Nothing is impossible.

Баки не виноват. Стив вбил себе это в голову, как правило. Он не виновен, он был зомби, роботом, которым управляли пультом управления. Тони не понять. Он лицемерная скотина, думающая о себе и только. Его сущность пропитана ненавистью к Баки. Стив слишком наивен, с целкой из чувств. Барнс рядом, это хорошо. Они прошли вместе огонь и воду против всего мира, вместе до выдранных кишок. У его друга на плечиках слишком много всего — от броска камушком до самого изощренного убийства, но Стив не верит в них, как в какой-то старый рассказ, небылицы. Никому не понять. Да и ладно. Ради Джеймса он потерял все, что было, и потерял себя. Он — старинное прошлое — то, ради чего он жил. Ничего с этим не поделать. Роджерсу только и остается искренне улыбаться другу в лицо и говорить, что все отлично. Какое это враньё. Временами Стив вспоминает карие глаза, которые грели теплее солнца, но их заменила батарея напротив кровати, улыбку, которая для него была рассветом, но ее нет, остался лживый фантом где-то в извилине мозга. Вот так все и кончилось. Зато он со старым другом, братом, который, в свою очередь, рядом с ним. Они вроде как живут, но один из них уже мертв внутри, остался пустой оболочкой. Он потерял всех, с кем было хорошо. Баки ничего не говорит, жалуется изредка на свою фальшивую железную руку, которая иногда заедает. Ему тяжело. И Стив это знает. Роджерс иногда вспоминает запуганные глаза на базе Гидры, вспоминает кровь на смуглом лице, вспоминает ту боль и страх. Ему хочется свернуться где-нибудь в жалкой позе эмбриона в углу и исчезнуть. Баки шутит, пытается оживить его заново, заполнить ту пустоту, черную дыру в груди, только это не выходит, продолжает пить дешевое пиво, купленное в местной забегаловке, забыть то, что уже никогда не вернется в настоящее. Стив знает, на что шел. Он все знает, ведь не дурак. Барнс видит, что не может помочь, остался один выход — жить и продолжать существование. Роджерс постоянно носит в кармане телефон, никогда не бросает его, ни на минуту. Джеймс понимает, что тот все ждет важный звонок рингтона и болезненное имя на дисплее. Терять почти нечего, в такое время нужно вцепиться в друг друга, держатся тисками. Стиву важен Баки, Стив ненавидит Старка, который пытался убить кусочек его прошлого, крошку того, что у него осталось. Тони не поймет. Тони слишком большой мудак. Роджерс может назвать это ненавистью, может назвать болью. Редко может думать, что скучает. Хотя нет. Видеть не хочет. Желает, чтобы то, что прошло, вообще никогда не происходило. Забыть, стереть из памяти. Вместе со Старком. Вместе с его проклятыми глазами, ухмылкой и бородкой. Барнс ни чем помочь не сможет. Самому бы попросить. Вот так. Ни вперед, ни назад. Хорошо хоть, что договорился, и руку починят. У Стива кошмары каждую ночь, он вскакивает с постели, бежит в ванную сполоснуть лицо холодной водой. Луна посылает ему погони, кровь, капающую на пол, удары и красно-золотой цвет. И еще звезду. Кровавую. Забыть. Это прошло. Тогда почему кошмары гонятся за ним, кусают до кости? Роджерс не пишет Тони письма, пытается не рисовать его образ и не корить себя. Стив взрослый мужчина, и это его осознанный выбор. Он уверен: Баки не виноват. Баки сам страдает от этого гипнотического воздействия, а если Тони этого понять не смог, значит, поймет Стив. Он нашел мастера — случайно натыкается в списках когда-то работающих на Гидру людей, на механика, — и Баки уговаривает его довериться. Стив сильно сомневается, но ради здоровья лучшего друга соглашается. Мастер опытный, и он чинит руку так, что она становится как новенькая. А пока чинит, искусно вытягивает из злого Баки информацию о Тони. Он не знает, что у мастера есть записная книжка. И кислотные слова он выучил наизусть, они выжжены в голове словно клеймом, слишком уродливым, как шрамом. Рука Баки уже готова, Баки как новенький, и все бы ничего. Но в один прекрасный день Стив просыпается в одиночестве. Пустая квартира, и никто не отвечает на крик. Только его голос пробегается по стенам и отражается перпендикулярно бумерангом. Стив не сомневается — это Тони выкрал Баки. Это Тони, он мстит, он лживая и лицемерная скотина. Стиву в голову бьет страх за друга, он срывается и мчится в башню. Ведь больше некому практически причинить боль другу, да и ему. Старк, который поддерживал, уважал — исчез, вместо него остался один эгоист. Баки просыпается совсем не там, где засыпал. Он накрепко пристегнут к креслу, металлическая рука не слушается, он абсолютно беззащитен. И он только воет от бессилия, когда из динамиков слышатся знакомые слова, кровью омывшие его жизнь, которая только начала налаживаться. Их говорят, как какое-то заклинание, заколдовывают навсегда, чтобы не быть теперь прежним. Желание.. Стив мчится, а в голове — ярость. Он ведь доверял когда-то Тони, он считал его другом, а Тони предал, предал! Старк не знает ничего, кроме ярости. Ему только убить и радоваться. А Роджерсу нужно лишь добраться до его тушки, раздавить, стереть его с лица земли. Ржавый. Ему важна только его жизнь, проклятый эгоист, как он не может понять, что Баки не виноват! Баки не виновен, он был игрушкой, марионеткой. Семнадцать. Они всегда были вместе, так долго, Стив и Баки, их дружба — самое крепкое, что может быть. И ее не разобьет никакой Старк. Роджерс этого не допустит. Рассвет. Он спасет Баки, спасет, вырвет из лап убийцы, из грязных лап эгоистичного мерзавца, которому глаза застилает ненависть. Растопчет. Забудет. Наплюет на все кошмары. Печь. А Тони он убьет! Нет — не убьет, он уничтожит все его костюмы, потому что больше всего на свете он хочет видеть Старка беззащитным и трясущимся от страха! Наслаждаться его огромными глазами, ведь Старк никто. Никто! Девять. Быстрей и быстрей! Он успеет, успеет добежать, он спасет друга! И все будет хорошо, да настолько, что можно улыбаться от уха до уха. Добросердечный. Баки, его единственный на свете Баки, его друг, его жизнь, его душа. Он откажется от всего, но защитит, спасет, не даст в обиду. Кто, если не он? Ведь на его месте был когда-то давно и Тони. Ублюдок. Возвращение на родину. Они будут вместе, пусть им придется стоять против всех снова. Они будут. Один. Баки не будет больше одинок. Товарный вагон. Стив ломает дверь. Крошит все воспоминания со Старком в кашу. Не быть. Баки уже не кричит — он сидит, и в глазах у него пустота. Такая, словно пелена, матовая пленка трупа — катаракта. Голос из динамиков отдает приказ. «Убейте Тони Старка». Ремни расстегиваются, выпускают тигра на волю, железная рука с красной звездой снова оживает, слушается команд мозга, который сам находится на управлении. В глазах Баки больше нет пустоты, в них ярко сверкает цель. Убить. Тони. Старка. Тони стоит посреди лаборатории, он как раз разрабатывал костюм для ног Роуди, желая, чтобы тот снова ходил. Стив кричит, Стив в бешенстве, Стив ломает столы и стулья. Старк спокоен, он знает что и как сделает. Он ждет, когда до Стива дойдет, что Баки не здесь, что это вообще не Баки. Но он здесь. Он вламывается в лабораторию, идет, как танк на таран, на свою цель, на Тони, а Стив просто окаменевает. Он не понимает, что происходит, или просто не может уже верить. Он в замешательстве. А вот Тони все понимает. Он видит взгляд Зимнего Солдата, а не Джеймса Барнса, приближающегося, готового к удару, но вместо того, чтобы защищаться: закрыть лицо шлемом, атаковать, Тони лишь раскидывает руки навстречу. Ничего не осталось. Никого. Тони знает — Стив никогда не поймет его боли, если сам не почувствует ту же боль, и нет, он не хочет мстить, он просто думал, что Стив будет рядом. И пусть Тони уверен, что Стиву плевать на него, что Стив считает его извергом и убийцей, он надеется, что этот жест не будет напрасным, он откроет ему глаза, заставит ощутить самый настоящий муссон внутри. Тони не сопротивляется, когда железный кулак отбрасывает его к стене, ломает каркас рёбер в пыль, и последнее, что он видит — потрясение и ужас в глазах Стива. А Стив понимает, что совсем не хочет видеть Старка беззащитным. Что не хочет видеть его глаз, раскрытых в ужасе. Он не хочет видеть его без костюма. Но уже поздно.