Жизнь и страсть Анны Бонапарт

Они встретились возле Компьена, прямо посреди дороги. В душе Анна даже была рада, что в первый раз ей удасться посмотреть на мужа без всего того ненужного, «имперского» пафоса… И боялась. Ещё никогда девушку не поражало такое сильное, такое холодное и непобедимое чувство страха. Даже в тот момент, когда она узнала о предстоящем бракосочетании и когда согласилась принять свой мученический удел… Его взгляд — проницательный, надменный и мутный — заставил дрожь молниеносно пробежаться по хрупким плечикам девушки, с каждым новым мгновением спускаясь по спине все ниже… Бонапарт был одним из тех людей, про каких говорили: «Типичный итальянец»… Имея в своём арсенале превосходные кучерявые волосы, тонкий орлиный нос, отлично дополняющий античный профиль императора, выразительные глаза, могущие ввести в глубокое замешательство, пленив навек все мысли и ощущения, он, безусловно, обладал приятной внешностью. Они рассматривали друг друга с детским восторгом, не стесняясь никого и ничего. И обоих можно было понять… Аннушка очаровала правителя Французов так же, как и полководец её. Это было знакомство, ознаменованное всего двумя красноречивыми взорами. Мужской беззвучно означал восхищение молоденькой русской красавицей, девичий — непреодолимое любопытство, что увенчивалось неутолимым желанием познать этого человека. — Tu es dʼune beaute incroyable*!..- после официального приветствия раздаётся шёпот стратега прямо над ушком Анны и она ловит себя на том, что наслаждается чувством его горячего дыхания на своей обнаженной от воротников шейке. Девчушка не видела перед собой уже ничего, однако мастерски старалась держать себя в руках… Ах, неужто она обомлела? Это возмутительно! Она, представительница именитого рода Романовых, Великая Княжна и сестра знаменитого на весь мир повелителя всей России… дрожит при виде Корсиканца!.. Анне Павловне нужно было срочно собраться с силами и разумом. Она гордовито вздернула аккуратный носик, не утрачивая и капли достоинства и, с видом изгнанной царицы, опёрлась на руку будущего супруга и с лёгкостью забралась обратно в средство передвижения. Дама поглядывала на Наполеона с искренним недоверием, стараясь создать впечатление о её (на самом деле несуществующем) цинизме. Однако… Зачем? Зачем этой иностранке изображать из себя совершенно другую личность?.. Впрочем, из всего происходящего с девчушкой императору Франции было ясно действительно одно: она напугана. До глубины души, до крика и истерики, но… ещё сопротивляется. В ожидании каких-либо порочных деяний со стороны завоевателя, в ожидании ядовитого подвоха, в ожидании позора и бесчестия она не теряет самообладание. О, это истинно великая женщина!.. Наполеон был в этом уверен… и подсознательно также недоверял ей. Ведь, такие вполне способны в любой момент вонзить в спину кинжал… Но они же всегда способны и вытащить его.

***

Венчание длилось невыносимо долго… И вот, «наконец-то» священник удосужился широким жестом рук благословить склоненные перед ним головы, произнося при этом очередную «формулу» свадебного обряда. В этот момент Анна (уже названная католической церковью Мари-Анной) уразумела, что теперь её самый огромный страх должен был воплотиться в жизнь… С того мига Мари-Анн была словно под действием дурмана. Девушка забыла, как они оказались вдвоём в императорских покоях… Но кое-что она все ж запомнит на всю оставшуюся жизнь… Наполеон улыбался, глядя на нее, будто наслаждаясь дрожащим видом своей женушки. Скупая, дерзкая и, одновременно, безразличная ухмылка одним уголком рта приоткрывала ослепительные белые зубы… Эта дерзкая улыбка, казалось, истинного хищника, загнавшего жертву в угол, заставила Мари-Анн ощутить острое чувство стыда, словно взгляд корсиканца обладал властью проникнуть в тайну ее одежды и созерцать ее юное тело… Девушка вздрогнула, почувствовав его пламенную, лишающую возможности двигаться близость. Бонапарт, амурно шепнув ей что-то на ушко, ревностно притянул Аннушку к себе. Она оказалась прижатой всем тельцем к горячему торсу мужчины, от коего благоуханно пахло одеколоном, напоминавшим запах апельсинов, шоколадом и пьянящим голову шампанским… Внезапно Русская Княгиня очнулась — губы Наполеона накрыли её уста… О, это было незабываемое чувство! Мари-Анне было ужасно стыдно смиряться с мыслью о том, что в теле пробуждается затаенное желание… Желание продолжения. А она ничего не могла поделать… «Ради Родины нужно терпеть!.. Ради Родины… Моей любимой Родины… Я потерплю!» — гулко звучит в голове «северянки»… Девушка не знает, как следует поступить дальше… Осмелиться ли она просить этого человека остановиться? Хотя… Кого она собралась молить о пощаде над самым дорогим её сокровищем? Меркантильного, безжалостного и циничного тирана, утопившего в невинной крови всю Европу. Наполеона! Амбициозного, глухого к человечности Наполеона, который никогда, НИКОГДА не побрезгует средствами, видя перед собой цель, который НИ ЗА ЧТО не прислушается к её слабому женскому голосочку!.. Корсет (вместе с закреплёнными на нем многочисленными юбками), разорванный всего одним страстным, но все-таки по-странному аккуратным, рывком, рухнул на пол, оставив новобрачную лишь в тонкой полупрозрачной рубашке, которая толком ничего не прикрывала… И Анну поразило, будто громом. Теперь она осознала всю боль, весь грех того акта, который собиралась совершить сейчас. И это для несчастной было хуже, чем убийство… — Прошу Вас… Прошу…- тихим дрожащим тоном, едва различимым в перерывах между жаркими поцелуями, бессвязно бормотала Анна-Мари на французском, вновь пытаясь обрести утраченную ею уверенность. По щеке дамы покатилась одинокая ледяная слезинка, в какой сконцентрировались все переживания, что Романова когда-либо познавала, и также, по воле Судьбы, коснулась и щеки великого стратега. Это было для него настоящим ударом. Ударом, заставившим Бонапарта на мгновение застыть на месте, сражённым такими внезапными и абсурдными молниями понимания… Нежданно, монарх прервал всё, к чему так яро стремились тела обоих, и, расстегнув столь удушающий, как ему тогда думалось, воротник, увлекая женушку за руку на кровать. Обширное ложе, коронованное воистину имперским балдоханом (ох, уж эти золотые величественные орлы!), в одно мгновение ока внушило девушке невыносимое отвращение… — Не плачь, моя маленькая трепещущая птичка… Моя звезда!..- отчего-то нежно, со снисходительностью взрослого к наивному ребёнку, завороженно произнёс Наполеон, заглядывая в глаза супруги, полные отчаяния и какой-то чудесной, анигматичной надежды.- Послушай, что я тебе скажу… С сегодняшнего дня, ты — моя жена перед Всем Миром, и тебе нечего бояться. Не могу знать, что тебе рассказывали о Франции и обо мне лично там, в России… Однако, заверяю, что никто здесь не причинит тебе вреда. Donc… Croit moi**? - Et on peut vous croire***?- с детским недоверием, уже немного успокоившись и вдохновившись на смелость учтивыми словами Бонапарта, протянула Анна-Мария, машинально скрещивая руки на груди. В ответ на это действие Наполеон тепло улыбнулся и перевёл взгляд в сторону. - Придётся,- его голос утвердился, приобретая своё обыкновенное безразличие.- Но вы по-прежнему дрожите... В чем дело? Разве, мои слова прозвучали недостаточно внушительно и не сумели тебя успокоить? - Я приехала в незнакомую мне страну, где меня окружают лишь незнакомые люди. Возможно, мне и не нужно страшиться... Но не опасаться я не могу...- девушка смело подняла взгляд на императора, вспомнив, что следует вести себя, как полагается Правительнице.- А как бы Вы поступали в подобных обстоятельствах? - Опасался бы, ma petite****!- фыркнул от смеха Наполеон, с истинно братской нежностью обняв девчушку за плечи.- Но... Советую также пока что во всем меня слушаться - как-никак, ты находишься в "незнакомой стране"... И ни шагу без моего ведома, ясно? - В-Вы хотите меня контролировать? Но это... это возмутительно! Я - не пленница и никогда ею не буду!- Аннушка с силой рванулась из объятий монарха Франции и яростно сверкнула глазами. - Хорошо,- сухо оборвал Наполеон.- Но имейте в виду, сударыня, в последнее время, Париж кишит роялистами, шуанами и другими заговорщиками. Для тебя, как для моей жены, они могут представлять фатальную угрозу! Впрочем... Я не собираюсь удерживать тебя от смерти, если ты уж так хочешь погибнуть!