Ва-банк

      13. Сьюки       Я едва не поцеловала его.       Едва не поцеловала Эрика Нортмана.       Сколько раз я в юности воображала наш поцелуй? Гораздо больше, чем можно признать. Но ни один из бесчисленных сценариев не включал напрочь забытую свадьбу в Вегасе.       Рядом с Эриком сила воли рассыпалась, словно карточный домик в ураган. Для замужества мне хватило нескольких рюмок. Придется найти способ противостоять своим желаниям. Но от Эрика так хорошо пахло! Меня ошеломляла сила его рук и тепло тела. По коже бежали мурашки — след прикосновения его дыхания и пальцев. Все это легко заглушало встревоженный внутренний голос, советующий немедленно остановиться.       Возможно, в интернет-магазине найдется пояс целомудрия?       Судя по похотливому взгляду в глазах Эрика, аксессуар его надолго не отвадит. К счастью, Пэм прервала неизбежное.       Возможно, Пэм согласится сюда переехать?       Ну, продолжу напоминать себе, что его поведение — не более чем притворство. Впрочем, желание Эрика заняться сексом не вызывало сомнений. Я видела это невооруженным взглядом, но не собиралась становиться новым пунктом в череде заваленных им женщин. Одному богу известно, насколько огромна эта очередь. За всю жизнь я отдавалась только одному мужчине, причем после того, как решила, что влюбилась.       По крайней мере, так дела обстояли до вчерашней ночи. Но мы ее не помнили, так что эти события не считались. Верно?       Ладно, считались. Но я хотя бы дождалась женитьбы! Надеюсь. Достаточно оправданий?       Так или иначе, мы с Эриком не чувствовали друг к другу любви. Возможно, возникла некоторая симпатия, но не любовь. Я почти ничего о нем не знала, кроме того факта, что его воспитал отец-еблан. Разум все еще приходил в себя после событий сегодняшнего дня. Либо Эрик привлекал из-за того, что я успела увидеть, либо из-за продолжительных фантазий — разобраться пока не удавалось.       Где были мудрые слова Конфуция, когда я так в них нуждалась? Может, у Эрика где-нибудь завалялось черствое печенье с предсказанием? В данный момент мне определенно не хватало мудрости.       «Та, что садится с Jose Cuervo, ложится с Эриком Нортманом».       Да уж, накануне мне бы точно не помешало такое предсказание из печеньки.       Я спрыгнула с колен Эрика, надеясь, что отсутствие физического контакта поможет приглушить желание, но последствия оказались неприятными: мне открылся отличный вид на восхитительное тело мужа во всей красе.       Может, удастся найти пояс целомудрия на одной из ярмарок эпохи Возрождения.       Интересно, знал ли Эрик, как на меня влияет его прикосновение, когда схватил за руку? Вырваться я не смогла — позволила затащить себя в соседнюю комнату. Пэм вернулась в кресло. При мысли о том, что мы с Эриком останемся наедине, бабочки в животе активизировались — как от тревожного беспокойства, так и от взволнованного ожидания. Я пыталась проигнорировать их и рассмотреть помещение, но смогла сосредоточиться лишь на его габаритах и кое-какой мебели. Все здесь было огромно: комната, наверное, могла сравниться с первым этажом дома, в котором я выросла. Телевизор с плоским экраном выглядел больше, чем я.       — Ничего себе… Довольно просторно, — выдавила я.       Знаю, красноречиво.       В этот момент я вспомнила, как выглядело в постели обнаженное тело Эрика, и рот, не спросив согласия мозга, пробормотал:       — Думаю, у тебя все большое.       Разумеется, я не понимала, что разум решил подгадить и заставил произнести последнюю фразу вслух, пока Эрик не переспросил. Смутившись, я попыталась придумать правдоподобную ложь, оглядывая комнату в поисках идей. Взгляд зацепился за один из многочисленных плакатов, отличавшийся от других. В основном стены украшали постеры из фильмов, в которых играл Эрик, но это изображение явно относилось к порно. Едва одетая брюнетка практически кричала: «Давай кончим вместе! Кончи во мне, потому что я насквозь больная шлюха».       Мое идеальное зрение нацелилось на каракули в нижней части плаката. «Эрику Нортману, человеку с лучшим языком в бизнесе. Надеюсь, ты и твой достойный наград член рассмотрите предложение о главной роли в одном из моих фильмов».       Я не стала читать имя, мысленно окрестив ее Огромнейшей Пиздой, Гранд-Каньоном в мире вагин.       Неужели я хотела поцеловать Эрика? Как могла я быть настолько глупа? Если сдамся и пересплю с ним, стану еще одной зарубкой на кровати.       Нахуй, нахуй.       Я вырвала руку из его хватки и протопала в соседнюю комнату. Страшно представить, сколько напоминаний о его похождениях можно обнаружить, если осмотреться повнимательнее. Новое помещение было меньше предыдущего. Со своего места я видела кухню, следовательно, находилась в столовой. Только здесь стоял не обеденный стол, а бильярдный. Обстановка напоминала о братстве из «Зверинца».       И я, и Нортман-старший ошибались. Эрику было не двадцать шесть и не двадцать девять; ему было шестнадцать.       Осознав, за какого человека вышла замуж, подписавшись на целый год брака, я рассердилась еще сильнее. Затем увидела в кухне покерный стол, и мне окончательно снесло крышу. Эрик снова превратился в мудака, которого я встретила утром, и буквально выгнал меня из дома. Я моментально согласилась. В пизду новую работу. Лучше я буду всю оставшуюся жизнь протирать столы, чем вытерплю еще хоть минуту этого дерьма.       Зазвонил телефон. Все еще пребывая в ярости, я ответила очень резко, но как только услышала голос собеседника, живот подвело от страха.       — Ба?..       Пытаясь успокоиться, я посмотрела Эрику в глаза, но тут же возненавидела себя за это. Что я надеялась найти в его взгляде после такой ссоры?       — Разве я так учила вас отвечать на звонок, юная леди?       С возрастом бабушкин слух начал ухудшаться. Надеюсь, мой визг прозвучал для нее не так громко, как было самом деле. Очень живо представив ее строгий взгляд, я кротко ответила:       — Нет, мэм.       — Что случилось, милая? Журналисты и тебя до смерти замучили?       Как я могла ей сказать, что злюсь на собственный идиотизм, благодаря которому ночью вышла замуж за кобеля? Пауза затянулась, и бабушка продолжила говорить:       — Они и меня беспокоили. Но я увидела твоего брата в утренних новостях, и после этого просто не обращала внимания на дверной звонок. Почему-то мне иногда кажется, что в его мозгу нет ни единой мысли.       На это я годами пыталась намекнуть…       — Не могу сказать, что не расстроена тем, что свадьба прошла без меня; к тому же, ты даже не упоминала о том, что вы встречаетесь. Однако я уверена, что у тебя были веские причины, и я очень счастлива за вас обоих.       А? Я думала, бабушка так взмахнет ремнем в Луизиане, что моя задница ощутит удар в Лос-Анджелесе. Ошарашенная, я уточнила:       — Ты не злишься?       — Конечно, нет, милая. Когда ты взрослела, увлечение этим мужчиной не было секретом. Почему бы тебе сейчас не влюбиться в него?       Она казалась такой счастливой, что мне не хватало духу сказать правду.       — Об этом, ба…       Бабушка перебила:       — Ты не из тех, кто принимает поспешные решения — как твой брат, например. Уверена, ты долго и серьезно размышляла, раз согласилась выйти замуж после пары недель отношений. Твои инстинкты всегда служили тебе хорошую службу.       Куинн и Jose Cuervo имели основания думать иначе. Прокрутив в голове слова бабули, я решила уточнить:       — Откуда ты знаешь, что мы встречались всего пару недель?       Взгляд упал на Пэм, которая как раз к нам присоединилась. Она с улыбкой направилась обратно в вертеп. Мы с Эриком последовали за ней. Пэм включила новости, и я ахнула. Бабушка продолжала меня просвещать:       — О, дорогая, это во всех новостях. Полагаю, вы двое выпустили заявление для прессы, сообщив, что дружили целый год, но начали встречаться только в последние две недели. Когда позвонила Максин, я объяснила: хотя это и выглядит немного поспешным решением, ты взрослая женщина, которая никогда не сбивалась с пути, и этот случай ничем не отличается. К тому же, разве не так всегда происходит в кино? Ты понимаешь, что близкий друг — на самом деле твой единственный. Поскольку он актер, это кажется очень уместным!       Чертова Пэм! Мы согласились на этот вздор всего пару часов назад. С какого хуя история так быстро попала в новости? Словоохотливость Максин Фортенбери достигала больших размеров, чем пизда леди Гранд-Каньон; полагаю, слухи уже разошлись по всему городу с добавлением множества прикрас.       Мои предательские глаза снова остановились на Эрике. Я спросила в трубку:       — Так ты не думаешь, что две недели — это слишком скоро? — Как, во имя всего святого, бабушка купилась на такую небылицу?       — Я же сказала, Сьюки: я доверяю твоим суждениям. Уверена, ты ни за что не разочаруешь меня подобным образом. И это так увлекательно! Телефон разрывается от звонков по поводу новостей. Так что я по праву чувствую себя знаменитостью! — хихикнула она.       Почему, почему она решила упомянуть разочарование? До сих пор мне не приходилось беспокоиться о том, что я могу разочаровать бабушку. Я даже не думала, что это когда-нибудь произойдет. Но теперь… пиздец.       — Итак, когда вы приедете в гости, чтобы я могла лично встретиться с этим молодым человеком? Надеюсь, он не похож на твоего последнего кавалера, который не мог найти времени познакомиться. Знаю, ты будешь занята на новой работе, как и Эрик, но, может, удастся приехать на День Благодарения?       Мои глаза расширились, как у оленя перед грузовиком. Эрик только что приказал мне убираться из его дома, и я была обеими руками «за». Но голос бабушки еще никогда не казался таким счастливым. Боже, она хихикала! Подобное поведение было совсем не в ее характере.       Ради работы я бы не стала продолжать этот фарс. Но ради бабушки смирю гордость и переживу это. Если смогу спасти бабулю от унижения, которое ей устроят настойчивые городские сплетники, то усилия не пропадут даром. Вопрос в том, как убедить Эрика передумать?       Пытаясь оценить реакцию, я посмотрела в глаза мужа и повторила в трубку:       — Ты хочешь, чтобы мы приехали на День Благодарения?       Эрик не фыркнул, и я сочла это хорошим знаком. Если бы могла доверять своим чувствам, то решила бы, что супруг вздохнул с облегчением. Впрочем, это вряд ли было правдой. Может, он просто очень любил праздничный ужин с индейкой?       — Да! Как считаешь, у вас получится? Твоя бабушка — старая птица. Не думаю, что смогу проделать столь долгий путь, чтобы увидеть вас обоих. Но если вы не сможете приехать, то я, конечно, попытаюсь.       Бабулин артрит с каждым годом становился все хуже. Долгое сидение в самолете будет для нее болезненным опытом. Ни за что не стану подвергать ее такому испытанию.       Я не знала, захочет ли Эрик поехать. Сейчас я даже не знала, продлится ли фарс до Дня Благодарения. Умоляюще взглянув на мужа, я ответила:       — Ну, я более чем рада приехать домой на праздник, но не знаю, сможет ли Эрик. — К концу утверждения мой тон стал вопросительным. Я смотрела на Эрика: решение теперь было за ним.       — Тогда дай ему трубку, и я узнаю сама. Хочу по крайней мере рассказывать, что пообщалась с мужем моей внучки, раз не встречалась с ним лично.       Блин!       — О, ба, эм… Эрик очень занят. Не думаю, что у него сейчас есть время. Может…       Вот и все, что я успела сказать. В этот момент Эрик вырвал телефон из моей ничего не подозревающей руки, приложил его к уху и сообщил:       — Мы с удовольствием приедем.       14. Эрик       Не будь я так взвинчен ссорой — рассмеялся бы. Сьюки в одно мгновение превратилась из кипящей злюки в раскаивающуюся южную красавицу и пропищала в телефон: «Нет, мэм». Лицо выражало такой ужас — вероятно, из-за нечаянного крика на бабушку, — что мне захотелось обнять Сьюки. Наверное, так бы я и сделал, но в кухне появилась Пэм и спасла меня от неправедных мыслей. А также от удара по яйцам, который я бы с большой вероятностью заработал, рискнув обнять Сьюки.       Что за пиздец со мной творился? С какой, черт возьми, стати мне обнимать гарпию вроде нее? Почему я до сих пор на нее смотрел, очарованный малейшим проявлением эмоций на лице и сосредоточенный на каждом произнесенном ею слове?       Как же глубоко я вляпался.       Судя по всему, ее бабушка не обиделась на то, о чем я не имел понятия. Вероятно, речь шла о спонтанном браке. Но дело могло быть и в интервью тупого братца Сьюки. Я придвинулся чуть ближе, надеясь услышать, что говорит бабушка, но замер, как только осознал, что делаю.       Когда я успел стать маленьким засранцем? Взглянув на безымянный палец левой руки и татуировку, я вспомнил. Ах да. Когда в кожу навечно впечаталось маленькое сердечко в букве «ю».       Я ломал голову, пытаясь придумать, как заставить Сьюки остаться. Она очень расстроилась, увидев на стене плакат с Иветтой — значит, хоть немного, но все же ревновала. А это, вероятно, означало, я что нравлюсь Сьюки. Но более вероятным казалось предположение, что она испытывает ко мне отвращение.       Поскольку я никогда не приводил в дом женщин, плакат повесил без раздумий. Мне хотелось злиться: Сьюки хватило наглости расстраиваться, хотя до вчерашнего дня мы даже не знали друг друга. Однако я по-прежнему чувствовал себя псиной с поджатым хвостом. Южный акцент Сьюки — более выраженный, когда она злилась, — очень возбуждал, однако меня больше привлекала ее милая версия. Я предпочел бы соперничать с женой за сторону кровати, особенно если бы в качестве компромисса Сьюки ложилась на меня.       Я никогда не скрывал своих завоеваний. Наслаждался завистью парней, которые мечтали быть мной. Узнай они, в какого подкаблучника я превратился всего за одну ночь, зависть улетучилась бы в мгновение ока. Слава богу, Алсид еще не вернулся. Возможно, придется убить Пэм, чтобы она не распространяла новости обо мне.       Да. Вляпался. Вот он я.       Лицо Сьюки приняло выражение печальной покорности судьбе. Когда прозвучали слова «Об этом, ба…», мое сердце сжалось. Вряд ли я смогу убедить Сьюки продолжать симулировать наш брак, если она признается бабушке во лжи. Самая тревожная часть ситуации состояла в том, что сильнее всего меня беспокоило отсутствие Сьюки, а вовсе не моя карьера.       Может, она была ведьмой, а я находился под действием заклятия.       Она спросила, как бабушка узнала о нашей истории. Ответ на вопрос обеспечила Пэм. В лимузине ее пальцы порхали над «блэкберри». Она пыталась опередить любой потенциальный ущерб, который мог нанести наш вчерашний видеопиздец. Сьюки последовала за Пэм в зал, а мои ноги последовали за Сьюки. Телевизор транслировал подготовленный Пэм пресс-релиз. Повернувшись к Сьюки, я обнаружил, что она выглядела совершенно подавленной. Я еще раз быстро осмотрел помещение и задался вопросом, что могло ее опечалить. Возможно, слова бабушки, а может, три других плаката, развешанных по стенам в дополнение к Иветте.       Я немного поразмыслил над тем, чтобы взять Сьюки на руки, отнести на кухню и снять постеры, пока внимание жены не обратилось к ним. Но она встретила мой взгляд и спросила бабушку:       — Так ты не думаешь, что две недели — это слишком скоро?       Неужели? Неужели бог не только существовал, но и спасал меня от последствий ссоры? Выражение лица Сьюки и тот факт, что она еще не проговорилась, вселяли мысль, что такое возможно.       Мне пришлось сдерживаться, чтобы не вскинуть кулак в победном жесте, когда она произнесла в трубку:       — Ты хочешь, чтобы мы приехали на День Благодарения?       Я ощутил мгновенное, почти осязаемое облегчение: ссоре конец. Сейчас было только начало сентября, а значит, Сьюки придется задержаться по меньшей мере на пару месяцев. Обычно мысль о том, что предстоит провести с женщиной столько времени, вызывала желание пуститься наутек. Я ни с кем не мог продержаться дольше длинных выходных. Однако любая моя реакция на Сьюки отличалась от привычной нормы, да и в самой Сьюки было что-то совершенно иное. Так или иначе, этого времени должно с избытком хватить, чтобы уложить ее в постель, оттрахать и забыть. Я не хотел даже думать, что это может не сработать.       Не та часть, где я трахну Сьюки, а та, где я ее забуду. Неспособность справиться с любой из этих задач была неприемлема.       Легкая нерешительность в голосе Сьюки, когда та задала бабушке вопрос, стала подспорьем на моем пути. Одно небольшое дополнительное усилие — и я подтолкну жену к финишной черте.       Сьюки вопросительным тоном рассуждала о моих возможных планах на праздник. Кажется, она всеми силами пыталась убедить бабушку не пытаться поговорить со мной. Я воспользовался возможностью, выхватил телефон и от имени нас обоих согласился на визит. Если сумею очаровать бабушку Сьюки, это пойдет только на пользу.       — Рада слышать, молодой человек. Я не стану ворчать о том, что вы не попросили у меня руки Сьюки, как полагается. Понимаю — времена изменились. Надеюсь, вы знаете, какое сокровище вам досталось, и будете относиться к ней соответственно.       Я чуть не умилился вслух — настолько трогательно это звучало. Пожилая леди продолжила:       — Если же вы ее обидите, а мой внук не доберется до вас первым, знайте: у меня найдется для вас персональный дробовик, и я не побоюсь им воспользоваться.       По крайней мере, теперь я знал, откуда взялся вспыльчивый характер Сьюки. Увидев внучку в действии, я не имел никакого желания выяснять, насколько хорошо стреляла бабушка.       Сьюки расстроилась, когда я отобрал телефон. Она прыгала вверх и вниз, пытаясь забраться на меня и отбить его, шепча смертельные угрозы. Я попытался удержать ее свободной рукой и ответил:       — Хочу заверить вас, миссис…       Черт, какая у Сьюки фамилия?       — Стакхаус! — прошептала Сьюки, предприняв новую попытку взобраться на меня.       — …Стакхаус, что я знаю, насколько бесценна Сьюки. И ни за что не поставлю наши отношения под угрозу.       — Что ж, очень приятно слышать. Можете называть меня бабушкой. Полагаю, из-за всей шумихи вокруг вашей свадьбы Сьюки может быть немного не в себе. Она никогда не любила внимание. Вероятно, сейчас она может вести себя слегка переменчиво и нервно. Как она справляется?       Слова «переменчивая» и «нервная» были недосказанностью года, но я не мог не пошутить в ответ:       — Сьюки отлично справляется. Сейчас, к примеру, она пытается на меня залезть. — Рассмеявшись над испуганным выражением Сьюки, я добавил: — Ну, понимаете, молодожены и все такое.       Пэм рассмеялась вместе со мной. Сьюки замерла, продолжая обхватывать меня рукой и ногой. Все ее тело покраснело. Поскольку она крепко прижалась ко мне, я воспользовался возможностью и отвел Сьюки на кухню, не давая возможности обратить внимание на другие плакаты. Как только смогу на пару минут скрыться из поля зрения жены, они исчезнут.       Бабушка тоже засмеялась.       — Помню дни юной любви. Завидую вам обоим.       Любовь? Нет. Похоть… Увлечение, может быть, но не любовь. Возражать я, разумеется, не собирался. Пообещав бабушке, что Сьюки позвонит ей после первого рабочего дня и расскажет, как все прошло, я распрощался.       — Что она сказала? — нетерпеливо спросила Сьюки, как только я замолчал.       Не в силах удержаться, я поддразнил ее, повторив фразу бабушки:       — Сказала, что ты можешь быть переменчивой и нервной из-за всего этого внимания. Ах да, еще она хотела, чтобы ты позвонила ей после первого рабочего дня. — Я решил, что не помешает напомнить Сьюки об изначальной причине, по которой она согласилась участвовать в шараде. Раз уж я получил одобрение бабушки.       Сьюки, совершенно ошарашенная, уточнила:       — Это все, что она сказала?       Я пожал плечами.       — В основном.       Рассказывать о заготовленном для меня персональном дробовике я не собирался.       Ее плечи расслабились от облегчения. Затем на лице снова проявился гнев, и Сьюки ударила меня по руке.       — Поверить не могу! Ты сказал ей, что я хотела залезть на тебя!       Я рассмеялся.       — Это правда! Я думал, деревенские девушки вроде тебя практикуются на деревьях, например. Попытка, если честно, вышла довольно жалкая.       Сьюки нахмурилась, но промолчала. В выражении появилась неуверенность.       Да, Сьюки определенно можно было назвать «переменчивой».       — Почему ты согласился приехать на День Благодарения? Ты практически выгнал меня пять минут назад. Что изменилось? — Ее глаза с подозрением изучали мое лицо.       — Разве ты не хочешь, чтобы я согласился? Предпочтешь уйти? — Трусливый ход, конечно, но я пока не был готов признать те странные чувства, которые вызывало присутствие Сьюки.       Уголки ее губ чуть приподнялись, и она сказала:       — Вот ты и снова отвечаешь вопросом на вопрос.       Я улыбнулся в ответ.       — Может, до наступления Дня Благодарения ты избавишь меня от этой привычки.       Сьюки была настроена скептически.       — Сомневаюсь, что хоть кто-то способен изменить твои привычки, и уж тем более я.       Хотел бы я с ней согласиться, но мой внутренний бредометр счел это ложью еще до того, как я успел сказать хоть слово. Поэтому я притворился грустным, состроил щенячьи глазки и произнес:       — Но я думал, что ты учительница. Разве у тебя нет в запасе какого-нибудь воспитательного приема, который можно опробовать?       Губы Сьюки дрогнули. Она закатила глаза, ясно давая понять, что не поведется на щенячий взгляд. Мы не успели продолжить разговор: в этот момент вернулась Пэм с Алсидом на буксире, несущим по чемодану в каждой руке.       — Амелия сказала, что упаковала все, что тебе может понадобиться. Но я могу вернуться, если чего-то не хватает. — Глаза Алсида метались между мной и Сьюки. Видимо, Пэм просветила его обо всем, что произошло за последнее время.       Следовало убить ее, когда подвернулся шанс.       Сьюки подбежала и попыталась взять у Алсида чемоданы.       — Боже, Алсид, спасибо тебе огромное. Если что-то понадобится, я сама съезжу. Не хочу доставлять столько проблем.       — Это вовсе не проблемы, Сьюки, — с улыбкой ответил он. Сьюки улыбнулась. Алсид рассматривал ее декольте. Мне это совсем не понравилось — ни его пристальный взгляд, ни ее улыбка. Я выхватил чемоданы из его рук и сказал Сьюки:       — Пойдем, я покажу, где спальня.       Полностью меблирована была только главная спальня. В двух из трех других валялся реквизит из фильмов и телешоу, в которых я снимался. Я отнес вещи Сьюки в ту спальню, где, по крайней мере, имелась кровать. Комната располагалась рядом с моей. Обычно там оставался кто-нибудь из друзей, если слишком много выпивал во время игры в покер.       Я поставил чемоданы на пол, пока Сьюки осматривалась, и сказал:       — К сожалению, она не полностью обставлена, но здесь хотя бы есть кровать. Если хочешь, завтра подыщем какую-нибудь мебель.       Сьюки заглянула в примыкающую ванную, зашла гардеробную и вернулась.       — Не нужно. Твой гардероб вместит куда больше одежды, чем у меня есть, так что все будет отлично.       Мы стояли, глядя друг на друга в неловком молчании. Я знал, как справиться с Краснеющей Сьюки или Разгневанной Сьюки, но Молчаливая Сьюки приводила в замешательство, поэтому я откланялся.       — Что ж, тогда устраивайся. В стенном шкафу в прихожей есть чистые полотенца и простыни.       Я поспешил выйти из комнаты, прежде чем Сьюки могла снова поднять тему Дня Благодарения, загнав меня в угол. Надеюсь, она собиралась задержаться в спальне на несколько минут. Мне предстояло провести срочный косметический ремонт в зале.