Sway

Sleeping At Last – As Long as You Love Me

— Ваше Величество, все ждут Вас, — Мерлин неуверенно заглянул в покои короля, поправляя синий платок на худой шее. Мужчина медленно повернул голову, оставляя созерцание бескрайнего леса из темного окна. Кто знает, насколько невыносимо тяжела корона? Мало кто может похвастаться этим знанием. Мало кто захочет рассказать вам о том, какие рубцы оставляет ее тяжесть на плечах, голове, руках, мыслях. От нее невозможно избавиться даже по ночам, когда руки темноты смыкаются над твоим ложем, она все равно крепко сжимает тело, сдерживает все твое естество. Ты — ее вечный раб, обреченный вовек лобызать ее золото, поклоняться ее власти. Несчастный король великого королевства в паре фраз удалил верного слугу, сославшись на сильнейшую мигрень, впервые не почтя своим присутствием заседание рыцарей Круглого Стола. Наверняка, они поспешат его проведать, или, того хуже, выдумают какую-нибудь небылицу и разнесут по двору. Невозможность вырваться из этого бесконечного колеса жизни, в котором он — главное действующее лицо, медленно сжигало его изнутри, пеплом рассеиваясь по стенкам души. Близилось время обеда, замок, кажется, должен был кипеть, перегорая в своей деятельности, но, выйдя в длинный коридор, ведущий в гостевые покои, Артур не увидел ни одной живой души. «Тем лучше». Он понятия не имел, куда направляется, в одних лишь перчатках и кровавом плаще, расшаркиваясь черными сапогами. До безумия ненавидя каждую частичку этого места, сбегал от самого себя, от мыслей, беснующихся в воспаленном сознании. Перед глазами — черные-черные кудри, мягкие, пахнущие, как розы, всегда цветущие в королевском саду, который приказал посадить Утер после смерти любимой жены. Как наваждение — одна ночь, проведенная наедине с настоящей ведьмой, но такой искусной по части любви, такой…невыносимо прекрасной. Две недели, раздирая на части отчаянно сплетшихся внутри короля и мужчину, Артур пытался забыть то ощущение счастья, любви, от которой сносит крышу, и вернуться в объятья законной жены. Но, как последний сумасшедший, несколько ночей подряд, он искал деву по всему лесу, пытаясь обнаружить ту самую хижину, напасть на ее след — ничего, как давно забытый сон. Королю следовало бы лучше сдерживать в себе такие грешные порывы, такие низкие желания. Следовало бы?.. Артур забыл дорогу в покои Гвиневры, терпеливо ждущей его изо дня в день, верной Гвиневры, сердце которой стоило куда больше, чем его проклятая корона. На обедах, званых вечерах старался быть заботливым, до одури влюбленным мужем, но разве королеву обманешь? Любила она его, как и должна была любить — всем сердце и беззаветно. Чем мне платить тебе, дорогая Гвен? Я возложил на тебя золотой венец — достаточно ли этого? Кажется, сердце свое отдать не смогу. Гулко отдавались его шаги в пустынном коридоре. Ноги сами вели куда-то, кажется, на верхние этажи. Раньше там располагались покои короля Утера, но они давно пришли в запустенье, и на всем этаже живет лишь одна леди Моргана. Моргана. Живое воспоминание, призраком бродящее по коридорам его замка, шелестящее чернеющими юбками. Моргана. После всего, что они пережили, она нашла в себе силы остаться в стенах Камелота, каждое утро улыбалась, серебряной вилкой даже не притрагиваясь к завтраку, королевской чете. Третья — лишняя, непонимающая, для чего, зачем она травит душу себе и каждому при дворе. Потому что все видят, как тяжело брату и сестре в этом глубоко замкнутом пространстве. Никто не знает, почему, но это действительно так. Только Артур знает. Только Артур помнит, как касался ее всегда холодных пальцев, ведя в танце, как мечтательно Моргана закрывала глаза, наверняка наслаждаясь этими минутами. Она никогда не говорила ему ничего о том, что чувствует. Тогда еще никто не знал, что они одной крови. Что изменилось? Наверное, только то, что так удачно и вовремя «попавшаяся» на глаза Гвен, имела чудесную мазь, способную заглушить на время боль от раздирающегося сердца. Жаль, что Моргану лечить было некому. Иногда король думал — как смогла она излечиться? Сам он болел, как безумный, впадал в это состояние, и ему нравилось эта боль, нравилось смаковать ее на своих устах. Каждый чертов день он видел свою сестру, но ни ее пальцы, ни ее улыбка — ничего больше не принадлежало ему. Со дня чудесной свадьбы королевской четы прошло уже два года, но, кажется, только Гвиневра смирилась с существующим порядком вещей и старалась жить, словно ничего нет. Словно она не видит, как Артур иногда /очень, очень редко/ провожает взглядом Моргану, покидающую обеденный зал. Словно она не чувствует, как вытягивается в тонкую струну гордая спина принцессы, которая каждой своей клеточкой чувствует взгляд ее короля. Кажется, им следовало поблагодарить королеву за такое неслыханное великодушие. Кажется, им следовало бы лучше прятать свои сердца, коль обрекли они себя на такие муки. Короли вольны любить только своих королев. Чья же королева Моргана? Артур, как истинно заботливый брат, давно должен был найти сестре достойную пару, на худой конец, заключить династический брак, закрепить политический союз. Нет, нет, нет! Только думая об этом, король переставал контролировать себя, свою сущность. Все переворачивалось внутри. Так как же, Пендрагон? Если не суждено ей быть твоей королевой, не доставайся она никому другому? Глубоко эгоистично. Но и Моргана не торопилась связать себя узами брака. Всегда одинокая, всегда красивая, бродила она по дворам замка, часто задерживаясь в королевском саду. Артур доверил ей следить за слугами, за их исполнительностью и внешним видом. Казалось, просто нашел повод оставить ее подле себя. Хотя знал, прекрасно знал, что должен будет отпустить. С каждым днем видеть ее становилось все невыносимей. До боли знакомый запах прервал размышления короля, и за поворотом ждала его сама леди Моргана, от неожиданности отпрянувшая к холодной стене. — Моргана! — казалось, он был так рад, словно не видел сестру сто лет. Девушка смотрела спокойно, выдавала ее только неестественная даже для Морганы бледность, да взгляд, как будто плачущий изнутри. И один лишь такой взгляд отмел любые сомнения, любую скорбь. Приблизившись к принцессе, король обхватил ее шею, пальцами водил по щекам, волосам, губами касался мраморной кожи. Прижал ее, такую хрупкую, беззащитную к стене, хранящей их тайны, а Моргана, как загнанная лань, покачивала головой из стороны в сторону, шепча: «Нет, нет, нет…» — Моргана, прошу, подари мне эту минуту, или, клянусь, я убью кого-нибудь, — проговорил король, пальцами чувствуя шелк ее угольных волос. И тут, словно вспышка, в голову ударил запах трав, и черные кудри прекрасной незнакомки в его руках… Но перед ним стояла Моргана. И эта мысль так резко ворвалась в его затуманенный рассудок, что он отстранился, отводя взгляд в сторону. Принцессе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, вернуть прежнюю холодность, и молча приблизиться к королю, чтобы оставить на его щеке дивный и горький поцелуй. Артур слышал только звук ее удаляющихся шагов, но в воздухе еще долго витал чудесный и до сумасшествия знакомый запах любви.