Ва-банк

      25. Сьюки       На следующее утро я проснулась на удивление отдохнувшей. Поначалу уснуть не получалось: я долго прокручивала в голове наш разговор и эротические инсинуации Эрика по поводу десерта. Я бы не удивилась, узнав, что супруг подрабатывает озвучиванием фильмов для взрослых, так он стонал и вздыхал над тарелкой. Затем Эрик сказал, что готов есть мой пирог каждый день, и тарелка выскользнула из моих рук. Только этого не хватало. Должно быть, от его присутствия мои пальцы становились такими же скользкими, как и нижний этаж. Очевидно, Эрик не имел представления, куда направился мой грязный разум, а я даже не замечала, как делаю из фольги пару трусиков. Мне требовался совершенно иной щит. Увы, с ним мне не могли помочь ни мистер Спок, ни Скотти.       Я восполнила весь недостающий отдых, однако пришедшие ночью сны основательно меня вымотали. Как и накануне, в каждом сне присутствовал Эрик. Только на сей раз он трахал не одну безликую женщину за другой, а меня. Основательно трахал. Пришлось принять холодный душ, чтобы хоть немного остудить разум и тело. К тому же, холодная вода помогла переключиться на мысли о предстоящем дне; я смогла перестать думать о том, насколько талантлив язык Эрика, и сосредоточилась на делах.       Надев удобные брюки и рубашку с коротким рукавом, я скрутила волосы в пучок на затылке. День обещал много работы. Из-за ремонта в здании, который еще не окончательно завершился, занятия начинались позднее обычного. Фактически школа до пятницы оставалась закрытой для учеников, а остаток недели занимали собрания по поводу предстоящего учебного года и подготовка учебной программы. Я надеялась, что мне не слишком влетит от мистера Бриганта за спонтанную свадьбу. Впрочем, в минувшие выходные директор не звонил. Это внушало некоторую надежду: возможно, слишком больших проблем не возникнет.       Около семи утра я наконец вышла на кухню, предвкушая чашку кофе, ради которой накануне заправила навороченную кофеварку Эрика. Но меня удивил сам Эрик: он уже ждал с кружкой в руках. Широко улыбаясь, супруг передал мне напиток и сказал:       — Доброе утро, миссис Нортман.       Мое новое имя по-прежнему звучало странно и непривычно, но в животе все равно встрепенулись бабочки. Я улыбнулась в ответ.       — Доброе утро, мистер Нортман.       Затем приняла чашку и спросила:       — Почему ты встал так рано? — Он и накануне утром рано поднялся, но по какой-то причине я не представляла Эрика жаворонком.       Если бы мировыми лидерами были женщины, его улыбки могли заканчивать военные конфликты. Ошеломив меня одной из них, Эрик сказал:       — Сегодня твой первый рабочий день. Я хотел проводить тебя и пожелать удачи. — В этот момент раздался сигнал тостера, и мы оба повернулись к нему. Эрик вытащил из прибора два «Поп-тартс», положил на тарелку, вручил мне и сообщил: — Я приготовил завтрак.       Если это все являлось частью плана по моему соблазнению, то он работал. Эрик передал мне еду с таким гордым видом, что я не удержалась от улыбки.       — Спасибо.       Сев за стойку, я разломила одно печенье пополам, чтобы остыло. До меня донесся аромат. Учуяв вишню, я невольно поморщилась. И Эрик заметил.       — С ним что-то не так? — спросил он.       — Нет, — солгала я. Откусила, стараясь не выплюнуть обратно, и сделала вид, что мне нравится.       Эрик прищурился, наблюдая за мной, взял вторую половину, надкусил и сказал:       — На вкус хорошо. Почему ты делаешь такое лицо?       — Какое лицо? — уточнила я, торопливо скрывая предмет обсуждения за чашкой кофе.       — Такое, — указал на меня супруг. — Кстати, по-моему, ты говорила, что грубо отвечать вопросом на вопрос.       Я смирилась и решила сказать правду.       — Просто я совсем не люблю вишню.       Брови Эрика взлетели до линии роста волос, словно я призналась, что предпочитаю в качестве еды осушать котят в темном переулке. Он подошел совсем близко, наклонился и понюхал меня, задерживаясь несколько дольше, чем необходимо. Я пришла в замешательство, решив, что от меня воняет, но тут Эрик отстранился и произнес:       — Но ты всегда пахнешь вишней!       Он был прав. Я пояснила:       — Знаю, это странно, однако мне очень нравится их запах, но не вкус.       Теперь Эрик смотрел на меня так, будто я сообщила, что родилась с пенисом. Я успела подумать, что любым ухаживаниям пришел конец, но супруг лишь пожал плечами и сказал:       — Ну ладно.       Кризис миновал. Я подвинула тарелку к Эрику, и он радостно умял оставшееся. Затем налила себе еще чашку кофе, поджарила тост и спросила:       — Какие у тебя планы на день?       — Встречаюсь с Треем в спортзале, потом еду в студию на репетицию. Буду дома около шести.       Интересно, он знал Куинна? Впрочем, Куинн его никогда не упоминал. Возможно, их с Эриком пути не пересекались. Я выбросила эти мысли из головы. Мы с Эриком обменялись номерами телефонов. Он дал мне ключ от дома и объяснил, как отключать сигнализацию, раз я вернусь раньше. Получив инструктаж, я взяла сумочку и сказала:       — Ну, увидимся позже.       Неловкость вдруг оповестила о своем присутствии, словно в кухню вошел кто-то третий. Может, поцеловать Эрика на прощание? Но когда я решилась, он помахал мне рукой.       — Хорошего дня, дорогая.       Момент был упущен. Я повернулась и пошла в гараж.       Мы не возвращались к беседе об автомобиле, и ключей Эрик мне не давал, поэтому я намеревалась вести свою машину. В гараже меня встретило неожиданное зрелище. Мой автомобиль стоял в углу, а на лобовом стекле красовался самодельный плакат с грубо нарисованной птицей и надписью «Спасите колибри». Хотелось рассердиться на то, как плохо Эрик относился к моей машине, но я не смогла и вместо этого рассмеялась. Сзади неслышно подошел Эрик, и я подпрыгнула, когда передо мной вдруг появилась его рука с ключами от автомобиля. Супруг наклонился и шепнул мне на ухо:       — Пожалуйста, возьми мою машину.       Тело тут же отозвалось дрожью. Господь всемогущий, как же этот мужчина хорошо пах. Я закрыла глаза, пытаясь приглушить реактивное либидо. Взяла ключи из пальцев Эрика, развернулась к нему лицом и ответила:       — Хорошо.       Он поднял другую руку, предлагая мне кусочек фрукта.       — Яблоко для учительницы (ПП: отсылка к песне Бинга Кросби An apple for the teacher).       Эрик Нортман: Великий Искуситель.       Да к черту. Я взяла яблоко, встала на цыпочки, поцеловала шершавую щеку Эрика и сказала:       — Спасибо.       Затем отстранилась и поскорее направилась к машине, чтобы не взобраться на мужа, как обезьянка. Я взглянула на него, пока поднималась дверь гаража, и с легким удовлетворением заметила ошеломленное выражение на лице Эрика.       Добро пожаловать в клуб.       Я махнула в последний раз и выехала из гаража, сделав мысленную заметку купить прокладки. Предположив, что для папарацци еще слишком рано, я понадеялась на незаметный отъезд, но ошиблась. Надев солнцезащитные очки и прилагая все усилия, чтобы никого не сбить, я выехала на главную дорогу и отправилась на работу. Караван следовал за мной всю десятиминутную поездку. К счастью, школа была закрытой, как и район Эрика. Стоило заехать на территорию, как я освободилась от репортеров.       Моей первой остановкой стал главный офис, где я встретилась с милой женщиной по имени Белинда. Мы познакомились во время собеседования. Она усадила меня за заполнение множества форм, необходимых при найме нового сотрудника, и я немного успокоилась: если бы в моих услугах больше не нуждались, то не стали бы этим утруждать. Приходилось постоянно себе напоминать, что в графе «фамилия» нужно писать «Нортман», но через некоторое время это вошло в привычку. Я словно вернулась в шестой класс — за исключением сердечек в надписи, конечно.       Покончив с бумагами, я передала их Белинде, надеясь, что теперь мне покажут мой новый класс. Но она произнесла слова, из-за которых у меня внутри все сжалось:       — Мистер Бригант хочет с вами поговорить. Он у себя в кабинете.       Я знала, что это произойдет, но не смогла отогнать зловещее предчувствие. Пройдя по короткому коридору, я постучала в нужную дверь и отворила ее, услышав приглашение войти. Директор поднял взгляд и без улыбки произнес:       — Мисс Стакхаус, или мне следует называть вас миссис Нортман?       Его длинные светлые волосы были собраны в хвост на затылке, а светло-голубые глаза не выражали никаких эмоций.       Я выдавила улыбку и сказала:       — Теперь — Нортман, но лучше просто Сьюки. — Что еще тут скажешь? Думаю, «пошел ты, напыщенный мудак» он бы не слишком хорошо воспринял.       — Да, видел по CNN. У вас выдались весьма насыщенные выходные. Но я несколько озадачен: вы не вписали мистера Нортмана ни в одну из форм, которые представили до того, как вас выбрали на эту должность.       Я озвучила нашу продуманную ложь:       — Когда я заполняла документы, мы с Эриком просто дружили. Наши отношения продвинулись в течение последних двух недель. Никто мне не сообщил — и не указал в бумагах, — что я должна сообщить об изменениях в моей жизни, если это не арест за преступление. Но замужество — не преступление.       — Да, юристы меня просветили. — Директор сделал паузу и добавил: — Я слышал о вашем муже краем уха, но после таких новостей погуглил его. У мистера Нортмана довольно… шальная история.       Да пошел ты! Он поджарил мне «Поп-тартс» и нарисовал плакат.       — Да, но могу вас заверить, что все это в прошлом.       Мы смотрели друг на друга почти минуту, прежде чем мистер Бригант снова заговорил:       — Надеюсь, таковым оно и останется.       Я тоже.       Как только он меня отпустил, я нашла Белинду, и она показала мне класс. Остаток утра я провела в кабинете, занимаясь уборкой, развешивая плакаты и все такое. В обед сделала перерыв, прогулялась по территории, поедая яблоко, и встретила нескольких учителей. Все казались довольно милыми. Один из них, Сэм Мерлотт, провел мне экскурсию по школе. Остальная часть была занята встречами. Когда я вернулась в класс, чтобы забрать свои вещи, то с удивлением увидела на столе букет красных роз. Я развернула записку, гадая, кто же их отправил, но мне следовало бы догадаться.       «Надеюсь, твой день проходит хорошо».       Он подписался сердечком и буквой «Э».       Вот он, мой Великий Искуситель.       26. Эрик       Не знаю, как долго я простоял, глядя Сьюки вслед. Ноги отказывались передвигаться. Поцелуй меня совершенно ошарашил. За многие годы работы в Голливуде меня миллион раз чмокали в щеку. Но со Сьюки все было по-другому. Я все еще чувствовал жар ее губ. Меня окружал аромат вишни, вкус которой Сьюки по какой-то гребаной причине не любила, но которой всегда пахла. Мое тело реагировало так, словно она коснулась губами моего члена, а не щеки.       Что за хуйня?       Подобный эффект немного пугал, но меня отвлекло собственное воображение. Раз простой поцелуй вызывает такую реакцию, не умру ли я, когда займусь сексом со Сьюки?       Что ж, умру счастливым человеком.       Даже с полным животом я почти не спал — вторую ночь подряд. Ломал голову над тем, как бы поухаживать за Сьюки. Концепция была совершенно чуждой, но я привык исследовать образы новых персонажей, поэтому обратился к интернету. Читал о романтике статью за статьей, блог за блогом. Смотрел нарезку романтических фильмов на YouTube, а в три часа ночи едва не позвонил Пэм, чтобы спросить совета, но вовремя остановился, слава яйцам. Она мне проходу не даст. И я не хотел знать мнение «Дорогой Эбби» (ПП: колонка жизненных советов в американских газетах от Паулины Фридман Филлипс).       В конце концов я решил начать с малого и сделать то немногое, что можно предпринять посреди ночи. Я абсолютно точно не хотел, чтобы она водила свой автомобиль (это в любом случае было невозможно благодаря Пэм), и уже понял, что открытое противостояние со Сьюки плохо срабатывает. Однако способность рассмешить ее меня пока не подводила. Я поднялся с кровати и нарисовал плакат для ее автомобиля. Надеюсь, это подействует и побудит Сьюки вести машину, а не смертельную ловушку. Кажется, получилось неплохо. Колибри, правда, больше походила на кусок дерьма Смурфа, но вряд ли Сьюки будет возражать. А если начнет, я просто сниму рубашку.       В конце концов я вернулся внутрь и в недоумении остановился на кухне. Я жил один с восемнадцати лет — к собственному облегчению и радости отца, — но в этот момент не ощущал ни облегчения, ни радости.       Я чувствовал себя опустошенным.       И дом, и я были пусты. Страдали от исчезновения невысокой светловолосой женщины, о существовании которой я сорок восемь часов назад даже не знал. Кухня все еще хранила следы приготовления ужина. Я попытался успокоиться, съев еще кусок пирога, но другой голод от этого лишь усилился. Мне хотелось того, что пахло вишней.       Я решил выехать пораньше — боялся, что окончательно превращусь в киску и начну кататься по простыням Сьюки, отчаянно вдыхая их аромат, словно наркоман в ожидании следующей дозы. Орда папарацци у ворот оказалась не так многочисленна, как накануне. Надеюсь, Сьюки не пришлось иметь дело с целым караваном. По дороге в спортзал я остановился у цветочного магазина (с операторами на буксире) и решил отправить Сьюки в школу цветы. Клише, конечно, но не повредит. Сьюки казалась достаточно сентиментальной, чтобы оценить мой жест. Выбрав цветочную композицию, я задумался над подписью. Слово «любовь» было бы ложью, а я не хотел, чтобы у Сьюки сложилось неверное впечатление. С другой стороны, «не могу дождаться, когда оттрахаю тебя до умопомрачения» могло оказаться слишком честным. Внимание привлек блеск моего нового обручального кольца, и я решил остановиться на простом нарисованном сердечке. Если оно годилось для наших татуировок, то подходило и сейчас.       В спортзал я приехал рано, но Трей уже был там, поэтому я встретился с ним в качалке и начал свою обычную программу.       — Вчера я много съел, поэтому, думаю, нужно дополнительное кардио, — проворчал я, выполняя жим лежа, когда подошел Трей.       — Ты серьезно? — спросил он.       — Да, а еще я слопал «Поп-тартс» и яблочный пирог на завтрак. — Возникло предчувствие, что мне предстоит делать много дополнительного кардио, пока Сьюки будет так готовить. Но я предпочел бы сжигать калории под одеялом вместе с ней, а не в тренажерном зале.       — Чувак, и это все, что ты мне скажешь? Что тебе нужно дополнительное время на беговой дорожке?       — А что я еще должен сказать? — Наши разговоры в спортзале касались в основном упражнений или горячих цыпочек, которые занимались в непосредственной близости от нас. Сегодня я вообще не обратил внимания на других женщин, когда зашел. Закончив подход, я положил штангу обратно и осмотрелся, замечая упущенные детали. Вокруг, как обычно, было полно женщин. И хотя они могли считаться красивыми, я не думал, что хоть одна заслуживает внимания. Сейчас все мое внимание поглотили мысли о Сьюки в ее бикини, и ни одна из этих женщин не могла сравниться с ней.       Трей указал на мое обручальное кольцо и заметил:       — Ты, черт возьми, женился в эти выходные! И не на ком-то, а на бывшей девушке Куинна! Ты даже никогда не упоминал, что знаешь ее, и уж тем более не говорил, что с кем-то встречаешься.       Ах, это. Этого следовало ожидать, но меня отвлекли мысли о загорелой коже Сьюки (а точнее, желание увидеть границы загара) и вишневом запахе. Я попытался отмахнуться, словно все это было не так уж важно, и ухмыльнулся.       — Что тут скажешь? Пришел, увидел, победил — просто не в таком порядке.       — Мужик, — протянул Трей. И замолчал. Если бы я его не знал, то решил бы, что вижу калифорнийское воплощение брата Сьюки. — Ты женился.       Я понимал, к чему он клонит. Трей достаточно хорошо знал мою кобелиную натуру. На этот случай у меня имелся сценарий, которому я следовал, вооружившись некоторым количеством вдохновения. Я подумал о Сьюки и ответил:       — Что я могу сказать? В ней есть что-то особенное, даже захватывающее. Она не похожа на других. — Я обвел взглядом комнату, полную женщин с хирургически улучшенными сиськами, такими же поддельными, как и все остальное (я знал, потому что переспал с некоторыми). Мои слова были правдой. Сьюки ничем не походила на них.       Ни один из нас не успел продолжить. Меня временно ослепила лысая башка приближавшегося к нам парня. Стоило ему открыть рот, как у меня сжались кулаки.       — Полагаю, это ты подобрал мою плаксу бывшую, а, Нортман?       Мой кулак врезался в его лицо еще до того, как я успел выпрямить ноги. На мою футболку полетели брызги крови от того, что теперь походило на сломанный нос. Будь здесь Сьюки, у меня появилась бы отличная причина обнажить торс.       — Ты сломал мой гребаный нос! — захлебывался Куинн.       Трей встал между нами — хотя этот мешок дерьма, кажется, не пытался отомстить. Но я обошел Трея, наклонился, посмотрел Куинну в глаза и произнес:       — Еще раз заговоришь о моей жене — и я тебе не только ебаный нос сломаю. — Внутри я кипел, едва сдерживаясь, чтобы не выбить из него все дерьмо. Однако Куинн лишь поковылял прочь, бормоча, что подаст на меня в суд.       Ссыкло.       — Ну, — сказал Трей, с улыбкой поворачиваясь ко мне, — твой перерыв окончен. — Он указал на беговую дорожку. — Беги. Когда кулаки разожмутся, перейдем к чему-нибудь другому.       Спустя шесть миль моя ярость едва уменьшилась. Я мог думать лишь о том, как пинаю жалкую задницу Куинна. На седьмой миле задумался, как рассказать Сьюки о нашей встрече. Она разозлится, что я ему врезал? И не упомянул, что вроде как знаком с ним? Она не спрашивала, а я не слишком хотел признаваться, что уводил потенциальных партнерш Куинна. Это было бы плохим напоминанием о моем или ее прошлом. И хотя я не хотел портить наш вечер подобными новостями, скрывать все же не стоило. Куинн мог подать на меня в суд. Я решил прощупать почву по возвращении домой. Если Сьюки плохо отреагирует, просто предложу ей снова поплавать в бассейне и расскажу обо всем после того, как сниму рубашку.       В начале восьмой мили Трей объявил меня безнадежным: кулаки так и не разжались. Я принял душ и поехал в студию. В тот день мы занимались монтажом и репетициями, готовясь к вечерним съемкам перед живой аудиторией во вторник, и премьере сезона, которая выходила в эфир в эту пятницу. Все материалы отсняли пару недель назад, но в вечер премьеры проводилась своего рода вечеринка, на которой мне следовало присутствовать. Я сделал мысленную пометку сегодня же рассказать об этом Сьюки.       Направляясь к раздевалке, я увидел брюнетку, которую трахал пару недель назад. Она шла ко мне и, судя по виду, хотела поговорить. Имени я не помнил, но выражение лица было знакомым: порой оно возникало у женщин, как только они узнавали, что я переключился на новое завоевание. К таким разговорам — да и к брюнетке — я не имел ни малейшего интереса. Увидев у двери гримерки одного из коллег-актеров, я заговорил с ним, надеясь, что она отвалит.       — Ты придешь в среду вечером на покер? — спросил я. Хотя я не считал Билла Комптона другом, он был достойным соперником, и мне нравилось играть против него. Еще одна вещь, о которой нужно предупредить Сьюки. Надеюсь, она не станет возражать против наших еженедельных игр.       Билл последовал за мной в мою гримерку. Он не отвечал, и я посмотрел на него. Лицо выражало замешательство. Комптон неуверенно сказал:       — Эм, да?       — У тебя другие планы? Ты, кажется, не слишком уверен.       — Я просто подумал, что твоя молодая жена, возможно, захочет отказаться от нашей еженедельной традиции.       Почему, черт подери, он всегда говорил так, словно пришел из другой эпохи? Это было одной из многих причин, по которым он мне не нравился. Если бы не звездные навыки в покере, я бы не имел с Комптоном ничего общего. Теперь, однако, он помогал мне отделаться от брюнетки и не дать ей выразить то, на что намекал этот ее взгляд. Я посмотрел на нее с видом «мне похуй» — очень искренним — и жестом велел Комптону закрыть дверь.       Он поднял бровь. Девушка вполне очевидно дала понять, что хочет что-то сказать, поэтому я встал и сам закрыл дверь прямо перед ее лицом. Избегая не только ее, но и его вопросительного взгляда, я ответил:       — Я сегодня поговорю со Сьюки, но не думаю, что она будет против.       И меня снова ошарашили собственные слова. Я четко помнил свои мысли двухдневной давности: мне было безразлично мнение Сьюки о еженедельных играх. Я надеялся, что она чем-нибудь займется вне дома. Теперь, однако, я хотел, чтобы она осталась. Мне не нравилось сидеть дома без нее.       Может, она накачала пирог наркотиками?       Я согнул руку, которая все еще болела от удара по Куинну. Мое увлечение Сьюки не имело ничего общего с пирогом.       Ну, может, и имело, но не с тем, который испекли в духовке.       — Ну, по субботам ты обычно участвовал в покерном турнире знаменитостей в Лас-Вегасе, верно? В прошлый раз я тебя там не видел, поэтому предположил, что это из-за молодой жены.       Я посмотрел на Билла, заставляя себя не думать о пироге Сьюки, и заметил нечто странное. Билл не слишком открыто демонстрировал свои эмоции. Это очень помогало во время игры в покер, но в ситкоме понизило его до роли «серьезного парня». Насколько я знал, до этого Билл играл только хмурых персонажей. А сейчас на его лице появилась усмешка, а глаза сузились — я бы сказал, он разозлился.       — В чем дело, Билл? Ты что-то имеешь против брака? — Комптон обычно подбирал моих бывших любовниц. Теперь я вышел из игры. И это, казалось бы, должно было его порадовать.       — Вовсе нет. Я просто не думал, что ты собираешься остепениться. Разве ты не спал с Дон на прошлой неделе?       — С кем?       Билл указал на дверь.       — Дон Грин.       Видимо, он говорил о брюнетке из коридора. Я просто пожал плечами, задаваясь вопросом, с каких пор Билл так интересовался моей сексуальной жизнью.       — Все они были просто зарубками. Думаю, я увидел свет. — Свет, который мерцал на влажной золотистой коже Сьюки. Коже, которую я хотел увидеть. От этой мысли брюки стали туже.       Билл по-прежнему не выглядел убежденным, но срать я хотел на мнение Билла. Взяв сценарий, я ушел на репетицию, не проронив больше ни слова. Остаток дня проходил все лучше: я избегал Дон, а продюсеры шоу вяло поздравили меня с женитьбой. К счастью для меня, я женился на учительнице начальных классов, а не на танцовщице из Вегаса, иначе разговор предстоял бы несколько более напряженный.       Вернувшись в конце дня в гримерку за вещами, я увидел сообщение от Сьюки с благодарностью за цветы и целующим смайликом.       Это возродило чувства, которые я испытал утром, когда она уходила на работу. Едва не сбив Дон с ног, я пронесся мимо нее к своей машине. Надеюсь, смайлик намекал на то, что готовил для меня вечер.