Жизнь и страсть Анны Бонапарт

Спустя несколько недель... Коленкур вздрогнул, когда карета наткнулась на очередную яму, но, впрочем, не прервал мысли, какие взращивал в своём сознании вот уже около получаса... Разумно ли появится на этом балу, оказываясь в самом центре опасности? Разумно ли подвергнуться весьма огромному риску быть узнанными? Разумно ли с энтузиазмом прыгать прямо в пасть ко льву?.. Ведь, если их личности будут обнаружены, его и императора ждут очередные беды в виде ссылки, а, может быть, даже и расстрела... И, вероятно, большее предпочтение на этот раз Союзники отдали бы второму, зная, что Бонапарт окончательно усмирит свой нрав лишь в одном случае. В случае смерти... Неконтролируемо в памяти Армана всплыли картины убийства герцога Энгиенского. Маркиз никогда не забывал ту ужасную ночь, какую пришлось тогда отбыть во рву Венсена,- он также никогда не сумеет искоренить из воспоминаний момент, когда десятки пуль изуродовали тело представителя рода Бурбонов... Глупая, ошибочная погибель, совершенная по ошибке. Как она была скверна!.. Но может ли такая же скорбная участь случиться с бывшим повелителем Европы? - Мой друг, Вы необычайно хмуры, как для человека, который едет развлекаться,- подметил Наполеон ровным тоном, тем самым возвращая Коленкура в реальный мир.- Что тому виной? - Беспокойства, Сир...- честно сознался адъютант бывшего монарха Франции, в руках судорожно сжав маскарадную личину.- Возможно, мой вопрос покажется Вашему Величеству дерзостью... Однако, быть может, Вы еще передумаете по поводу нашего визита во дворец месье Оранского? Щеки Наполеона тут же вспыхнули и залились краской... Впрочем, мгновенный гневный приступ возмущения был мастерски им подавлен. - Вы заставляете меня повторяться, маркиз,- твёрдо напомнил Бонапарт, и в его глазах блеснул дьявольский огонёк.- В наших действиях нет ничего опасного. Более того, они являются единственным невинным способом развлечься тут, пока мы ожидаем вестей из Луизианы. Узнать нас будет чревато... Ко всему прочему, весь мир убеждён в моей кончине. Таким образом, риск едва ли не равняется нулю! Вы это понимаете? - Отчётливо, Сир... - Маркиз, я Вам не "Сир", не забывайте!- раздраженно кинул Наполеон, стараясь придать своему голосу как можно большей строгости.- Во время бала обращайтесь ко мне никак иначе, нежели "герцог Витторио ли Гуэрри". И... не забывайте, что я, по легенде,- представитель высшего итальянского общества. Соответственно, Вы, как мой товарищ, также - французов нынче, я слыхал, плохо воспринимают в здешних краях... Так что извольте не заниматься ерундой, а лучше потрудиться над выразительным пьемонтским акцентом!

***

Анна, вежливо избежав разговора с неким нидерландским аристократом, что обладал яркими рыжими кудрями, предпочитала оставаться в стороне. Наблюдая за кружащимися под ритмы музыки парами в центре зала, она невольно вспоминала те времена, когда ей самой приходилось быть на их месте... Хотя, все хорошее, рано или поздно, находит свой конец; теперь ей надлежало лишь поддерживать репутацию новой семьи, обычно не ведя бурный или даже увлекательный способ жизни. Девушка нехотя наблюдала за мужем, вот уже с десяток минут увлечённым беседой с неким господином, облаченным в елегантный чёрный фрак, вышитый золотыми нитками в районе манжетов и воротника. Что ж, эта особа, безусловно, привлекала к себе необъяснимое внимание, несмотря на невычурность наряда и довольную сдержанность в движениях. Может быть, причиной этому была его манера изредка сцеплять руки за спиной в замок, а позже, будто поймав себя на злодеянии, вытягивать их "по швам"? Или привычка вести разговор, часто выдавая загадочную полуулыбку? Или же простая бархатная маска, до неузнаваемости, верно, покрывающая черты лица своего хозяина и создающая над ним ауру таинственности?.. Тирада принца Виллема отвернула Мари-Анн от раздумий - в ней говорилось о его искреннем восхищении итальянской культурой и желании представить своего недавнего знакомого (нарушая, меж тем, правила маскарада) своей августейшей супруге. Последняя же, изящно поправив белую личину, украшенную драгоценными камнями, какие сейчас переливались всеми цветами радуги, сделала шаг навстречу Оранскому, в очередной раз остановив взгляд на его весьма необычном костюме этакого "восточного султана". Её прекрасные голубые очи, едва показываясь под маской, способны были очаровать каждого, кто увидел бы их сияние... - Моя дорогая супруга, позвольте Вам представить герцога ди Гуэрри, недавно прибывшего из Венеции...