If i fell in love with you

Просыпается Ханбин очень медленно, будто в замедленной съёмке выныривая из сна. Он ощущает лёгкие прикосновения к шее, которые с каждой секундой становятся всё отчётливее, пока он не просыпается окончательно и не приоткрывает глаза. Чживон водит губами по его шее, локтем одной руки упираясь в матрас, а другую положив Ханбину на живот. — Я проснулся, спасибо, — бормочет Ханбин, когда понимает, что Бобби не торопится прекращать свои утренние ласки. — Угум, — он отрывается от шеи и уже тянется за поцелуем в губы, но Ханбин отворачивает голову в сторону и тут же слышит недовольно протянутое «э-эй». — Зубная щётка зовёт, — говорит он, разворачиваясь обратно. Чживон закатывает глаза и поджимает губы. — Ты только что испортил утреннюю романтику. Мы не каждый день просыпаемся в одной кровати. — Как раз в последнее время ты в моей кровати частый гость, не прибедняйся, — невозмутимо отвечает Ханбин. Он садится, хорошенько тянется и ерошит свои волосы, лохматые до такой степени, что правда напоминают Чживону гнездо. Кому-то не мешало бы заглянуть к парикмахеру на огонёк. Бобби задирает голову к стеклянному потолку и думает, что с таким бардаком вместо волос ему самому стоит молчать. Ханбин уходит в ванную, Бобби продолжает валяться в кровати и пялиться на своё отражение в потолке. Лопасти огромной люстры стоят на месте. Чживон не видит пульта от неё, но ему зачем-то хочется её включить. Наверное, потому что она такая огромная и даже немного пугает своими размерами. В 4 у них обратный автобус, который довезёт их до Сеула, и это даже грустно. Пусан — город очаровывающий, и Бобби очень хочется остаться в нём подольше. Тут есть море и пляжи, которые немного напоминают ему о летних каникулах в Штатах, и столичной суеты тут не то, чтобы нет вовсе, но её гораздо меньше. А ещё здесь теплее. Когда Бобби выходит из ванной после прохладного душа, Ханбин уже сидит за столиком и жуёт хлопья. Чживон подходит, проводит рукой по забавно торчащим волосам и оставляет лёгкий поцелуй в самый уголок губ, слизывая с них остатки молока. — Вот теперь доброе утро, — говорит он и с довольной улыбкой садится напротив. Ханбин едва улыбается и опускает голову ниже. Когда Чживон покупает им обратные билеты, он тянет Ханбина поболтаться ещё немного по окрестностям. Ханбин не возражает. Бобби покупает им по стакану смузи со льдом, и они оба потом клацают зубами от холода. Чживон ругается на манеру корейцев добавлять лёд во всё даже зимой, но упорно делает очередной «сёрб» из трубочки. Они натыкаются на зал с игровыми автоматами, и Бобби пытается вытащить для Ханбина игрушку. Просаживает там всю мелочь, но фырканья и недовольства Ханбина будто не слышит, когда в раз пятый суёт монетку 500 вон в щель автомата. И когда Ханбин уже тянет руку, чтобы наконец увести Бобби подальше от этих дурацких машин, он слышит весёлую музыку и довольный выкрик Чживона. Переводит взгляд на автомат, а Бобби уже достаёт свой приз и протягивает ему маленького Гудетаму. — Добыл в честном бою, — говорит он с гордостью. Ханбин замирает, рассматривая забавную игрушку в чужих руках, улыбается и наконец забирает её. У него вот отвоевать у этих хитрых автоматов никогда ничего не получалось, и он всегда думал, что достать из него игрушку — это точно фантастика. — Пока был мелким, часто половину карманных отдавал таким штукам, — поясняет Чживон, когда они покидают зал и неспешно бредут дальше вдоль улочки со всяческими магазинчиками и мелкими ресторанами. — Успел набить руку. — Это ты меня в честь дня рождения так одариваешь щедро? — Ханбин мнёт в руке желтую игрушку, которая смотрит на него ленивыми щёлками вместо глаз. Напоминает Бобби. — Эй, если не нравится, могу и забрать, — Чживон тянется за игрушкой, но Ханбин прячет её за спину. — То-то же. Они сворачивают на повороте. — Эй, стой, — Бобби вдруг тормозит за руку Ханбина посреди пустого переулка и опускается перед ним на корточки. — У тебя шнурок развязался, — бормочет он, принимаясь завязывать их в бант и бурча что-то про то, что они слишком длинные, не лучше ли чуть обрезать. — Ты пересмотрел дорам, — произносит Ханбин совсем тихо, а Чживон тем временем выпрямляется и быстро чмокает его в губы, улыбаясь как сытый кот. — Чживон, люди… — Нет тут никого. Ханбин ворчит, что у Бобби слишком американский и свободный нрав. Чживон отвечает, что времена меняются и даже корейская молодёжь становится всё более расслабленной. — Я хочу тебя поцеловать и целую. В чём проблема? — Должны же быть какие-то границы. — Ну, — рука Бобби быстро скользит по руке Ханбина и ложится ему на плечо, — кое-что более личное мы делаем наедине. Ханбин ударяет Бобби по лбу. Бобби орёт.э

***

— Ну, видели что-нибудь интересное? — мама Ханбина возится с вишнёвым пирогом, пока Ханбин, Бобби и Ханбёль просто сидят за обеденным столом. —Вчера там проходил музыкальный фестиваль, — Ханбёль вздыхает. Хоть она и упрашивала родителей отпустить и её в Пусан тоже, её всё равно оставили дома. — Ну, твоих BTS мы не видели, — хмыкает Ханбин. — Это EXO, дурак, — бурчит Ханбёль. Бобби смеётся. Он, на удивление, куда лучше Ханбина разбирается в кей-попе. Даже в курсе новинок и лидеров чартов. — Это можно и за оскорбление принять, Ханбин-а, — говорит он. — Я не из таких! — Ханбёль сердито зыркает на Бобби и он сразу же поднимает руки вверх в жесте «сдаюсь». — Вечерние выступления на Хэундэ бывают крутыми, — Чживон решает наконец сказать что-то о Пусане. — Особенно тот парень, который глотал огонь, да, Ханбин? Ханбин пожимает плечами. — Ну а как отель? Он ведь у моря был, да? — мама Ханбина убирает форму с тестом в духовой шкаф и ненадолго оборачивается к подросткам. — А, да. Там даже были пр… — Чживон резко замолкает, когда его пинают под столом. Ханбин угрожающе на него смотрит. — Прекрасный вид. Там был прекрасный вид. Чживон кивает сам себе, Ханбин закрывает глаза и качает головой. Дурак. — Всё равно они не понадобились, — бормочет Чживон совсем неразборчиво, так что даже Ханбин не может разобрать. Госпожа Ким в это время гремит посудой в раковине. Наличие посудомоечной машины женщина обычно игнорирует: она куда быстрее вымоет грязную посуду сама, чем это чудо техники, да и не сложно это совсем. — Наверное, Пусан отлично подойдёт как место, где можно встретить старость, — говорит Чживон. Когда Ханбин вскидывает брови, он продолжает. — Ну, там как-то спокойно, не так шумно. Круто, если хочется покоя. — Тебе этот покой и в твои годы уже понравился вроде как, — Ханбин набирает из пачки чипсов Ханбёль горсть снеков, зарабатывает возмущённое «эй!» от сестры, но никак не реагирует. — Ну, постоянно в таком покое жить утомишься, — хмыкает Бобби. — Да, в Пусане поспокойнее будет, — соглашается мама Ханбина с улыбкой. — Последний раз мы ездили туда года четыре назад. Не особо изменился, наверное. Чживон спустя ещё полчаса таких посиделок всё-таки уводит Ханбина с собой погулять. Бобби уламывает Ханбина поехать на Хондэ, ведь в воскресенье там самая жара, но получает решительные отказы несколько раз. Ханбин, если честно, немного устал от пятичасовой дороги домой на автобусе, пусть там и были удобные кресла и даже вай-фай. Если бы не Чживон и его шило в заднице, валялся бы сейчас Ханбин на кровати до самого завтрашнего утра. …Но вместо этого он сидит с ним в узкой фото-кабинке и смотрит, как немного мятую купюру Чживона в четыре тысячи вон съедает автомат. Как его угораздило здесь оказаться? Ханбину не хочется корчить рожи, пока Бобби усиленно что-то пытается изобразить, чтобы оставить на память забавные фото. Когда таймер на экране отсчитывает секунды для последнего фото, Чживон вдруг поворачивает лицо Ханбина к себе за подбородок и целует. Ханбин слышит звук затвора, слышит, как автоматический голос просит выбрать украшения для фотографий, но Чживон отстраняется лишь спустя секунд десять. — Ну что за дешёвый приём, — бурчит он. Бобби со смешком тыкает на кнопку печати. — Ты не отстранялся. Ханбин предпочитает это проигнорировать. Чживон вручает ему одну копию снимков, а сам рассматривает свою. На одном фото он по-глупому лыбится, выставив напоказ кривые передние зубы, на другом ставит глупые рога Ханбину, на третьем Ханбин ударяет его по плечу, а Бобби с глазами-щёлками смеётся, а на четвёртом… Ханбину кажется, что это фото получилось каким-то особенно тёплым и нежным. Он прикусывает уголок губы, но улыбку спрятать всё равно не получается. — Я бы повесил это к остальным фоткам на стену, — Чживон наконец прячет снимки в рюкзак. — Не думаю, что последняя понравится твоим родителям, — говорит Ханбин почему-то в противоположную сторону. — Ты прав, — хохотнув, говорит Чживон. Хотя что тут смешного? — Они личные. На них могу смотреть только я. Ты тоже не показывай никому, — и кивает сам себе, будто подтверждает свои же слова. — Да кому я могу это показать, — вскидывается Ханбин. — У-у-у, злюка, — Бобби ерошит ему волосы. Медленно небо Сеула становится всё темнее, пока наконец не загораются уличные фонари. Бобби застёгивает Ханбину его куртку под недовольный бубнёж. — И не спорить тут со старшими, — говорит он, чуть не прищемив подбородок Ханбину, специально застёгивая молнию до самого конца и смеясь от грозного взгляда. Проходя мимо палаток с едой, Чживон утягивает Ханбина в одну из них и заказывает у аджуммы токпокки и сундэ, тихонько жалуясь Ханбину, что навернул бы сейчас пару рюмок соджу, но ему тут, конечно, спиртное никто не продаст. Ханбин в таких палатках не сидел уже очень долго. Помимо них тут ютится ещё одна парочка, уминающая токпокки и о чём-то шушукающаяся. — А, кстати, — Бобби вдруг о чём-то вспоминает, доедает брусок теста и лезет в рюкзак, доставая оттуда пару бумажек. — Что это? — спрашивает Ханбин, беря их в руки. Ими оказываются билеты на выставку картин того самого художника, на которую Ханбин хотел попасть и как-то обмолвился об этом Бобби. Ханбин думал, что билеты все распроданы… — Как ты их достал? — спрашивает он, поднимая глаза на Чживона. Бобби уже отправляет кусок кровяной колбасы в рот. — Кое-какие связи, — просто отвечает он. — Можешь считать это ещё одним подарком на день рождения. — Не слишком ли много для одного дня рождения? — Ханбин-а, всё для тебя, — Бобби лыбится и протягивает зажатый палочками брусок токпокки Ханбину. — Даже это.