Иллюзия правды

Время близилось к полудню и Виолетта, вспомнив о встрече с Федерико, не стала дожидаться конца пар, уверенно направляясь в столовую. Она знала, что итальянец в это время точно будет здесь, а поскольку после вчерашнего разговора она была сама не своя, поговорить хотелось как можно скорее, чтобы унять взявшееся ниоткуда волнение. Шатенка взяла себе сок и оглядела помещение, подмечая за одним из столиков Гонсалеса и шагая в его сторону. — Хэй, привет, — Виолетта улыбнулась, однако вышло как-то неискренне. Все-таки внутреннее негодование не давало ей покоя и все пары проходили мимо, поскольку мысли были забиты совершенно иным. Кастильо уселась за столик, ухватив с подноса итальянца ароматную булочку с корицей, на что тот удивлено вскинул брови, но улыбнулся, посчитав этот жест весьма смелым с ее стороны. — Между прочим, это была моя булочка, — Феде широко улыбнулся девушке, замечая, как благодаря этому действию обстановка приобрела легкую атмосферу, в которой разговаривать было гораздо проще. Он оценил это, хотя всегда считал, что разбирается в психологии куда лучше Виолетты, но сейчас она к месту применила всеми знакомый прием для установления контакта с собеседником. Это было лучшим решением, поскольку они почти не общались за все время обучения, хотя и находились в параллельных группах. Часто встречались на потоковых лекциях, имея похожую специальность, но отличающуюся лишь направлением деятельности. На самом деле это не так важно, главное — сейчас говорить было легко и приятно, не испытывая при этом никакого чувства неловкости. — И привет. — Была твоя, стала моя. Все просто, — Вилу засмеялась, надкусывая еще теплую булочку и запивая ее абрикосовым соком, который безумно любила. — Рассказывай, что за помощь тебе нужна? — решив не тормозить и узнать наконец ответы на свои вопросы, шатенка перешла сразу к делу, не обращая внимание на набитый рот. Кого стесняться? — Я очень виноват перед ней и хотел устроить сюрприз, чтобы попросить прощение. Вы знаете ее куда лучше меня, и без вас, думаю, мне не справиться. Она не хочет со мной говорить, вчера я был у нее дома и даже познакомился с миссис Торрес, которая, кстати говоря, прекрасная женщина. Но вот с Камиллой разговор у нас не вышел. Она даже слушать меня не хочет, — Федерико, говоря это, даже отодвинул в сторону поднос, скрестив руки в замок. Он чувствовал себя виноватым и искренне надеялся, что подруги не станут его осуждать, пользуясь пресловутой «женской солидарностью». В его мыслях они казались здравомыслящими девушками, которые хотят своей подруге счастья, а не себе игрушку для битья и нотаций. — Боюсь даже спросить, что ты такого сделал, раз даже Камилла на тебя так сильно злится. Это на нее не похоже, — Кастильо пожала плечами, пытаясь перебороть свое любопытство, которое так и норовило спросить «Что же ты сделал?». Она не была уверена, что хочет это знать, сейчас было важнее то, что он раскаивается и искренне желает заслужить прощение Камиллы. Не дешевыми понтами и пустыми словами, а чем-то стоящим. В конце концов, каждый имеет право на ошибку. — Кстати, где Франческа? — парень осмотрелся, только успев задать этот вопрос, как у выхода появилась темноволосая девушка, направляющаяся в сторону их столика. — Я ей зво… — не успела шатенка и договорить, как рядом с ней уселась итальянка, которая точно также стащила с отставленного в сторону подноса еще одну булочку, отчего парень не смог сдержать усмешки. — Да вы сговорились? Эх, жеееенщины, объедаете бедного парнишу! Меня наоборот кормить нужно, а не отбирать булочки, — в шутку возмутился Федерико, кинув взгляд на последнюю булочку, одиноко лежавшую по центру большой тарелки, и взял ее в руки. — Эта — моя, ясно? И не просите! — выглядело забавно и смешно, поэтому пока парень это говорил, девушки весело хихикали, переглядываясь и с аппетитом уплетая булочки. — Так что за сбор? Виолетта так быстро тараторила, что я ничегооо не поняла, — набив рот ароматной сладостью, Франческа попыталась произнести эти слова максимально внятно, но получилось как-то неочень, хотя И Федерико, и Виолетта прекрасно ее поняли. — Феде хочет устроить для Камиллы сюрприз, чтобы попросить прощение, и думает, что мы — лучшая помощь в этом, — пояснила шатенка, надламывая булочку и отправляя ее в рот. Беседа была такой забавной и непринужденной, что радовало не только самого парня, но и девушек, которые на самом деле хотели помочь. Они смеялись, шутили, затрагивали какие-то более серьезные темы, но все легкость в миг исчезла, когда к столику незаметно подошла виновница сего сборища — Камилла, которая видела, насколько весело им было друг с другом. Без нее. С парнем, который очень сильно ее обидел. Вот так поворот. И это лучшие подруги. Чудесно. Внутри будто что-то укололо, причем укололо так тонко и больно, как колет игла, проходящая насквозь по всему телу. — Я могла ожидать предательства от кого угодно: от тебя, — рыжеволосая указала кивком на Федерико, — даже от тебя, — в этот момент ее голова повернулась к итальянке, — но Виолетта, и ты туда же, — голос Камиллы дрогнул, а на лице Виолетты в этот момент виднелся контролируемый страх, который Федерико определил сразу по ее прямым приподнятым бровям и чуть напряженному нижнему веку. — Вот значит, какие у меня друзья, — Торрес, не став дальше ничего слушать, быстрым шагом покинула столовую, в этот момент чувствуя себя совершенно никому не нужной. Парень, который по-настоящему понравился, оказался предателем, лучшие подруги сидят с ним за одним столом, веселятся, смеются, прекрасно зная, что он сделал ей больно, и будь они настоящим подругами, то давно послали бы его ко всем чертям и пришли поддержать ее, а не его. Эти мысли просто выбивали рыжеволосую из колеи, поэтому Камилла, не дождавшись окончания занятий, поспешила уйти домой, в этот момент вовсе не заботясь о количестве пропущенных занятий. — Вот черт! — понимая, что все то бесконечное количество сказанных слов, адресованных уходящей Камилле, она пропустила мимо ушей, Кастильо тяжело выдохнула, схватившись руками за голову. Не это сейчас нужно рыжеволосой, совсем не это, и было очевидно, что теперь она и их считает предателями. Это больно, на самом деле больно, и Виолетта боялась лишь того, что эта ситуация ее окончательно добьет. — Теперь нужно точно все это провернуть как можно скорее, потому что нельзя оставлять ее одну в такую минуту, но пока вы не помиритесь, нас она не станет слушать. — Франческа и сама не была в восторге от сложившейся ситуации, не успев сказать о том, что Торрес уже давно на нее злится и всячески игнорирует, но факт оставался фактом: сейчас они втроем для нее враги, а значит это нужно как-то исправлять. — Кажется, я знаю, что делать. Слушайте… — голос Виолетты прозвучал как-то ободрительно, отчего на лицах ребят появились еле заметные улыбки, ясно дающие понять, что все еще не так плохо, как кажется.

***

— Мне нужно было срочно отлучиться, ключ оставил на тумбе у входа. Когда закроешь, оставь его под ковриком. Я позвоню, как освобожусь, — договорив до конца, Диего отложил телефон и откинулся на спинку удобного кожаного диванчика в любимом баре, открывающим перед посетителями потрясающий вид на весь город. — Хэээй, с каких пор Людмила уходит утром из твоего дома, мм? — любопытству Леона не было предела, а широкая улыбка и хитрые чертики, бегающие в глазах, выдавали это чувство с потрохами. Тут не обязательно быть великим практическим психологом, чтобы это заметить. — Нуу, так получилось, — Эрнандес вел себя сдержанно, хотя прекрасно знал, что все равно все расскажет другу. Он любил интриговать, поэтому хитрость и в его взгляде тоже о многом говорила Леону. — Рассказывай, дамский угодник. Что ты натворил? — Варгас уже даже не пытался скрыть свое любопытство, чуть подавшись вперед, чтобы Диего не мучил его ожиданием. — Я ничего не натворил. Совсем ничего. Правда. Она просто пришла ко мне почти посреди ночи в подавленном состоянии, хотела выговориться… — парень нарочно говорил медленно и с небольшими паузами, в то время как Леон кивал на каждое его слово, сопровождая это действие негромким «ага», но тут Эрнандес замолчал и Варгас прищурился, ясно давая понять, что не отстанет. — а еще мы переспали, — эти слова прозвучали очень быстро, будто Диего надеялся, что Леон их не услышит и не станет переспрашивать, сделав вид, что все понял. Но только Леон был настолько сосредоточен на его рассказе, что услышал бы концовку, сказанную даже шепотом. И, осознав лишь через пару секунд всю ситуацию, Варгас весело захлопал в ладоши, не сдерживая беззлобного смеха. — Ты и Людмила? Боже, да мне такое даже после недели запоя присниться не могло! Все, теперь ты не отстанешь, Диемила навсегда в моем сердце, а то ты достал своими шлюхами, даже свести тебя не с кем, каждый раз то блондинки, то брюнетки, то рыжие. Чееерт, это настолько шикарная новость, что ради такого дела я даже выпью! Плевать, что сейчас обед, недаром же говорят «с утра выпил — день свободен». Надо и нам попробовать! Официант, виски! — Варгас говорил настолько громко и эмоционально, при этом активно жестикулируя, что Диего даже прикрыл лицо руками, делая вид, что вообще не знает, кто этот придурок, сидящий рядом с ним. Последняя фраза прозвучала еще громче, и в этот момент шатен даже щелкнул пальцами, засмеявшись еще и от реакции друга. Официанта не пришлось долго ждать, и уже буквально через пару минут к их столику подошел молодой парень, ставящий на стол бутылку виски и два бокала. — Вы знаете этого парня? Я не знаю, честно. Этот придурок сам ко мне сел, не смотрите на меня так, — Диего пытался казаться серьезным, но смех Леон сбивал его с толку и тот не выдержал, тоже заливаясь звонким смехом. Официант, сдерживая улыбку, развернулся и только пройдя на несколько столиков дальше смог открыто засмеяться над происходящим. — Ладноо, я согласен, что звучит абсурдно, но это чистая правда. Хватит смеяться, иначе рискуешь слизывать виски со своей рубашки, понял? — вышло не так угрожающе, как хотелось бы, но это развеселило обоих еще больше, отчего Леон даже закрыл лицо руками, пытаясь остановить безудержный смех, доводящий до слез. — Все, заткнись. Лучше расскажи, что там у вас с Виолетткой? — Оу, — шатен прокашлялся, все еще иногда посмеиваясь, и стер с уголков глаз проступившие слезы, после чего разлил по бокалам виски. Такие разговоры без алкоголя — не разговоры. Это традиция, которую просто стоит принять. И совершенно не важно: день это, вечер или утро. — Кажется, мы встречаемся. Нет, не кажется, мы точно встречаемся. Конечно, никто из нас напрямую об этом не говорил, но окружными формулировками мы пришли именно к этому. А еще мы целовались. Два раза. И, кажется, я на самом деле влюбился, как самый настоящий придурок, — говоря о ней, Леон улыбался. Огоньки в его глазах горели ярче, голос становился воодушевленный, что Диего не мог не заметить той искренности, с которой он все это говорил. И в этот момент становилось вроде как не по себе, зная, о какой девушке речь, но вроде и чувство радости за друга давало о себе знать. Наверно, чувство радости в этой борьбе все-таки побеждало. В конце концов, прошло уже три чертовых года, и глупо жить прошлым, цепляясь за то, чего уже нет и никогда больше не будет. Он давно забыл, даже почти отпустил до тех пор, пока не встретил ее здесь. Лас-Вегас — мастер в разрушении чужих надежд, сердец и судеб. — Так выпьем жа за нас, друг мой! — отбросив в сторону посторонние мысли, продержавшиеся в его голове не более минуты, Эрнандес поднял бокал, ударяя им по бокалу друга и за раз осушая его целиком. У него есть Людмила. Ну, как сказать есть. Одна ночь ничего не значит, но кто знает, во что это выльется дальше, поэтому не стоит зацикливаться на вещах, которые ты уже не в силах изменить. — За нас! — Леон с радостью поддержал тост, хотя заметил небольшую заминку Диего, но промолчал, не считая нужным сейчас вообще о чем-то думать. Его переполняло чувство легкости, потому что он сделал то, что должен был, и теперь мог с радостью вздохнуть спокойно, не имея за спиной никаких тяжелых камней. Да, всю ночь его посещали тревожные мысли, которые, как по традиции, мешали спать, но ночью мы все видим в ином свете. Больше преувеличиваем, больше углубляемся в детали, больше анализируем и загоняем себя в угол, а утром все становится на свои места и не кажется таким страшным. «Утро вечера мудренее» — давно известная пословица, появившаяся явно не на пустом месте. Леон знал, что это неправильно, но зато теперь он свободен, и, черт возьми, за это стоит выпить!

***

— Что происходит, папа? — вернувшаяся домой Виолетта застыла в недоумении, оглядывая не на шутку взволнованного отца, каких-то непонятных людей, ходящих по дому полосатыми лентами, и полицию с какими-то бланками. — Папа??? Сделай же что-нибудь! Кто эти люди? — но отец молчал, придерживаясь рукой за голову и ничего не делая. Он не мог ничего сделать. Это была как раз та ситуация, когда он оказался бессилен. — Собери свои самые ценные вещи и предметы первой необходимости, свои я уже собрал, — Герман указал кивком на стоящий у выхода рюкзак, а Кастильо округлила глаза, чувствуя, как от страха и непонимания начинают дрожать руки. — Что происходит? — вопросов в голове становилось только больше, голос дрожал и подступающий приступ паники уже давал свои первые звоночки. Стало нереально страшно. Какие вещи? Куда идти? Что это за люди? почему все так непонятно… — За сделкой о поставке нашей фирме дорогого оборудования, которая состоялась сегодня утром, должна последовать оплата, денег на которую нет. Я понятия не имею, что происходит, Виолетта, но сейчас на нашем счету нет ни цента. Поставщики отказываются ждать, договор уже подписан и возвращать оборудование уже слишком поздно. Они забирают наш дом в залог, пока мы не погасим долг, — мужчина был напуган не меньше, чем девушка, которая от услышанного чуть не потеряла дар речи. Что значит нет денег? Где они? Это что-то уму непостижимое… Все тело трясло, слезы непроизвольно катились по ее щекам несмотря на то, что она обещала себе не плакать. В голове не было абсолютно ни одной мысли, как все исправить, и в этот момент Виолетта почувствовала себя настолько беспомощной перед жизненными трудностями, что вообще начала сомневаться в своей нужности этому жестокому миру. — Это просто страшный сон, который скоро закончится… — пытаясь себя успокоить, Вилу обняла отца, уткнувшись носом в его плечо, и позволила себе заплакать, чувствуя, как его крепкая рука легко поглаживает ее спину. Легче не становилось, но рядом с отцом она чувствовала себя в безопасности. — Заявление я составил. Ознакомьтесь и поставьте внизу свою подпись. Как только о пропавших деньгах станет что-то известно, мы Вам сообщим, — мужчина в форме нарушил семейную идиллию и подсунул Герману документ, на котором он поставил подпись, предварительно удостоверившись, что все правильно. — А теперь покиньте дом, — это был голос другого мужчины с солидном черном костюме, который казался значительно грубее мужчины в полицейской форме и ему вообще было плевать, кого выпроваживать из дома. Главное — получить свое. — Я просто хочу, чтобы весь этот кошмар закончился… — не сдерживая слез, только усиливающихся в тот момент, когда они вышли на улицу, Кастильо накинула на плечи полупустой рюкзак, заполнить который просто не хватило времени. — Мы справимся. Мы обязательно что-нибудь придумаем.