Майстрейд / Mystrade

Стадия: Любовники

***

Это их обычный выходной. Грегори проснулся лицом к лицу с Майкрофтом, ощущая тяжесть ноги любовника у себя на бедре – это уже стало традицией. Лестрейд будит Холмса поцелуями, нежно касаясь губами усыпанного веснушками носа. Политик щурится, смешно морщится и медленно просыпается – Майкрофт никогда не признает, что именно так встречать новый выходной он любит больше всего. Утренний душ они принимают вместе, умываются одновременно. Холмс постоянно ворчит за завтраком: Грег, словно мальчишка, опять перемазал щеки политика пастой. Конечно, доедая свой фруктовый салат, Майкрофт не упоминает, что, догнав инспектора, честно отомстил ему, нарисовав одну белую бровь. Грегори только смеется, поедая свой завтрак: яичница, сосиски, бекон. Инспектор никогда не одобрял диет Холмса, возможно, чуть предвзято считая любовника идеальным, а потому скармливал политику треть калорийной еды из своей тарелки. Майкрофт усиленно делал вид, что ему вовсе не хочется еще один кусочек ароматного бекона, параллельно обещая выкинуть всю «ужасно-вредную еду» из их холодильника. После завтрака Грегори и Майкрофт выбираются на велосипедную прогулку. От особняка Холмса идет узкая, но хорошая дорога, которая примыкает к основной транспортной артерии до Лондона*. Любовники всегда проезжают не больше пяти километров в одну сторону – до первых случайных машин, которые появляются лишь ближе к большой дороге. В сторону особняка Холмса водители подъезжать не рискуют. Вопреки шуточкам младшего братца – Майкрофт любит кататься на велосипеде. Его «транспортное средство» сильно отличается от велосипеда Грегори. Тот привык ездить на спортивном, горном велосипеде, с широкими шипованными шинами и хорошей амортизацией. Холмс же катался на прогулочном – с тонкими, гладкими колесами, низкой рамой и удобным сидением. Они не спеша ехали по дорожке в тени могучих деревьев и говорили обо всем на свете. Чаще всего Майкрофт заводил разговор о философах и художниках – в спокойные солнечные дни природа располагала. Грегори, если и говорил, что было редко, рассказывал истории из жизни – о его ночных приключениях с дворовыми мальчишками, домике на таком же большом дереве во дворе дома родителей. Лишь через два часа любовники возвращались домой, посвящая время запланированным делам. Иногда таковыми являлся просмотр фильма, чаще – поход по магазинам, прогулки с собаками из приюта неподалеку – Грегори любил собак, а Майкрофт любил счастливого Грегори, бегущего за вырвавшейся из ошейника дворняжкой. Обед всегда был разный – дома, тогда Холмс готовил сам, а выбор блюда предоставлял Грегу; в кафе или ресторане – все зависит от места, где будет пара, когда проголодается. Но ситуация не изменилась – Майкрофт упрямо заказывает себе диетические блюда, а Лестрейд угощает любовника из своей тарелки, если это позволяла обстановка. Грег до сих пор помнит, как покраснела милая старушка, чем-то похожая на миссис Хадсон, когда он отрезал кусочек своего стейка с кровью и переложил его любовнику на тарелку. Вечерами пара сидела в гостиной. Они могли просто читать книгу вместе – вернее, читал Майкрофт, а Грегори внимательно слушал, прекрасно понимая, что Холмсу, наверняка, уже неинтересно, и он давно разгадал загадку, к ответу на которую только-только начал приближаться Пуаро. Лестрейд частенько уговаривал Майка сыграть партию в шахматы. И очень расстраивался, когда выигрывал – он знал, что Холмс поддавался, а это его расстраивало. Но все маленькие обиды забывались с первыми теплыми объятиями и тихим шепотом: «Пойдем в спальню, Грегори». Тогда инспектор забывал и о любимом чае, который стоял на маленьком столике, и о запланированном очередном просмотре фильма, на который он еле-еле уговорил политика. В темноте спальни любовники забывали о существовании чего-то кроме этой просторной комнаты. Нет, чего-то кроме этой широкой кровати с мягкими одеялами и знакомыми подушками. Грегори, как всегда, старался быть нежным, а Холмс, вдоволь насытившись таким милым инспектором, просил – нет, умолял – быть жестче. Грег зацеловывал веснушки на знакомой спине, прикусывал кожу под трогательно выступающими лопатками. Майкрофт подавался навстречу Грегори, теряясь в противоречивых ощущениях. Уставшие, мокрые, они падают в подушки и тихо лежат. Выматывающий, но такой приятный и желанный быстрый темп полностью лишил их сил. Повезет, если Майкрофта хватит, чтобы сполоснуться, почистить зубы и на обратном пути прихватить с собой документы из кабинета, что на втором этаже. Когда он придет в спальню, его личный инспектор уже будет спать, накрывшись тонким покрывалом. А Майкрофт, он уверен, в очередной раз не сдержится, отложит папку с документами на тумбочку, погасит одно единственное горящее бра, что над его половиной кровати, и, старательно игнорируя пижаму, ровной стопочкой лежащую на стуле, пристроится рядом с Грегори. Уже без стеснения вытянет руки, обхватывая любовника со спины, и уткнется носом в знакомый затылок с коротко стрижеными серебристыми волосами. Последней мыслью Майкрофта, ускользающего в блаженную тьму, будет то же, что и в прошлый день отдыха: Ни один их выходной не был обычным.