***
На утро никаких встреч не запланировано, поэтому Реджина решает наведаться в мэрию после ланча, а пока что остаться дома. Если не брать во внимание нераскрытое нападение на Свон, о котором никто больше не знает, в городе царит затишье. Жители всё ещё приходят в себя после атаки Зелины. По правде сказать, в мэрии мучительно скучно, и Реджина не сомневается, что никто даже не заметит её опоздания. Первое сообщение от Эммы приходит в половине десятого. Реджина возится с кофеваркой, когда оставленный на кухонной стойке мобильный начинает вибрировать. «Привет». Реджина смотрит на сообщение, не зная, что с ним делать дальше. Она тот ещё любитель писать смс и не разбирается в тонкостях этикета. Генри иногда присылает сообщения, если задерживается, но даже его она обычно просит в следующий раз звонить. «Здравствуй», — набирает она. На мгновение останавливается и, подумав, добавляет: — «Как дела?» «Трепещу перед вечерней сменой. А в остальном всё хорошо. Как сама?» «Нормально. Надеюсь, ты поспишь после обеда. Мы только что восстановили наш режим сна. Будет очень обидно, если он так быстро накроется». «Хах, а то я не знаю? Попозже обязательно вздремну». Краем глаза Реджина замечает в гостиной красную кожаную куртку Эммы. И её захлёстывает непреодолимое желание увидеть владелицу. На самом деле это смешно, ведь они обмениваются сообщениями и, что ещё хуже, после её ухода прошло меньше двух часов. Вместо того, чтобы ответить на последнее сообщение, Реджина возвращается на кухню и открывает холодильник. Потому что ей нужно что-то делать. И готовка всегда была для неё любимым развлечением (по крайней мере, из всего разнообразия не смертоносных).***
Реджина поднимается по лестнице, ведущей к квартире Чармингов, и взмахом руки открывает закрытую дверь. Она буквально влетает внутрь и прямиком направляется в спальню Эммы, когда из глубины квартиры раздаётся голос Снежки: «Реджина?» — Привет. — Что ты делаешь? Реджине невероятно неловко, потому что, да… Что она делает? Практически вломилась в квартиру, чтобы сделать сюрприз Эмме в виде домашней еды в преддверии вечерней смены. Как так вышло, что так называемое «развлечение» переросло в желание накормить Свон — это совсем другая история. А ещё, увлёкшись своей миссией, она напрочь забыла о том, что Эмма живёт не одна. — Я хотела передать кое-что Эмме, — беспечно объясняет она. — Когда она проснётся. — Проснётся? — переспрашивает Снежка, ещё не оправившаяся от внезапного вторжения. — Она же отдыхает. Перед вечерней сменой. Эмма сказала… — Ах да, точно. Она собиралась вздремнуть, но Дэвид попросил помочь с грузовиком. Возникли проблемы… — Она должна спать, — яростно перебивает Реджина. — Разве Дэвид не в состоянии заплатить профессионалам, чтобы починили его машину, и не использовать дочь в качестве бесплатной рабочей силы? В ответ Снежка вскидывает бровь, а потом её взгляд падает на пластиковый контейнер в руках Реджины. — Это цыплёнок «Пармезан»? — Да. — Хорошая стратегия. Реджина не понимает, почему Снежка хвалит её, несмотря ни на что. И окидывает женщину откровенно подозрительным взглядом. — Стратегия? И что это должно означать? — Что путь к сердцу Эммы определённо лежит через желудок. — Что? Снежка молча смотрит на неё, на самом деле, она просто смотрит. И Реджине приходится подавить желание врезать ей, чтобы избавиться от этого взгляда. — К чему ты это сказала? — не отстаёт бывшая королева. — И как ты можешь так спокойно об этом говорить? — Я подумала… — Снежка выглядит немного испуганной, словно боится, что своими словами пробудила Злую Королеву. От недавней уверенности не осталось ни следа. — Я… хм… хорошо… городская черта? — запинаясь, произносит она. — Городская черта? — Проклятие Пэна. Весь тот день был… говорящим. И… Когда ты позволила Эмме уйти, я подумала, что это… очевидно. В смысле, это было очевидно, когда вы с ней прощались. — Что было очевидно? — Что вы лю… хм… Симпатизируете друг другу? Реджина не знает, что такого особенного в словах Снежки, но мгновенно переносится мыслями в прошлое. Она снова сжимает в пальцах свиток, когда на неё обрушивается поток воспоминаний, лишая способности дышать, выбивая почву из-под ног.***
Реджина приходит в себя в коридорах родительского замка. Бежит за отцом, а потом они горячо спорят, и хотя всё это происходило в другом времени и месте, вернувшись в настоящее, Реджина ещё долго будет просыпаться с болью в сердце. — Папочка, прошу, — умоляет она. — Я люблю их. — Понимаю, — мужчина поворачивается и смотрит на неё полным сочувствия взглядом. — Именно поэтому ты должна позволить им уйти. — Нет. Я не сделаю этого. Не снова. Её переполняет гнев вперемешку с чувством несправедливости всего происходящего. Каждый раз, когда начинает казаться, что жизнь налаживается, она совершает кошмарный кульбит, оставляя наедине с мучительной тоской. — Ты должна защитить их. — Это несправедливо. — Такова цена проклятия, моя дорогая. — Но я уже расплатилась с чёртовым проклятием! — кричит Реджина и по-детски топает ногой. Потому что отец лучше всех знает, что она пожертвовала большим, чем кто-либо мог представить. — И я пыталась… изо всех сил… загладить вину… Отец хмурится и берёт её руки в свои. — Мне нужно, чтобы ты кое-что уяснила, Реджина. Она чувствует, насколько он серьёзно настроен, и в тот же момент гнев исчезает, уступив место желанию внимать его советам. — Что именно? — Эмма Свон — Спасительница Сторибрука. — Я знаю. — Я не закончил, — укоряет отец, но шутливо и любя, что так сильно похоже на него. — Эмма Свон — Спасительница Сторибрука. А ты… ты, моя дорогая, Спасительница Эммы Свон. — Нет, — отшатнувшись, она выдёргивает ладони из его рук. — Не может быть. Эмма не нуждается в спасении. — Она нуждается в нём прямо сейчас. Если бы кто-то другой высказал такое нелепое предположение, она бы наверняка испепелила его на месте. Но это говорит отец, и Реджина не может не прислушаться. — Что же мне тогда делать? — Доверяй своим инстинктам. И ей. — Я доверяю, — Реджина осекается. — Ей. — А себе? Она пожимает плечами. Потому что, нет, разумеется, она не доверяет себе, когда дело касается таких невероятно серьёзных задач. Она — злодейка. А злодеи не рождены спасать героев. — Ты должна, — в его голосе звучат предупреждающие нотки. — И поскорее. А через мгновение Реджина слышит, как её зовут по имени, и Эмма сжимает её ладонь в своей. Она открывает глаза, выдыхает и, вцепившись мёртвой хваткой в рукав Спасительницы, взволнованно шепчет «Эмма», как если бы это было заклинание. Она поднимается на ноги и вдруг осознаёт, что не может вспомнить ничего из произошедшего после потери сознания. Лишь неприятное чувство гложет изнутри, а чей-то далёкий голос призывает её позаботиться, чтобы Генри и Эмма оказались как можно дальше от Сторибрука. И вот Реджина стоит в шаге от городской черты, держит за руку опустошённую Спасительницу. Они не сводят друг с друга взглядов и не произносят ни слова, но в последнем нет необходимости, ведь Реджина без труда может прочитать каждую мысль Эммы. Реджина видит все опасения Спасительницы. Она считает, что недостаточно хороша, чтобы воспитывать Генри в одиночестве, и вообще недостойна воспоминаний, которые ей собираются даровать. Реджина ободряюще смотрит на неё, как бы говоря, что всё нормально, хотя сама думает иначе. Неправильно, что её сердце сжимается от желания притянуть Эмму в объятия, пока та не ушла навсегда. Но за ними наблюдает весь Сторибрук, зловещий дым стремительно приближается, и Реджина с сожалением осознаёт, что никогда не получит возможности…***
Воспоминания захлёстывают её, и Реджина, неуверенная в том, что сможет устоять на ногах, медленно садится на диван. Потому что Снежка права. И Генри тоже прав. И, блять, даже Крюк прав. Всё это время правда была у неё прямо под носом. С того момента у городской черты. Или, может быть, даже раньше. Но как, чёрт возьми, она могла забыть то, что рассказал ей отец? Или собственные чувства за считанные секунды до возвращения в Зачарованный лес? Как она могла забыть, что в тот момент, когда пыталась похоронить сердце, помимо отчаянного желания увидеть сына также ощущала болезненную необходимость поговорить с женщиной, уехавшей вместе с ним? Ответ был до смешного прост. Случилась Зелина, всё вернулось на круги своя (по крайней мере, по меркам Сторибрука), и все эмоции разом растворились в воздухе, сгинув вместе с целым годом жизни. Потом, конечно, воспоминания вернулись, но Реджина никак не могла уложить их в голове, как если бы всё это происходило с кем-то другим. Было так легко погрузиться в будничную рутину проклятого городка, притвориться, словно ничего не изменилось. Но изменилось всё, и, возможно, именно этим можно объяснить замешательство, в котором Реджина пребывает все последние дни. — Ох, — только и может вымолвить она, сжимая до побелевших костяшек подлокотник дивана. — Ты в порядке? — Я не понимала. Я не… По какой-то необъяснимой причине Реджина отчаянно хочет, чтобы бывший враг знала, что она не пыталась ничего скрывать от неё. Она хочет, чтобы Снежка её поняла. — А теперь? Реджина не знает, что на это ответить. Да и квартира эта — не слишком подходящее место для прозрения. Особенно эта. — Мне жаль, — говорит Снежка. — Я, правда, думала… Быть такого не могло, чтобы ты не понимала. Она чувствует себя так, словно кто-то давит на грудную клетку, мешая дышать и ломая рёбра. А всё из-за того, что у неё есть чувства к Эмме Свон. И что-то подсказывает, что чувства эти возвращаются в десятикратном размере. Распахивается входная дверь. Реджина не видит, кто вошёл, но до неё доносится весёлый голос Дэвида, вслед за которым слышится смех Эммы. — Реджина, — Спасительница сразу замечает её. — Что ты здесь делаешь? — Принесла тебе цыплёнка «Пармезан», — отвечает Снежка и поспешно добавляет: — Теперь тебе будет чем перекусить на работе. — Правда?! — в голосе Эммы звучит восторг. Вообще-то, это первый раз за долгое время, когда она выглядит по-настоящему счастливой, но Реджина уверена, что не может быть причиной. Неважно, что говорил отец, ведь она не создана для такой ответственности. — Потрясно. Эмме хватает всего одного взгляда, чтобы заметить, что Реджина пребывает в состоянии ступора, и она тут же, не скрывая беспокойства, бросается к ней. — Эй, что случилось? Эмма садится рядом с ней, хватает за запястье, как часто делает в последнее время. Уже одно то, как по-хозяйски она прикасается к ней, должно было о многом рассказать. — Реджина. Королева слышит своё имя и хочет ответить, но она буквально замерла, не в силах говорить. И даже не знает, может ли дышать. — Мам? Что происходит? — на этот раз у Снежки, кажется, нет объяснения. — Что случилось? Бланшар, вероятно, не может рассказать правду, а ещё она никогда не была искусной вруньей. Поэтому вносит свой вклад в напряжённое молчание. — Какого чёрта вы обе молчите?! Теперь голос Эммы дрожит от негодования. Она выпускает руку Реджины, чтобы мгновением позже, обняв за талию, притянуть ближе. Королева чувствует запах бензина, исходящий от её одежды, и словно пробуждается ото сна. — Всё нормально, — говорит она наконец. Эмма продолжает удерживать её, и этого достаточно, чтобы задуматься о стратегии отступления. — Мне нужно идти. Высвободившись из цепкой хватки, Реджина вскакивает с дивана и бросается к двери. Сзади слышатся шаги догоняющей Эммы. И она, не теряя времени, прибегает к телепортации. У неё много разных качеств, но храбрость никогда не входила в их число.