Ничего не понимающий Герман расширил глаза после услышанного, хмуря брови. Кто этот мужчина и что за бред он несет? Вопросы просто атаковали его голову, поэтому Кастильо, скрестив руки на груди, поспешил узнать на них ответы.
— Брат? Что это значит?
— Да, именно. Ты не знаешь меня, зато я знаю о вас все, — продолжал мужчина, кивая головой в такт своим словам. Он предполагал, что Герман не поверит ему, сочтёт сумасшедшим и просто выставит из дома, но пока все шло гладко. Его собеседник молчал, взглядом показывая, что требует объяснений. — Мы так и будем разговаривать об этом на пороге? — как бы невзначай задал вопрос Гонсалес, чуть подаваясь вперед, чтобы войти.
— Ой, простите. Проходите, конечно, только у нас тут небольшой бардак, — Герман распахнул дверь шире и пропустил в дом незнакомца, в этот момент почувствовав себя невежливым хозяином. Хозяином? В этом доме они с Виолеттой пока на птичьих правах до момента, когда погасят долг, хотя это не так важно. Кастильо прошел на кухню и учтиво предложил гостю горячие напитки, на то тот с радостью согласился. Какой деловой разговор без чашечки крепкого кофе?
— Наша мать, будучи еще молодой девушкой, гостила у бабушки в Италии, где познакомилась с парнем, а потом забеременела. Родился я, но Луиза бросила нас и уехала домой, не считая нужным даже интересоваться, как мы живем. А вот я, в отличие от нее, интересовался вашей жизнью, поэтому знаю все и про тебя, — Лоренцо указал кивком на Германа, — и про Виолетту. Даже не буду спрашивать, как из Мартины она стала Виолеттой — это не моё дело. Понимаю, можешь мне не верить и считать черт знает кем, но это чистая правда. Если бы бабушка была жива, она бы подтвердила мои слова, но, к моему большому сожалению, родители Луизы не знают обо мне до сих пор, — Гонсалес хотел продолжить, но удивление на лице Германа сбило его с мысли. Он выглядел даже скорее не удивленным, а шокированным. Надо же, жил себе спокойно, а спустя столько лет нарисовался какой-то непонятный брат. Нет, он не был против этого, но сходу принять эту новость было немного трудно.
— Но чего Вы сейчас от меня хотите? — разумный вопрос для человека, впервые увидевшего своего сводного брата. Что еще он мог спросить? Как там погода в Италии? Глупо. Спрашивать нужно действительно интересующие вещи.
— Я пришел извиниться. Вы не знаете этого, но я очень сильно виноват перед вами с Виолеттой, — Лоренцо виновато опустил взгляд, не поднимая его даже в момент, когда перед носом оказалась чашка с горячим кофе. Сейчас можно было ожидать чего угодно, но это нужно было сказать. Герман больше не казался ему виновником всех его бед, напротив, он ему даже понравился.
— В чем же? — Герман непонимающе поднял брови и устремил внимательный взгляд на собеседника, наконец решившегося взглянуть прямо в глаза.
За свои ошибки нужно отвечать, а не прятать голову в песок, именно поэтому Лоренцо и продолжил речь, которую хотел сказать еще с порога:
— Пропажа ваших денег — моих рук дело. Я был настолько зол на мать и на её ребенка, которого все детство любили и лелеяли, что совсем потерял над собой контроль. Не видел в жизни другого смысла, кроме как отомстить вашей семье за то, что сам рос без матери. Отец очень любил меня, никогда и ни в чем не отказывал, но материнской любви и ласки мне все равно не хватало, отчего и родился весь этот план: узнать о вашей жизни, а потом испортить её. Я втянул в это Леона, который по моей вине предал вас обоих, и действительно раскаиваюсь в своем поступке. Мне жаль, что вам пришлось через это пройти, но последние события заставили меня осознать свою вину, — мужчина говорил так искренне, что мог даже показаться беззащитным в этот момент. Чувство вины и желание услышать заветные слова, дарующие ему прощение, были важны для него. Для его нового «Я». Опустив взгляд в чашку и помешивая ложкой сахар, Лоренцо умолк, с чувством волнения внутри дожидаясь реакции Германа.
— Я считал Леона подонком, как только узнал о его предательстве из уст дочери, но, судя по её прежним рассказам, он был хорошим парнем. Сложно было поверить в то, что он мог поступить так с девушкой, которую любит, — Герман покачал головой, подпирая рукой подбородок. Его лицо выражало облегчение и полное владение ситуацией, отчего с плеч падал огромный камень. Теперь Виолетта непременно узнает истинные мотивы поступка Леона и хотя бы поговорит с ним, а её счастье — это повод отца улыбаться каждое утро. Лоренцо искренне раскаивался в своем поступке, действительно понимал, как много потерял в жизни из-за своей ненависти и обиды, которую достаточно было просто отпустить, чтобы почувствовать облегчение. И сейчас, сидя перед «врагом» всей своей жизни, добившись его страданий путем выполнения тщательно спланированного дела, он понял, что это не принесло ему удовлетворения. Не принесло ровным ничего, несмотря на то, что он лелеял эту мысль почти с самого детства. Ему просто это больше не нужно. Именно поэтому все деньги уже давно переведены на счет Кастильо, а он сам сидит прямо перед ним и просит прощение, понимая, что только оно принесет ему долгожданное облегчение. — Я был удивлен и тому, что у меня есть брат. В детстве всегда мечтал иметь брата, чтобы вместе проводить время, будучи детьми, а потом встречать праздничные вечера у камина за душевными или же бестолковыми, но такими веселыми разговорами. Мне правда жаль, что мама поступила так, но это ее ошибка, не наша. Этот поступок был подлым, знаю, но слушая сейчас рассказ я понимаю, почему именно это произошло, и никого не виню. Нет, серьезно. Не виню и не злюсь. В момент, когда я практически по велению новогоднего чуда обрел того, о ком всегда мечтал, я не могу позволить себе оттолкнуть Вас, поэтому… — Герман сделал небольшую паузу прежде, чем произнести то, что хочет произнести. Возможно, Гонсалес пришел не за этим, но в этот момент так хотелось сказать именно эти слова. В канун Нового года было бы глупо отталкивать то, что преподнесла сама судьба, — добро пожаловать в семью.
Эти слова стали для Лоренцо спасательным кругом. Идя сюда, он планировал только попросить прощение за свою подлость, а вместе с прощением обрел брата. Это так неописуемо здорово — чувствовать легкость внутри, словно возносящую душу до самых небес. Будто всю жизнь ты тяжелыми цепями был прикован к земле, не имея возможности увидеть что-то выше плинтуса, но сейчас, освобождаясь от этого гнетущего груза, начинаешь совершенно по-новому смотреть на мир. Это лучшее, что могла подарить судьба в канун Нового года.
***
Перепуганные врачи, аккуратно уложившие неподвижное тело итальянца на носилки, общими силами затащили его в машину и отвезли в больницу, предварительно сообщив отцу, что с его сыном беда. Он балансировал на грани жизни и смерти, периодически склоняясь то к одной, то к другой стороне. Нитевидный пульс, будучи слишком слабым, почти не прощупывался, а биение сердца катастрофически замедлилось. Врачи были уверены, что этот парень не выживет. Более того, они уже почти похоронили его, пока несли к машине и проверяли все показатели.
То ли новогоднее чудо снова дало о себе знать, то ли оперативная работа врачей помогла этому парню остаться в мире живых, а не мертвых. Лучше жизнь со множеством переломов, чем смерть, пугающая своей неизвестностью. Федерико и сам бы никогда не выбрал смерть, даже если бы перед ним нарочно поставили такой выбор. Придя в сознание лишь через некоторое время, Гонсалес не поверил своим глазам. Он жив. Он все еще в этом мире, а это значит, что есть шанс все исправить.
Он чуть не умер лишь потому, что, исправляя свою же ошибку, спас жизнь Леону. Даже тогда он понял, насколько мерзким был всю жизнь, и, падая с обрыва вниз, мысленно корил себя за то, что умирает и уже ничего не может изменить. А сейчас есть шанс, которым он просто обязан воспользоваться. Он хочет быть настоящим собой. Тем, который появился благодаря Камилле.
***
До окончания часов приёма осталось буквально двадцать минут, но в коридоре все еще слышались посторонние голоса и шаги, медленно приближающиеся к двери его палаты. Федерико устремил свой взгляд на дверь, в этот час уже не ожидая гостей, хотя стоило бы. Дверь медленно открылась и в палату неуверенно вошла девушка, увидеть которую Гонсалес просто не ожидал.
— Привет, — робкий голос рыжеволосой девушки нарушил царившую в палате тишину. Она аккуратно присела на рядом стоящий стул и положила на тумбу пакет с разными фруктами и соком, банально не зная, что он любит больше. Федерико не смог сдержать улыбку, которая просто не сходила с его лица. Это такая, казалось бы, мелочь, но для него это было очень важно. Значит еще есть шанс.
— Я не ожидал увидеть тебя здесь, но, честно признаться, мою радость не описать словами, — всё ещё улыбаясь, парень тихо произнес свои слова, будто боялся, что одно громкое слово заставит девушку исчезнуть. Но как бы он не моргал глазами, как бы не щипал себя за руку — Камилла по-прежнему сидела рядом. Она была на самом деле реальна, даже если в это было так сложно поверить.
— Леон сказал, что ты в больнице. Я посчитала нужным тебя навестить, — Торрес и сама толком не понимала, зачем пришла сюда. Чувство обиды и боли от предательства все еще тревожили её душу, но уже не так сильно. Узнав, что Феде чуть не умер, Ками сначала просто не поверила в это, а когда информация все же уложилась в её голове, почувствовала боль куда сильнейшую, нежели боль от предательства. Она могла раз и навсегда потерять его, больше никогда не заговорить с ним и не увидеть — это страшно. Какими бы ни были её обиды, смерть, чуть не разлучившая их, расставила в голове девушки приоритеты так, как то должно было быть. И только чуть не потеряв его, она поняла, насколько он ей дорог. — Я волновалась за тебя, — казалось бы, такие банальные слова, которые, возможно, каждый из нас слышал приличное количество раз, но для Федерико именно эти слова стали спасательным кругом. Тем самым кругом, которым для его отца стало прощение Германа. Он также почувствовал, как тяжелый камень рухнул с его плеч и разбился на мелкие кусочки. Теперь он свободен, и это чувство легкости, переполняющее парня изнутри, вселяло силы, чтобы бороться.
— Знаешь, Франческа и Виолетта — самые настоящие подруги, с которыми тебе повезло. Они вовсе не предавали тебя, а хотели помочь. Они знают тебя куда лучше, чем я, и поэтому я попросил их о помощи. Хотел извиниться, сделать тебе сюрприз, удивить. Ты ведь та самая безбашенная девушка, которая подошла ко мне с просьбой отвезти её к Сити Центру, а таких девушек нужно удивлять. Мне жаль, что я причинил тебе такую боль. Сейчас я понимаю это, и тогда понимал, — начал Федерико, поджав губы от того, насколько же все-таки сложно произнести в слух эти слова, но на душе уже не так тяжело, как было раньше. — И пока этот сюрприз откладывается хотя бы до момента, когда меня выпишут из этого места, — парень усмехнулся, переводя серьезный разговор в шутку, чтобы снять повисшее в воздухе напряжение. Камилла молчала, но добрая улыбка на ее лице уже говорила о многом. Она аккуратно коснулась своей рукой руки парня, слегка поглаживая ее большим пальцем. На душе стало так тепло и приятно. И ему, и ей.
— Посетители, время посещения окончено. Просьба покинуть помещение, — вошедшая в палату медсестра заставила девушку резко отдернуть руку от неожиданности и вскочить на ноги, как провинившуюся школьницу. Торрес одобрительно кивнула и еле заметно улыбнулась парню.
— Я приду завтра, — сказав эти слова довольно тихо, будто боясь, что медсестра из коридора их услышит, Ками покинула палату, тихо закрывая за собой дверь. Эти, казалось бы, незначительные несколько минут, проведенные вместе, оказались самыми значительными из всех, что происходили за последнее время. Федерико окончательно убедился в том, что вот он — его мир. Мир, заключенный лишь в одном человеке. Мир, за который стоит бороться.
