***
«Как прошла встреча?» Сигнал о новом сообщении застаёт Миллс в разгар рабочего дня. Откинувшись на спинку кресла, она снова и снова перечитывает вопрос Эммы и понимает, что не может ответить честно. Не скажешь ведь, что понятия не имеешь, какие бумаги подписывала и на какие условия соглашалась, потому что голова забита совершенно другими мыслями. Например, тем, каково это — ощущать на себе тяжесть тела Эммы, слышать её стоны… Остаётся только надеяться, что не согласилась увеличить количество птиц на территории школы, что вполне возможно. «Хорошо». Зато Реджина может предельно честно говорить о своём самочувствии, ведь со временем Эмма стала единственным человеком, от которого не нужно скрывать физические слабости. Где-то после обеда она почувствовала себя немного потерянной, появилась головная боль, которая отдавала в челюсть и зубы. «Я не очень хорошо себя чувствую». «Что такое? Ты в порядке?» Ответ приходит незамедлительно. Реджина даже не представляла, что кто-то может так быстро набирать текст. Это какой-то совершенно другой вид магии — который она до конца не освоила. «Да. Обычная мигрень». «Обычная мигрень? Ну-ну. Звучит очень болезненно. Тебе лучше вернуться домой». Предложение очень заманчивое. Но на столе возвышаются горы документов, а её работоспособность в последнее время оставляет желать лучшего. Реджина чувствует, что должна пробиться через бумажные дебри. Она никогда не любила проволочек, но, похоже, и здесь не обошлось без влияния Эммы. У неё появляется ещё одна привычка — откладывать на потом. «Может быть, попозже. Мне ещё нужно кое-что сделать. Я выпила аспирин». «Хорошо. Я скучаю по тебе». Реджина знает, что не может быть этим человеком. Она опасная и непримиримая, и сама идея, что Эмма искренна в своём признании, кажется невероятной. Вот почему ей нужно хоть какое-то успокоение. «Правда?» «Конечно». Мгновение Реджина буравит взглядом экран сотового. Она в мэрии, на ней лежит ответственность за весь город. Разве не об этом она грезила долгое время? Могущество, авторитет и абсолютный контроль. Тем удивительнее для неё мысль, что с куда большим удовольствием провела бы это время с Эммой, просто валяясь в постели за просмотром сериала, название которого даже не помнит. Да и не имеет оно значения. Лишь бы эпизоды заставляли Свон смеяться, потому что её смех освещает чёртову спальню. «Я тоже скучаю». Реджина сама себе противна. Немного. Зависимость уровня Чармингов становится тошнотворной. Она передёргивает плечами, сбрасывая наваждение, и возвращается к работе.***
Где-то через час Реджина понимает, что почему-то чувствует себя ещё хуже, чем до переписки с Эммой. Она давным-давно не страдала от настолько сильных мигреней. Не верится, что утром всё было замечательно, ведь сейчас королева даже не уверена, сможет ли передвигаться без посторонней помощи. Впрочем, ничего удивительного. Это же история всей её жизни. И кто знает, может быть, вселенная таким образом наказывает её за то, что пошла против собственных убеждений. Без лишних раздумий Реджина тянется за мобильным и набирает сообщение Эмме. «Можешь приехать за мной? Голова болит. Не думаю, что смогу сесть за руль, а магия сейчас неустойчива». Минут через пять, не дождавшись ответа, женщина вспоминает, что Спасительница неделями не выходила из особняка, если не считать вчерашней попытки, которая едва не привела к полному краху. «Понимаю, что о многом прошу», — добавляет Реджина, умалчивая о том, что ей больше некого просить о помощи, и она понятия не имеет, как поступить в сложившейся ситуации. Поразительно, с какой быстротой Эмма стала для неё своим человеком. Честно говоря, единственным, к которому она может обратиться. Телефон продолжает молчать, но это в общем-то совершенно неважно, потому что Реджина знает — Эмма читает все сообщения. Она ни на минуту не выпускает сотовый из рук. «Ты ещё там?» Реджина поднимается из-за стола на ватных ногах. Не без труда, но ей удаётся закрыть шторы, выключить свет и добраться до дивана. Улёгшись и закрыв глаза, она пытается убедить себя, что Эмма обязательно приедет, но вскоре засыпает, сжимая в руке телефон.***
Реджина не знает, сколько времени прошло, когда просыпается от звука открывающейся двери и стремительно приближающихся шагов. — Эмма? — с надеждой спрашивает она и открывает глаза. Даже тусклый свет, едва проникающий сквозь неплотно закрытые шторы, вызывает в голове острые стреляющие боли. Она снова зажмуривается. — Нет, это я. Реджине требуется мгновение, чтобы понять, что знакомый голос принадлежит Белль. Внутри всё сжимается в комок разочарования. Ещё через мгновение диван слегка прогибается, и Реджина догадывается, что новая подруга (она ведь может её так называть?) устраивается рядом. — Как ты? — Так себе. — Ты плохо выглядишь, — Белль внимательно разглядывает её, потом кладёт ладонь на лоб. — У тебя жар. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Вопрос звучит неоправданно грубо. Реджина не хотела срываться на Белль, просто её душа болит за другого человека, и ей очень-очень горько из-за всей этой проклятой ситуации. — Мне позвонила Эмма. Попросила отвезти тебя домой. Помочь встать? Реджина кивает и позволяет себе опереться на Белль. Но при всём желании она не может отделаться от мысли, что на её месте должен быть другой человек. Это должна быть Эмма. Да, она ни в чём не виновата, и Реджина это прекрасно понимает, но ничего не может с собой поделать. — Румпель припарковал машину прямо у входа. — Румпель тоже здесь, — ворчит Реджина. — Славно. Белль беззвучно смеётся. Должно быть, понимает, что из-за головных болей она сейчас чувствительна к любым громким звукам. — Чтобы ты понимала, со стороны так забавно наблюдать, когда вы с ним притворяетесь, что ненавидите друг друга. Реджина ничего не отвечает. У неё слишком сильно болит голова, иначе бы она попыталась объяснить, каким образом Румпельштильцхен оказался в бесконечном списке людей, которых она ненавидит и в то же время не очень ненавидит. Реджина позволяет Белль проводить себя до машины. Сдержанно кивает Тёмному и забирается на заднее сидение. Приходится лечь, что совсем не прибавляет хорошего настроения. Она чувствует себя слабой и жалкой, ей тошно, что бывший наставник видит её такой. Что кто-то за исключением Эммы Свон видит её такой. Сцепив зубы, Реджина напоминает себе, что скоро будет дома. Вместе с Эммой и Генри. Когда машина плавно трогается с места, Реджина кое-что вспоминает. Ночь из прошлой жизни. Ей тогда было около двадцати, и она металась между светом и тьмой, когда настигла похожая мигрень. Реджина вспоминает невыносимые боли и полный презрения взгляд Леопольда, когда она сказала, что слишком больна, чтобы посещать какое-то там богом забытое королевское торжество. В конце концов, король отправился один, оставив её корчиться от боли под одеялом. Тогда-то к ней в спальню и притащилось проклятие всей её жизни — Белоснежка. Она сбивчиво бормотала о каком-то чудесном лекарстве, с помощью которого её покойная мать боролась с головными болями. Реджина морщилась и указывала падчерице на дверь, но девчонка не уходила. Потому что Белоснежка всегда отличалась повышенной вредностью. Неумолимая в стремлении помочь, она вернулась через десять минут, держа в руках чашу с каким-то дурацким варевом. Ещё минут десять клялась, что оно обязательно поможет, пока Реджина не сдалась. Не прошло и часа, как боль немного отпустила. Может быть, Снежка сможет воспроизвести рецепт? Головная боль становится просто невыносимой. Эмма ей не помощница, остаются Вэйл и Румпельштильцхен. Последнему она не доставит ещё большего удовольствия, а первого — некомпетентного врача — не подпустит на пушечный выстрел. И пусть обратиться к Белоснежке тоже не самая замечательная идея, всё лучше, чем отправиться в больницу. Пусть приготовит чёртово пойло, а потом она, Реджина, отправится домой, где её ждут Эмма и Генри. Если повезёт, успеет на ужин. — Можешь отвезти меня к Чармингам? — просит она. — Уверена? — растерянно уточняет Белль, повернувшись. — Эмма сказала… — Пожалуйста. Без лишних вопросов Тёмный разворачивает машину.***
Когда раздаётся стук в дверь, какая-то крошечная часть Белоснежки хочет верить, что по ту сторону её ждёт Эмма. Да, маловероятно, но женщина так ясно может представить её себе — уязвимую, виноватую, просящую разрешения вернуться домой. Снежка безумно скучает по своей великолепной и удивительной дочери, которая в последние недели по какой-то непонятной причине отдалилась от них. Признаться, она ещё ни разу в жизни не чувствовала настолько сильной растерянности. Что она такого сделала, чтобы заслужить гнев дочери? Что сделала Реджина, чтобы заслужить её любовь? Не сказать, будто Снежка считала, что Реджина не заслуживает этого. Она просто не понимает, почему Эмма воспринимает в штыки всех остальных. Когда же Снежка наконец открывает дверь, её взору открывается дивная картина: Румпельштильцхен и Белль поддерживают под локти Миллс. Такое не предскажешь и не каждый день увидишь. Никогда не увидишь. Изумление растворяется в тревожной мысли: «Реджина в опасности!» И внезапно её единственным желанием становится исправить ситуацию. — Что случилось? — Можешь приготовить лекарство от мигрени? — бормочет Реджина. — Помнишь? — Что? — Когда мы были… моложе… ты приготовила лекарство от головной боли. Гадость редкостная, но мне помогло. Ты помнишь рецепт? Здесь, — она едва поднимает голову: — вообще можно найти ингредиенты? — О! — Снежка рада слышать, что никто больше не погиб. Всего лишь мигрень. Это ей совершенно точно по силам. — Да, могу. Она прекрасно помнит ночь, о которой говорит Реджина, и не только. В тот раз мачеха заявила, что лекарство не помогло, но Снежка не поверила. Уж ей-то лучше знать. Из соседней комнаты слышится плач Нила (к счастью, с ним Дэвид), и Реджина, вздрогнув, зажимает уши. — Я совсем забыла, что в этой квартире орущий младенец. — Я о ней позабочусь, — обращается Снежка к Румпелю и Белль, которым явно не по себе. — Спасибо, что привезли её. Реджина продолжает зажимать уши, когда Белоснежка обвивает её руками за талию, втягивая в квартиру и помогая устоять на ногах. — Почему бы тебе не прилечь в комнате Эммы? — предлагает она. — Там меньше шума. Я принесу лекарство. Реджина кивает, а затем смотрит на лестницу таким взглядом, как если бы перед ней возвышалась гора. Она явно не уверена в своих силах. — Справишься? — Естественно, — выплёвывает бывшая королева и высвобождается. Снежка хочет отпустить колкость, но каким-то чудом находит в себе силы сдержаться. Смерив Реджину взглядом, она отправляется на кухню, где нарочито усердно оглядывается по сторонам в поисках ингредиентов. Сама же украдкой наблюдает за женщиной, чтобы убедиться, что та одолеет лестницу. Когда Реджина исчезает из вида, она задерживает дыхание и лишь, услышав звук закрывающейся двери, позволяет себе выдохнуть.***
Приготовление простого лекарства не занимает много времени. Но, поднявшись в спальню дочери, Снежка обнаруживает бывшую королеву на её кровати. Реджина успела переодеться в вещи Эммы и теперь судорожно сжимала края одеяла. — Готово, — Снежка опускается на край кровати. — Где Эмма? — в полубреду спрашивает Миллс. — В твоём доме, надо думать, — она сильно обижена, но изо всех сил старается не показать вида. — Снежка? — Да? Реджина медленно садится, и она протягивает ей кружку. Пальцы соприкасаются и замирают. Ни одна из женщин не двигается. — Я спала с Эммой. В Снежке тут же просыпается дух противоречия. Эмма любит Реджину, а Реджина любит Эмму, и ей стоило огромных сил не вмешиваться, не сталкивать их глупыми лбами, не пытаться заставить понять, что обе тратят впустую драгоценное время. Если смотреть на ситуацию с этой стороны, то какая-то её часть даже рада, что они движутся вперёд. Но с другой… всё это в корне неправильно. Осознав, что между дочерью и бывшим врагом зарождаются сильные чувства, Снежка вовсе не так представляла себе дальнейшее развитие. Неправильно, что Реджина стала проводить с ней больше времени, чем собственная дочь. Неправильно слышать подобное от Реджины. Она не может отделаться от мысли, что на её месте должна быть Эмма. — И теперь ты здесь? — У меня голова болит, — голос Реджины звучит неожиданно твёрдо. — Я не убегаю. А если бы и хотела убежать, к тебе бы пришла в последнюю очередь, — это выглядело бы немного правдоподобнее, если бы бывшая королева не цеплялась за её пальцы. — Я знаю, — Снежка позволяет Реджине слабость, проглотив свою маленькую победу, ведь очевидно же, что та нуждается в этом. — Где мой телефон? По-моему… я оставила его в офисе… на диване. Мне нужно позвонить Эмме. Она попросила Белль отвезти меня домой, а я оказалась здесь. — Тебе нужно поспать, — отвечает Снежка. — Я сама позвоню Эмме. — Только не рассказывай ей о том, что я тебе сказала… ну, ты понимаешь. — Я не собираюсь говорить с ней об этом, поверь мне, — правда в том, что она вообще не знает, как разговаривать с дочерью. Эмма совсем потерялась. И только Реджина знает, как вытащить её из этого состояния. — Правильно. — Спи, Реджина. — Хорошо.