***
Halsey — Drive
После разговора Диего был зол не меньше, чем сама Виолетта. Он чувствовал вину за то, что так поступил с ней тогда, но он винил и ее в случившемся, однако не был уверен в том, что девушка это признала. Она даже тогда была чрезвычайно горда, но скрывала это за добротой и искренностью, не желая прослыть эгоистичной стервой. Тогда она хотела быть той, кем была всегда — доброй, простодушной и открытой для всех, но истинная сущность с каждым разом проявлялась все сильнее, а Виолетта отчаянно пыталась сохранить себя прежнюю. Парень буквально пулей выбежал из университета, резко распахивая двери своей машины [да-да, у него тоже есть машина, несмотря на то, что тогда они ехали в машине Леона] и усаживаясь на водительское сидение. Думать о чем-то было трудно, злость брала верх, и единственное, что помогает ему справиться с этим — скорость. Он завёл машину, а после с силой сжал руками руль, резко надавив на газ. Машина дернулась, а шины сразу же заскользили по покрытому тонким слоем песка асфальту, поднимая вокруг автомобиля столб из пыли. В этот момент Диего даже глазом не повел, надавив на газ сильнее и, наконец, тронувшись с места. Атмосферная музыка, проникающая прямо в душу, фонари, создающие некое ощущение волшебства и спокойствия в пути, пустая от машин дорога, будто ведущая в бесконечность, и скорость, чувствуя которую ты начинаешь по-настоящему жить. Да, пожалуй, это именно то, что ему нужно в данный момент. Парень нарочно свернул на более тихую дорогу, на которой почти не было машин, включил подходящую его настроению песню и снова надавил на газ, отчего мелькающие мимо окрестности становились лишь размазанной картинкой, которую, так и не докрасив, художник отложил в долгий ящик. Скорость была невероятно большая, Эрнандес чувствовал это, но волнения не испытывал. Ему было хорошо и спокойно. Казалось бы, дорога никогда не кончится.***
— Я так люблю тебя, Диего. Ты обещаешь мне, что мы вместе построим свою историю? Забудем прошлое, оставим все позади и пойдем дальше. Обещаешь? — шатенка казалась такой наивной, что, взгляни она на себя прежнюю глазами настоящей, она бы с радостью настучала себе по лбу за такую ребяческую наивность или даже глупость. — Я обещаю тебе, Тини. Ты даже представить себе не можешь, как любима мной, и этого достаточно для того, чтобы начать писать новую историю, — Диего говорил эти слова тихим, но таким приятным голосом, обнимая стоящую рядом шатенку. Она улыбалась, прекрасно понимая, что сейчас он не врет, а парень обнял ее намного сильнее, будто держал в руках всю жизнь. Но так и было. Она была для него целой вселенной, одной из тех, которых никогда не забывают. Она была единственной, кто поверил в него, когда все друзья отвернулись. Она была идеальна, и мало кому дано понять, как такая маленькая, хрупкая и беззащитная девочка могла заменить кому-то целый мир.***
Диего зажмурился от нахлынувших воспоминаний, прикрывая глаза и пару секунд вообще забыв, где он и что делает. Машина незаметно для него начала сворачивать в сторону, однако парень вовремя опомнился, тряхнув головой и вернув ее на прежнюю траекторию движения, но не сбавляя скорость. Кругом стало еще темнее, дорога была абсолютно пуста, а Диего продолжал бессмысленно ехать прямо. Он уже выехал за город, фонари давно стали редким явлением, а дорога освещалась только фарами от его машины, летящей на бешеной скорости по опустевшей дороге. Мысли снов берут верх, наполняя его голову картинками из событий разного времени. Сначала приятные события, наполненные словами о вечном, вспоминая которые на душе становится тепло и одновременно с этим очень больно. Но это далеко не самое страшное, что он мог вспомнить, и как только Диего подумал об этом, в его голове возникла другая картинка. Вот от этих воспоминаний становилось на самом деле больно.***
Jason Walker — Cry
— Ты обманул меня! Зачем, скажи мне, зачем ты соврал мне, что никуда не поедешь? — Виолетта открыто злилась, срываясь на крик. В глазах застыли слезы, но девушка изо всех сил держала себя в руках, не желая оставить разговор незаконченным из-за своей слабости. — Я же просила тебя, Диего, просила просто сказать мне правду… Я обещала тебе, что всегда пойму и приму твое решение, достаточно просто сказать правду, но… Но ты снова соврал., — девушка не смогла до конца договорить громко, поскольку подступающие слезы не давали закончить, предательски капая с ее ресниц. Последние ее слова прозвучали очень тихо, с небольшими паузами, но так, что Диего не мог их не услышать, и он услышал, понимая, что снова облажался, тем самым причинив боль тому, кого любит. Вокруг стояло несколько чемоданов, из-за чего в квартире почти не осталось вещей, которые показывали бы, что здесь еще кто-то живет. Он собрал все, все до единого листочка, до единой футболки, которые вечно были разбросаны на диване и которые любила носить Виолетта. Он собрал все вещи и даже не предупредил, что собирается уезжать, оставив лишь грёбаное сообщение о том, что безумно хочет увидеть ее дома. А Виолетта просто глупая, потому что повелась и приехала, даже не подозревая, что ее ждет здесь вовсе не романтический ужин со свечами и нежными поцелуями. Она ждала совсем не это, но, увы, получила то, что получила. Ничего уже все равно не изменить. — Тише, не кричи, я прошу тебя, — парень пытался успокоить девушку, придерживая ее за руку и легко касаясь ее щеки своими пальцами, чтобы стереть непрерывно капающие слезы. Это было больно, на самом деле чертовски больно — чувствовать себя ничтожеством за то, что причиной слез любимого человека являешься именно ты. А ведь когда-то он обещал, что не даст ей плакать. — Я не сказал тебе правду, потому что ты отказалась бы ехать, но я не могу остаться, ты знаешь это. Я знал, что отец тебя все равно не пустит, даже если ты будешь сильно просить его. Я хотел сбежать с тобой, Мартина. Мы бы начали все заново, в новом городе, с новыми мыслями и планами на совместное будущее. Мы бы стали теми, кем мечтали стать, ты ведь помнишь, как мы хотели этого, да? Я хотел, чтобы ты поехала со мной, оставив все прошлое здесь, в Буэнос-Айресе, а отец бы понял тебя, рано или поздно, но понял бы и простил. Я люблю тебя, Мартина, и хочу повести оставшуюся жизнь с тобой, несмотря ни на что. Поехали, я прошу тебя, — Диего не мог остаться здесь, и Виолетта это прекрасно знала. Вопрос его отъезда был лишь вопросом времени, и, видимо, это время настало. Парень, договорив до конца, достал из кармана два билета в Нью-Йорк, протягивая их девушке. Он очень ждал её согласия, ждал и надеялся, что сегодняшний вечер станет вечером, когда они поставят точку на прошлом, которое так гнетет их обоих, но Вилу, опустив взгляд на билеты, поджала губы и заплакала сильнее, поскольку знала, что не может уехать. Не может, не хочет или просто не готова вот так сразу принять решение, не имея возможности даже подумать. Она боится, ведь ей всего пятнадцать, отец никогда не простит ее за это, а он — единственное, что у нее осталось от семьи. Думаете, так легко в одну минуту взять и, бросив все, уехать, не зная, вернешься ли ты когда-нибудь в этот город или нет? Нет. Хотя, она и не хотела возвращаться, слишком уж многое на нее давит здесь, но в этот момент Кастильо чувствовала себя слишком слабой, чтобы согласиться. Она отступила, убирая руки Диего со своего тела, и молча направилась к двери, все еще негромко всхлипывая. — Вылет через 1,5 часа. Подумай, пожалуйста. Мы заживем по-новому, мы оставим здесь все, чтобы начать новую историю. Сейчас тяжело, я знаю, но ты сильная и сможешь перебороть свой страх. Останься, — Диего не понимал, чего она боится. Да, он старше, он смелее и решительнее ее, но ведь она тоже сильная, тоже боевая девочка, которая добьется своего, если ей нужно. Эрнандес был уверен, что она решится, он до последнего надеялся, что она поймёт, почему он соврал, и согласится уехать, но он прогадал — она предпочла уйти. — Я хотела. Я на самом деле хотела начать заново, в другом городе, с другими мыслями и планами на жизнь, но сейчас, когда у меня есть шанс сделать это, я понимаю, что слишком слабая для того, чтобы бросить все и уехать. Мне плевать на этот город, плевать почти на всех людей здесь, но меня что-то держит, будто толстая цепь, которую я рву изо всех сил, а она только крепнет и становится с каждым разом все короче, держа меня на коротком поводке. Я трусиха, да, и я спасовала перед трудностями, не сумев принять верное решение. Прости меня и просто знай, что я любила тебя, Диего. Я правда очень тебя любила и люблю, но я не могу уехать, я боюсь. Я… правда не могу. — снова небольшие паузы между словами, которые давались ей с трудом. Наверно, слова о ненависти даются намного легче, поскольку ты заранее настраиваешь себя на то, что человек — предатель, и ваши пути априори должны разойтись. Но сейчас все иначе, и то, что происходило внутри в этот момент, просто не описать словами. Любовь, обида, боль, разочарование, страх, местами даже злость — все это было только малой частью того, что в данный момент переполняло девушку. Разве легко смириться и убедить себя в том, что это конец и что ваши дороги с человеком, которого ты считал своей судьбой, вот-вот разойдутся, а ты слишком труслива, чтобы бороться за любовь? Нет. Но вот она — человеческая слабость. Именно она рушит людские судьбы. Именно она ломает даже по натуре сильных людей. Виолетта, закончив говорить, на прощание обняла Диего настолько крепко, насколько это было возможно. Она тихо плакала на его плече, а парень, осознавая, что она на самом деле прощается, максимально прижал ее к себе, тоже позволяя себе пустить слезу. «И они плакали, плакали на плечах друг друга, пока не пришел конец.» Стоять так бесконечно нельзя, и Вилу, чувствуя, что все это становится слишком невыносимым как для нее, так и для Диего, отстранилась, оставив на его щеке короткий поцелуй, и убежала из дома, только за пределами его квартиры давая себе возможность громко заплакать. Слезы, казалось бы, не останавливались, а все тело дрожало от наступающей истерики. Она шла по улице и рыдала, не обращая внимания на проходящих мимо людей, которые в данный момент ее вообще не волновали. Ей было невыносимо больно. Больно настолько, что хотелось кричать и бить кулаками в стену, чтобы физическая боль хоть на миг заглушила душевную. Но это все равно не поможет. Это конец, настоящий конец, разделяющий два любящих сердца по разным углам Земли. И если бы не ее страх, все еще было бы можно исправить. После ее ухода Диего бросил билеты на стол и закрыл лицо руками, чувствуя, как одинокая слеза все еще медленно катится по его щеке. Он был пуст изнутри, также пуст, как и Виолетта, но остаться здесь для него слишком опасно — они найдут его, найдут и вычислят, а таких денег, какие от него требуют, у него нет. Он виноват в этом сам, потому что прекрасно знал всю опасность игры, беспощадно разрушающей человеческие судьбы, но все равно играл, зная, что будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. И сейчас он на самом деле ненавидит себя за то, что тогда рискнул всем ради победы, которую так и не сумел одержать.