***
Девушка помнила тот день, когда он ушёл, так хорошо, будто это было вчера. Квинби на патрули всё ещё ходила через раз, и гиперответственная Тикки, а вместе с ней и сама Маринетт, были вынуждены тратить свои вечера на предотвращение мелких краж и грабежей в компании Кота Нуара. Обычно парень запаздывал на несколько минут, с воплями перескакивая с крыши на крышу, однако именно сегодня он почему-то пришёл пораньше. Героиня сразу заприметила ставшую уже почти родной долговязую фигуру напарника, расхаживающего по крыше, где они обычно начинали и заканчивали патруль. Нехорошее предчувствие отчего-то резко закралось в голову Ледибаг. Оно усилилось, когда Кот Нуар, вопреки своей привычке сходу осыпать её комплиментами, всего лишь виновато взглянул на неё и сухо поприветствовал. Девушка попыталась припомнить, не обидела ли чем-нибудь случайно напарника, однако ничего такого, выходящего за рамки их обычного общения, не было. Ледибаг уже собралась объявить о начале патруля (Квинби предупредила, что задержится), как Кот удержал её за руку и пристально заглянул в её глаза. Тягостное молчание не решился нарушить никто. Героиня молчала, ожидая, когда всё больше нервничающий Кот, наконец, заговорит. — Моя Леди… — хрипло начал он и вздохнул. На его лице была написана борьба, а глаза, скользящие по лицу напарницы, как будто заново его изучали, силясь запомнить каждую черту. Парень вздохнул. — Ледибаг, я должен тебе кое-что сказать. Сердце Маринетт тревожно забилось. Неужели, спустя столько времени с начала их сотрудничества, Кот всё-таки признается ей в чувствах? Они отнюдь не были секретом для девушки, ведь открытый и честный Кот совершенно не умел — или не хотел? — скрывать свои эмоции. К сожалению, ни раньше, ни сейчас она не ответит на его чувства. Именно это и хотела сказать ему Ледибаг, попытаться донести до него мысль, что он ей дорог, но, увы, она так и не сможет оценить его чувства по достоинству. Коту надлежало бы найти себе хорошую, добрую девушку, которая бы приняла его целиком и полностью и посвятила бы ему всю себя... — Я ухожу. До героини, пытающейся придумать как можно более мягкую утешительную речь для Кота, не сразу дошёл смысл его слов. А когда дошёл, она решила, что ослышалась. — Что, прости? По лицу Кота было видно, что он не шутит. Пусть он был болезненно бледным, в глазах его с каждой секундой всё явственнее проступала нерешительность. — Я ухожу, — терпеливо повторил парень. — Я… у меня… обстоятельства… Я вынужден! — Вынужден? — недоверчиво переспросила девушка, смотря на напарника так, будто у него, как минимум, выросла вторая голова. Сознание Маринетт отказывалось банально понять смысл его слов. При всех недостатках двойной жизни, при том, что это не было выбором самой Дюпен-Чен, обладание камнями Чудес казалось ей чем-то незыблемым. Она знала, что рано или поздно расстанется с Тикки и образом Ледибаг, что и Кот Нуар тоже больше не будет её напарником, — но почему-то думала, что это произойдёт не раньше, чем они победят Хищную Моль. Ошибалась, значит. — Да… — он неловко почесал затылок. — Моя невеста узнала, что я — Кот Нуар, и поставила ультиматум. — Или геройство, или она? — усмехнулась Ледибаг, почему-то чувствуя себя преданной. Кот не был обязан её любить вечно, но женское самолюбие было задето тем, что верный поклонник нашёл себе кого-то получше. Нуар как никто другой заслуживал счастья, в конце концов, он столько всего пережил и сделал для Парижа и неё самой, что не отпустить его невозможно. — Хорошо. Отдай, пожалуйста, мне кольцо. Героиня отвернулась, и вслепую протянула руку назад. Узнавать личность напарника она всё ещё не хотела, это казалось ей неправильным: уж если он захотел попрощаться с геройской жизнью, рвать стоило все связи. Даже сквозь закрытые веки была видна зеленоватая вспышка; кольцо Кота оказалось неожиданно тяжёлым и холодным. Ледибаг сжала пальцы и прижала кулак с талисманом напарника к груди. — Там сзади есть пожарная лестница, ты можешь спуститься по не… — речь героини резко оборвалась, стоило только девушке ощутить крепкие объятия со спины. На затылке чувствовалось тяжёлое дыхание того, кто был Котом Нуаром, будто он пробежал многокилометровый марафон. — Ледибаг… Моя Леди… — дрожащие руки, не одетые больше в чёрную ткань костюма, сильные, но неожиданно мягкие, стиснули плечи Маринетт. По спине её пробежали мурашки. — Пожалуйста… Одно твоё слово — и мы будем вместе. Я не смогу быть Котом, но мы всё равно будем видеться. Я куплю нам квартиру, ты даже можешь не открывать мне своё лицо...Прошу... Я не могу без тебя! — Нуар, — Ледибаг сглотнула вставший в горле комок. Сердце неистово билось, а ей самой было одновременно страшно и неприятно. Дискомфорт заставил нервы скрутиться тугим комком в животе. — У тебя есть невеста, на которой ты женишься в самое ближайшее время. У вас будет семья, ребёнок… — Откуда ты узнала? — Сильные руки напарника ослабили хватку, но так и не соскользнули с хрупких плеч героини. Рот девушки приоткрылся сам собой. Для неё семья была чем-то незыблемым, даже неприкосновенным. Не желай она сама иметь семью и детей, то спокойно бы оставалась Ледибаг до конца своих дней. Ей казалось, что мнение «Семья — это святое» разделяют если не все люди, то многие. И что Кот Нуар, такой другой, но такой похожий на неё, наверняка тоже разделял это мнение. Именно поэтому его слова выбили почву из-под ног девушки. Именно поэтому, когда до неё дошёл смысл того, что он ей предлагал, девушку затошнило от омерзения. Задрожав, Ледибаг резко скинула с себя мужские руки. — Убирайся. — Моя Леди… — Пошёл вон! Видеть тебя не желаю! — Послушай меня, умоляю! — Ты только зря унижаешься, — горько усмехнулась героиня. — Уходи, пока я не развернулась и не сбросила тебя с крыши, Нуар. Убирайся! Тепло рук давно исчезло с плеч Маринетт. Затихли торопливые шаги, тяжёлое, сдавленное дыхание скрылось где-то вдалеке. Она продолжала стоять на краю крыши, глядя на затухающий закат и сжимая в руке холодное чёрное кольцо Кота Нуара. Когда едва слышно подошла появившаяся Квинби, встревоженно спросившая о самочувствие дрожащей девушки, — Ледибаг вдруг рухнула на колени, обнимая себя за плечи и заливаясь слезами. Пчелка, вопреки обыкновению, не стала задавать лишних вопросов, только лишь присела рядом, позволяя своей напарнице уткнуться в худое плечо и хрипло рыдать, отпуская разочарование и боль наружу.***
Разумеется, таких подробностей Маринетт им не открыла. Только сухие факты: Кот Нуар вынужден был отказаться под давлением семьи, остальное — только его проблемы. Личности друг друга они не знают, связей никаких не имеют. И слава богу, этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от лишних вопросов. Посидев еще немного, обсудив всё-таки вопрос с реабилитацией Дюпен-Чен, визитёры ушли. Даже Джаггед, пусть и задержавшийся, чтобы подарить Малышке нежный поцелуй, не смог остаться...***
Солнце медленно клонилось к закату, освещая палату сквозь окно, пачкая пол и стены алыми брызгами. Девушка лежала на своей постели и вертела в длинных пальцах кольцо Нуара. Тикки, разместившаяся на подоконнике, грустно смотрела на чёрный металл Талисмана. Плагг почти не покидал собственного убежища, предпочитая упиваться собственным одиночеством. Как бы он ни бравировал своей беспристрастностью и пренебрежением к своим подопечным, всё равно привязывался к ним. Судьба ли это или же случайные совпадения, но ребята, в своё время становившиеся Котами, имели трудности в жизни. Семья ли, друзья, любовь — их взросление проходило тяжело, в компании Плагга, сарказмом заставлявшим их упрямо подниматься на ноги и идти вперёд. Каждый взлёт подопечных заставлял квами гордиться. Каждое их падение буквально разбивало его сердце. Каждое расставание было мучительным. Очевидно, решила для себя Тикки, последний мальчишка всё-таки сумел окончательно растопить сердце квами-кота. Неяркая вспышка от кольца заставила божью коровку вздрогнуть и притаиться. Не хотелось спугнуть редкий момент, когда Плагг всё же выходил из кольца. — Привет, детка, — мурлыкнул он, зависнув в воздухе и уставившись на Маринетт немигающим взглядом. — Какие новости? Дюпен-Чен неторопливо рассказала ему о том, что произошло, попутно отщипывая кусочки от сырных круассанов, которые принёс её отец сегодня днём. В отражении окна нельзя было рассмотреть выражения лица Плагга, но уже одно то, что он с удовольствием ел кусочки с рук девушки, говорило о многом. Вскоре разговор затих сам по себе, и Маринетт погасила свет. Квами-кот устроился на ней в пространстве между ключицей и шеей. Мягко, по-кошачьи забавно помял нежную кожу крохотными лапками, боднул девушку в челюсть лбом и опустил голову. Тикки смотрела на них со смесью умиления и жалости. Они оба были привязаны к мальчику-Нуару, оба сейчас чувствовали себя преданными и оба никогда и никому об этом не скажут... Красная квами вздрогнула, стоило ей услышать тихий дребезжащий звук, разлившийся по комнате. Кроха не удержалась и оглянулась, чтобы проверить; ошибки не было. Тикки горестно вздохнула и вернулась к созерцанию сверкающего огнями вечернего Парижа, прислушиваясь к звукам позади себя. Ей было неимоверно жаль Плагга. Эгоиста, жадину, неизменно саркастичного и вечно голодного. Готового высмеять человеческие ошибки, презрительно фыркающего на чувства и дающего идиотские советы. Она знала его многие сотни сотен лет успела за это время выучить одну непреложную истину. Кошки мурлычут ещё и когда им больно.