Отважнейший поступок, который вы можете совершить — это продолжать красиво говорить о человеке, который причинил вам боль.
© Волчонок
— Расскажи о своей семье, — Егор встает справа от меня и продолжает нарезать лук, слегка шмыгая носом от лакриматора. — Я надеюсь, там нет ничего страшного и ты сможешь рассказать. Мне интересно. — Спустился к смертным с неба, чтобы послушать странные истории о не человечности? — толкаю парня в плечо и усмехаюсь. — У меня были не самые лучшие родители. Но и за то, что хоть какие-то у меня они были, я говорю спасибо. — Когда ты крала, звезду, как ты выразилась, — парень нахмурился и стал мыть свои руки под холодной водой. — То ты не думала о последствиях. А сейчас ты язвишь с этой же звездой, — парень отошел к телевизору и сделал потише, так как новости кричали на весь дом. — Не играй с огнем, Ангел. — Ты там о родителях речь начинал, а не о моей «краже» тебя, — нахмурившись разворачиваюсь и смотрю на парня, который по видимому растерялся, так как смотрела я на него не весьма добро… — Хэй, прости, прости, — парень выставил руки перед собой и начал потихоньку подходить ко мне. — Не хотел тебя задеть, так… — он слегка запнулся и уже полностью встал на против меня. — Что насчет предков? Подаю легкий смешок и отворачиваюсь к скумбрии, лежавшей на столе. — Мать умерла при родах, и не надо сожалеть! — бурчу себе под нос и громко выдыхаю. — Ненавижу жалость, — парень встает сбоку и продолжает нарезать лук, слегка поглядывая на меня. Логично, он ждет объяснений. — Не люблю когда жалеют. Жалость — выражение того, что человек слабый. А я не слабая, — кладу в литровую банку скумбрию, порезанную на кусочки, а парень закидывает туда лук. — Хорошо. Я не буду тебя жалеть, — парень подходит сзади и начинает обнимать за талию. Кажется, такие обычные движения, а уже вызывают табун мурашек по моему телу. Я ведь… Никогда не чувствовала мужскую ласку. Но использовать Егора, в целях первый и последний раз попробовать это я не могу. Ведь скоро я его брошу. Я убью последнего человека — Француа; уеду в теплые страны и займусь чем-нибудь другим. Как ни странно… Я поняла, что я не хочу всю свою жизнь провести в заточении за́мка который же сама построила. Отец вырастил во мне девочку-бандитку, после чего ушел и не вернулся… Я не держу обиду на него. Я благодарна, что в этом мире я осталась хоть и одна, но зато самостоятельной и уверенной в себе. Это очень важно. — Ангел, — легкий шепот над ухом, а после я чувствую обжигающее дыхание на шее. — Мой отец родился в благополучной семье. Когда ему было 13, мать ушла в другому мужчине, его отец стал пить. В 15 лет, его отец умер, и мой отец остался сиротой. (POV: Ох уж эта тавтология) Его отдали в дет. дом., но там, он даже не пробыл один день. — Что он сделал? — Егор медленно тянет меня к себе и через пару секунд мы оказываемся на диване. Он сидит, спустившись ноги вниз, а я лежу головой на его коленях, болтая ногами через спинку. — Он сбежал, — хмыкаю и вздыхаю. — В 16 лет, он стал учиться в физико-химическом универе. Но учеба было не его. Тогда он и пошел на верный путь. — Что это за путь? — Егор напрягается и я чувствую, как он слегка напряжен. Кажется, он привык к тому, что у него на коленях киллер, но не привык к моему тону и поведению. — Он стал киллером…