Малышка

      Вечеринка в честь окончания съёмок была в самом разгаре, когда Джаггед потерял Маринетт из виду. Ещё, казалось, пару секунд назад она была рядом с Пенни, и вдруг ни одной, ни другой на месте не оказалось. Толпа надёжно спрятала их от всех.       Стоун, испытывая внутренне раздражение, грозящее перелиться во что-то вроде ярости, улыбался очередному подвыпивышему идиоту, решившему лично с ним поболтать. Странно, что во время съёмок здесь этих личностей не наблюдалось. Наверняка Боб, которому уже слили информацию о вечеринке, постарался пригласить «нужных» людей. Кому они были нужны и для каких целей, рокер даже предположить не мог, да ему, по большей части, было плевать. Сейчас его волновала только Малышка.       Происшествие в бассейне, казалось, ничуть не улучшило состояния девушки. По крайней мере, так казалось певцу, однако Пенни за пару часов до вечеринки подошла к нему. Улыбаясь и сверкая глазами, кузина радостно поделилась тем, что Маринетт собирается всё-таки пойти на мероприятие. Джаггед от таких новостей воспрял духом — могло ли это значить, что ему всё-таки удалось хоть немного, но растормошить девчонку и отвлечь её от грустных мыслей об Агресте? В конце-концов, она ещё молода и неопытна. Это была её первая влюблённость, так что зацикленность на Адриане была обоснованной. Однако всему должен быть предел, и музыкант смел надеяться, что предел Малышки уже близок. Она либо окончательно утонет в собственных проблемах, либо всё же перейдёт Рубикон и оставит неудачливого возлюбленного позади, перешагнув через него, и со спокойной душой отправится по жизни дальше. О том, чтобы самому стать частью её жизни мужчина старался не думать. Даже наедине с собой.       Наконец, Пенни дала отмашку к тому, чтобы музыканты всей компанией отправились вниз на вечеринку, начало которой приближалось с неумолимостью торпеды. Сама она осталась в номере, чтобы помочь Маринетт с макияжем и выбором наряда. Джаггед нервно поглядывал в сторону двери, откуда должны были появиться девушки и делал это настолько явно, что некоторые гости всё же поинтересовались, не ждёт ли он кого-то. Кое-как отбрехавшись, рокер двинулся в сторону старых знакомых, чтобы переговорить с ними. Увлёкшись любимой темой, он далеко не сразу опомнился. Само собой, Малышка уже пришла и была где-то в помещении, наполненном людьми. Почувствовав раздражение, Стоун тяжело вздохнул. Вот она — цена популярности. Да, его любили, его хвалили, он получал музыкальные премии, но неизменно старался держать свою частную жизнь подальше от настырного внимания.       Попытки найти Пенни и Маринетт были безуспешными ровно до тех пор, пока Джаггед не увидел их обеих на импровизированном танцполе. Пенни кружила около девушки, неуверенно перетаптывающейся на месте. Затем что-то сказала ей на ухо и потянула дальше в толпу, позволяя разгорячённым телам гостей подхватить их и задать ритм. От Малышки невозможно было отвести глаз. Шаг, другой — лёгкий шифоновый подол и без того короткого платья, который раньше она то и дело поправляла, чуть приподнялся, обнажая ноги больше дозволенного. Светлая кожа как будто мерцала в свете прожекторов, притягивая взгляд и заставляя ощущать жажду. Оттянув ворот рубашки, мужчина с упорством мазохиста продолжил пожирать глазами Маринетт, прекрасно понимая, что скоро уже не сможет сдерживать собственное желание.       Но как можно устоять, когда чёрное короткое платье плотно обнимает юное тело? Когда упругие локоны рассыпаются по плечам, заставляя взгляд скользить по изящным изгибам и давая распалённому мозгу пищу для фантазий? Как можно сдержаться, когда алые губы приглашающе приоткрыты, маня испить стоны, которые могут с них срываться?.. Мотнув головой, Джаггед отвернулся и отошёл в противоположный от Пенни и Маринетт угол. Оттуда их видно, но всё же не так хорошо. Возможно, он сумеет успокоить сбившееся дыхание и бешено стучащее сердце, и напряжение в паху всё-таки отступит? Отвлёкшись на разговор со знакомыми, Стоун сумел взять себя в руки и, когда чета критиков распрощалась с ним, вновь повернулся к танцполу. Только вот девушек там уже не было.       Рокер с целеустремлённостью ледокола рассекал разношёрстную толпу. Потеряв из виду Пенни и Маринетт, он не на шутку забеспокоился. Однако искать их мешали многочисленные знакомые, то и дело встававшие у него на пути. Неудивительно, что по прошествии часа певец был в бешенстве, тихо кляня про себя Большого Боба и его дурную привычку завязывать все нужные знакомства и решать дела именно на вечеринках.       Кое-как прорвавшись к барной стойке, Стоун выдохнул и попросил воды со льдом. Пока бармен был занять, музыкант решил осмотреться и — о чудо! — на противоположном конце стойки обнаружил Дюпен-Чен в компании пустых стаканов и двух сально усмехающихся молодчиков. Судя по тому, как Малышка вжимала голову в плечи, компания ей не очень-то нравилась.Разумеется, Джаггед, разумеется, не остался в стороне. Да и не смог бы. Усмиряя вновь разыгравшуюся злобу, он подошёл к Маринетт. — Эй, парни! — окликнул он молодых людей, чувствуя клокочущий в груди гнев. — Девушке неприятна ваша компания. — Дядя, свали в туман, — тот, что сидел справа от Малышки, коротко стриженный и с модной нынче бородой, положил на её голую коленку свою руку и погладил. — А девушку всё устраивает, да?       Маринетт помотала головой и попыталась спихнуть чужую лапищу с себя. Увы, безуспешно. — Вы, наверное, не поняли, с кем имеете дело, — Джаггед снял ненужные здесь очки, позволяя олухам разглядеть своё лицо. — Итак, мне звать охрану или мы договорились?       Второй парень, крупнее бородатого и с длинными волосами, набычился и хмуро поглядел на Стоуна. К счастью, бородатый сориентировался гораздо быстрее своего товарища: — Не надо, — буркнул он и подхватил недоумевающего здоровяка под руку. — Идём, Тодд.       Стоило только бугаям скрыться из пределов видимости, как Малышка сама потянулась к рокеру. К несчастью, она была слишком пьяна, чтобы успешно слезть с высокого барного стула. Неловко взмахнув руками и взвизгнув, она рухнула прямиком в объятия мужчины. Горячее дыхание, наполненное сладостью ликёра, обожгло его шею. Гремящая музыка, двигающиеся ей в такт люди, мигающий свет, бросающий цветные отблески на стены и толпу — всё осталось где-то за пределами разума и ударов сердца Джаггеда. Маринетт выглядела великолепно. Пенни сумела сделать из скромной невинной девочки роковую красавицу, способную одним только взглядом разбить мужские сердца. А ещё она выглядела очень взрослой — с этим макияжем, в этом платье с подолом на ладонь выше колен. Расшитый пайетками верх подчёркивал хрупкость плеч и плотно облегал грудь, а то и дело сверкающие стразы приковывали к ней внимание.       Сомкнув руки вокруг тонкой талии, Джаггед позволил девушке бессильно на нём повиснуть. Неловко подворачивающиеся каблуки неустойчивых туфель мешали стоять ровно. — Како-ой ужас! Я-а така-ая пьяная-а-а! — она хихикнула. — Никогда такой не была.       Музыкант вздохнул. С Пенни он ещё поговорит: в конце концов, именно она взяла на себя ответственность за Малышку, не доверяя кузену заботу о ней. И что же в итоге? Дюпен-Чен, брошенная на произвол судьбы, набралась до состояния нестояния, а Пенни и след простыл! — А где Адрн? — невнятно мурлыкнула девчонка, тонкими пальчиками рисуя на груди Джаггеда абстрактные узоры и вызывая дрожь и мурашки по спине. — Здесь ещё и Агрест был? И сбежал? — рыкнул Стоун. Не нашедшие выхода раздражение и злость закипели в груди с новой силой. — Я не сбежал! Я охрану искал! — возмущённый голос звучал из-за спины, и певец обернулся. Агрест-младший стоял, зло сверкая глазами, что было видно даже в полумраке и при мигающем свете, и сжимая кулаки. Светлые волосы были взлохмачены, грудь тяжело вздымалась; и, судя по всему, пацан тоже был пьян. Рядом с ним маячили одетые в чёрный костюм охранники.       Кивком отпустив здоровяков, музыкант накинулся на парня: — Надо было сказать, что она, — подбородком указал на глупо улыбающуюся и судорожно кивающую Маринетт, — твоя девушка. — У меня уже есть девушка, это будет нечестно по отношению к ней! — упрямо выпятил подбородок Адриан. — И если бы отец узнал, что я был на вечеринке, он бы меня прибил! — А ты, я смотрю, весь такой из себя благородный да послушный, — скептически хмыкнул Джаггед и, поудобнее подхватив Малышку за талию, направился к выходу. — Пошли, чего встал? Ночевать здесь будешь?       Парень, слава богу, шёл сам. Он пытался что-то бурчать о том, что его всё равно никто не поймёт, и что его никто не ценит, и вообще, но мужчина быстро оборвал словесный поток: — Чтобы тебя ценили, нужно самому ценить окружающих, — он бы сказал ещё что-нибудь резкое, но в рукав его пиджака вцепилась Маринетт: — Джа… Джа, мне плохо, — сдавленно выругавшись, он ускорился в надежде, что на улице ей станет лучше. Они быстро покинули душное, пропахшее потом и алкоголем помещение, и в голову им тут же ударил свежий ночной воздух. Девушка попросила об остановке. Адриан поравнялся с Джаггедом и сочувственно заглянул в её бледное лицо...       А потом она согнулась, и её вырвало. Агрест едва успел отскочить в сторону, спасая собственные ботинки. Певец, допускавший такое развитие событий, даже не взглянул в его сторону. Он помог Маринетт удержаться на ногах и убрал растрепавшиеся волосы от её лица. Однако краем глаза всё же уловил на лице юноши брезгливую гримасу.       Стоун с чистой совестью помог Малышке выпрямиться и, достав из кармана чистый платок, заботливо вытер её дрожащие губы. — Легче? — Не… немного, — она тяжело опёрлась на мужчину и попыталась снять надоевшие босоножки.       Рокер, покачав головой, помог ей прислониться к стене дома, где всё ещё гремела вечеринка, и сам стянул обувь с миниатюрных ножек. Затем подхватил брюнетку на руки, держа в одной её босоножки, и направился в сторону пансиона, благо, идти было недалеко. Ночной воздух приятно окутывал прохладой, помогая сохранять ясность рассудка. Джаггед убедился, что Агрест тащится за ним и, поудобнее перехватив Маринетт, обнявшую для удобства его за шею, зашагал дальше к пансиону.       Очевидно, не одна Дюпен-Чен переборщила с алкоголем: из кустов неподалеку тоже послышались нелицеприятные звуки, и Адриан всё же скривился в отвращении: — Это всегда так? — спросил он, и Джаггед уточнил: — Ты о чём? — Вечеринки. Они всегда этим заканчиваются? — Ты раньше что, ни разу?.. — не поверил своим ушам музыкант. Адриан относился к так называемой "золотой молодёжи", прожигающей жизнь за счёт родительских денег. Неужели парень никогда не участвовал в их «развлечениях»? — Нет. У меня очень строгий отец, и нет времени на такое.       Мужчина решил просветить его: — Чаще всего всё именно так. Это неофициальное мероприятие, журналистов здесь нет — разве что пара-тройка папарацци, прячущихся в кустах, — Стоун позволил себе короткую усмешку, глядя на ошалевшее лицо блондина. — Ты, наверное, был только на официальных встречах, где всё тихо и настолько уныло, что никто не заметил бы, если бы кто-то умер.       Адриан передёрнул плечами. Что значил этот жест, было непонятно; то ли Агрест-младший соглашался с его словами, то ли выражал сомнения. Они какое-то время молча шли. Гравий шуршал в такт их шагам, шумели недавно распустившейся листвой деревья. Где-то недалеко маячили светлячки, и Джаггед пожалел, что Маринетт сейчас не в том состоянии, чтобы оценить местные красоты. Хотя они непременно вдохновили бы её.       Наконец, они добрались до пансиона. Услужливая девушка-администратор открыла им двери, стоило ей только узнать музыканта. Лифт находился тут же, на первом этаже, поэтому до номера девушек они добрались достаточно быстро. Тишина окутывала сонный коридор, мягкий тёмно-зелёный ковёр глушил шаги. Череда дверей из тёмного дерева проносилась мимо, оставаясь на периферии зрения нечёткими пятнами.       Рокер всё никак не мог понять поведения Адриана — то он пытался спорить и строить из себя дохера самостоятельного и взрослого человека. То, стоило только отдать команду и намекнуть на то, что все это может дойти до его отца, стал тише воды ниже травы. Он покорно плёлся следом с видом невинного агнца, которого ведут на заклание. Страдание, написанное на его лице, выглядело неподдельным, но, если быть честным, не вызывало никакого отклика в душе.       Мужчина отчетливо помнил себя в этом возрасте. С высоты его нынешнего опыта, конечно, считал себя тогдашнего самонадеянным идиотом, однако всё равно многие свои поступки повторил бы. Отчим-алкоголик бил и пытался издеваться? Джаггед однажды разбил его постоянно опухшую рожу и отсидел положенный срок в обезьяннике в компании проституток и торчков. Когда его прижали местные барыги и ткнули пером в рёбра, он сам дополз до больницы и дал на лапу медсестре, чтобы зашила его. А потом так же самостоятельно, прекрасно осознавая последствия своих действий, разворотил гараж, в котором обретались те самые барыги. Машина отчима восстановлению тоже не подлежала, и, под его вопли и проклятия матери, Стоун кинул напоследок им парочку факов и свалил ловить попутки в другой штат.       Он долго скитался. Воровал, пробовал наркотики, трахал шлюх, торговал наркотой и ворованным — нечем, конечно, гордиться. Но жить тогда хотелось больше, чем блюсти чистую совесть и сохранять непорочную гордость. Улица кого угодно заставит повзрослеть и принять ответственность за свои действия. По-другому, если не хочешь гнить в канаве или подставлять задницу местной крыше, там не выжить...       Отвлёкшись на свои невесёлые воспоминания о юношестве, Джаггед и не заметил, как они добрались до нужной двери. Адриан постучал раз, другой, но ответа не было. Тогда певец попросил его попытаться открыть двери, уже подозревая, что так легко всё не закончится.       Пенни в номере, разумеется, не было.