Ва-банк

      29. Сьюки       Мое тело пылало, в губах все ещё ощущалось покалывание. В ту ночь мы абсолютно точно занимались сексом, пусть я и не могла этого вспомнить, и теперь страстные объятия окончательно посеяли хаос в моих мыслях. Меня никогда ещё не касались такие мягкие, но в то же время настойчивые губы. Никто ещё не целовал меня столь нежно и требовательно. Даже вкус вишневого печенья не вызывал желания отстраниться. Эрекция Эрика прижималась к моей киске, обеспечивая трение, которого отчаянно жаждало мое тело. Страсть набирала обороты.       — Сьюки, нам нужно остановиться, если ты хочешь не спешить, — пробормотал он, продолжая прижиматься ко мне.       Мы застонали, совсем как накануне за ужином. Вслух я согласилась с заявлением Эрика, но мое тело не желало иметь ничего общего с отделением от него. Ноги самовольно обвились вокруг его нижней половины, а бедра намеревались полностью проигнорировать мои собственные слова. Я видела мужа голым; это воспоминание останется со мной навсегда. Но сейчас он лежал на мне, касался каждой части меня — и все рациональные мысли покинули разум. Я хотела его, нуждалась в нем, как никогда; ничего подобного я в жизни не представляла и не испытывала. Мои руки изучали спину Эрика; я наслаждалась тем, как мышцы растягиваются и напрягаются с каждым движением. Тепло его тела пробирало меня до самого сердца и спешило дальше на юг. Наши рты не расставались. Эрик украл весь воздух из моих легких. Я бы охотно отдала ему все что угодно, лишь бы он никогда больше не отстранялся от моих губ.       Когда мои руки самовольно начали снимать с Эрика футболку, он усилил хватку на бедрах, и я взвизгнула. Муж отпустил меня и извинился. Тело безмолвно кричало, страдая от утраты его тепла. Извинения не принимались. Теперь я знала, насколько хорош даже простой поцелуй, а значит, каждый из этих синяков сопровождался наслаждением.       Эрекция заметно натягивала джинсы Эрика. Я испытала новый прилив жара, но не успела поддаться желанию. Тело снова меня предало: громко заурчал желудок. Эрик в последний раз пеня поцеловал — я потянулась следом, когда он отстранился, — и поднял на ноги. Затем предупредил, что съест меня на ужин, если мы не покинем комнату, и я с огромным трудом очистила разум от похоти. Для такого было еще слишком рано: мы почти не знали друг друга. Но если бы Эрик не потянул меня к двери, я бы с удовольствием перепланировала меню для нас обоих.       Внезапно мы оказались на кухне. Я совершенно не помнила, как мы туда пришли. Со времени ссоры прошло менее десяти минут, поэтому ужин не успел остыть. Я наполнила тарелку для себя и села рядом с Эриком. Мы ели в уютном молчании, украдкой поглядывая друг на друга. Утолив первый голод, я спросила:       — Так почему же ты ударил Куинна?       Вилка Эрика замерла в воздухе. Его разум пережевывал вопрос гораздо старательнее, чем рот — еду. Наконец муж посмотрел на меня и сказал:       — Он ляпнул о тебе кое-что унизительное, и я рассердился.       Я продолжала вопросительно смотреть. Эрик вздохнул и выпалил:       — Куинн сказал, что я подобрал его плаксу-бывшую.       — Что? — взвизгнула я, едва не подавившись куском стейка. — Какого хрена он так сказал? В смысле, я знаю, почему, но неужели обязательно быть таким мудаком? Вы вообще знакомы друг с другом?       Куинн никогда не упоминал при мне имя Эрика. Впрочем, он о многом не упоминал, поэтому прозвучавший ответ меня не сильно удивил.       — Мы вроде как знали друг друга, но разговаривали впервые.       Он явно не решался продолжать, поэтому я поинтересовалась:       — О чем ты умалчиваешь?       Эрик покусал губу и неуверенно спросил:       — Ты уверена, что хочешь знать? Тебе точно не понравится то, что я скажу.       Я улыбнулась и закатила глаза.       — Разве мы не установили, что грубо отвечать вопросом на вопрос? И я в любом случае предпочитаю правду. — Я положила вилку и повернулась к нему лицом, приготовившись к худшему. — Давай, выкладывай.       Его плечи опустились. Он засунул в рот еще кусок стейка, чтобы выиграть время, но я отобрала у него тарелку, не давая шанса снова это провернуть. В конце концов Эрик признался:       — Мы вроде как соревновались в пикапе. На самом деле, не совсем соревновались, потому что я каждый раз уходил с девушкой.       Во мне восстала ревность, но я загнала ее обратно. Мы тогда даже не знали друг друга, и я не имела права так себя вести. Забавно, но я не испытывала абсолютно никакой ревности к действиям Куинна. Эрик продолжил:       — Трей однажды упомянул, что Куинну я не нравлюсь. И рассказал о его похождениях. — Он сделал паузу и добавил более мягким тоном: — Несмотря на то, что в то время он встречался с тобой.       Он явно пытался оценить мою реакцию на эту новость, но я ничего не чувствовала. Куинн определенно оставил шрамы на моем сердце; Эрик всего полчаса назад пострадал из-за моих психологических проблем. В глубине души я ожидала от него предательства. Репутация Эрика, разумеется, не способствовала доверию, однако я была бы начеку в любом случае.       Его, видимо, смущали мои размышления, поэтому я улыбнулась, давая понять, что все в порядке. Эрик улыбнулся в ответ и добавил:       — Мне вообще-то нравилось быть задницей, когда он пытался подцепить женщину. Так что я вмешивался и злил его этим.       Я снова приглушила иррациональную ревность и рассмеялась.       — Да, эту твою сторону я знаю очень хорошо. — Его личностная и физическая задницы были весьма впечатляющими.       — Значит, ты не расстроена?       Я пожала плечами.       — Нет. Так уж все вышло, и именно поэтому мы с ним больше не вместе.       Эрик не казался убежденным. Возможно, моя ревность все-таки проявилась. Я подвинула тарелку обратно, надеясь отвлечь мужа едой, но он на нее даже не взглянул. Пришлось предпочесть другой метод. Я произнесла:       — Не знаю, благодарить тебя или злиться.       Судя по выражению лица, чего-то подобного Эрик и ожидал. Я подняла бровь и уточнила:       — Я благодарна за то, что ты затруднял для него измены. С другой стороны, если бы не ты, я бы, может, гораздо раньше узнала, какой он ублюдок, — закончила я с улыбкой. Но Эрик не отреагировал. Я решилась на отчаянные меры и сказала:       — Пожалуй, я просто благодарна за то, что ты заступился за меня. Спасибо.       Я наклонилась, намереваясь быстро чмокнуть его — раз уж мы немного растопили лед. Но как только наши губы соприкоснулись, Эрик тихо зарычал. Его рука обхватила мой затылок, а язык проник в рот. Я моментально забыла, о чем мы говорили. Мозг переключился в режим «Эрик», также известный как «бесстыдная потаскушка». Неудивительно, что у него было столько женщин. Кто, будучи в здравом уме, отверг бы его? Поцелуй практически довел меня до оргазма. Вместо ревности к прошлым пассиям Эрика я чувствовала гордость и некоторое самодовольство: в обозримом будущем он был весь мой.       Я не замечала, как мы двигаемся, пока его тарелка с грохотом не упала на пол. Моя задница врезалась в твердый гранит столешницы. Высота идеально подходила для того, чтобы эрекция Эрика прижалась к моей промежности. Он целовал и лизал кожу, путешествуя от уха до уха через ключицы. Эрик что-то бормотал, однако дымка возбуждения застила не только мой разум, но и слух. Он мог бы рассказывать, что на самом деле является тысячелетним вампиром, — а мне было бы все равно. Только бы он не останавливался.       В один из проходов по спине мои руки потянулись к краю футболки Эрика. Через мгновение, благодаря их чрезмерному усердию в раздевании, я узрела его обнаженную грудь. Мне не удавалось уделить своим торопливым конечностям хотя бы унцию внимания, потому что грудь Эрика была намного важнее. Я торопливо изучала каждое место, до которого могла дотянуться ртом. Руки Эрика тем временем проводили собственные исследования. Он снова напал на мои губы. Мои блудливые руки погладили его через джинсы. Он зашипел мне в рот, подаваясь навстречу, а я мысленно подправила свои измерения в сторону увеличения. Руки, именуемые отныне как «Злая» и «Аморальная», замерли над пуговицей, преисполненные желания выпустить Кракена.       И тут до меня донесся запах. Мы оба закашлялись и наконец заметили дым.       — Черт! — произнесли мы хором. Эрик подбежал, снял с плиты свою дымящуюся футболку и бросил в раковину. Я спрыгнула со стойки, спеша выключить плиту, а Эрик пустил воду на свою уничтоженную одежду. И я в третий раз за ночь сказала:       — Мне очень жаль.       — Чего? — спросил он, улыбаясь, совершенно не обеспокоенный тем, что я едва не подожгла кухню.       — Что я почти сожгла твой дом? Что забыла выключить плиту? Что швырнула на нее футболку?       Казалось странным раскаиваться и в то же время сгорать от желания. С меня внезапно свалились шорты. Я успела поймать их только в районе коленей. Кажется, руки Эрика вели себя гораздо быстрее и незаметнее моих. Поспешно застегнув ширинку, я посмотрела на мужа, удивлённая и несколько смущенная.       Эрик, с виду ничуть не огорченный, улыбнулся и сказал:       — Ты сожалеешь?       Хорошо, что я успела надеть шорты. Трусики моментально испарились при виде его ослепительных жемчужных зубов.       В слабой попытке сдержаться и не раздеть его на месте, я отвернулась и занялась уборкой разбитой тарелки и разбросанной по полу еды. Бросив все в мусорное ведро, я вспомнила о тарелке, которую разбила накануне, и прокомментировала:       — При таком раскладе к концу недели нам придется есть из кастрюль и сковородок.       — Оно того стоит, — ухмыльнулся Эрик.       Я не могла мыслить здраво, когда он был без рубашки, поэтому отвернулась, чтобы убрать со стойки оставшуюся посуду, а заодно получить повод не смотреть на него. Взгляд упал на покерный стол. В гостиной было полно места, и я решила предпринять еще одну попытку перестановки. Вспомнив, как Эрик разговаривал со столом и гладил его, словно живое существо, я указала на предмет и спросила:       — Мы можем перенести его… Ее? Это? В другую комнату?       Эрик плюхнулся на стул, растянулся всем корпусом на столешнице, обнял края стола и пробормотал:       — Не слушай ее, моя прелесть. Она не хотела. Как только она тебя узнает, сразу же полюбит, как и я.       Я сжала бедра — между ними стало предательски влажно при виде его голой спины, которую очень хотелось облизать, — и испустила весьма невежливое фырканье.       — Моя прелесть, да? Ты ведь понимаешь, Голлум, или Смеагол — кем бы ты ни был, — что прелесть была злом во плоти?       Когда Амелия увлеклась Орландо Блумом, нам с ней пришлось посмотреть всю трилогию «Властелин колец» за один день. В процессе подруга ехидно комментировала тогдашнюю тощую подружку актера.       Эрик ахнул с насмешливым возмущением и продолжил гладить стол, шепча милые пустяки в его латунные подстаканники.       Если бы он надел футболку, я бы, вероятно, смогла найти убедительный аргумент. Тут меня осенило: вряд ли он каждый раз обнажался нарочно, но о Куинне он предложил поговорить в бассейне, и это казалось тревожным сигналом. На его счастье, я слишком наслаждалась видом, чтобы возражать. Впрочем, почему бы ему не познать вкус собственного яда? Моя футболка неплохо подчеркивала фигуру, а v-образный вырез оказался весьма кстати. Сейчас Эрик меня не видел, поэтому я немного подтолкнула своих девочек вверх, потянула подол вниз и обошла вокруг стола, оказавшись в поле зрения мужа. Наклонившись, я практически промурлыкала:       — В гостиной полно места. Разве будет приятнее сидеть и ужинать за настоящим столом?       Глаза Эрика не отрывались от моей груди, которая практически вываливалась из лифчика — хватит одного хорошего чиха. Хотелось рассмеяться при виде его остекленевшего взгляда, но я сдержалась и снова спросила:       — Так ведь будет лучше, Эрик?       И кивнула головой.       Он так и не перестал пялиться на грудь, но заметил кивок краем глаза, и его голова скопировала движение. Щека потерлась о светло-коричневую обивку стола, на котором он все еще лежал. Я начала очень медленно покачиваться, надеясь загипнотизировать Эрика, и спросила, снова кивая сама себе:       — Так мы можем перенести стол в гостиную?       Его щека продолжала тереться о ткань, а глаза следили за моей покачивающейся грудью. Я сочла это за согласие и торопливо подытожила:       — Здорово! Завтра подыщу обеденный стол.       А затем поцеловала его в макушку в качестве благодарности. Я быстро отстранилась и вернулась к уборке, пытаясь убедить себя, что мне лишь показалось, будто его язык ласкал кожу на груди.       Если бы я только могла убедить свое либидо.       30. Эрик       О чем она говорила?       Ее губы двигались. Но как только Сьюки наклонилась, и я увидел ее грудь, вся кровь в теле устремилась к члену. Теперь я понятия не имел, о чем речь. К счастью, стол скрыл мою физическую реакцию. Руки чесались от желания вернуться к нашему взаимному изучению. Пришлось как следует вцепиться в края стола, пчтобы конечности не обрели волю и не освободили эти груди от кружевных оков.       Без лифчика ей будет намного удобнее. Это гораздо более здоровый вариант: белье перестанет мешать ей глубоко дышать.       Мои пальцы и член дергались, а мозг пытался найти способ уговорить Сьюки позволить мне снять бюстгальтер. Исключительно ради ее здоровья. Впрочем, как только она снова наклонилась, все померкло. Ее движения казались мне замедленными, словно во сне. Я замер, не в силах пошевелиться — за исключением одной мышцы.       Мне удалось лизнуть кожу между грудей. Каждая сторона языка скользнула по одной из моих будущих лучших подружек. Но Сьюки отстранилась, не дав мне возможности познакомиться с ними должным образом.       Как мы станем лучшими друзьями, если они так быстро меня покидают?       Я поднялся со стола, вытер рот и повернулся к Сьюки. Ее тело покраснело, и она снова обмахивалась. Наверное, из-за духовки. Мне тоже было немного жарко, но моя реакция была связана с ее телом. Я попытался избавиться от эрекции и подумать о чем-нибудь другом, кроме растянувшейся подо мной Сьюки. Впрочем, на ум пришел наш разговор о Куинне. Как только я представил ее под ним, желание исчезло. Руки сжались в кулаки; будь он здесь, я бы ударил его снова.       Ревность была иррациональна. Едва ли я мог бросать камни, когда дело касалось нашего интимного прошлого. Однако пещерный человек внутри меня продолжал кричать, что Сьюки моя. Мне не хотелось знать, что кто-то другой был с ней близок и мог это вспомнить — потому что я не мог. Если бы мне сошло это с рук, Куинн не дожил бы до утра.       Может, у Пэм на зарплате состоял киллер?       — Эрик?       Голос Сьюки вытащил меня из жестоких фантазий. Судя по выражению лица, она ждала ответа на вопрос, которого я не услышал. Ее способность успокоить меня одним лишь своим присутствием по-прежнему немного тревожила, но я отмахнулся от этих мыслей и уточнил:       — Извини, что ты говорила?       Кстати, не могла бы ты снять лифчик?       Она улыбнулась.       — Я спросила, как прошел твой день.       Мой день? Да кого это волновало? Моя ночь, однако, проходила просто волшебно — ну, с того момента, как мы справились с традиционной ежедневной ссорой. Сьюки присутствовала на самых главных событиях, поэтому вряд ли нуждалась в резюме. Это походило на типичное времяпровождение пар. Пары говорили о своем дне, верно? Я немного подумал и сказал:       — Ну, ты знаешь, как прошло мое утро в спортзале, а потом я поехал на работу.       Она закатила глаза — вероятно, из-за отсутствия деталей в рассказе. Но я не собирался упоминать о брюнетке, которая постоянно подстерегала меня. Подумав об этом, я вспомнил, что воспользовался Биллом как щитом, а это в свою очередь напомнило об игре в покер.       — Не помню, говорил ли я тебе, но обычно по средам ко мне приходят парни на игру в покер. Около семи. Ты не против?       Это казалось странным — не просто спрашивать ее одобрения на то, что я уже несколько месяцев делал в собственном доме, но и желать этого одобрения. Мы уже нашли предостаточно поводов для ссоры, но пока не дошли до стадии примирительного секса, так что я не хотел искать новые причины. Впрочем, когда эта стадия наступит, я буду ссориться направо и налево.       Лицо Сьюки озарила улыбка.       — Разумеется, я не против. Ты бы предпочел ужин на всех или кучу разных небольших закусок?       Я встал и подошел к Сьюки, чтобы заняться своим ежедневным делом — вытирать вымытые ею тарелки, — и сказал:       — Тебе не нужно утруждать себя такими хлопотами. Обычно я просто беру к пиву чипсы и крендельки.       Она игриво подтолкнула меня бедром и ответила:       — Не глупи, это вообще не проблема. Ты в среду придешь с работы примерно в это же время? Я могу приготовить ужин к шести, а потом заняться закусками. Твоя компания предпочитает крылышки и фаршированные картофельные шкурки или мини-киши и сэндвичи с огурцом?       Я рассмеялся, представив, как Алсид и Трей поедают крошечные закуски, оттопырив мизинцы. Алсид буквально за минуту слопал бутерброды, которые Сьюки сделала накануне. Билл, возможно, предпочел бы «дамский» вариант, но ему не повезло: я хотел крылышки.       — Крылышки и шкурки, это было бы здорово, — ответил я, подтолкнув Сьюки бедром в ответ. Она не смотрела на меня в этот момент и либо оказалась не готова, либо я немного перестарался: она врезалась в раковину и вскрикнула от боли. Мои руки были заняты кастрюлей и полотенцем, поэтому я не мог ее подхватить. Я воскликнул:       — Прости! Я нечаянно. Я не хотел причинить тебе боль. — Блядь! Мне совсем не хотелось награждать ее новыми синяками. По крайней мере, теми, которые не шли в комплекте с сексом.       Торопливо освободив руки, я потянулся к ней, а Сьюки с улыбкой развернулась и сказала:       — Попался!       Я не заметил в ее руках распылитель для раковины, пока не стало слишком поздно. Она повернула холодный кран, и ледяная вода щедро облила мое лицо, шею и голую грудь. Я завизжал, как девчонка. Сьюки смеялась. Слишком возбужденный, чтобы подумать или сделать что-то более разумное, я потянулся к кастрюле, полной мыльной воды, и выплеснул на Сьюки все пенистое содержимое.       Она расхохоталась еще сильнее и крикнула:       — По крайней мере, это была теплая вода!       Затем она повернула форсунку в направлении моей промежности. Я не успел увернуться и заполучил первые несколько секунд ледяного душа. И без того синий цвет моих яиц обрел небывалую яркость. Пришло время объявить войну. Сьюки, должно быть, заметила изменения в моем выражении: она запаниковала, закричала и вылетела из кухни. Я несся позади в одном шаге от нее.       Мы пробежали в соседнюю комнату и начали кружить вокруг бильярдного стола. Хищник охотился на свою добычу.       — Сьюки, — мурлыкал я, не отрывая от нее глаз. — Я тебя захвачу…       Более чем одним способом.       Ее выражение было одновременно испуганным и веселым. Мы продолжали танцевать вокруг стола и нараставшего сексуального напряжения. Она сказала:       — Сначала поймай.       И выскочила в гостиную. Когда я доскользил до комнаты, отметив, что мокрые ноги плохо сочетаются с паркетными полами, то увидел, как у задней двери колышутся шторы, а во дворе мелькают светлые волосы.       Ступив на брусчатку, я набрал скорость. Благодаря более длинным ногам мне удалось подхватить Сьюки у края бассейна. Она не переставала смеяться.       — Поймал… — прошептал я ей на ухо, когда она успокоилась. Не в силах удержаться, я мягко прикусил край уха. Она задрожала в моих руках.       — И что ты собираешься со мной делать? — прошептала Сьюки.       Много вещей. Много голых вещей. Иногда частично одетых, но в основном голых.       Но так как я пока не мог подтолкнуть ее к этому, выбор был невелик.       Когда Сьюки снова закричала, я немного забеспокоился, что соседи могут вызвать полицию. Затем ее голову поглотила вода бассейна. Впрочем, она тут же выпрыгнула, шипя «сукин сын» и «ублюдок».       — И ты учишь малышей? — Ругается не хуже моряка.       Сьюки лишь бросила на меня злобный взгляд, пытаясь не рассмеяться, а я поскорее нырнул в бассейн, уже страдая из-за расстояния между нами. Я выскочил из воды рядом с ней, схватил за талию, притянул вплотную к своей груди и поинтересовался:       — Забыл спросить: как прошел твой день, милая?       Она хихикнула, расслабилась и начала перечислять все школьные события. Ее босс показался мне мудаком, но я был рад, что замужество обошлось без последствий. Ей бы совсем не понравилась буря говна, которую Пэм могла создать в случае ее увольнения. Желание защитить, которое вызвала во мне Сьюки, росло с каждым днем. Это чувство было мне в новинку, но я ничуть не возражал.       Когда она упомянула своего коллегу Сэма, я напрягся и теснее прижал ее к себе. Сьюки лишь сказала, что он был вежлив и провел ей экскурсию по школе, но я с трудом сдерживал в себе ревнивого зверя. Не мог же я метить свою территорию прямо в бассейне. Когда я краем глаза заметил проблеск золотой полоски на ее пальце и красное сердечко, ревность немного поутихла. В памяти возникла остальная часть татуировки. Я знал ее до последнего штриха.       «Эрик».       Неужели всего два дня назад вид и назначение наших татуировок казались самым большим кошмаром в мире?       Я ткнулся лицом в мокрые светлые волосы Сьюки. Она продолжала болтать о своем дне. Вспоминая время, которое мы провели вместе, я начинал задаваться вопросом, не была ли она мечтой, существование которой я даже не осознавал?       А может, я просто был подкаблучником.       Мы оставались в бассейне до и после наступления темноты. Большую часть времени говорила Сьюки. В основном я слушал, но иногда мои мысли переходили от ее слов к ней самой. Даже того, что она была в моих руках, не хватало. Разум искал возможность, при которой она, по крайней мере, осталась бы в них подольше. Сьюки наверняка упрется, если я предложу ей прямо сейчас переехать в мою спальню. Я даже не хотел секса — ну, то есть, хотел, конечно, но в данный момент он не был главной причиной. Мне все сильнее и сильнее не нравилось расстояние между нами, как физическое, так и эмоциональное. Лишь прикосновение к Сьюки приносило облегчение.       Впрочем, я отнюдь не был готов это признать. Она упомянула о необходимости убраться на кухне, потому что время было позднее, а я ломал голову, пытаясь придумать способ провести с ней ночь. И меня осенило, когда мы возвращались в дом в мокрой одежде. Увы, я потерпел неудачу, пытаясь убедить Сьюки раздеться снаружи.       — Хочешь посмотреть фильм?       Она устала после долгого дня. Если она случайно уснет у меня на руках перед телевизором, так тому и быть.       Мы добрались до кухни. Сьюки передала мне захваченное из прачечной полотенце и спросила:       — Какой фильм?       Мы, не раздеваясь, обсушились, насколько смогли. Стараясь не слишком пялиться на ее тело в мокрой футболке, пока мы убирали кухню, я перечислил все фильмы в своей коллекции, которые мог вспомнить. Их были сотни. Я выбирал только те, которые мне нравились, так что она могла назвать любой.       Когда она сказала «хорошо», я едва не поскакал вприпрыжку, но это ведь не превращало меня в девчонку, верно? Однако чувствовал я себя очень по-девчачьи.       Я принял душ, смыв химикаты бассейна. Затем набросил футболку, дополнил парой пижамных штанов и вернулся вниз. Сьюки попросила что-нибудь «смешное» и «динамичное». Пока она переодевалась, я порылся в своей коллекции и отыскал идеальный фильм — и комедийный, и насыщенный действием. Я поставил его в плеер, и через минуту Сьюки вошла в комнату с тарелкой печенья. Она села рядом со мной на диван, прихлебывая чай. Меня снова захватили ароматы вишни — и от нее, и от печенья. Так как ее я есть пока не мог, я откусил кусок печенья, приглушил свет и включил фильм.       Сьюки глотнула чая, но тут же поперхнулась и закашлялась. Я с интересом посмотрел на нее и спросил:       — Ты в порядке?       — Ага, — кашлянула она. — Это «Пираты Карибского моря»? — уточнила она, указывая на экран.       — Да, а что? Тебе не нравится?       Я втайне обожал трилогию и предвкушал скорый выход четвертой части.       — Нет, мне нравится, — ответила она. — Какая это часть?       Я откинулся на спинку дивана, обнял Сьюки за плечи, призывая прислониться ко мне, и ответил:       — «Сундук мертвеца». Самая лучшая, потому что здесь ВЫПУСКАЮТ КРАКЕНА!       Сьюки ещё долго не могла перестать выкашливать попавший не в то горло чай. Я отыскал соломинку, чтобы она не задохнулась. Вскоре после этого Сьюки оказалась именно там, где я и хотел — спала у меня на руках.