Двойственный инстинкт

      Поистине удивительный опыт — видеть родителей рыдающими. Не то чтобы Эмма не понимала, почему они расстроены, просто в кои-то веки причина не в них. И за этот момент, кульминацию месяцами сдерживаемого гнева, боли душевной и сердечной, они тем более не несут ответственности. Впервые в жизни Эмма чётко понимает, что всё происходит из-за неё одной.       Но к сожалению, теперь они смотрят на неё другими глазами. Словно пытаются представить, что с ней сотворил Крюк, как потом его тело с глухим ударом впечаталось в бетон. Взгляды, преисполненные жалости (и, возможно, даже осуждения) лишь одна из множества причин, почему Эмма не хотела рассказывать им правду.       — Можно мне присесть? — спрашивает Дэвид, указывая на место рядом с ней на диване. — Ты же не против?       Эмма сама толком не понимает, почему относится к нему мягче, и к матери у неё вечно больше претензий, чем к отцу. Умом понимает, что тот несёт такую же ответственность за все принятые ими ужасные решения. Возможно, предполагает она, всё из-за того, что не отец в качестве самого большого секрета ляпнул «Я хочу ребёнка». Не его голос в её голове повторяет роковые слова.       Эмма отвечает молчаливым кивком.       — Прости меня, — говорит он, присев рядом. Чарминг не пытается обнять, чтобы утешить, и она искренне ценит его чуткость. Обнимашки последнее, что ей сейчас нужно. — Мне очень жаль.       — Всё нормально.       Ничего подобного. Всё давно не нормально. Но что ещё можно сказать, когда кто-то так искренне извиняется, да ещё со слезами на глазах? Какие ещё могут быть варианты?       — Никогда не думал, что могу быть настолько благодарен Реджине Миллс, но я так рад, что она была с тобой, пока сами мы пребывали в полном неведении. В голове не укладывается, как я мог позволить ему одурачить себя, Эмма. Мне нет оправдания. Понимаю, ты не простишь нас прямо сейчас… Я бы никогда не посмел просить тебя об этом… Но хочу, чтобы ты знала, мы не перестанем пытаться заслужить твоё прощение.       Эмма пожимает плечами. Отец всегда отличался талантом по части красивых слов, от которых всем вокруг становится светло на душе. Она слышит его, понимает, даже верит в искренность — но этого естественно недостаточно.       — Всё непросто… — нужно дать им понять, что события последних недель всего лишь капля в море. Да, она расстроена их реакцией на смерть Крюка, но и без пирата проблем хватает. И Эмма знает, что если не скажет сейчас, не скажет никогда. — Реджина хотела рассказать вам с самого начала. Она собиралась позвонить вам сразу, как только поняла, что Крюк мёртв, но я ей помешала. Сказала, что нельзя.       — Почему? — в голосе Дэвида звучит отчаяние.       — У меня такое ощущение, что я для вас хорошая, когда спасаю. В противном случае вы бы решили меня оставить. Вы всегда так делали. В первый раз ещё ладно, вы можете сказать, что ничего не могли поделать. Случилось проклятие, а я — ключ к его разрушению. Хорошо. Я понимаю. Но не всё же время.       — Всё время? — первая попытка Снежки принять участие в разговоре. До этого момента она сидела, словно изваяние, с испуганным и озадаченным выражением лица.       — Вы собирались остаться в Неверлэнде, родить нового малыша и жить в домике на дереве, и плевать вы хотели, что меня не было бы рядом, ведь вы вместе! А потом вы без раздумий отпустили меня в Нью-Йорк. Почему Реджина плакала сильнее, чем ты, когда вы думали, что прощаетесь с нами навсегда?       С каждым следующим словом сердце бьётся всё быстрее. Эмма отмахивается от всех голосов, которые нашёптывают, что честность выйдет боком. Ей больше не нужно бояться быть отосланной прочь, ведь у неё появился постоянный дом, с Реджиной и Генри, поэтому и говорит прямо, не задумываясь о возможных последствиях.       — Вы не планировали ехать за нами, когда вернулись из Зачарованного леса, не так ли?       — Как бы могли всё объяснить? — шепчет Снежка, подтверждая то, что Эмма всегда знала. — Как могли лишить тебя той жизни? Ты сама призналась, когда вы вернулись, что жила в Нью-Йорке счастливой жизнью… что всё было идеально.       — Но оно не было настоящим, — огрызается она, и Снежка заметно вздрагивает. — Реджина бы приехала за нами. Она не смогла бы жить без Генри, а теперь, наверное, и без меня тоже. Но вы… вот что ранит сильнее всего… вы всегда могли легко прожить без меня.       — Неправда, — возражает Дэвид, поскольку Снежка снова умолкает. — Мы хотели…       — Дать мне лучший шанс, — заканчивает Эмма хорошо известное ей высказывание. — Да, вы всегда так говорите, но для меня это не имеет значения. Со стороны ваши самопожертвования выглядят такими величественными, а больно почему-то всегда мне. Как же так получается, что жертвуете вы, а расплачиваться приходится мне?       — Милая…       — Я не хочу больше говорить, — решает Эмма. По ощущениям она исчерпала свой лимит. Наверняка бы Реджина сказала, что всё хорошо — она может собой гордиться, ведь столько всего смогла рассказать. — Я не хочу говорю ни о Крюке, ни о чём-то другом. Он мёртв, а я учусь жить с сознанием содеянного. Просто хотела, чтобы вы поняли, почему я отдалилась от вас. Потому что причины намного глубже, чем вы могли бы вообразить.       — Всё хорошо, — уступает Дэвид, вероятно, почувствовав, что она снова воздвигает вокруг себя стены. — Мы уважаем твоё решение. И потребности. Мы любим тебя. Совершенно ясно, что мы сделали много ошибок. Неосознанно, но это не важно. Что действительно важно, чтобы ты знала, мы ни за что на свете не захотели бы жить без тебя. Это нас убьёт.       Эмма сомневается, что его последние слова правдивы.       — Поступки красноречивее слов, — напоминает она.       — Верно. Ты права.       Скорее всего, он соглашается, потому что нет другого выбора. Но это знание не мешает ей чувствовать, что всё изменится в лучшую сторону. Решив, что злость не помешает найти утешение в отцовских объятиях, она льнёт к нему.       Ей действительно хочется продлить наказание для родителей, особенно учитывая то, что всего несколько часов назад они безосновательно арестовали Реджину. Но Эмма предпочитает не держать зла, ведь Реджина бы этого не хотела — как бы странно ни звучало. И даже больше. Реджина права — новая жизнь требует кристальной честности от них всех. Она сама тоже очень хочет начать всё с чистого листа.       — Хочешь рассказать нам о Реджине?       — Что? — она изумлённо смотрит на отца снизу вверх, уткнувшись подбородком в его грудь. — То есть… Про нас с ней?       — Да, если ты хочешь поделиться. Никакого давления. Просто подумалось, что эта тема может быть безопасной. Мы бы с удовольствием послушали, но только если ты сама хочешь.       Начать всё сначала, размышляет Эмма, можно прямо сейчас. Если она позволит.       — У нас сегодня свидание. Первое официальное.       — Где? — голос Снежки звучит неуверенно. — В каком-нибудь особенном месте?       — Здесь. В столовой. Мне бы хотелось немного уединения. Технически ничего особенного. Но я всё равно постараюсь сделать его особенным. Я собираюсь готовить.       — Что ты хочешь приготовить?       — Я ещё не решила. События получили неожиданный поворот из-за всей этой фигни с арестом.       — Мы действительно думали…       — Знаю, — отрезает Эмма, мгновенно пожалев, что подписалась на разговор. Они должны двигаться вперёд. Не назад. Нельзя об этом забывать. — Есть предложения на счёт ужина?       — Что-нибудь грандиозное, — ехидничает отец. — В конце концов, она — королева.       — Ага, — Эмма улыбается. — Что она очень ясно демонстрирует. Хотя и не совсем так, как вы себе представляете.       — В смысле?       — Вы не поймёте, пока не поживёте с ней. Она бывает такой земной… Почти неловкой, знаете? А потом скажет что-нибудь, и я взрываюсь хохотом, потому что… да… Королева дома.       — Не уверена, что когда-нибудь видела, чтобы ты так улыбалась, — замечает Снежка. — Ты такая красивая.       — Люди всю жизнь говорили мне то же самое, — бормочет Эмма. — Но Реджина другая. Благодаря ей я чувствую себя красивой и внутри. Вы понятия не имеете, что она для меня сделала, как заботилась обо мне. Я даже не уверена, что когда-нибудь смогу отплатить Реджине или доказать, что достойна быть рядом с ней. Но я очень постараюсь, потому что вчера она сказала, что будет любить меня несмотря ни на что. Реджина меня любит. Можете поверить?       — Конечно, можем, — отвечает Дэвид. — Ничего удивительного. Ты очень привлекательная.       — Не хочешь пойти на кухню? — нежно предлагает мать. — Я могла бы помочь тебе сообразить что-нибудь для ужина.       — Ты не обязана.       — Знаю. Но я бы хотела принимать участие настолько, насколько ты мне позволишь. Как правильно заметил твой отец, я понимаю, что мы многое должны доказать тебе. Но ты для меня целый мир. Веришь, нет, Реджина тоже.       — Было бы… — Эмма сомневается. Казалось бы, что может быть проще, чем отправиться на кухню и притвориться, будто ничего не произошло. Но она не станет ничего заминать. В то же время, с чего-то нужно начинать, и кухня не самый плохой вариант. — Угу, помощь бы не помешала.

***

      Реджина привязана к той же кровати, на которой спал Генри после того, как они спасли ему жизнь в Неверлэнде. Той ночью она пребывала в уверенности, что сын в полной безопасности. Как же она ошибалась… Пэн беспрепятственно проник в каюту, пока она спала наверху, и захватил контроль над телом её сына. На этой же кровати Крюк напал на Свон, когда она поверила в его желание быть другом, а он так жестоко её предал. Той ночью он забрал часть её души. Только логично, что Реджина тоже оказалась здесь. И именно сейчас — когда ей наконец-то есть, что терять.       Прошло совсем немного времени, но её запястья горят огнём от врезающихся в кожу грубых верёвок. Она понятия не имеет, какие планы у парней из команды Крюка, и не очень-то хочет узнавать.       — Что будем с ней делать?       В каюте, кроме самой Реджины, трое грязных пиратов. Парни кажутся смутно знакомыми, но она не смогла бы назвать имён даже под угрозой смерти. Для неё они все на одно лицо — с усыпанными кольцами пухлыми пальцами, грязью под ногтями, с избытком подводки и отвратительными серьгами в ушах.       — Вы даже не придумали, что со мной делать? — насмехается Реджина. Она абсолютно бессильная и беспомощная. Пираты, разумеется, в курсе, но это не причина терять чувство собственного достоинства. — У вас в запасе было несколько недель, чтобы всё спланировать, и… Ничего? Почему я нисколько не удивлена? Вы, наверное, идёте по стопам своего драгоценного лидера и проводите дни в полном безделье.       Они слишком старательно не обращают на неё внимания, и это хорошо. Реджина надеется, что успешно влезла в их головы.       — Ну, может быть, надо закончить то, что Крюк начал с Эммой.       — Взять против воли?       — Агась.       Желудок Реджины делает кульбит. Не сказать, что она не сможет этого пережить. Не сказать, что не переживала ничего такого раньше. Но от одной мысли становится тошно. Реджина столько лет набиралась могущества, что избежать подобного в будущем. И вот… без своей магии даже спастись не может. Она ведь совсем не похожа на изворотливую и сильную физически Свон. Зря, наверное, в своё время возлагала на волшебство такие надежды.       — А это уважительно по отношению к желаниям Крюка? Взять женщину, которая была с его возлюбленной?       — Мы не знаем наверняка.       — О, ещё как была, — хвастается Реджина, задействовав весь свой дар убеждения. — На самом деле Эмма чудесная любовница. Не побоюсь этого слова, лучшая из всех, с кем я была. Хотя Крюк так и не распробовал… Он дважды провалил «дело». Даже несмотря на жалкие попытки прикинуться мной.       Реджине кажется, чем дольше она будет раздражать пиратов, провоцировать, отвлекать, тем больше шансов, что Эмма успеет найти её. С Грэгом и Тамарой сработало. В тот раз Эмма не сдалась, и она уверена, что сейчас шериф тоже пойдёт до конца.       — Говорливая сучка убила нашего Капитана.       — Между прочим, я не собиралась его убивать, — продолжает насмехаться она. — Но должна признаться, мне доставило удовольствие стоять над его бездыханным телом. Славное зрелище.       Последние слова оборачиваются для неё увесистой пощёчиной. Оно того стоит, несмотря на острую боль, когда металлическое кольцо рассекает губу.       — Всё просто, — заключает крупный пират. — Мы не тронем… грязную, падшую королеву. Она прогуляется по доске. Она умрёт в мучениях. Крюк погиб быстрой смертью, неожиданной. Королева знает, что её ждёт, и сможет хорошенько всё обдумать. Она утонет. Медленно. А потом? Сгорит в Аду, и мы наконец-то сможем покинуть её чёртов городишко.       Эмма всегда чувствовала её меньше. Она всё ещё учится магии. Но её инстинкты? Они ей очень помогали в прошлом. Именно инстинкты вынудили Свон остаться в Сторибруке вопреки отчаянным попыткам Реджины выставить её вон. В то время будущая Спасительница не верила в проклятия и сказки, но увидела достаточно, чтобы почувствовать, что в городе есть нечто, ради чего стоит задержаться подольше. И Реджина всей душой надеется, что инстинкты не подведут их. Она мысленно представляет Свон, образы сменяют друг друга непрерывным потоком.       — Аду? — сцепив зубы от боли, шипит она. — В таком случае, я обязательно скажу Крюку, что вы передаёте ему привет.