Предупреждения: Соулмэйт!AU На теле человека появляются изображения цветов, их местоположение соответствует местоположению ранений на теле соулмэйта. Изображения пропадают, если рана залечивается или если соулмэйт умирает.
***
Грег шел по улице, смотря под ноги и яростно печатая шаг. Холодный ветер распахивал его пальто, редкие, но колючие снежинки летели в лицо. Одним словом - до идеального зимнего вечера было далеко. А еще они с Эмбер снова поругались. Вернее – его жена закатила скандал. Такой, как она любит – с битьем посуды, с пощечинами и криками. Лестрейду кажется, что она пересмотрела сериалов, раз ведет себя столь театрально. Словно это она, а не Грег, застала своего возлюбленного в постели с другой в канун Рождества. Как раз, когда в голове мужчины начинают всплывать недавно увиденные картины двух тел на его с Эмбер кровати, Лестрейд поскальзывается, падая на спину. В парке почти никого, разве что парочка гуляет в сотне метров от инспектора, а потому ему никто не мешает полежать на холодной брусчатке с десяток секунд, подумать. Лестрейд поднимается, игнорируя жжение щеки – да, определенно, Эмбер ликовала, когда у нее получилась звонкая пощечина, словно в фильме. Грег надеется, что покраснение не столь сильно, чтобы его могли заметить случайные прохожие. Еще больше он надеется, что у его соулмэйта нет сегодня каких-то важных встреч. Лестрейд знает, что, как только его щека покраснеет достаточно (на ней чуть ли не синяк появится, так замахнулась Эмбер), тогда же и щека его соулмэйта покроется словно татуировками цветов. Вспоминая о родственной душе, Грег инстинктивно касается рукой левого запястья. Одинокий красный бутон на его внутренней стороне не тускнеет. Он, как и шрам от лезвия на руке соулмэйта, останется с Грегори на всю жизнь. Отвлекаясь от мыслей о неверной жене, инспектор вспоминает, как в семнадцать лет с ужасом заметил алый пион на запястье. Тогда ему казалась, что жизнь кончена. Он чуть ли не в истерике ждал, когда этот цветок быстро и бесследно пропадет, однако спустя день пион начал закрываться, уменьшаться, и через некоторое время остался один лишь бутон. Тогда еще студент Лестрейд со спокойствием выдохнул, наконец, убирая успокоительное со своей прикроватной тумбы. Инспектор пошел по парку, желая как можно быстрее выйти на оживленную улицу. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя одиноким. Только не в канун Рождества, когда большинство людей сидит с семьей в уюте собственного дома. Он не сразу понял, что сигналят ему. Рядом остановился черный «Ягуар», его задняя дверь приглашающее открылась. Инспектора не нужно было звать дважды – он прекрасно знал, кто сидит в машине. И, хоть Лестрейд в этом вряд ли признается, ему хотелось встретиться с этим человеком. - Добрый вечер, Майкрофт, - здоровается он, садясь в автомобиль и хлопая дверью. «Ягуар» тут же трогается с места. - Добрый, Грегори, - кивает Холмс. Пауза выходит довольно напряженной. Лестрейд не решается посмотреть на Майкрофта, задерживая взгляд то на перегородке между ними и водителем, то на собственных руках и коленях. - Вы хотели о чем-то поговорить? – в конце концов спрашивает Грег, поднимая взгляд. Еще несколько секунд тишины он разглядывает расстегнутое пальто Холмса, под которым виднеется костюм-тройка. А когда Майкрофт, казалось бы, уже готов был ответить, Лестрейд поднимает взгляд на его лицо и в мелькающем желтом свете фонарей замечает множество соцветий незабудки на правой щеке Холмса. Грег не успевает подумать, что людей, чьи соулмэйты недавно получили пощечину, очень много. В его голову даже не приходит мысль, что перебивать политика невежливо. Инспектор тут же произносит, показывая на собственную щеку: - Как давно у Вас это появилось? Майкрофт, кажется, в ступоре. Он чуть растерянно касается бледных незабудок, по его губам пробегает тень улыбки. Смотря Грегу в глаза, Холмс произносит: - Так же давно, как и у Вас. Лестрейд не в силах отвести взгляд, в его голове ни одной связной мысли, а сердце почему-то бьется в горле так, что тяжело дышать. А Майкрофт тем временем чуть поднимает рукава пиджака и рубашки, подставляет внутреннюю сторону левого запястья под непостоянный свет пробегающих за окном фонарей. Грегу сложно сфокусироваться, но он все же замечает белый шрам и тут же пробегает пальцами по алому бутону на своей руке. - И долго Вы знаете? – сглатывает инспектор. Холмс откидывается на спинку кресла, решив для себя, что самое сложное уже позади. - Практически с момента вашего знакомства с Шерлоком. - Три года?! – восклицает Грег. – И молчали все это время! – в его голосе слышатся обвинительные интонации. Майкрофт сводит брови, грустно усмехается: - У Вас были прекрасные отношения с женой. Лестрейд тут же вспоминает все произошедшее за сегодняшний вечер. Невольно он начинает задумываться, а когда их с Эмбер отношения испортились? Месяц назад? Год? Или они с самого начала были обречены? - Были, - глухо повторяет Грегори. Майкрофт напрягается, и заметивший это инспектор спешит спросить: - Но как Вы поняли? Грегу ясно, что вряд ли Холмс сделал свои выводы только из-за шрама на запястье. Как это ни ужасно, у многих людей они есть. - Я проверяю всех людей, с которыми контактирует Шерлок. Друзей – особенно тщательно. А потому Ваше полное досье попало ко мне в руки сразу же, я этого не скрываю, - добавил Холмс, заметив, как нахмурился Грегори. – Тогда я понял, что все цветочные метки на моем теле соответствуют вашим шрамам от пулевых и ножевых ранений. - Да, за годы службы у меня их осталось немало… - протянул инспектор. – А у Вас почти ничего нет, кроме… - Лестрейд запнулся, понимая, что опасно касаться такой темы. - Кроме шрама от лезвия, верно, - спокойно заканчивает за него Холмс. – Все прошло, инспектор, если Вы волнуетесь. - А что с Вами случилось примерно месяц назад, когда у меня все щиколотки были в цветах? – поспешил сменить тему Грег. Он действительно волновался. - Одна моя… подруга оставила мне на попечение своих двоих корги. Сначала я был в восторге, но они, должно быть, решили, что меня можно пасти, раз я не их хозяин, а потому периодически покусывали. - Зная Вас, готов поспорить, что это были корги Королевы, - попытался отшутиться Лестрейд, однако Холмс оставался достаточно серьезным, чтобы Грег смог понять, что тот не шутит. – Серьезно? - Именно. Должен отметить, что мой меня не кусает. - У Вас тоже есть щенок? - Да, ему три месяца, - тепло улыбнулся Майкрофт, смотря куда-то в окно. Лестрейд почувствовал себя намного лучше. – И его зовут Боб. - Боб? - А что-то не так? – повернулся к нему Холмс. - Не Фицуильям, не Бенедикт, не Максимиллиан? – под конец рассмеялся инспектор. - Представьте себе! – с напускной обидой сказал Майкрофт, но секундой позже тоже улыбнулся. - Поверьте, я знаю, какое впечатление произвожу на людей. Повисло молчание, правда, не такое напряженное, как в самом начале разговора. Лейстрейд только сейчас заметил, что за окном почти не мелькают фонари. - Куда мы едем? – спросил он. - Ко мне домой, это недалеко за городом, - невозмутимо ответил Холмс. - Но Рождество! – воскликнул Грег. Ему была крайне неудобна перспектива встретиться с семьей политика. – Это ведь семейный праздник… - с грустью проговорил инспектор. - Именно поэтому Вы едете со мной, - улыбнулся Холмс, смотря прямо в глаза Лестрейда. «Ягуар» притормозил перед воротами особняка, медленно проехал к главным ступеням и остановился. Мужчины поспешили выйти из машины. Ступая по тонкому слою снега, который растает уже к утру, они поднялись к входной двери. Майкрофт отпер ее, провернув ключ несколько раз, и тогда Грег осторожно коснулся руки Холмса, мгновенно все понимая.