За Темзой широкой, за Сеной далёкой Зовет проповедник в крестовый поход. За городом Йорком, за первым пригорком В охотничьем замке графиня живет.
Начало было вполне нормальным, разве что много незнакомых названий.Ещё не светало. К жене феодала Пришел объясниться другой феодал. Он ждал – не дождался, на стену забрался И страшное зрелище вдруг увидал.
Рокэ слушал с нескрываемым интересом - что же будет дальше. Интересно, в мире, где жила эрэа все песни такие или это только ему так повезло со знатоком баллад?Свиданье забыто. Над книгой раскрытой Застыла графиня в окне золотом. Читает, скотина, не то Августина, Не то Аквитана пятнадцатый том.
Герцог кашлянул. Забавно, что после этой песни подумают о нем Савиньяки?Но воин – не книжник. Огромный булыжник Влетает, как вестник Амура, в окно. Ужасная сцена, ругнувшись обсценно, Она продолжает читать все равно.
Эмиль уже смеялся, Лионель широко улыбался, а Ричард пытался понять, правда ли в гальтарские времена было все то, о чем пелось в балладе.А утром у входа родного феода Повесился наш молодой феодал. «Да, грамотность губит любого, кто любит!» - Сказал сам король наш и вдруг зарыдал…*
«Ну, хоть не напевки», - выдохнув, с облегчением подумал Рокэ. - Росио, - Нель попытался спрятать всё время всплывающую улыбку, - ты уверен, что это гальтарская балла? - Старинная гальтарская, Нель, - с самым серьезным лицом поправил друга Рокэ. – Ну, так было написано на том свитке, который мне всучил один монах в кабаке. - Монах… - простонал Эмиль, - в кабаке…. - Да, Миль, сей святой человек, - уверенно продолжил Алва, - был большим знатоком гальтарских обычаев. Он как раз изучал труды одного древнего философа, заявившего, что «истина – в вине». Судя по виду святого отца, истина была уже где-то рядом, но у него закончились деньги. Я ссудил его, а в знак благодарности он подарил мне этот свиток с балладой. - Росио, - корчился от смеха Эмиль, - неужели ты пил с эсператистским монахом? - Ты неправильно формулируешь мысль, Миле. Мы не пили, мы – искали истину. - И как? - не унимался старший-младший. - После того, как святой отец уснул лицом в салате, я понял, что в кабаке мне искать больше нечего. А потому я решил попробовать поискать что-нибудь в борделе. - Нашел? – сдавленно хрюкнул Эмиль. - О, да! Я … «Молчать», - рявкнул Рокэ. «Ну, знаете ли, маршал, я тут подвожу логическое обоснование под ваше беспробудное пьянство, а вы ещё не довольны? Разбаловались вы, маршал, ой, разбаловались». - Знаете, со временем, я понял, - на лице Ворона не было и тени улыбки, от чего всё, что он говорил, выглядело ещё комичнее, - что в словах древнего философа была доля правды. Вы только взгляните на Ричарда. – Мужчины дружно посмотрели на маршальского оруженосца. Винные пары унесли его куда-то далеко-далеко, юноша блаженно улыбался и выглядел совершенно счастливым. – Думаю, свою истину он уже нашел. И надеюсь, что позже он поделится со мной живительным эликсиром знаний в более приватной, то есть, интимной обстановке. «Вон!» - Рокэ решительно вытолкал нахальную девицу. «Ух ты! Какой слог – вагоноуважаемый глубокоуважатый, ** - с чувством произнесла Тина. - И что это у нас за эпистола такая?» - Граф Ларак просит меня отправить Окделла домой, поскольку герцогиня больна… «Кто?! Мирабелла?! Маршал, не смешите мои тапки. Да любая зараза шарахается от неё, как демон от эсперы, - возмутилась девушка. – А после того количества крови, которое она выпила из родных и близких, убодить её могут только осиновые колья и серебряные пули». - Согласен с вами, эрэа, но спросить Дика не помешает. «Идёт», - как-то очень уж охотно поддержала решение герцога Валентина. Вечером Ричарда пригласили в кабинет монсеньора. - Налейте вина, юноша. И себе тоже. – Рокэ крутил в пальцах послание Эйвона. – Видите ли, юноша, - начал он, как только Дик подал ему бокал, а сам сел напротив, - я получил трогательное письмо от вашего родича, графа Ларака. Глаза Дика удивленно округлились. - Какая интересная реакция, - хмыкнул Ворон. – Так вот, в этом письме, весьма вежливом и велеречивом, говорится о том, что герцогиня больна и ей срочно требуется ваше присутствие в Надоре. Что скажете, юноша? Судя по выражению лица Окделла, его матушка не хворала ни разу, даже когда в замке болели все, включая слуг и скотину. - Я даже не знаю, что сказать, - растеряно произнес Дик. – Я не получал из дома никаких известий о болезни матушки. - Отлично. А сами вы как себя чувствуете, болит что-либо? - Нет, - вопрос Алвы заставил его смутиться ещё больше. - Ну, раз дома у вас всё в порядке и сами вы здоровы, тогда отчего у вас такой кислый вид. Долгов вы, вроде ещё не успели наделать, значит, остается только одно – женщина. Слова Алвы о женщине заставили Дика помрачнеть. «Маршал, мякшее надо быть с людями, мякшее. Что ж вы сразу - и по больному». Однако Ричард очень быстро взял себя в руки. - Монсеньор, - Ричард решительно взглянул на своего эра, - скажите мне честно, вас попросили взять меня? «Опа! Это он намекает на слова Катарины о том, что она вам за него словечко-то замолвила. Вот мальчик и расстроился. У него уже к вам, наверняка, чувства, а вы всё тянете кота за пасхальные радости». - Мы, кажется, уже говорили об этом, но так и быть, повторюсь. Я делаю то, что считаю нужным сделать, не смотря на просьбы или угрозы. «Маршал, что ж вы, блин, сами себе усложняете жизнь. Ответьте просто: да или нет. Что ж вы всё ходите вокруг да около. Задолбали!», - возмутилась девушка. - Нет, Ричард, - Алва посмотрел Дику прямо в глаза, - меня никто ни о чем не просил, если, конечно, не считать просьбы кардинала – не брать вас. Но она была озвучена на Совете и была обращена не только ко мне. - Благодарю вас, монсеньор, - улыбнулся Дик. «Вот! Нашему мальчику нужно говорить всё прямо и без затей – иначе не поймет. А вы тут в риторике упражняетесь». - Так это и была причина ваших тревог, юноша? - к Ворону вернулось его привычное насмешливое настроение. – Значит, дело не в даме? Прекрасно. Запомните, юноша, самые отъявленные лжецы чаще всего выглядят недалёкими простаками, а самые умелые шлюхи успешно прикидываются невинными жертвами соблазна. И ещё, - Алва говорил как-то странно, делая паузы, словно, вспоминал что-то, - молодой человек, благородство не определяется ни титулом, ни деньгами. Благородство – это состояние души. А она есть даже у последнего нищего. Не верьте красивым обещаниям и высоким словам. Значение имеют лишь наши дела и поступки. «Знаете, маршал, я вам тут суфлёром подрабатывать не нанималась. Будете должны. И вообще, хватит уже тут мыслью по древу растекаться. Ближе к телу!». - Ну что, - герцог усмехнулся, - ваши сомнения рассеялись? - Да, монсеньор, - кивнул головой Ричард. - Что ж, раз сомнений у вас больше нет, и ничто вас здесь не держит, значит и повода оставаться в столице в вас тоже нет. Вы едете со мной в Варасту. - Вы берёте меня на войну?! – радости Окделла не было предела. «Наивный дурачок. Для него война – это красивые подвиги и грандиозные сражения», - вздохнула Тина. - Разумеется. Через три дня мы выступаем. - Ричард мечтательно вздохнул. Рокэ насмешливо хмыкнул, но от язвительных комментариев воздержался. – В связи с этим, юноша, я хочу спросить у вас, вы подумали над моим предложением? - Ка-каким предложением? – Ричард был сбит с толку неожиданным вопросом эра. - Великолепно. Далеко пойдете, если уже сейчас ухитряетесь забывать всё, что сказал вам монсеньор, - хмыкнул Ворон. – Но я напомню вам. Я о предложении служить под началом Савиньяка или Вейзеля. «Шо?! Опять?!» Дикон несколько минут сидел, плотно сжав губы и глядя в пол, а потом решительно поднял голову и посмотрел Алве прямо в глаза. - Я решил, монсеньор. Я остаюсь. Рокэ вздохнул. - Ну, так тому и быть. И вот ещё что, юноша, - помолчав добавил герцог, - Его Величество отменил двойной налог на Эпинэ и Надор. - Что?! – Дикон оторопело смотрел на Ворона. – Мон… Эр Рокэ… вы… - Его Величество считает, - продолжил Алва, не замечая ни оговорки Дика, ни его волнения, - что любое наказание должно быть соразмерно вине. А эти провинции уже достаточно заплатили за свою глупость. - Благодарю, монсеньор, - почти прошептал Дик. - Не понимаю, о чем вы, юноша. Но не радуйтесь сильно. Война – не повод отлынивать от занятий. Скажем так, это будут практические занятия. Пора проверить, чему вы научились. – Окделл просиял, как начищенный доспех. – Завтра вам придётся встать даже раньше, чем обычно, а потому отправляйтесь-ка вы спать, юноша. - Слушаюсь, монсеньор, - бодро подхватился Дик. «Эй, эй, куда вы его отпускаете. А любофф?» Рокэ честно дождался, пока за Окделлом закроется дверь и на чистом кэналлийском объяснил эрэа, что он думает о её предложении. «Эх, маршал, маршал, - тяжело вздохнула девушка. – Там все только и говорят о пропущенных сценах, а вы… Кэналлийское обломинго, вот вы кто». - Гм? «Птица такая, породы Гадус Редкус». «Маршал, - Тина сонно уставилась в бумаги, лежащие на столе, - это у нас День Сурка или у меня дежа вю? Я засыпала – вы были с бумагами, я проснулась – вы с ними же». - Это другие бумаги – автоматически ответил Рокэ. «А-а. Накладные на портянки? А вчера, значит, были на портки?» - Тц. «Ладно, ладно, не отвлекаю. Маршал, - голос Тины неожиданно стал жизнерадостным, – а что вы скажете о Жиле Понси?» - …,….,….! «В точку». Всю дорогу до Тронко барышня распевала военные марши.«Барсовы дети и сам казарон Снова готовят Раканам трон,
- пела девушка. –Но от Надора до южных морей Армия Талига, ты всех сильней. Так пусть же армия, сжимает рьяно Свой штык мозолистой рукой…»
«Когда нас в бой пошлёт товарищ Дорак И Первый маршал в бой нас поведёт!»
"Но сурово насупим мы бровушки, Если враг нас захочет сломать. Из него мы повыпустим кровушки И весьма огорчим его мать!"***
За эти несколько дней пути Рокэ хорошо успел ознакомиться с богатым песенным репертуаром соседки и очень надеялся, что в дальнейшем барышне просто некогда будет петь. Война, всё-таки. «Вау! - восторженно произнесла эрэа, глядя на ряды палаток.- Целый лагерь военных. Маршал! У нас ещё всё спереди! Не хотите Дика – не надо. Да здесь… Здесь же любой цвет, любой размер. Мы вам обязательно кого-нибудь подберем!» Рокэ тихо застонал. Эта война обещала быть долгой, очень долгой.