***
Стоя в своих покоях, Десятый Король внимательно читал бумаги, которые ему принесли сегодня утром, тут тихо входит Лилиандиль. Её лицо было решительным, но в тоже время озадаченным. — Каспиан. Могу я с тобой поговорить? — Она подошла ближе. — Да, конечно. Что-то произошло? — Блондинка взяла его за руки и посадила на диван, присаживаясь рядом: — Мне очень нелегко об этом говорить, но я должна. Понимаешь? — С трудом. Но, кажется, догадываюсь. — Всё так глупо получается. Я приехала выйти за тебя замуж, тут вернулись Древние Короли и Королевы… — Она глубоко вздохнула: — Ты не зря до конца отодвигал нашу свадьбу. Не зря медлил. — Лилиандиль, я… — не успев закончить, девушка перебила его: — Каспиан. Не надо. Значит так должно было быть. Мы не можем быть вместе. Никогда. Я же не слепая. Не хочу портить твою и свою жизнь. Ты никогда меня не полюбишь так же, как её. А я… А я никогда не полюблю тебя так же, как Питера. Между нами не было любви. Да, была влюблённость, симпатия, но не любовь. Это совсем иное чувство, и теперь я понимаю, какое это чувство. Прости… — Ты меня прости. Я сам должен был этот разговор начать. Взвалил на тебя эту тяжесть. Но я благодарен тебе за всё. И надеюсь, с ним ты обретёшь счастье. — Каспиан тепло улыбнулся, а она ему в ответ.***
Вернувшись из воспоминаний, он повернул голову, но никого так и не было. Тут взгляд упал на кровать, точнее на подушку. Под подушкой был виден уголок, похожий на книгу. Любопытство парня взяло вверх, и он подошёл к этому месту.Взяв книгу в руки, стал листать страницы.
«Нет больше слов, в моих глазах печаль. Чувства не ушли, и я так больше не смогу. Каждый день мука, но не напоказ. Нельзя никому показывать свою слабость! Я должна быть сильной. Я справлюсь. Господи, откуда эта слабость? Откуда эта боль? Почему я должна это терпеть? Мне не жаль, только боль помогает мне не забыть о прошлом.»Перевернул страницу.
«Сегодня меня пригласили на свидание. Может хоть это поможет? Может, я… мне станет легче. Мысли станут яснее, проще и спокойнее, и наконец, я смогу побыть самой собой, а не той кем была. Но возможно ли это?» Каспиан с трудом мог оторваться от её дневника. Теперь всё стало для него ясно как день, а запись на последней странице привела его к полнейшей решительности.» «Солнце покинуло меня из–за чёрных туч. В моём сердце поселилась вечно холодная зима. Такая белая и неприступная, не знающая жалости и милосердия. Зато знающая боль, тоску, покорность и жестокость. Оно обхватило всё моё сердце. Превратив его в холодную глыбу. Теперь я знаю, пути обратно нет и спасенья тоже…» «Каждый вздох будет теперь напрасным переводом воздуха, на этой земле. Моя душа отныне будет покоиться, а тело блуждать в пространстве отведённых мне годов. Всё кончено! Я устала! Продолжения не следует!» «Всевышний! Что я натворила? За что такая расплата? Теперь эта боль будет преследовать меня до окончания времён? Он отнял у меня мой разум и покой. Забрал мою решительность и рассудок. При этом отрезал путь к бегству. Если же я убегу, то неизвестно чем это обернётся, что тогда обо мне подумают. Я не должна терять свою гордость и достоинство… Боже! А как же хочется сорваться и убежать, туда, где не найдут и скрыться там, до окончания времён. Ото всех! От посторонних глаз! Никого не слышать, никого не видеть! Это чья–то глупая шутка. Зачем мы сюда вернулись? Ради чего? Ради этой боли? Я только жить начала! Хочу вернуться домой, хочу выйти замуж, как и планировала. Мне больше ничего не остаётся… теперь…»«…Теперь я, как в клетке…»
Брюнет впал в ступор после такой записи, она была последняя и по дате сегодняшняя. Теперь осталось только решить. Каспиан сел в кресло, и вертя дневник в руках, стал о чём-то задумываться. По его глазам нельзя было понять, о чём наш Король думает, но можно было увидеть всю серьёзность этих мыслей. Так прошёл весь день. Солнце садилось всё ниже, оставляя за собой красивое розово–жёлтое море. Он сидел в кресле, а её всё не было. Каспиан не переживал, он знал, что она вернётся. Он просто терпеливо ждал. Ведь что день? И дольше ждал. Тут дверь потихоньку отворилась. Вошла она. Сьюзен удивлённо посмотрела на Каспиана. Великодушная весь день провела в саду. Он не попадался на её глаза, поэтому она, решив, что он занят делами государства не могла и представить, что вот он сейчас сидит в её комнате. Хотя, Сьюзен замечала на себе странные взгляды сестры и младшего брата. И должна была понять, что тут что–то не так. Как оказалось, она была права. Ведь Каспиан смотрел на неё чуть ли не испепеляющим взглядом, а это не предвещало ничего хорошего. Разговор будет тяжёлым. Вынеся вердикт, она несмелыми шагами направилась к нему. Тот тоже встал и на шаг приблизился к ней. «Так, стоп! А откуда у него моя книга-дневник?» А вот тут она уже начинала злиться. Никому не было дозволено вот так вторгаться в её личное пространство. — Откуда у тебя мой дневник? — Только и сказала. — Надо было, что–то новенькое почитать. — Как ни в чём не бывало, и уже спокойно ответил тот. — Почитал? А теперь отдай и уходи! — Каспиан положил книгу на кресло и направился к двери. Нет, он и не думал никуда идти, просто взял ключ, торчащий в скважине, и закрыл дверь, а сам ключ положил в свой карман. Повернувшись сказал: — Надо поговорить. — О чём? — Ты знаешь. — Нет. — Не веди себя, как маленькая девочка. Тебе некуда бежать сейчас. От меня ты всё равно не сбежишь. — А я и не собиралась. Я не бегаю от тебя. — Каспиан стал надвигаться на неё медленными шагами. Она отходила насколько могла, но это длилось недолго, пока не настигла стены. Тут она промолвила: — Каспиан, не придумывай себе то, чего нет. Я тебя прошу. — Я ничего не придумываю! — Он подошел ближе и был уже на расстоянии вытянутой руки: — Я ничего и не придумываю. Это ты зарылась в своих мыслях на данный момент и не хочешь никого слышать, но со мной такое не пройдёт. Я слишком долго терпел и держал в себе. Хочешь ты или нет. Но ты меня выслушаешь и примешь правильное решение. — Брюнет глубоко вздохнул: — Ты решила всё не только за себя, но и за меня тоже. Кто тебе сказал, что я буду так жить? Кто сказал, что ты можешь так распоряжаться нашими жизнями? Ведь даже не желаешь увидеть, что–то иное, более настоящее, чем эта иллюзия! — Мореплаватель говорил спокойно, с горечью, пытаясь её вразумить. От этого тона ей стало не по себе. Она почувствовала себя виноватой во всех смертных грехах. Он был разочарован в ней. — Молчишь… — Он посмотрел ей в глаза, уперся обеими руками об стену, тем самым заключая её в ловушку. — Каспиан, я… — Дальше не последовало ничего. Каспиан приподнял её, ровняя с собой и с силой впечатал её в стену и так же поцеловал. Вложив туда всё: горечь, тоску, боль, любовь, страсть. Оторвавшись, обнял за талию и прислонившись лбом к её лбу тихо промолвил: — Я тебя люблю. — И я тебя люблю, — отозвалась та эхом в этой тишине, но тут же спохватившись, уверенным голосом произнесла: — Мы не должны. Это повлечёт за собой огромные последствия. — Он ничего не ответил. Лишь поднял на руки и понёс в сторону кровати.Ночка обещает быть неспокойной.