Моя любимая страна - Америка!

Прошла неделя с момента нашего неприятного разговора с Джоном. Теперь Джон начал потихоньку и незаметно мне мстить следующим образом: всякий раз, как я проходила мимо него на перемене, рядом с ним волшебным образом оказывалась Моник, и он постоянно делал вид, якобы он плачется ей в жилетку и причитает, крикливо приговаривая что-то вроде: «Боже, как она могла? Она отшила меня, представляешь, Моник? Она отшила МЕНЯ! Да как она могла отшить такого отличного парня, как я? Мечту любой девушки из нашего университета, по крайней мере, точно!». При этом Моник бросала на меня прожигающие и полные ненависти взгляды, в которых читалось только лишь: «Я убью тебя, тварь!» и при этом не забывала гладить Джона по волосам и сладко вполголоса отвечать ему что-то вроде: «Не плачь, Джон, ей ещё воздастся всё это сполна!». Я только сейчас поняла, до чего же Джон лгун и позёр! Лгал мне о том, что Моник пустышка и при этом сам прибежал именно к ней за утешением, не к кому-нибудь, а именно к ней. Вот так вот и верь парням-позёрам и язвенникам! Но я была в отличном расположении духа сегодня по одной простой причине: вчетвером мы с Крис, Марком и Лиззи собирались пойти в кафе и поесть пиццы и картошки фри. Сегодняшний день должен был стать отличной психотерапией для моих души, сердца и нервов. Однако этим планам не суждено было сбыться, ключевым словосочетанием здесь является фраза «должен был стать». Но не стал, к сожалению. И сейчас я во всех подробностях объясню, что же я имею в виду. Странно, но сегодня Крис и Марк отсутствовали на парах, хотя обычно они вдвоём в обнимку приходили обычно в университет чуть ли не самыми первыми. Вчера Крис даже не позвонила мне и не сказала, что на пары она не придёт. Что послужило причиной её отсутствия на занятиях – я не знала. Я несколько раз за утро звонила ей на мобильный телефон, но он, к сожалению, был отключен. Я беспокоилась за мою подругу, ведь я не знала, что произошло, что она даже на занятия не явилась. А ведь сегодня мы прошли две большие и очень сложные темы по дисциплинам «Компьютерная графика и программирование» и «Профессиональный английский язык». Блин… вот теперь я должна буду дать ей две тетради с конспектами, чтобы она могла переписать эти две темы. Вот и сейчас, выходя из здания универа, я вновь набрала номер подруги, но в трубке услышала лишь скучающий голос мобильного оператора: «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже…». Да когда именно – позже? Я уже раз в 10-й звоню ей сегодня, результат – нулевой. Когда оно наступит, это позже? Я решила пойти домой к Крис. Раз она не отвечает на мои звонки, значит, я сама должна пойти к ней и выяснить, что же такого стряслось, что даже пары она проигнорировала, когда она обычно ни разу не пропускала занятия по неуважительной причине. Я точно знала, что мне она точно всё расскажет, как на духу. Я собиралась заглянуть домой, оставить рюкзак с тетрадями, прихватив с собой две по вышеназванным дисциплинам, хлебнуть чая с печеньками, поцеловать сестрёнку на прощание и выйти из дома, направившись к лучшей подруге в гости, прикупив по дороге к ней её любимый бисквитный рулетик. Только я завернула в переулок, где находится наш с Лиззи дом, как вдруг… Я увидела того, кого меньше всего ожидала увидеть в этих краях. А именно – Марка! Что он здесь делал, чуть ли не рядом с нашим домом – было неясно даже мне. Более того, невооружённым глазом было видно, что Марк, обычно весёлый и жизнерадостный, сегодня был угрюмым и явно чем-то расстроенным, если не сказать больше. Я подошла к нему на расстояние вытянутой руки. - Марк… Он поднял на меня глаза, которые выглядели какими-то потухшими и словно полусонными. Господи, да что с ним такое? Куда подевался его обыкновенный задорный блеск в глазах? - А… Это ты, Элаида. Привет. - Марк, что случилось? Почему сегодня на парах не было тебя и Крис? Вы с ней, что, поругались? - Элаида, вот всё-то ты знаешь и понимаешь. А я ведь только собирался рассказать обо всём тебе, зайдя к тебе домой с твоего позволения. - Марк, конечно, я совсем не против послушать историю вашей с Крис ссоры и дать тебе дельный совет по поводу того, как можно помириться с Крис. Она моя лучшая подруга с детских лет, поэтому я знаю её как никто другой. Так что выкладывай, как на духу! - Давай зайдём к тебе… - Марк, почему ты так настаиваешь? - Элаида, давай зайдём к тебе, я хочу рассказать тебе обо всём с глазу на глаз! Желательно, чтобы у тебя дома никого не было, чтобы никто не мог подслушать наш разговор. - Я не знаю, Элиза дома или нет. Обычно она задерживается в универе, но, бывает, что она приходит домой раньше времени, особенно по пятницам, и уже ждёт меня дома с улыбкой, чашкой чая и булочками с корицей. На последних словах я улыбнулась, мне было приятно осознавать тот факт, что моя любимая сестрёнка могла быть милой и заботливой тогда, когда она хотела этого, и когда она знала, что мне требуются её забота и поддержка, именно как старшей сестры и главного наставника моей жизни. Странно, но Марк, обычно всегда отвечающий приветливо на мои положительные отзывы о сестре, сегодня совершенно не разделил моего энтузиазма, и более того, грубо бросил: - Я очень рад. Извини, но сегодня я не хочу, чтобы она слышала наш разговор. Это важно для меня. - Марк, ничего страшного, даже если она и услышит наш разговор… - Я СКАЗАЛ НЕТ!!! - Хорошо-хорошо, не кричи. Давай хотя бы заглянем ко мне домой и посмотрим, дома она или нет. Мы с Марком дошли до нашего с Элизой дома. Я, достав из внешнего кармана рюкзака ключи от дома с брелком-сердечком, открыла дверь и, толкнув её, пригласила Марка пройти в дом. Мы зашли в холл, после чего я крикнула на весь дом: - Элиза! Ответом послужила гробовая тишина. Я попробовала ещё раз: - Лиззи, сестрёнка, ты дома? И снова тишина. Поняв, что она задерживается в универе, я решила не звонить ей и в лишний раз не беспокоить её своими звонками, и, следовательно, не отрывать её от занятий. Поэтому я сняла кожаную куртку, повесила её на крючок, и сняв широкую ленту с непослушных волос, распустила их, при этом встряхнув ими, ещё больше взъерошив их. - Марк, проходи, что ты, как неродной? Ты же парень моей лучшей подруги всё-таки! - Элаида, я был бы счастлив, если бы ты закрыла рот! Если честно, я совершенно не понимала, почему Марк позволял себе так разговаривать со мной. Неужели они с Крис и впрямь поругались? И, если да, неужели всё настолько плохо, что он даже свою злость теперь решил выместить на мне? Выражаясь кратко, я решила не задумываться над этим, а зря. Мне бы уже тогда насторожиться и выставить Марка вон, потому как любой здравомыслящий человек уже с первых минут разговора понял бы, что настаивание на том, чтобы поговорить наедине дома, когда кроме меня и враждебно настроенного по отношению ко мне парня, дома больше никого нет, не является положительным признаком. Любой человек, но не я. Я же ведь добрая с детских лет. И хоть я иногда и ругаюсь на Элизу и считаю её слишком серьёзной, иногда её серьёзность спасает мои жизнь и нервы. Но в этот раз дома её не оказалось. Дело стало принимать острый оборот. Что я имею в виду, я сейчас расскажу. Когда мы зашли на кухню, Марк сел на табуретку, а я начала суетиться. Подогрела чай, достала две чайные чашки. Когда я подошла к маленькому шкафчику, где у нас с Элизой обычно хранились сладости (конфеты и печенье), я наклонилась, чтобы достать целлофановые мешки со сладостями и хрустальную вазочку, я вдруг ощутила, как чьи-то грубые мужские руки схватили меня за бёдра. Я резко дёрнулась в сторону, вырвавшись из цепких пальцев Марка, и обернувшись, я посмотрела огромными от ужаса глазами на Марка, лицо которого было искажено непонятной гримасой, в которой были смешаны ярость, похоть и сексуальное желание одновременно. - Марк, что ты делаешь?.. Он не слушал меня. Он уже успел наброситься на меня, в буквальном смысле этой фразы, повалить на пол и начать срывать с меня кофточку. - Марк, прекрати немедленно! Я начала сопротивляться. Мне стало страшно от осознания того, ЧТО сейчас будет. Моё тело сковывали страх и дикий ужас, вообще удивительным фактом было то, что я ещё как-то находила в себе силы сопротивляться и бить его в живот и во все те части его тела, до которых я могла дотянуться. Я со всей силы ударила его в пах. Он временно согнулся и закричал от боли. Но, к сожалению, как я уже сказала, лишь временно. Когда он оправился, он начал срывать с меня одежду с удвоенной силой, я же вновь начала вырываться, но силы мои были на исходе. Я уже туманно и с трудом соображала, что вообще происходит. Наконец он заговорил: - Лучше не вырывайся, детка. Хуже будет. Такой интонации я у него ещё никогда не слышала. Голос его, хрипловатый от сексуального желания, звучал будто глухо и откуда-то словно со стороны. Он звучал, будто чужой. Я мельком увидела, как спереди в его штанах сильно выпирала ширинка, грозясь в любой момент порваться. Чем дальше всё это шло, тем больше я понимала, что попрощаться с девственностью мне придётся здесь и сейчас, и не самым приятным образом. Я уже с трудом могла вырываться из его объятий. Дальше всё происходило, словно бы в тумане. В следующие мгновения я лежала на холодном тёмном шершавом кафельном полу, полностью раздетая. Он лишь расстегнул ширинку, и достав своё внушительных размеров хозяйство, резко вошёл в меня, вырвав из моих лёгких оглушительный громкий крик, в котором читалось всё: и злость, и обида, и горечь отчаяния, и слёзы, и адская боль. Вдобавок к его движениям меня била сильная и крупная дрожь, отчего мне казалось, что моё тело может взорваться в любую секунду. Кафельный пол, хоть и тёмный, постепенно окрашивался в цвет моей крови, которая шла явно из меня, после того, как девственность покинула меня навсегда. Пол подо мной, и без того холодный, от моей собственной крови стал ещё холоднее. Но дело подходило к концу. Я ощутила, как всё внутри моего пространства в животе заливает горячая, обжигающая сперма Марка и поняла, что он наконец закончил всю эту пытку. Вынув из меня своё достоинство, он встал, застегнул ширинку. Затем, открыв холодильник, он достал оттуда бутылку коньяка «Hennessy», которую Элиза купила себе накануне вечером, и быстро откупорив её, отхлёбывал оттуда до тех пор, пока она не стала наполовину пустой, после чего, едва успев поставить её на стол рядом, он ничком упал на пол и больше не подавал признаков жизни. Я же, полностью голая, встала и на трясущихся ногах стала собирать одежду. Голубые джинсы и кофта с бабочками остались целыми, но мой красивый комплект нижнего белья, яркого синего цвета с чёрным кружевом бюстгальтер и трусики, превратились в разорванные и непонятные тряпки. Сейчас уже невозможно понять, каким именно предметом одежды являлась раньше эта ткань, и только по размерам бывшего одеяния можно догадаться, что это явно было нижнее бельё. Я, с трудом присев на корточки, тихонько заплакала, сжимая в руках бывший комплект нижнего белья. Это был мой любимый комплект. Поняв, что зашить его уже невозможно, я без сожалений выбросила его в мусорное ведро. Забрав с собой кофту и джинсы, я тихонько поплелась в сторону ванной комнаты. Оказавшись в ванной комнате, я быстрым движением закрыла дверь на задвижку, как будто испугавшись, что Марк может очнуться, и догадавшись, где я нахожусь, может причинить мне ещё больше вреда. Лишь закрыв дверь, я выдохнула с облегчением. Подойдя к корзине для грязного белья, я закинула в неё джинсы и кофту, после чего я посмотрелась в зеркало и… я себя не узнала! Бледная и осунувшаяся, с расплывшимися остатками былого макияжа на скулах, щеках и подбородке. Я зашла в душевую кабинку, закрылась и включила воду. Стоя где-то по времени около 15-20 минут под обрушающимися на меня потоками горячей воды, я прокручивала в голове сцены сегодняшней страшной, оказавшейся впоследствии роковой, встречи с Марком. Господи, за что он так со мной, за что?! Я же ведь не сделала ничего плохого! Я всего лишь хотела выслушать его и понять, почему он поссорился с Крис, а он взял, и вот так легко, наплевав и на Крис, и на меня, изнасиловал меня! Господи, да как так-то?!?! Смыв с себя и макияж, и кровь, я выключила воду, открыла дверь кабинки и вышла оттуда, завернувшись в махровое полотенце. После чего я снова посмотрела на своё отражение в зеркале – бледное, но уже без кровавых следов и потёкшего макияжа. И тут вдруг меня будто молнией ударило! Я вспомнила слова Крис трёхлетней давности о том, что она может расстаться с Марком и что могут произойти события, которые в корне изменят нашу жизнь! Я только сейчас поняла, что эти слова являются пророческими! Ведь, и вправду, после такого свинского поступка, который сегодня совершил Марк по отношению ко мне, Крис точно должна расстаться с ним. Внезапно меня охватила такая дикая ярость, что я со всей силы ударила кулаком по зеркалу, которое рассыпалось на миллион осколков, в тот момент, как осколки, крупные и мелкие, падали на пол с хрустальным звоном. Мне уже даже было всё равно, проснулся ли Марк от столь громкого звука или же нет. Я рухнула на колени, не сумев устоять на ногах, но скорее, я упала на колени оттого, что я понимала, что здесь уже ничего нельзя исправить, и ещё больше – от безысходности. Я вновь сильно заплакала, хотя нет, даже зарыдала, теперь уже в голос, со всей силы. Заливая кафельный пол ванной слезами, я нащупала крупный осколок зеркала на полу, и приставив острый конец хрустального осколка к предплечью своей левой руки, я с силой провела им от локтя до запястья, оставив на руке глубокую кровавую рану. Больно, да, но терпи, Элаида, терпи. Всё то, через что ты прошла полчаса назад, в сто, даже тысячу раз больнее. Теперь уже пол заливали не только мои слёзы, но и кровь, непрерывным потоком льющаяся из глубокой рваной царапины на моей руке. Цвет светлого кафеля изменился от бежевого до ярко-красного. Конечно, шутка ли, кровь вперемешку со слезами? В последний момент, когда я выронила осколок зеркала и собралась потерять сознание, я краем глаза заметила, как ломается задвижка на двери ванной комнаты, и врывается Элиза, с огромными от ужаса глазами, и кричит: «Эла, не умирай, только не умирай, Христа ради!!!»…