ребятами сейчас на тренажеры, - с сомнением откликнулся Джейн. Выпускать новичков сразу в небо, в условия, далекие от физических характеристик Земли-4, никто не спешил. - Еще успеешь. Спина у Майка была сутулая, и весь он, фантастически пугающий по запаху и фантастически красивый с лица, на деле оказался простым нескладным механиком. Джейн представил, как он трахает Монкаду, содрав с того облегающий летный костюм. На улице была не просто жара – их встретило адское пекло. Небо раскаляли два солнца, и сейчас Джейн точно знал, кто из них кто: Эхория клонилась к горизонту и наливалась кровавым огнем. Через пару часов она скроется, и на ближайшие трое суток небо Карпатии станет неотличимым от небес Старой Земли, Земли-1 и Земли-4. Горизонт был пустынный и выбеленный светом двух солнц. Слева из земли вырастала «игольная подушка» - к небу стремились горные пики, тонкие и острые, жмущиеся друг к другу, словно деревья в лесу. Ни на одной из колонизованных планет Джейн не видел такой красоты. Из-за меньшей силы тяжести пики не разрушались, а лезли из земной коры тут и там, из-за чего её поверхность напоминала брюшко рыбы-ежа. - Что ты знаешь о местных формах жизни? – спросил Майк. Джейн и не заметил, когда они перешли на «ты». Как ни странно, это не казалось чем-то неудобным или неуместным. Майк был своим – рубаха-парень, простой как табурет и такой же прямолинейный. - Всего одна, - медленно проговорил Джейн, любуясь «иглами». Они вспарывали атмосферу Карпатии и издалека напоминали неприступный сказочный замок. – Одноклеточный организм, живущий гигантскими колониями. Обитает в низинах, издалека напоминает воду. Накапливает белковые структуры и тяжелые металлы, изучен плохо. Он не совсем понимал, к чему клонит Майк. Джейна тащили мимо жилых корпусов, мимо взлетной полосы, мимо технических построек – мимо, мимо, мимо. Целью оказалось неприметное строение с лязгающими лифтами и бетонными стенами неопределимой толщины. - Где мы? – спросил Джейн. - Водохранилище Скалицы, - ответили ему, отпирая очередную дверь. – Один из подземных резервуаров. Пока опечатан, забор воды не производится. Майк вывел его на мостик над резервуаром. Джейн помедлил и наклонился, нависая над узкими металлическими перилами. - Это… То, что было в резервуаре, точно не являлось водой. Студенистая масса, под которой не было видно дна, жирная и собирающаяся в складки. - Знакомься, - сказал Майк, равнодушно опершись задницей на поручень. Высота мостика и жижа внизу его не пугали. – Одноклеточная колония, которую ты так красиво описал. В простонародье – бормотуха. Несложно было догадаться, почему так. Джейн и раньше знал, что единственный живой организм Карпатии отвечает за газообмен и на шестьдесят процентов формирует атмосферу планетоида. Теперь он видел, как это происходит: на желеобразную поверхность то и дело поднимались пузыри, крупные и вялые, а потом лопались с утробным звуком. Жижа «бормотала». - Как… - Джейн дернул кадыком, словно пытаясь сглотнуть. – Что тут произошло? - В прошлом месяце три наши базы из пяти произвели замену водяных фильтров, - Майк усмехнулся. Скрестил руки на груди, глядя сверху вниз на бормотуху. – Фильтры были из бракованной партии – поставщик сэкономил. Мы об этом узнали только тогда, когда вся вода была заражена этой дрянью. - Оно опасно? – Джейн уставился вниз, словно пытался рассмотреть что-то в бормочущем студне. – Если это… вовнутрь? - Оно ассимилирует воду, но в целом – его даже можно есть, - откликнулся Майк. – Если постоянно наблюдаться у врача, жрать по чуть-чуть и регулярно выполнять хелатирование. Иначе загнешься от солей тяжелых металлов, для которых у нас еще даже место в химической таблице не выделили. Джейн обхватил себя за плечи. В помещении было зябко; а может, это булькающая жижа под мостиком так на него влияла. - Вы потеряли всю воду? – спросил он. - До капли, - Майк улыбнулся, и чувствовалась в уголках его рта невысказанная горчинка. – Две базы, которые не пострадали от заражения, делятся запасами. Но сам понимаешь – это капля в море. Пытались синтезировать воду самостоятельно, полковник подогнал нам с космодрома регенераторы кислорода, но у нас не хватало ни аппаратуры, ни реагентов, чтобы обеспечить водой всю Скалицу и еще две базы в придачу. Если бы для нас не раздолбали астероид и не спустили воду с орбиты, передохли бы все. Джейн молчал. - Альдо не рискует людьми без острой надобности, - сказал Майк, впервые назвав командира по имени. «Альдо» - словно маленький кусочек льда, скользящий в ладони. В его устах это звучало с какой-то фантастической, запредельной нежностью. Майк был влюблен. – Он спасал воду. Рискнул вами, рискнул собой, но выбора не было. Джейн развернулся и зашагал по мостику. Ему хотелось наверх – туда, к двум иссушающим солнцам-близнецам, кровавой Эхории и золотому Эходусу. «Он сам вызвался», - вспомнил он слова солдатика. «Сказал – проконтролирует доставку воды и новичков, ничего важнее для него сейчас нету…»

* * *

Любимое слово Альдо Монкады – «срочно». Джейн понял это в свои первые тридцать четыре часа на базе. Тайгер, Бренди, Маотай, на взлетную – СРОЧНО! Проверить воздушные шлюзы, там херня какая-то – СРОЧНО! Связаться с нефтедобывающими вышками на Крабьем хвосте и Топчуге, уточнить данные по бурению – СРОЧНО! Майора-выскочку в кабинет для личной беседы – срочно, срочно, срочнее некуда, пожар, горим! Майк убежал, загруженный приказами и упаренный до трясущихся рук, едва успев провести с Джейном образовательную беседу. Увы, после истории о бормотухе и её роли в водоснабжении базы разбить полковнику нос хотелось не меньше. Без каких-то там объективных причин – просто хотелось и все. Есть такие рожи, которые сами просят кулака. Откликнувшись на «СРОЧНО СРОЧНО СРОЧНО», Джейн добрался до главного корпуса за тринадцать минут, помог заедающей створке лифта, надавив на нее плечом, и прошел авторизацию на пропускном пункте. Дверь в кабинет Монкады не была заблокирована, и Джейн решил, что это приглашение – в конце концов, о его прибытии высокое начальство известили еще с проходной. Раздвижная дверь вобралась в стену металлическими лепестками. - Полковник Монкада, сэр! – рявкнул Джейн. - Майор Джона Джейн согласно приказу прибыл на… Доложиться по форме он не успел. Да и вряд ли его слушали: полковник Альдо Монкада, цвет и гордость военно-воздушных сил, пилот от Бога и руководитель с замашками, достойными лидера сатанинской секты, был распластан животом по столу. Его бросили не поперек, а вдоль – боком к двери, позволяя хвататься руками за край столешницы. Под телом Монкады можно было найти что угодно – завитки документов, скомканные отчеты, планшеты, схемы, образцы пироболтов, несколько книг, тринадцать костей динозавра и локон девственника, - и по всему этому он елозил животом, постанывая с искренним, незамутненным удовольствием. Джейна будто в кипяток макнули. Ситуация была похлеще, чем в ином порнофильме: его начальство драли в подставленный зад, спустив штаны до колен, а Джейн стоял в дверях и думал о звукоизоляции. - Блядь, - Монкада оторвал голову от стола, упираясь руками. Глаза у него были нездоровые, лихорадочно-светлые, словно полированный бок его «когтя». Губы – алый росчерк, искусанный в кровь. Джейн смотрел на эти губы и думал: звукоизоляция тут – охуенная, в коридоре ни звука… Монкада вцепился пальцами в книгу, вытаскивая потрепанный том у себя из-под живота, и швырнул его в сторону двери. Промахнулся, но Джейн невольно отступил. - Нахер! – рявкнул полковник. Его ебарь, верзила с мощными плечами и плохо прокрашенной сединой, обидно заржал, но Джейну было не до того. – Жди за дверью! Все это навалилось на Джейна – поджарый бок, виднеющийся под задравшейся рубашкой; крепкий зад и узкие, призывно раздвинутые бедра; одуряющий запах, такой осязаемый, что им можно было вколачивать гвозди. Монкада пах мокрым асфальтом, сладким кофейным ликером и жженой карамелью, одновременно и горько, и сладко, и так, что можно было с ума сойти. Джейн сделал еще шаг, покидая кабинет, и дверь закрылась перед его носом. Да, - подумал он. Звукоизоляция тут и правда отменная. Чтобы закончить, Монкаде потребовалось три минуты и двадцать одна секунда. Джейну было нечем заняться, потому он отсчитывал время. А еще – думал о том, что полковник, блядский сукин сын, сам его вызвал и в точности знал, когда он придет. Что это – неумение рассчитать свое время? Латентный эксгибиционизм? Издержки дисциплинарного батальона – ведь мальчика, как известно, можно убрать из дисбата, но не дисбат из мальчика? Створки двери сложились веером, и в коридор вышел полковничий ебарь. Протянул Джейну руку. - Майло Кампана. Мы знакомы, помнишь? – он усмехнулся. Всё его лицо – глубокие складки у рта, резкая ложбинка между бровей, - выглядело грубо и хищно. Под стать седине. – Я Тайгер, - сказал он. - А ты – тот, кто командовал полковнику, когда взлетать. Ладонь у Тайгера была твердая и липкая. Он вонял, наверное, на милю окрест – потом, солидолом, запахом свежепотрахавшегося альфы и одуряющим омежьим духом. Да, Монкадой он пах сильнее всего. Что за феромоны у этого парня, если даже не в течку от него разит, как от радиевого стержня? - Полковник тебя ждет. Джейн дернул кадыком, словно пытаясь что-то сказать, но потом передумал и зашел в кабинет. Вот же хуевыблядь, - думал он. Вот же сука драная. Высокое начальство сидело в кресле, забросив ноги на стол, и прикуривало сигарету. Неизвестно, был ли Монкада в курсе, какими яркими эпитетами про него думают, но он и так делал всё, чтобы Джейн его ненавидел. Он мог бы сам объяснить про воду. Но вместо этого выпендрился: сообщил, что новая фигура пилотажа на новой машине в новых слоях атмосферы – это охуеть как «забавно». Майк всё объяснил? Не беда, всегда можно дать Джейну новый повод для злости. Зачем? Мозги дурного омеги – загадка. - Подсматривать – нехорошо, - сказал Монкада, совершенно порнографическим жестом поднося сигарету к губам. Пропотевшая рубашка липла к телу, штаны были натянуты кое-как, но полковника это не заботило. «Секс с кем попало для поддержания душевного здоровья»? Ну-ну. - Ебаться в жопу на рабочем месте и при этом не блокировать двери – тоже, знаешь ли, не очень, - в тон ему откликнулся Джейн. Монкада засмеялся и раздавил сигарету в алюминиевом блюдце. - Тот жест, - сказал он, и медленно прикоснулся пальцами сначала к губам, а затем к животу. Джейн это делал кулаком – быстро и резко, оскорбительно. Альфы и омеги существовали как вид всего несколько поколений, но уже успели обрасти своими обычаями, символами и неприличными жестами. - «Пожранное семя да прорастет в твоем чреве», - медленно проговорил Монкада. - Вообще-то я люблю эту легенду – она придает минету нотку эклектичности. Джейн хмыкнул. От хорошего отсоса еще никто из омег не залетал – но когда это мешало народному фольклору? - Зачем ты меня вызвал? – спросил он. От запаха Монкады мутило – как будто мокрый асфальт запихивали Джейну в глотку. - Сэр, - усмехнулся Монкада. – Зачем вы меня вызвали, сэр? - Вас заводит ваше офицерское звание, сэр? – спросил Джейн. – В койке вас тоже называют по рангу, сэр? Монкада засмеялся и с грохотом опустил ноги на пол. Привстал, разгребая завалы на столе, и от этого простого движения Джейн чуть не вскрикнул. Между ягодиц у Монкады было влажно от смазки, ею же были пропитаны трусы, и стоило ему двинуться, как запах поднимался душной волной. Запах звал. Запах просил. Не сумасшедше, как в течку, но очень отчетливо. Джейн перевел дыхание, пытаясь совладать с собой. - Все еще хочешь мне въебать, - сказал Монкада. Вопросительных нот в его голосе не было. – Это ничего. С альфами так всегда. - У тебя тут целый взвод альф, - усомнился Джейн. – И все тебя боготворят. - Это теперь… Ты их раньше не видел. Монкада сложил схемы, отодвинул их на край стола и опустился задницей на стул. Прикрыл глаза. - Ты не обязан меня любить, - сказал он. – Ты даже не обязан меня уважать. Но у нас общее дело, помнишь? Спокойным он в кои-то веки не выглядел. У Монкады было лицо человека, который хочет сломать собеседнику челюсть, но держится изо всех сил. Потому что надо. Потому что военный устав. Потому что общее дело, общие люди, одно небо на двоих. Так вот вы какие, взаимные чувства, - подумал Джейн, и выдохнул сквозь сжатые зубы. А потом спросил, пытаясь не думать о мокром асфальте и жженой карамели: - Ты не боишься летать? Монкада улыбнулся – едва заметно, самыми уголками губ. Все его тело дышало сексом – эти губы хотелось смять, прокусить до крови, распластать рыжую дрянь по столу и задрать ей ноги выше плеч. - Я боюсь, - сказал Монкада. Картинка с задранными ногами и столом слегка потускнела. - Если я попадусь староверам, из меня вынут все органы по одному, а потом напихают в брюхо камней. Это был не худший вариант. Джейн слышал, что на Гловице-02 староверы живьем скармливали омег тамошним одноклеточным. Те, в отличие от бормотухи, напоминали не пищевое желе без красителя, а ядреную кислоту. - Они животные, - сказал Монкада, глядя куда-то вниз. Ресницы у него были рыжие и мягкие. - Но мы же не боимся медведей на сафари? Джейн никогда не видел живого медведя. Вместо этого он сказал: - Они люди, такие же, как и мы. Это хуже медведей. Староверы были не просто «такими же». Они являлись куда более генетически чистыми людьми, чем Джейн и Монкада. Колонизация началась многие поколения назад, разрубив человеческий вид на семь ветвей. Тогда, запуская ракеты с популяционными банками, никто еще не знал, чем это закончится и к чему приведет. Никто не предвидел, что на Земле-1 человечество эволюционирует в Рой, склеившись в подобие коллективного разума. Никто не ожидал, что на Земле-5 человечество разучится размножаться половым путем и будет клонировать себя раз в десять лет. Никто не думал, что на Земле-4 женский геном подвергнется мутациям, несовместимым с жизнью, а мужскую часть населения придется изменять насильно. Так появились альфы и омеги, и человечество выжило, мать его так. Оно везде выживало. Просто по-разному. Время шло, и в колыбели людской осознали, какими причудливыми тропами пошла эволюция. С этим нужно было смириться, но разве смирение было отличительной чертой людей? Вовсе нет. Теперь больше не было Земли. Была Старая Земля – религиозная секта размером с планету, и Бог её жаждал Осуждать и Карать. Больше всего Осуждать и Карать любили омег, ведь они – извращение над природой, богомерзкие твари, расправиться с которыми мечтал любой старовер. Джейн поднял взгляд на Монкаду и посмотрел в упор. Напряжение между ними можно было перебирать пальцами, как струны внутри маршевых двигателей. - Мои парни… - сказал он, а потом закашлялся. Перевел дыхание. – Мои парни прибыли сюда, чтобы встать плечом к плечу с тобой и твоими людьми. Монкада молчал. Ладони его лежали на столе, напряженные и прямые. - Если надо, они за тебя жизнь положат, - закончил Джейн. И добавил, немного помолчав: - Я тоже. Полковник улыбнулся, и от движения красивых, тонко вырезанных губ у Джейна всё внутри заныло. Он чувствовал это, как зубную боль – резкую, склеивающую мысли в невнятный комок. Чтобы не задохнуться, Джейн пересилил себя и сказал: - Клятва верности и все такое. Закрепим сексом на столе, или как ты там делаешь? Монкада едва заметно приподнял подбородок. - Шлюхой меня считаешь? – спросил он. - Считаю, что ты ведешь себя как шлюха, - сказал Джейн. Наваждение схлынуло, но член в штанах стоял крепко, как кусок железа. – И пахнешь так же. Потрахаемся? Секс с кем попало, - говорил Майк. Для душевного здоровья. Для лучшей концентрации. Для удовольствия. Секс столько раз, сколько выдержит тело. Откушенные соски, подранные спины, сломанные ребра. Животный, страшный, сумасшедший секс. Монкада никогда от него не отказывался. Джейн смотрел на него и ждал, и хотел, и дрожал каждой клеточкой тела. - Нет, - сказал Монкада, так и не убрав ладони со стола. Спина у него была неестественно прямая. Воистину, зубная боль. Взрывающая. Ослепляющая. Оглушающая. Джейн хотел его до ломоты в костях. А получил хрена лысого. - Нет, - повторил Монкада. – Это вряд ли.