Иллюзия правды

Все было как в тумане. Мысли настолько спутались, что понять смысл происходящего не казалось возможным. Парень мчался по улице, не имя понятия, куда идет. Рука ныла от физической боли, сердце сдавливало от боли моральной, и весь этот кошмар будто не торопился подходить к концу. Дрожащими руками Леон вынул из кармана телефон и набрал сообщение на номер, который до сих пор оставался в его телефоне большой тайной. Ему же приходили сообщения, а значит есть возможность послать сообщение в ответ, не зная, кому оно в итоге придет. Певать. Сейчас нужно было сделать хоть что-то, чтобы не сойти с ума от переполняющего гнева. «Нужно встретиться. Через пятнадцать минут на пологой вершине Ред-Рок-Каньона — Л.» Быстро отправив сообщение, шатен засунул сотовый обратно и незапачканной кровью рукой стер пот, от жары проступающий со лба маленькими каплями. Было темно, до места назначения ехать около двадцати километров, но мысль, возникнувшая в голове, не давала покоя. Это место было лучшим вариантом для таких событий. В такое время там совсем нет людей и можно быть точно уверенным в том, что никто не придет и не помешает. Рассудок затуманен, сердце продолжает бешено колотиться в груди, а руки предательски дрожат. Нужно вернуться к дому и забрать машину. Пешком ему туда и к утру не добраться. Подходя к дому, парень остановился у дверей своей машины, слыша доносящиеся из дома всхлипы. Это были рыдания Виолетты, иначе и быть не могло, и от осознания этого становилось намного больнее. Боль с новой силой сковала его сердце, будто с каждой новой секундой острым ножом терзая его сердце и оставляя за собой кровавые подтеки, которые заливали собой и так израненную чувством вины душу. Леон прислонился лбом к холодной дверце машины, несколько секунд просто пытаясь прийти в себя, но звуки из дома давили на него настолько сильно, что тот не выдержал, резко подрываясь и влетая в дом так же быстро, как десятью минутами ранее выскочил отсюда прочь. Виолетта сидела на диване, уткнувшись головой в согнутые колени, и даже не сразу поняла, что парень вернулся. Она невольно подняла на него глаза и подскочила с дивана, крепко обвивая его шею своими тонкими и вечно холодными ручками. — Вилу, я прошу тебя, не плачь… — комок, подступивший к горлу, не позволил шатену продолжить, и он замолчал, обнимая девушку настолько крепко, насколько это было возможно. Он не знал, что будет дальше, не знал, простит ли она его, если узнает правду, не знал и то, что будет через пятнадцать минут, когда эта подлая тварь приедет на нужное место. Если вообще приедет. Он ничего не знал и в данный момент не хотел знать, желая насладиться этими драгоценными секундами, проведенными рядом с девушкой, которую любит. А он любит ее, на самом деле любит. Любовь к этой потрясающей девушке пронзила его сердце своей стрелой еще тогда, когда он впервые увидел ее той ночью, вместе с Диего возвращаясь домой из казино. Эта маленькая и хрупкая, но вместе с тем смелая девочка вызвала в нем желание стать для нее тем, кто будет защищать ее, оберегать. Он хотел обнимать ее, целовать, чувствовать в своей руке ее руку, чувствовать и понимать, что она — только его девочка, и больше никто не имеет право прикасаться к ней. Парень, напавший на нее в день их первой настоящей встречи, вызвал в Леоне приступ бешенства, который будто вывел его из душевного равновесия. Как он посмел тронуть то, что принадлежит не ему? Как он вообще посмел покуситься на по своей натуре беззащитную девушку? Варгас не понимал этого, и чувство заядлого собственника напрочь снесло ему крышу. А сейчас… А сейчас он виноват перед ней, очень сильно виноват. Это он, не зная никаких деталей дела, перевел со счета ее отца все деньги в обмен на свою свободу. Он не знал, на самом деле не знал, кем был этот мужчина, и просто думал, что если он сделает то, о чем его просят, то та куча денег, которую он по своей же глупости проиграл тому мажору, сойдет ему с рук, ведь... Это было его условие. Мужчина сразу сказал, что не возьмет денег, и за этим долгом следует лишь небольшое дело, выполнив которое Леон может идти на все четыре стороны. Если бы он только знал, что эти несчастным мужчиной был ее отец. Если бы он только мог подумать о том, как она будет страдать, узнав о пропаже… Если бы он только представил, как будет ненавидеть, узнав о его предательстве… Эти мысли наводили на Леона неподъемное чувство вины и страха, смешанного с чувством гнева по отношению к тому мужчине. Да кто он вообще такой? Он ведь знал, все это время знал, о чем просит и кого, но не счел нужным донести до Варгаса все подробности этого дела. Есть заказ и есть исполнитель. Больше ничего. И теперь, наконец получив долгожданную свободу, Леон терзает себя морально своими же мыслями, которые с новой силой причиняют ему нестерпимую боль. — Мне нужно идти. Я люблю тебя, Виолетта, — сказать больше просто не хватило сил. Леон, оставив на губах шатенки горячий и такой желанный поцелуй, отстранился, не позволяя девушке сказать и слова. Не надо, только не сейчас. Он быстро покинул дом и сел за руль, до предела выдавливая педаль газа. Быть на месте нужно через десять минут, а поскольку ехать километров двадцать, стоило бы поторопиться. Снова ничего не понимающая Кастильо вернулась на диван, пустым взглядом всматриваясь в закрытую дверь. Леон снова ушел, и все, что она успела крикнуть ему вслед — «Не делай глупостей, прошу тебя… Я ведь тоже тебя люблю.». Слова вырвались неожиданно даже для самой девушки, и от силы слегка охрипшего от рыдания голоса можно было смело твердить, что парень услышал ее слова. Виолетта понятия не имела, куда он едет и зачем, но нарастающее чувство тревоги делало ситуацию еще более невыносимой. Его поцелуй, такой короткий, но в то же время страстный, его слова, сказанные перед уходом… Такое чувство, будто он прощается… Нет, этого не может быть. Вегас славится не только своими клубами, казино и стриптиз-барами. На самой окраине города, где огни фонарей становятся не менее яркими, а неоновые вывески перестают слепить глаза водителям, начинается настоящий, живой город. В воздухе не витает аромат табака, пошлости и выхлопных газов от машин. Здесь царит спокойствие и тишина, а привлекающая туристов красота природы освежает разум, обдавая их лица чистым прохладным воздухом. Леон не зря выбрал в качестве места встречи этот каньон. Он был одним из достопримечательностей города, его манящие горы, переливающиеся разными оттенками красного, казались чем-то нереальным, но одновременно таким прекрасным.

Adam Lambert — Runnin'

Парень припарковал машину на обочине и вышел, доставая из кармана почти разрядившийся телефон. Время был 01:13, до назначенного времени оставалось меньше двух минут. А что будет, если он струсил и не пришел? Что будет, если вообще не получил сообщение? Эти мысли не заняли в голове много места, они попросту не успели этого сделать, поскольку Леон, поднявшись на достаточной высоты скалу, приметил вдали машину, слепящую ему глаза фарами дальнего света. Он прищурился и пошел выше, буквально через пару секунд становясь на пологую плоскость, занимающую достаточно места для того, чтобы не просто сделать пару шагов в сторону, а позволить себе некоторую свободу в действиях. — Чего тебе нужно, малахольный? — язвительный голос мужчины, поднимающегося по скале с фонарем в руках, не заставил себя долго ждать. Голос казался таким раздражающим, что Леон еле сдерживал себя, чтобы не наброситься сразу. — Ты — чертова тварь. Почему ты не сказал мне, кто этот мужчина? Зная это, я бы никогда не пошел на такую подлость даже ценой своей свободы! — Варгас стиснул зубы от злости, хмуря брови и несфокусированным взглядом глядя на стоящего напротив мужчину. — Вот поэтому и не сказал. Зачем марать руки в этом дерьме самому, когда за меня это может сделать кто-то другой? — мужчины, явно не понимающий, что своими словами будто машет перед быком красным флагом, продолжал язвить, в то время как шатен начинал не на шутку закипать от злости. — Сука, — сквозь стиснутые зубы прорычал парень, резко подрываясь с места и хватая мужчину за воротник его пальто, — Я тебя ненавижу, и по твоей вине сейчас очень виноват перед дорогими мне людьми, — слова звучали так холодно и, как могло показаться на первый взгляд, спокойно, только это далеко не являлось правдой. Это было затишье перед бурей, и парень, переводя дух, с силой ударил того в челюсть, другой рукой по-прежнему придерживая за воротник. — Да мне плевать на тебя и на твое чувство вины, понял? Это теперь твои и только твои проблемы, — мужчина будто нарочно его провоцировал, бросаясь колкими фразочками в адрес молодого парня. Он даже не пошевелился, получив сильный удар в челюсть, который будто только больше раззадорил его чувство собственной важности. Мужчина усмехнулся, продолжая свои провокации: — Это все, на что ты способен? Вряд ли Виолетта теперь захочет видеть рядом с собой человека, который, как и я, теперь тоже пропитан гнильцой. Ты бы лучше себе врезал, придурок. — Тебе не жить! Слова действовали так быстро и сильно, как поднесенная к облитому бензином дому спичка. Леон не выдержал и резко толкнул мужчину к скале, снова и снова ударяя его по лицу до тех пор, пока тот не начал сопротивляться, потирая тыльной стороной ладони капающую из разбитого носа кровь. Он глубоко вдохнул и, накопив внутри всю ненависть и отвращение, которое только мог испытать за всю свою жизнь, с силой оттолкнул Леона от себя, надвигаясь на него с новыми силами. Последовал первый удар по лицу, заставивший парня коснуться теперь уже также разбитого носа и попытаться нанести ответный, но все тщетно. Мужчина ударил еще раз, ударил с такой силой, что в глазах будто потемнело, а шатен с трудом сдержался, чтобы не упасть на твердую каменистую поверхность. Драка разгорелась не на шутку, и ноющая боль, вмиг разносящаяся по всему телу, будто только сильнее заводила их. Но мужчина не намерен был долго церемониться, поэтому в следующий момент со всей что было силы толкнул парня к скале, отчего тот ударился головой и на миг застыл. Острая боль в голове будто током пронеслась по его телу, не позволяя даже пошевелиться. В этой войне он проиграл, и довольная физиономия мужчины делала этот проигрыш еще противнее, а его победу — еще слаще. — Радуйся, что остался жив. В следующий раз пощады не жди, сучонок, — победная улыбка на лице мужчины, озаряющая его лицо даже ярче, чем светящая на небе луна, выводила Леона из себя, но от нехватки сил он не мог даже сдвинуться с места. Хотелось спустить его прямо с этой скалы, но парень понимал, что этот громила куда сильнее, и несмотря на все побои, которые смог ему нанести молодой человек, этому мужику будто пером по уху. Он уже собрался спускаться вниз, как неподалеку послышались нарастающие шаги, а следом и голос молодого парня, который, пока они тут дрались, словно два быка на ринге, незаметно примчался сюда. — Папа, оставь его, — громкий голос Федерико прервал эту нависшую в воздухе тишину, и мужчина, обернувшись на сына, нахмурил брови, не имея ни малейшего понятия, как тот вообще узнал о том, где он. — Как ты узнал? — с любопытством поинтересовался мужчина, скрестив руки на груди и все-таки жмурясь от боли. Кровь не останавливалась и единственное, что он делал — это смахивал ее с лица, спустя несколько минут повторяя сие действие снова. — Перед уходом увидел сообщение в твоем телефоне. Все это время Леон молча сидел, прислонившись спиной к холодной скале и закрыв глаза, будто надеясь, что это поможет ему унять боль. Слова, услышанные им в этот момент, привели парня в немалый шок, и то, что ему сейчас открылось, привело его в еще большую ярость. Теперь спустить со скалы хотелось обоих: его и его сынка. — Езжай домой, если тебе не нужны проблемы, — Федерико сейчас казался таким взрослым, и слова, которые он говорил, только больше подтверждали этот факт. — Поехали, — коротко ответил старший Гонсалес, хватая юношу за руку и уже намереваясь спуститься, как тот остановил его, выдергивая свою руку. — Езжай. Я тебе догоню на своей машине. Не прошло и пяти минут, как мужчина завел свою машину и двинулся прочь от этого места. Время близилось к двум часам, Леон неподвижно сидел в прежнем положении, откинув голову назад, и итальянец решил, что тот ничего не слышал из их разговора, а значит можно скрыть тот факт, что мужчина, который превратил жизнь Леона в ад, — отец Федерико. — Вставай, Леон. Не собираешься же ты лежать здесь до самого утра, — сказав это довольно сухо, Гонсалес похлопал Варгаса по щекам и попытался поднять, схватив того за руки, но шатен убрал руки, полными злости глазами вглядываясь в лицо помогающего. — Убери руки, папенькин сынок. Тоже позлорадствовать пришел? Так знай: я найду управу и на тебя, и на твоего папашу, чего бы мне это не стоило. По вашей милости я и так рискую потерять то, что мне дорого, поэтому мне уже не за что волноваться, — сквозь зубы прошипел Леон, поднимаясь на ноги самостоятельно. Злость с новой силой одолевала им, и Варгас, долго не думая, врезал прямо ему по лицу, снова хмурясь от боли в и так незажившей руке. — Вот как. А Виолетта уже знает, что их банкротство — твоих рук дело, м? — после удара, полученного по лицу, в глазах Федерико тоже заиграли огоньки ярости. Он далеко не был одним из тех людей, которые запросто могли себя контролировать, поэтому тут же завелся. В этом он был похож на Леона. — Закрой рот, — прорычал шатен, с силой сжимая кулаки и наклоняясь вперед, чтобы снова ударить, но итальянец перехватил его руку. Леон не отступал, и каждое слово, прозвучавшее из уст Гонсалеса как вызов, разжигало внутри него еще большее пламя гнева и ярости. Он с силой толкнул его к той скале, о которую несколькими минутами ранее опирался сам, и снова двинул тому в нос, будто не чувствуя боли. — Окей, не хочешь говорить о своей девушке, ладно. Может быть, хочешь поговорить о лучшем друге? Он уже рассказывал тебе, что целовал твою девушку, м? Виолетту или Мартину, хер знает, кто она на самом деле, — Федерико точно так же, как и его отец, начал давить на больные места этого парня, активно пользуясь спрятанными в рукаве козырями. Именно теми козырями, которые всегда имел. И если по началу его единственным козырем был только его отец и та афера, которую они провернули, то сейчас к этому списку прибавилась еще ошибка Диего и тайна Виолетты, которые и стали для и так разъяренного до предела Леона последней каплей. Видимо, этому итальянцу никогда не суждено справиться со своим внутренним демоном, который сейчас проявлял себя еще ярче, чем обычно. Это все кровь и бурлящее внутри бешенство, которые, действуя вместе, снесли ему крышу окончательно. Возможно, он не хотел говорить этого, не хотел сдавать если не Диего, то хотя бы Виолетту, которая помогала ему, но сейчас его рассудком управляла злоба и ненависть к окружающим людям, еще с детства затаившаяся где-то внутри и сейчас проявившаяся на ружу по отношению к людям, вовсе того не заслуживающим. — Ты врешь, — Леон не мог поверить своим ушам. Эти слова заставили его окончательно потерять над собой контроль, и тот, выкрикнув в пустоту что-то невнятное, с новой силой набросился на итальянца, ударяя совершенно безразборно. Федерико жмурился от боли и всеми силами пытался увернуться от ударов до тех пор, пока и его терпению не пришел конец. Он злобно рыкнул, ответно толкая Леона в противоположную сторону, на которой, в отличии от этой, не было барьера. Воздух просто полыхал от напряжения, он был настолько пропитан злобой и ненавистью двух неконтролирующих себя людей, что находиться рядом не смогли бы даже самые заядлые любители бокса. Это было жестоко, это было больно и противно, но сцепившиеся парни будто не чувствовали боли, концентрируясь лишь на внутренних чувствах. Отвращения друг к другу, ненависти, злобы, местами чувства вины и обиды. Все смешалось в одну кучу и не позволяло выделить из этих чувств хоть что-то одно, не позволяло выделить тот огонек надежды и пламя любви, которые бы смогли остановить их в этот момент. Федерико, махая кулаками, толкнул Леона к краю скалы, ведущей к внушительной высоты обрыву. Эта пологая сказала находилась на приличной высоте, окруженная, с одной стороны, некрутым спуском, а с другой — обрывом, спуститься по которому не представлялось возможным. И сейчас, именно в этот момент, Леон оказался у самого края, тяжело дыша и съеживаясь от пронзающей все тело боли, в то время как итальянец, тоже щурясь от боли, нагло усмехался ему в лицо. Один толчок — и обессиленное тело шатена полетит вниз, разбиваясь о твердые скалы. Гонсалес, чувствуя свою власть перед ним, из последних сил легко подталкивает его к обрыву, и жизнь Леона оказывается на волоске… Спасет он или толкнет в пропасть?..