Майстрейд / Mystrade

Стадия: Любовники

***

Майкрофт всячески старался отложить встречи с Грегори. Он давно заметил, что именно к нему, к какому-то обыкновенному инспектору, относится иначе, нежели к другим своим любовницам и любовникам. О, политик никогда и не скрывал, что встречается с несколькими мужчинами и женщинами одновременно. Шерлоку это было заметно невооруженным взглядом, Антее знакомо не понаслышке, Джону оставалось лишь догадываться, и только Лестрейд пребывал в счастливом неведении. После нескольких ночей с Грегом, Майкрофт понял, что инспектор у него всегда в приоритете. Если стоит выбор о ночи с Джоном или с ним, политик выберет Грега. Но так ли это хорошо? Мистер Британское Правительство, меняющий любовников и любовниц как перчатки, и держа на коротком поводке несколько постоянных вариантов, просто-напросто испугался сантиментов. Тем не менее, когда доктор Ватсон позвонил и напряженно сообщил, что вечерний поход в ресторан и обязательное продолжение придется отменить из-за большого количества посетителей, Майкрофт тут же решил звонить Грегори, утешая себя мыслью, что такова воля судьбы. Связавшись с Лестрейдом, Холмс узнал, что инспектор сегодня на ночном дежурстве, а это значит, что у них будет время лишь с шести до девяти вечера. Впрочем, это тоже немало, и ради свидания с Грегом Майкрофт решил перенести встречу с послом. Уговаривая себя, что поступает верно, используя эту возможность для проведения времени с инспектором, Холмс нехотя проанализировал, почему именно Грег ему так важен. Конечно, все дело было в сексе. Майкрофт гнал от себя мысль, что тут могли быть замешаны сантименты – он относился к ним цинично, и уж никак не мог думать о сказочной любви. Хотя секс с инспектором был довольно обычным, на самом-то деле. У Холмса не зря было несколько партнеров одновременно. В дни скучные, когда всему Лондону хочется спать и никаких политических интриг плести не нужно, Майкрофт предпочитал встречаться с Альберто – итальянским послом, который в постели был страстным и чуточку агрессивным. Он был гибким и отзывчивым, часто громким, что Холмса безумно возбуждало. Альберто отдавался сексу полностью, иногда забывая о правилах: политик часто напоминал итальянцу, что кусать и царапать его нельзя. Иногда же Майкрофту не хватало, удивительно, нежности. Конечно, он не был лишен способности получать наслаждение от чего-то прекрасного. Антея, казалось бы, эта бесчувственная помощница с телефоном в руках, влюбилась в шефа настолько, что была готова стать и пятой и десятой любовницей в жизни Майкрофта. А Холмс не возражал, ведь так приятно в морозный день назначить встречу в одной из своих квартир, о которой знают только он и она. Сидеть в кровати с чашкой горячего какао и, как бы невзначай, коснуться ее скрещенных ног своими. Убрать посуду, легко опрокинуть ее на мягкий плед, наклониться к самой шее, медленно целуя гладкую кожу. Майкрофт не испытывал мук совести, когда звал ту же Антею, чтобы составить расписание, в которое обязательно входила хоть одна неделовая встреча. Джон Ватсон же в сексе был консервативен. Военный доктор в постели всячески сдерживал стоны, предпочитал миссионерскую позу и кончал чуть ли не по часам. Майкрофту было удобно знать, сколько точно часов займет встреча. А еще Джон был прекрасным якорем в дни, когда все шло коту под хвост и хотелось чего-то такого, что не изменилось, осталось таким же неплохим, каковым являлось раньше. Что интересно, после секса Ватсон становился безумно болтливым. Таким образом, Майкрофт узнавал обо всех авантюрах, в которые хотел ввязаться его брат. А вот какой секс с Грегори? - Мистер Холмс, - кивнула Антея, проходя в кабинет шефа. Майкрофт кивнул в ответ, разрешая ступить вглубь помещения. - Антея, перенесите встречу с итальянским послом на… завтра, в обед. Девушка было застучала ноготками по клавиатуре телефона, как вдруг замерла, в неуверенности занеся большой палец над кнопкой отправки сообщения. Как бы Антея не пыталась, Майкрофт мог читать ее, словно открытую книгу. - Но посол уверял, что встреча необходима как можно скорее, - неуверенно сказала помощница, позволив себе возразить шефу. - Это неделовая встреча, Альберто может подождать, - словно не замечая, как исказилось от боли лицо девушки, сказал политик. Несколько секунд прошли в тишине, для Майкрофта это была непозволительная роскошь. - Вы выполнили мое указание, Антея? – вкрадчиво спросил он, выгибая бровь. Девушка подняла глаза на начальника, взглянула обреченно. - Майкрофт, - почти шепотом начала она. – Мы запланировали завтра пообедать вместе. - Найди в моем расписании день наиболее подходящий для этого, - небрежно бросил Холмс, якобы возвращаясь к чтению документов. – А лучше ночь, - не поднимая головы, многозначительно добавил он. - Конечно, мистер Холмс, - тут же ответила Антея, и Холмс был уверен, что девушка спокойно выдохнула. Когда за помощницей закрылась дверь, Майкрофт продолжил анализировать; документы были давно уже проверены, а собрание «кухонного» кабинета назначено на десять утра – у политика есть еще 9 минут. На собрании, пожалуй, никто не заметил, в каком скверном расположении духа пребывал Майкрофт. Он был как обычно холоден, надменен, и фальшивая улыбочка никуда не делась. Вот только внутри политика в это время что-то хрупкое треснуло и со звоном разбилось. В ходе своего анализа, Майкрофт понял, что Грег в постели был разным. С неким ужасом Холмс осознал, что наедине с инспектором он и сам становится другим человеком: позволяет любовнику оставлять на своей белоснежной коже засосы и следы от укусов, часто оказывается снизу, но нисколько не расстраивается. А ведь, казалось бы, он мистер Британское Правительство – контроль ему нужен всегда. Майкрофт понял, что, каким бы ни был секс с Лестрейдом, это то, к чему он будет возвращаться снова и снова. Звучит очень глупо, не без цинизма, но Холмсу было легче признать, что с Грегом хорошо в постели, нежели хорошо на душе. После собрания Майкрофт был полностью спокоен: он убедил себя, что новый партнер, а может, партнерша, докажет ему, что инспектор Лейстред далеко не самый необходимый политику человек. Сидя в «Ягуаре», Холмс игнорировал разбившийся стеклянный купол, ранее создававший вакуум вокруг его сердца.