Явно не мой размер

      В подземелье я еще не спускался. Все было намного хуже, чем я представлял. Запах сырости и гнили вызывал тошноту. Привыкнув к царившему мраку вокруг, я шагнул дальше. Следом располагался коридор. Он был похож на туннель, у которого не было конца, этакий низкий арочный потолок угрожал обрушением. На стенах крепились небольшие факелы, зловеще отбрасывающие тени вокруг. За мной передвигался стражник, поэтому пришлось сделать непринужденный вид и идти дальше.       Остановившись около маленькой деревянной двери, воин отстегнул связку ключей и открыл ее. Это была хорошо освещенная комната. От резкого перехода из полутьмы к свету я несколько раз закрыл и открыл глаза, привыкая, а когда смог, наконец, все рассмотреть, ужаснулся картине, представшей передо мной. Всюду были пыточные приспособления: дробилка головы, напоминающая чем-то железный шлем с верхним винтом, который поворачивали и сжимали сильно череп; кошачья лапа, как большие острые грабли… В углу стоял испанский осел, устройство, состоящее из выпиленного в виде треугольника бревна, крепившегося к двум перекладинам. Согласно воспоминаниям Артемия, голую жертву помещали на острую часть бревна так, словно она должна была быть верхом на осле, при этом к ногам привязывался тяжелый вес. Чем тяжелее он был, тем сильнее было давление на промежность. Но самое страшное лежало на специальном столе. Острые ножи, какие-то железки, длинные, короткие. Были там излюбленные Артемием щипцы. Этот инструмент использовался для оральных, ректальных пыток. В голове мелькали страшные картинки того, как парень вставлял их в прямую кишку жертвы и там раскрывал винты, нарушая целостность органов. В основном люди после этого умирали. Данный вид пыток он применял к пассивным мужчинам, одним словом, гомосексуалистам. Да, видимо, сильно задел посол моего натурала. Не удивлюсь, что каждый раз он представлял его на месте жертвы.       «Эх, знал бы ты, Артемий, какая голубая душа поселится у тебя в теле», — подумал я мстительно.       «Ага, если бы знал, засунул бы сам щипцы себе в зад», — ответил внутренний голос.       Мой взгляд переметнулся на мужчину, который стоял лицом к двери. Руки его были вытянуты вверх и в стороны, ноги сведены вместе и пристегнуты за лодыжки к каменному полу. Жаль, я не любитель БДСМ: поза была под стать сессии.        — Принеси ведро теплой воды, — приказал я сопровождающему, не оборачиваясь.        — Зачем? — удивился тот.        — Не хочу с грязными руками наверх возвращаться.        — Так это… сейчас, — громкий вздох и удаляющиеся шаги. Конечно, кому охота идти на кухню, согревать воду и тащиться с ней в подземелье?       Я еще раз окинул взглядом посла. Мужчина был весь в грязи, и пахло от него не очень приятно. Сказывалось долгое время в пути, наша стычка и еще ночка здесь, в цепях. Да. Мужской пот с лошадиным амбре — не самые мои любимые ароматы. Да что там говорить, писец какая вонь. Уж не знаю, кто кого должен был тут пытать, но сейчас явно пытали меня.       Пока я размышлял о насущном, вернулся стражник.        — Свободен, — произнес я, забирая у него ведро и выталкивая за дверь.        — А можно остаться? — сопротивлялся он.        — Это что, цирк по-твоему? — грозно вскрикнул я. Слово «цирк», однозначно, было ему не знакомо, но повелительный тон подействовал.       Закрыв камеру изнутри, я вернулся к жертве. Почесав подбородок, я выругался. За какие грехи мне это все? Но времени было в обрез: на все про все мне отводилось три часа. И как его пытать? Судя по лицу, его вчера пару раз приложили. Из сухих потресканных губ сочилась кровь. На левой скуле вырисовывался нехилый такой бланш. Намочив тряпку, я провел по нему, смывая грязь.        — Пить, — прошептал он.       Сняв с пояса флягу, я поднес ее к его рту. Посол жадно присосался, не открывая глаз.        — Спасибо, — ответил он и посмотрел на меня. — Ты? — я бы сам удивился. Ведь, по сути, я должен был его ненавидеть. А нечего чужую задницу без спроса лапать. Вон, к чему привели его страстные порывы. Запугал бедного натурала до смерти.        — Я, — равнодушно бросил я, но чего мне это стоило. Сердце в груди билось так, что, казалось, сейчас вырвется и улетит в небеса. От волнения я весь покрылся испариной.       Мужчина следил за моими действиями, а я молча смывал грязь с его кожи. Все происходило в тишине. И только капли падали в воду, когда я выкручивал тряпку, и тихие вздохи вместе с его прерывистым дыханием доносились, когда касался чувствительных мест. Наконец, я управился с верхней половиной его сексуального тела и довольно осмотрел проделанную работу, удовлетворенно хмыкнув.        — Зачем все это? — первым не выдержал он.        — Не люблю грязную работу, — просто ответил я. — А теперь перейдем к разговору. Я буду задавать вопросы. А ты должен предельно точно на них отвечать. И, может быть, у тебя появится шанс остаться в живых.        — Я ничего не скажу, — упрямо поджал он тонкие губы. Такие красивые губы. Нет, целоваться не будем. А то этот может и куснуть.        — Что ж, придется применить силу. А так не хотелось, — пожал я плечами, оглядывая пыточный ассортимент. От одного только вида у меня все в груди скрутило.        — Наслышан о твоем умении. Но даже тебе не удастся меня разговорить. Я лучше умру, чем скажу хоть слово.       Комплимент был приятен. Значит, далеко распространилась репутация Артемия, если даже за границей наслышаны о его мастерстве. Но я не он. Хотя было время, я тоже пытал любовников. Эти воспоминания заставили меня улыбнуться. Вот только, наверное, улыбка в исполнении нового тела напоминала скорее оскал маньяка.        — Тогда ты мне не оставляешь выбора, — я подошел вплотную и прошептал ему это на ухо. — Ты будешь не то, что говорить. Ты будешь умолять меня.        — Никогда, — если бы он мог убить взглядом, валялся бы я уже хладным трупом.       Я медленно опустился, следя за ним взглядом. Он был растерян. То-то еще будет…       Мои пальцы прошлись по его шее, груди, дразня, задевая соски. А после застыли на широком поясе штанов. Я стоял на коленях перед ним. Как же давно так не преклонялся. Набрав побольше воздуха в легкие, словно перед глубоким погружением в воду, я расстегнул завязки, оголяя его всего. Брюки опустились до колен, и я остановился. Господи, точно рай. Да я сам готов был умолять его о пытке. Да с таким-то инструментом. Даже не в рабочем состоянии он вызывал щенячий восторг.        — Ты можешь меня остановить, стоит только попросить, — мурлыкал я, поднимаясь к нему обратно.       Настроение резко подскочило. Я делал вид, что присматриваю инструменты, то и дело бросая косые взгляды на посла. А ничего так, держится молодцом. Только слегка побледнел. Наверное, думал о предстоящей кастрации. Я бы, безусловно, взял бы сувенир, вот только на его счастье не знаком был с бальзамированием отдельных частей тела.        — Делай то, что задумал, и побыстрее, — бросил гневно мужик.        — Э, нет. Не так быстро.       Мурлыкая себе под нос песню Натали «О Боже, какой мужчина», я вернулся к нему, занимая нижнюю позицию.        — Что же ты копаешься? — дернулся он так, что мне пришлось обхватить руками крепкие бедра. — Или растерял… ох… — больше он уже ничего не мог произнести, поскольку его достоинство было схвачено глубоко в заложники и предавалось жестокой пытке.       Я не помню, когда так делал минет. Будто это я был связан, и от его исполнения зависела моя жизнь.       И вот уже посол в такт моим движениям стал подмахивать бедрами. Э… не так быстро, красавчик.       — Ты так вос­хи­тите­лен сей­час, — поднимаясь, произнес я. Мой жест вырвал недовольный вздох. — Ты та­кой пос­лушный, жаж­ду­щий мне ответить на все мои вопросы… — в моем го­лосе по­яви­лись нежные нот­ки, вызывающие дрожь по его телу.        — Нет, — хрипло бросил он, вырываясь.        — Твой выбор, — изобразил равнодушие. — Я затяну тебя ленточкой, что­бы у нас было больше времени для беседы.       Одной рукой я стянул со своих волос шелковую тоненькую ленту, бережно приподнял ему яички и туго перетянул у основания члена, предотвращая нежелательный оргазм. Его орган отозвался мрачной синевой и надул обиженно пухлые венки. Ласково лизнув его красную головку, я поднялся. Мужчина сжимал губы, но молчал.       «Тоже мне, радистка Кэт. Ты у меня не то что „мама“ в оргазме кричать будешь, ты свое имя забудешь», — мысленно пожелал я. Кстати, а я так до сих пор и не узнал его имени. Как всегда, в своем репертуаре. Ведь минет — еще не повод для знакомства.       Про­вел рукой по од­ной но­ге, по­том по дру­гой, пох­ло­пал по мо­шон­ке, следом я про­вел по чле­ну вверх и вниз, а после стал пог­ла­живать грудь, шею, сос­ки. Забывшись, я сам стал тереться об него, словно мартовский кошак и сто­нать. Такого не было и в моих меч­тах. При каж­дом при­кос­но­вении к его голодной плоти ме­ня буд­то прон­за­ла мол­ния. Я вновь опустился и принялся с остервенением ласкать его ртом. Он вздрагивал, что только подгоняло мои действия. Ес­ли бы на нем не бы­ло оков, посол бы давно кон­чил и забыл. Но кон­чить не мог, и пыт­ка продол­жа­лась. Посол по­давал­ся бед­ра­ми впе­ред, пы­та­ясь подольше задержаться во мне. Сам не понимая, кру­тил бед­ра­ми, ста­ра­ясь освободить чле­н. И сто­нал от страсти. Что за голос. Услада души моей. Я тем вре­менем пе­ремес­тился к мо­шон­ке. Я­ич­ки ста­ли тя­желы­ми от при­лива кро­ви. Из-за ленточки ко­жа на них бы­ла силь­но на­тяну­та, и при каж­дом соп­ри­кос­но­вении с моим кон­чи­ком языка его как буд­то подбрасывало. Он сто­нал уже в голос, а потом стал умо­лять сжа­лить­ся и дать ему излиться.        — А говорил «нет», — удовлетворенно произнес я, поправляя в брюках свой стояк. — Для начала скажи свое имя, а то как-то неудобно получается.        — Деян, — с трудом проговорил он.        — Ты посол?        — Брат правителя, — выдохнул он, не задумываясь, что только что мне сболтнул.       Я решил подумать об этом завтра. А оказывается, полезно иногда хватать активов за яйца. Ишь как запел соловьем.        — Цель твоей поездки? — строго проговорил я и мягко провел рукой по его члену.        — Дай уже кончить. Я все скажу, — взревел он на всю камеру.        — Нет, не верю я тебе. Все вы такие. А стоит спустить, так потом поминай как звали.        — План крепости у границы и количество войск, — закричал он. — Это все. Будь же человеком…        — Не так быстро. Я тоже хочу участвовать в этой игре, — произнес я, извлекая наружу свой возбужденный орган.       Присев, я слегка расставил колени и одной рукой ласкал себя, а другой —освобождал заложника. Стоило мне обхватить губами его член, и он тут же кончил мне в рот, заставляя проглотить все до последней капли. Деян протяжно закричал и долго еще тряс­ся, как в ли­хорад­ке. Его бед­ра хо­дили хо­дуном, а мои ру­ки пытались поймать ритм. Я последовал за ним, привалившись мокрым лбом к его паху.       Отдышавшись и придя в себя, я завязал этой лентой свои волосы, привел в порядок себя и его, скрывая белесые следы приятной пытки.        — И часто ты так пытаешь? — хмуро произнес он, когда я почти подошел к двери.        — Было дело. Знаешь, на войне все средства хороши. А этот метод меня никогда не подводил, — пошло облизнув губы, я ушел.