***
— Когда ты говорил про рыбу, я всё же думал, что мы будем её есть, — произносит Ханбин, когда они спускаются по эскалатору вниз, в океанариум. Он смотрит на билет, который теребит в руках. Чживон, стоя боком на ступеньку ниже, обе руки положил на перила. Он усмехнулся. — Вряд ли работникам это понравится. Чживон, только увидев маленьких рыб и всяких зверьков типа выдры, оживился так, что легко влился в компанию школьников, которых привели сюда учителя. А когда они дошли до аквариума с акулами, плавающими прямо под стеклянным полом, Бобби и вовсе прирос к нему и без конца ходил туда-сюда, наблюдая за всё новыми и новыми рыбами, проплывающими у него под ногами. — Я вот никогда не был в океанариуме, — делится он, задрав голову, чтобы посмотреть на огромную черепаху над головой. — Я уже понял, — Ханбин хмыкает, но на черепаху тоже смотрит. В океанариумах он был, и не раз, но таких громадных черепах не видел ещё никогда. Чживон и правда как дитё. Завороженно рассматривает медуз в подверчивающемся красным аквариуме и искренне радуется при виде ската, задорно и резво плывущего в воде и то и дело из неё высовываясь. А потом в сувенирном магазине на выходе Чживон покупает абсолютно дурацкий брелок с медузой. — Ну-ка стой, — просит он уже на улице, когда они прогуливаются по пляжу. Ханбин послушно замирает, а Чживон скрывается у него за спиной и зачем-то трогает рюкзак. — Ты чего там делаешь? — Ханбин оборачивается через плечо. Бобби цепляет тот самый брелок на молнию. — Дарю, — говорит он с абсолютно довольным лицом. Ханбин уже хочет возмутиться, но смотрит на эту улыбку, вздыхает и качает головой. Чживон безнадёжно дурацкий, и Ханбина это, кажется, устраивает. Они проводят остаток дня на Хэундэ, то бегая как абсолютные дети по песку, то застывая возле уличных музыкантов, то бродя по рынку со всевозможной едой и просто вдыхая ароматы наверняка вкусной еды. Бобби, проходя мимо очередного тесного аквариума, в котором несчастные морские гады просто навалены друг на друга в ожидании своей кончины, морщится и пихает Ханбина в плечо. — А вот и съедобные рыбки подъехали. Ханбин фыркает. Бобби покупает фейерверк, поджигает его недалеко от моря и быстро отбегает подальше к Ханбину, смеясь, когда он взрывается сотней искр в тёмном небе. Ханбин улыбается, доедая вкусную рыбку из теста с яблочной начинкой внутри, и ударяет Чживона в плечо, когда тот съедает остаток.***
Я поправлю тебя, когда ты ошибешься. Если бы ты только мог заглянуть мне в душу... Когда тебе будет холодно, Я буду там, Чтобы крепко прижимать тебя к себе. Когда ты окажешься одинок, Я буду там рядом с тобой, малыш. (Sade — By Your Side)
— Не думал, куда поступать? — они лежат на широкой кровати в темноте, и только через окно в номер пробивается свет яркого неона с улицы. Оттуда же слышатся какие-то разговоры и смех через открытую форточку. Ханбин очень радуется, что помещения внутри мотеля со звукоизоляцией и они не слышат хотя бы того, что творят другие постояльцы. Ханбин поворачивает к нему голову. От Бобби слышать такие вопросы… ну, странно. — Мама метит в SKY. Ты же знаешь. — Куда метишь ты сам? Ханбин закусывает губу. — Я не знаю даже, чем хочу заниматься, а ты спрашиваешь про универ. С чего вдруг вообще такие вопросы? — Родители стали донимать этим меня. С моими оценками я вообще вряд ли могу даже заикаться об универе. Даже самом дерьмовом в самой заднице Кореи. Куда ни посмотри — кругом гении. Один умный, другой чуть меньше, но всё равно чёртов гений. — Не все гении, Чживон, — Ханбин отвечает, чуть помолчав. Он почувствовал, что Бобби к тем же «гениям» причисляет и его. — Кто-то просто работает над собой каждый день без отдыха. Бобби вздыхает и заводит руки за голову, смотря на огромные лопасти люстры-вентилятора на потолке. — Может, это не для меня, — говорит он после недолгой паузы. — Что ты имеешь в виду? Чживон медлит. Ханбин даже начинает думать, что ответа он не услышит. — Тут все слишком помешаны на рейтингах. — И что ты думаешь делать? —Я думаю вернуться в США. Хотя бы пока буду учиться в универе. Ханбина будто сильно толкнули. В США? Опять? Чживон однажды уехал, и это затянулось на многие годы. Его «хотя бы пока буду учиться в универе» в этот раз может превратиться во всю жизнь. И хотя Ханбин думает, что он сильно драматизирует, тревога от этого не уменьшается. — Что, думаешь, я брошу тебя тут? — Чживон усмехается. — А как иначе, — бурчит Ханбин. — Я говорил, что мы поступим в один универ, помнишь? — Чживон садится и тянется рукой к тумбочке. Достаёт из пачки сигарету, отходит к окну и распахивает его настежь. В номер сразу же врываются уличные разговоры и отдалённый шум дороги. Сигаретный дым вылетает наружу и моментально рассеивается. — Реальнее тебе поступить тут, чем мне — в Штаты. Бобби поворачивается к нему лицом, в очередной раз обхватывая фильтр сигареты губами и делая затяжку. Пепел падает в чёрную пепельницу. — Ты бы начал уже верить в себя, Ханбин-а, — говорит он с лёгкой улыбкой, наклонив голову в бок. Ханбин вздыхает, поднимается и встаёт у окна рядом с Чживоном. Внизу он видит небольшую группку молодёжи. Они курят и над чем-то время от времени смеются, но с такой высоты до Ханбина долетают лишь обрывки разговора. Да и всё равно ему, о чём они там болтают. — Кто бы говорил, — бормочет он. — Я трезво оцениваю ситуацию. Чживон усмехается. — Тогда я тоже. Ханбину как-то не нравится, что разговор свернул в ту сторону, где они сейчас оказались. Он старался не думать о будущем с тех пор, как Чживон вернулся в Корею. Как-то сразу всё так закрутилось, что и времени подумать о том, что случится дальше, через год или два, не было. Ханбин научился жить в настоящем и действительно этим наслаждался. Он, конечно, слабо верил, что они поступят в один универ после школы, но в голову и не приходило мысли, что Чживон попросту может уехать в США. Он ведь вернулся, зачем снова куда-то пропадать? Чживон, прислонившись поясницей к подоконнику, смотрит боковым зрением на Ханбина, который как может старается не подавать виду, что вроде как расстроен. Он, конечно, мастер в том, чтобы делать лицо камушком. Бобби делает последнюю затяжку и хорошенько давит сигарету в пепельнице, где окурков уже скопилась горка. Бросать что-то пока не получается. Или не хочется? Так, наверное, будет правильнее и честнее. — Ханбин-а, — зовёт он тихо, коснувшись его руки пальцами. Ханбин не успевает толком развернуться, как чувствует поцелуй в уголок губ. Он обхватывает предплечье Чживона, который так и не убрал свои пальцы с его руки, и утыкается лбом в лоб Бобби. — Я никогда тебя больше не брошу, Ханбин-а, — говорит Чживон. Ханбин не может спрятать улыбку. Чживон ловит её губами.