* * *
Когда водитель остановился, я, не выходя из машины, недоверительно покосился с заднего сидения на уходившие под колёса рельсы какой-то, видимо, далеко в прошлом рабочей станции. В нескольких метрах, если проследить за путями, стояло два серых вагона, соединённых между собой деревянной верандой, на которой размещались столики. Над этим всем горела неоновая белая вывеска «Night rain» (буква «T», похоже, давно была неисправна и только изредка мигала, так что слово «Train» в темноте рассмотреть удалось не сразу). Необычно и неожиданно, учитывая, кто меня пригласил. Уж никак бы не догадался, что Сэм — фанат мотоциклов на пару с тяжёлой музыкой. «Ладно, и не по таким районам шлялся», — с этой мыслью я вышел из такси и направился по крупной белой гальке к правому вагону, чьи окна были наполнены светом. Поднявшись по небольшим ступенькам, я отодвинул дверь и зашёл в тамбур. Внутри приглушённо играла песня «Cryin'» Aerosmith, но в остальном было подозрительно тихо для такого рода бара. Прошёл дальше и с облегчением нашёл взглядом Сэма, развалившегося на диванчике так вальяжно, словно он и являлся хозяином этого заведения. В самом конце отметил ещё двоих бородатых мужчин в возрасте: один лысый, а на втором чёрная бандана с белыми черепами. Вагон был стилизован под кафе пятидесятых годов, с душой и завидной скрупулёзностью. Здесь пахло липким пивом, разлитым по длинной стойке бара, с маленькой кухни доносились жаркие запахи сочных стейков, в уши закрадывалось шипение масла… Чем-то расстроенный официант (или бармен?) безучастно возил в проходе шваброй с замызганной тряпкой. Итого нас пятеро. Сэм направил в мою сторону короткий приветственный жест, и я подсел к нему, отвлекаясь от рассматривания любопытно декорированных стен. — А где все? — с тихой настороженностью спросил я. — Да на рок-фест свалили. Люблю приходить сюда в эти дни, так спокойно и тихо. — Он взял со стола стакан, предположительно с виски, и сделал ленивый глоток. — Ты что-нибудь будешь? Он достал из салфетницы меню, которое представляло собой картонку с жирными пятнами, успевшими поглотить парочку букв с каждой стороны. — Так ты же сказал, что кухня не работает. — Да это Барри из дома рёбрышки принёс жарить, с нами не поделится, — с шутливым упрёком сказал Сэмми, бросив взгляд на того мужчину со шваброй, но тот, даже если услышал, реагировать никак не собирался. — А коктейль я тебе и сам сделаю. Я с сомнением пробежался взглядом по столбикам с алкогольными напитками (одно название изощрённее другого) и снова посмотрел на Сэма, который каким-то образом уловил вопрос в моих глазах. — Я тут работал какое-то время барменом и остался в хороших отношениях с хозяином, так что можно чувствовать себя как дома. Я сам всё пробью и оставлю деньги в кассе. Ну, выбрал? — Виски со льдом, думаю, будет по кайфу. — Супер, сейчас сделаю. — Он блаженно затянулся, медленно выпуская большое облако дыма. — Тебе кальян сделать? Хотя можем вместе раскурить, я, в принципе, сегодня себе не особо сильный намутил. Протянул мне трубку. — Даже не помню, когда последний раз курил кальян. — Да ладно! Известное правило: сигареты палятся, кальян — нет. Тебе же Шон вроде тоже дымить не разрешает, так что пользуйся лайфхаком, можешь не благодарить, — торжественно улыбнулся он, медленно скользя вверх по спинке из своего полулежачего положения. Сэм, похоже, начинал постепенно заражать меня своим неземным спокойствием. Пьяненькие блестящие глаза говорили о том, что сидит он здесь достаточно давно и вполне себе душевно. Как только он всё же героически встал, тяжело подняв себя с нагретого уютного места, я сделал пробную неглубокую затяжку. Кисло-сладкий вкус каких-то ягод. Охуенно… Размеренно выдохнул, изгибая поток дыма рваными движениями губ. Неосознанно отражая жесты Сэма, тоже расслабленно закинул руку на спинку полукруглого дивана. Второй раз вдохнул глубже, а дым выпустил в потолок, довольно запрокинув голову. — Пр-р-рошу. Он подвинул стакан ко мне через весь стол и тут же плюхнулся обратно, в точности повторяя оставленную ранее позу. — Спасибо, — благодарно кивнул, снова поднося мундштук к губам. — Ты это, нормально? Переносишь, в смысле. Если слабенький организм, лучше бы тебе вообще одно с другим не мешать, — с лёгкой насмешкой предостерёг Сэм. Хотя он же вроде как в курсе моей болезни и того, что я много месяцев провёл без алкоголя и высоких доз никотина. Был шанс сейчас от организма получить большое и жирное «нет». — Один стакан, ты серьёзно? Да это даже не разгон, — чуть на понтах ответил я. — Сам смотри, я просто на всякий, — безобидно вскинул руки. — А тебя за что дома оставили? — Да я, в общем-то, сам себя оставил, — деловито оскалился Сэм. — И тебе нормально, что Агнет с другими сабами развлекается? — Слушай, я тебе вот как скажу: если ей там хочется полуметровые дилдо вставлять, то я абсолютно не против, чтобы при этом пострадала чья-то чужая давно не девственная жопа. Я рассмеялся, подавившись дымом. Ему, похоже, алкоголь совсем язык развязал. — Хочешь сказать, Агнет ни разу тебе не… — Эй! — нахмурился Сэм, тут же недобро сузив глаза. — Я не из «ваших». Он с таким серьёзным видом и какой-то даже гордостью сказал это, что мне пришлось постараться сдержаться, чтобы не дать стёбной улыбке расплыться по лицу. — Нет, ты меня правильно пойми, — продолжил он, поняв, что был недружелюбно резок. — Я к геям отношусь нейтрально ровно до тех пор, пока ко мне никто не пристраивается сзади. — Ну, спасибо, буду теперь знать, чего не стоит делать, если я хочу сохранить дружеские отношения. Я поиграл бровями, чтобы в следующую же секунду рассмеяться, смотря на то, как Сэмми напрягся. — Придурок, — обиженно качнул головой он и отнял у меня трубку. — Тебя когда так геи обидеть успели? Настал черёд виски. — Я пока личным консьержем подрабатывал, до меня всякие мразотные дядьки вечно домогались, бабки предлагали космические… Никогда бы раньше не подумал, что люксовые отели являются местами такого жёсткого бесцеремонного съёма. — Его аж перекосило от этих воспоминаний, теперь всё понятно. — Блин, давай о чём-нибудь другом поговорим, — намеренно выдохнул мне в лицо. Когда дым рассеялся, я увидел хитрую улыбку, расплывшуюся на его смуглом лице. Он сейчас, похоже, кайфовал как никогда. — И часто ты так сидишь? — Ну, теперь, когда у меня наконец-то есть деньги — каждые выходные, иногда в пятницу, если на работе не задерживаюсь. Представить не можешь, каково это — выйти в плюс спустя год. Я после первой зарплаты, буквально пару недель назад, чувствовал, будто мне миллион выдали. В своей группе я теперь самый крутой, смотри, какой у меня жетончик есть. Он достал новый кошелёк (не тот порванный, который я видел в первый раз), а затем из кармана с мелочью выловил золотую медаль с цифрой «1» и протянул мне. С двух сторон одинаковая, по бокам лавровые ветви, никаких отличительных признаков, которые могли бы сказать, где она была получена. Но я догнал, что Сэмми говорил о своей зависимости и группе поддержки, в которую Агнет обязала его ходить (или он добровольно?). — Здорово, — искренне отозвался я. — Правда рад за тебя. — Спасибо. — Он взмахнул головой, убирая кудряшки с лица. — За это можно и выпить, м? Поднял стакан следом за Сэмом, который проявил инициативу чокнуться. — Знаешь, я давно спросить хотел, у тебя это имя настоящее? — В смысле? — Он одновременно нахмурился и непонятливо улыбнулся. — А твоё имя настоящее? — передразнил он, прикалываясь. — Моё — нет. Вот тут Сэм, похоже, сильно озадачился, снова меня позабавив. Он приподнял задницу, чтобы, кряхтя, достать из заднего кармана ID-карту и с тихим хлопком положить её передо мной. Достал из рюкзака свою — раз уж на то пошло — и также протянул ему с интересом. — Только не говори «как президента». Сто раз за жизнь слышал, достало жутко, — предупредив, взял его документ. Сэмюэль Андреас Делгадо оказался младше меня на год. — Я не понял, что «как президента»? — Фамилия. — У нас был президент с фамилией Тафт? — Эм, да, после Рузвельта. — Я в истории не шарю, — едва смущённо отмахнулся Сэм. Мой ответ мог бы звучать так же, если бы не чокнутая историчка в средней школе, вечно кричавшая о том, что мы обязаны знать историю своей страны наизусть со всеми датами. Наверное, кроме парочки исторических фактов я со школы ничего уже и не вспомню. — Ты, получается, мексиканец? С такой-то фамилией. — Разве что на четверть. Вот мой дедушка был коренным мексиканцем, который женился на испанке. А мать — американка, так что как-то так. — Избитый, наверное, вопрос, но… Ты знаешь испанский? Вместо ответа Сэмми бегло проговорил несколько красивых фраз. В этот момент мне показалось, что его глаза даже загорелись как-то по-другому и манера чуть поменялась. — Мама дико бесилась из-за того, что ничего не понимала в наших разборках. Мой отец в порыве гнева забывает все английские слова и начинает шпарить на родном. В какие-то моменты меня даже прикалывало то, как мать хочет вставить в спор свои пять копеек, но все её слова летят мимо. Правда, из-за этого скандалы у нас всегда происходили в двух актах: сначала орёт отец, потом он отходит, переводит маме и она уже начинает расходиться по новой… — Да уж, не прикольно. У меня отец, можно сказать, был за двоих. Мама если и влезала иногда, то, наоборот, чтобы защитить. Я прям почувствовал, как всего от пары фраз атмосфера нашего разговора испортилась и помрачнела. Да, неправильно было с моей стороны вообще спрашивать. У Сэма тоже там свои «грабли». — Ну, за знакомство, Итан Тафт? Он поднял стакан, в котором осталось как раз на один хороший глоток. Сменить тему и выпить? Поддерживаю! — Сэмюэль Андреас, — уважительно кивнул я, когда мы ударились стаканами. Он спросил, долить ли мне, и после полученного кивка ушёл за бар со стаканами, а я снова взялся за кальян. С каждой затяжкой становилось спокойнее, словно туго затянутый внутри узел плавно начал распускаться… Хотелось зависнуть именно в таком состоянии нирваны, так что я выпил вторую порцию, и с выпивкой на сегодня вопрос закрылся. Не стоило нажираться — чтобы не проснуться со всеми последствиями алкогольного отравления, для появления которых моему организму особо многого не надо. Кстати, желудок, может, опять накроется — чёрт его знает. Поосторожней пока с этим надо. — Ты же не против, если я тебя теперь всё-таки буду звать Итан? Я просто этот прикол с придуманными именами не особо понимаю, — коротко пожал одним плечом. — Ты знаешь Джинни? Мне показалось, если он часто бывает в клубе, по-любому должен был видеться с ней. — Не, этим не удивишь, — обломал Сэм, победно оскалившись. — Мы с ней вместе летали на Коачеллу*, а я билеты на самолёт покупал всем, так что паспорта видел. — На Коачеллу? Вау, я так давно мечтаю туда слетать! Я бы тогда поворовал у тебя что-нибудь из плейлиста. — Да пожалуйста, — радушно откликнулся Сэм. Он достал из переднего кармана сильно побитый жизнью телефон, снял блокировку с треснутого экрана и любезно отдал мне. Кнопочный, мать его, Sony Ericsson! Я такие лет пять уже не видел. — Я сейчас коплю на новый. Сэм как будто бы пытался оправдаться перед моим неоднозначным взглядом, который можно было по ошибке принять за насмешливый. — Нет, не в этом смысле, я всё понимаю, — попытался выразить сожаление глазами, над которыми домиком сложились брови. — Прости, если что, я не хотел, — теперь уже мне как-то стыдно вдруг стало. — Забей, — отмахнулся Сэм. — Давай я тебе лучше фотки покажу? Можно с твоего телефона в Фейсбук зайти? — Конечно, держи. Вот так мы ещё и телефонами обменялись, в прямом смысле. У меня, на самом деле, своеобразная ассоциация возникала по мере того, как Сэм в течение вечера опустошал свои карманы — будто всего себя выворачивал наизнанку, несмотря на то, что никаких особо откровенных историй ещё не звучало. Я правда удивлялся его открытости, учитывая то, что это всего-то наша третья встреча. Передо мной так ещё ни один человек не сидел. Странное, но от этого почему-то ещё более уютное чувство. Я уверенно достал из мелкого отдела рюкзака свои наушники и по привычке вставил в уши, чтобы потом взять в руки штекер и понять: они не подойдут. Сэм посмеялся надо мной, после чего сказал, что свои он забыл и я никому не помешаю, если буду слушать через динамики. Понадобилось время, чтобы в непривычном интерфейсе при помощи кнопок найти, где здесь в меню музыка. Я листал папки, чтобы найти «Coachella-1» и «Coachella-2»; Сэм посоветовал открывать первую и найти «Sweet Memories» Kaskade, потому что это «просто улёт». — Барри, выруби музыку, пожалуйста! Пока я мотал кнопками до нужной песни, динамики успели замолчать. — Вот теперь включай, — вернул мне телефон с визуальной дополняющей, позволившей ощутить неповторимый дух фестиваля. Сэм не стал перезаходить. Открыл свою страничку с моей и вывел на экран первую фотографию из альбома. — Ты пока смотри, я угли поменяю. Надо было видеть, как Сэмми уходил за ними, пританцовывая и подпевая «ту-ту-ту-ту-ту-ту-ру-ту-ту». Вообще без стеснения. Я бы так не смог, но чувствовалось, что мне бы, по-хорошему, не помешало так же расслабиться. Тем временем мужчины в конце вагона допили своё пиво и собрались уходить. Итого нас трое. По первой фотографии сразу стало ясно, что с ними ездил Робин. Я листал дальше в поисках общей фотографии, желая узнать, компанией из скольких человек они ездили и есть ли ещё люди, которых я знаю. Такой кадр нашёлся; на нём стояли (слева направо): Курт, Сэм и Роб, приобнимающий Джи за талию. На фоне — красивый персиковый закат с подсвеченными розовым облаками, а прямо за спинами ребят начинали зарождаться огоньки больших шатров и ярких гирлянд, тянувшихся вдоль. Сразу бросились в глаза блондинистые волосы Джи, в которые были изящным образом вплетены крохотные бутончики различных красивых цветов, будто бы кто-то случайно рассыпал их по всей длине её волнистых волос. Они с Робом, видимо, договорились одеться в духе индейцев, только это больше было похоже на стилизацию, чем на костюмы. На Джинни была песочного цвета юбка с простыми узорами, пущенными по подолу, белая майка с порванным на полосы низом и ботинки, при взгляде на которые сразу вспоминались ковбойские фильмы. На лице — две полоски флуоресцентной краски синего и белого цветов. У Робина такие же, только красные, а ещё у него была белая повязка, завязанная на лбу узлом, которая нереально ему шла, коричневые мешковатые штаны, из кармана которых торчал платок с этническим принтом, и светлая майка с большим вырезом. Курт стоял в больших кислотно-зелёных наушниках на шее, одной рукой приобнимал Сэма за плечо, а другой показывал «шака»** в подтверждение тому, что всё круто и они классно проводят время. Все выглядели безумно счастливыми. Джинни улыбалась шире всех, словно первая поняла какую-то шутку и потом заразительный смех прокатился по её соседям. Было непривычно видеть свою подругу в компании ещё троих парней. Это странное собственническое чувство наподобие «я с ней общаюсь, а больше никто не имеет права так-то». Да тем более ближе меня с ней общаться! До этого момента я считал себя лучшим другом Джи, но, похоже, на самом деле мы не так близки, как мне всегда казалось. Настроение к поиску новой заразительной музыки упало. Я поставил на паузу и отложил мобильник. — Если не сложно, скинешь мне в личку топ-десять твоих самых любимых треков? — М-м, ладно, но это будет очень тяжёлый выбор. — Двадцать? — Другое дело! — Сэм, ты не в курсе, что там у Джи? Я её не узнаю последнее время, она ведёт себя странно. — О, друг мой, это всё редкий феномен женщины, которая находится в борьбе между чувствами и разумом! — А если без пьяного пафоса? — выгнул одну бровь. — Её Стив вроде как бросил, она вся на эмоциях поехала в клуб, встретила Роба, который ей типа «дружеское» плечо подставил, и у них понеслось всё по новой. Там всё сложно. — Так из-за чего она так психует? — Если без подробностей, то им по кайфу вместе спать, а вот в Теме желания не сходятся, и получается, что Джи без твёрдой руки начинает всякую хуйню творить, обижая Роба своим поведением. Но вообще обижать не хочет, и он ей дорог как человек. Серьёзно, чел, даже не пытайся вникнуть в эту санта-барбару — мозги сломаешь. — Может, мы можем как-то ей помочь? — Не-е-е, ты что! Сейчас лучше вообще её не трогать. Знаешь, у женщины есть две стадии: первая — «я никого не хочу видеть, все вы уроды», вторая — «почему никто меня не жалеет, всем на меня пофигу». И главная задача мужика — не проебаться между этими стадиями, иначе ты автоматически становишься мудаком. Блин, хотя откуда тебе знать, ты ж по парням. Хм, может, в этом и есть основная проблема? Я в женской психологии не особо разбираюсь. Здорово, что у меня теперь появился личный консультант-проводник по этому загадочному розовому миру. — Так что, как только она успокоится, мы тут же подвалим её поддерживать, а пока держись подальше, мой тебе совет. Будешь ещё? Моя очередь курить. Заполнив лёгкие дымом, я в этот же момент почувствовал, что виски начал действовать: тело обмякло, голова медленно разгружалась, сознание сбавило обороты… Как повезло попасть именно сегодня, именно в это место, именно с этим человеком. Редкий случай настолько приятной встречи. Кажется, я уже вообще забыл о том, как хорошо проводить время, ведь в свой переломный момент я потерял всех друзей. Помимо светлого чувства вновь обретённой дружбы весь наш длинный разговор сумел, как бы сказал Робин, «перепрошить мозг» относительно Темы и публичности, которой я старался избегать. Почему-то раньше все члены клуба казались чужими, а сейчас, увидев, сколько связей между этими людьми за пределами тематических стен, эта незнакомая публика перешла из сборища незнакомцев в особенную такую уютную коммуну. Сэм рассказывал о том, как познакомился с Куртом и как они выручали друг друга, когда нужна была работа. Сэм предлагал Курта, если требовалась неожиданная замена ди-джея или кого-то на разогрев, а Курт, в свою очередь, в особо плотную смену Сэмми в качестве бармена. Мы разговорились о подработках, и оказалось, что наши пути почти одинаковы. Я тоже искал себе «наставника» взамен отцу, им стал владелец лапшичной Лу, без которого из меня вряд ли бы выросло что-то путное. Сэм сейчас работает официантом в дайнере «Fat Fanny»; он рассказывал про хозяина c его толстой тёщей, в честь которой он назвал заведение, а ещё приглашал попробовать божественные панкейки, которые точно сделают меня постоянным клиентом. Но после добавил умилительную ремарку: «Только Агнет не говори, что я звал тебя, а то в моей жизни есть только одна женщина, которая лучше всех готовит». Я так понял, она уже успела это Сэму чётко обозначить. Про адский год выплаты долга он рассказывал иронично, но с ощутимым привкусом сладкой свободы и мечтаний о возвращении утерянного доверия. — Я теперь всемогущий: и кальянщик, и бармен, и уборщик, и официант… А знаешь, как кровати умею заправлять? У, тебе так ни одна филиппинка не заправит, отвечаю. Завибрировал телефон, отвлекая моё внимание, но не Сэма, продолжившего рассказывать. — Плохо только, что у меня появилась мания складывать вещи в магазинах одежды. Я мимо пройти не могу, когда вижу разворошённый стеллаж, на автомате уже руки тянутся. Агнет говорит, ей за меня стыдно, бесится, когда я так делаю. — Э, прости, я отвечу, вдруг Шон. — Да в принципе уже собираться можно. Сэм вскинул руку, чтобы задумчиво взглянуть на часы. Неожиданно это оказалась Джинни. На главном экране было написано, что она прислала фотографии — ещё страннее. Я смахнул оповещение пальцем, перешёл в мессенджер, с волнением ожидая, когда прогрузятся размытые изображения. Здесь связь как-то нестабильно работала: то 4G, то нет сети вообще. После серии фото следом шёл короткий текст: «У вас всё нормально?». Ну, я сразу понял, что лучше бы мне вообще не видеть этих снимков. Джи стояла примерно в третьем кольце толпы, окружавшей происходивший экшн с моим Хозяином в главной роли, поэтому расстояние и мешавшие головы на половину экрана сыграли своё — скрыли интересующие меня больше всего детали, было видно только то, что выше пояса. Я даже непроизвольно чуть приподнял голову, словно пытаясь посмотреть чуть повыше, над макушками людей. Плюс ко всему было темновато. Наверняка специально на время приглушили основное освещение… Но, несмотря на это, Джинни удалось продемонстрировать причину своего вопроса. Она, похоже, старалась запечатлеть самые яркие моменты происходящего. Я видел, с кем Шон провёл сегодняшний вечер — темноволосый высокий парень с ёжиком на голове. Объективно говоря, намного симпатичнее меня и фигура что надо, подсушенный такой, видно, что следит за своим внешним видом. На первых двух кадрах в майке, потом её снял, видать, покрасоваться. Уступчиво улыбался, протягивая Шону различные виды розг. И даже в конце ему хватало сил мило переглядываться с моим Господином, который с одобрением напоследок похлопал или сжал его плечо (размыто получилось — непонятно). Значит, хорошо держался, чёрт, слишком хорошо. — Ты чего там такого увидел? — Шона с другим сабом. Джинни фотки прислала. Не понимаю, как тебе может быть всё равно, что Агнет с другими? — Я точно знаю, что, во-первых, так, как я от неё огребаю, никто точно больше не огребает. И, во-вторых, угадай, кто сегодня ночью будет её ебать. Вот тебе и ответ на вопрос. А всё остальное мне как-то по боку. Блин, Итан, у нас все друг друга знают, в клубе изменить, если ты за это переживаешь, просто невозможно. Кто-нибудь да протреплется, поэтому нет вещи глупее, чем ехать туда пофлиртовать, будучи занятым. Тебе надо чаще у нас бывать, чтобы иметь представление о том, что происходит. Не понимаю, чего ты так боишься, даже к нам, блин, не заходишь. — В смысле «к нам»? — Ты думаешь, я откуда столько знаю о тебе и о Шоне? Они часто разговаривают у нас на кухне — о работе, о Теме, можно много чего интересного даже про самого себя послушать. Просто сидишь на коленях рядом, молчишь. Я спрашивал, почему Шон не берёт тебя, он сказал, тебе будет с нами неуютно. Но поверь, в этом вообще ничего такого нет. — Давай закроем тему. Я хочу домой. Одно такси вызовем? — Нет, мне тут надо прибраться и всё закрыть, так что поеду чуть позже. — Помощь нужна? — Нет, считай, ты мой гость сегодня. — Сколько я должен? — Оставь сколько захочешь, а я пошёл мыть те две кружки, — указал на дальний стол. — Не очень хорошо закончили, но всё равно вечер был зачётным. Спасибо, Сэм, от души посидели. Протянул руку, он крепко пожал, притягивая меня к себе так, что мы дружески стукнулись плечами и потом ещё похлопали друг друга по спине. — Да не за что, спасибо за компанию, как-нибудь повторим. — Обязательно! В бумажнике у меня из налички были только двадцатки, поэтому я, не задумываясь, положил на стол одну из них и потопал к выходу.* * *
Шон бесшумно зашёл в спальню и тем самым испугал. Я как-то по инерции закрыл ноутбук, будто там было что неприличное открыто, хотя на деле — почти бессмысленные видосики с ютуба. — А я крадусь, думаю, ты спишь уже, — тёплым голосом объяснил он, присаживаясь на край кровати. — Я Вас не ждал, сэр, — отмахнулся я, чтобы снять с себя все претензии. Кажется, он даже успел расстроиться, не поняв контекста фразы. — Просто рано ещё, спать не хочется. — Я правда очень рад тебя видеть. Такой расслабленный, довольный, удовлетворённый. Противно думать о том, что перед ним выслуживался кто-то другой. Притом так завидно хорошо — до такого умиротворённого состояния. — Вариантов было три: либо ты поедешь за мной, либо специально не вернёшься на ночь домой, чтобы заставить меня волноваться, либо станешь через силу дожидаться, несмотря на просьбу этого не делать — но, вопреки всему, ты здесь, — перечислил Шон, разгибая пальцы на каждое предположение. — Это достойно хорошего поощрения. Пойдём спинку тебе поглажу, м? Я усмехнулся, сбив его с толку. — Вроде как из вчерашнего я понял, что тебе нравится, когда я тебя глажу и нежно трогаю. — Да-да, нравится, — подтвердил я. — Просто непривычно-странно от Вас слышать сочетание таких слов. Спасибо, правда, но позвольте мне отказаться от Вашей похвалы, сэр. Не хотел бы получать награду за то, что смог при помощи алкоголя и Сэма не натворить херни. — Ну, нет так нет, — озадаченно выдохнул Он, вставая с постели. Может, если бы мой голос отдавал хотя бы какими-то эмоциями, Шон не обратил бы внимания, считая это за капризы. Но мой тон был серьёзным и сухим, какой он, наверное, никогда от меня раньше не слышал. И я буквально чувствовал, как Шон переживает за это. — Спать идёшь? — повернулся в проёме, понимая, что никто не идёт следом. — Давайте сегодня до конца по отдельности, ладно? — Я специально раньше уехал, я хочу спать с тобой. — Пожалуйста, не сегодня, сэр. Что Вам одна ночь? Уверен, не про Вас переживать из-за того, что никто не обнимает перед сном. Оставьте это мне. — Не понимаю, что случилось? Я не могу спать с тобой, потому что… — замолк в ожидании моего ответа. — Потому что я даже сейчас себя еле сдерживаю. Не хочу чего-нибудь ляпнуть и с Вами поругаться, пусть лучше сегодня Вы останетесь мной хоть как-то довольны, и я буду засыпать, зная это. — Если тебе надо высказаться, давай поговорим. — Пожалуйста, уходите. Сэр, — как можно твёрже повторил. — Вам не понравится ни то, что я хочу сказать, ни то, как я хочу это сказать. Доброй ночи, сэр, до завтра. Договаривая последнюю несломленную фразу, я реально надеялся услышать следом хлопок двери, потому что больше затыкать себя не смогу. Чем дольше он находился в комнате, тем сложнее было не начать очень плохую речь. — Разговаривать очень важно, особенно сейчас. Мне надо понять, что случилось. Я из последних сил молчал, а Шон подошёл и сел обратно, не давая шансов сдержаться и не плеснуть ему в лицо своими чувствами. Вспоминались фотографии, чужие улыбки, желанное одобрение… Всё, уже накатывает. — Скажите, этот мальчик был очень красивым, да, сэр? С такой обворожительной улыбкой, красивым телом… Вам понравилось, как он молча стерпел Ваши розги. Я вижу, что понравилось, — бессвязно выговорил я, покивав сам себе. — Зачем Вы заставляете меня об этом говорить! Одна робкая слезинка рассекла мою щёку. — Что за мальчик? Откуда такая информация? — С серёжкой в ухе, в белой майке. — Мэттью, что ли? Боже, Итан, это Дом! Начинающий Дом, которого я позвал ассистировать. Все сабы, которых мы брали, давно заняты, никого из них я не касался руками. И довольный такой я только потому, что наконец-то дорвался до любимого дела, передо мной мог стоять кто угодно! Физически я тебе верен: никого не трахаю, никого не целую и даже, чёрт возьми, не трогаю! Никаких индивидуальных сессий я не провожу, всё публично, и это даже не сессии, а семинары на разные тематики. И уж точно могу тебя заверить, что ни один саб никогда не был и не будет так хорош, чтобы я предлагал ему погладить спинку перед сном. Пока переваривал каждое слово его монолога, на какое-то время онемел. Во мне не нашлось слов, чтобы ответить. Или же просто уже не было сил спорить и что-то выяснять. — Если надумаешь, моё предложение в силе ближайшие полчаса.