Love me

      По своим ощущениям, я выдержал достаточную паузу перед тем, как задать мучавший меня вопрос.       — Сэр, я могу узнать, почему Агнет злится?       — Думаю, «злится» — не совсем правильное слово, но я даже не знаю, какое подобрать на замену. Она не рассказывала тебе, что у неё за работа?       — Говорила, что в министерстве работала, сэр. Больше ничего не знаю.       — Я так понимаю, и про свою бездетность тоже не стала упоминать?       — Про свою что? Она не может иметь детей?! О, мне жаль это слышать…       — Узнал, а теперь забудь. При ней вообще не смей даже заикаться об этом, — категорично строго пригрозил Шон, хотя где-то на заднем плане этого голоса сильно пестрило беспокойство, больше похожее на истинное чувство.       Я непроизвольно поёжился, подвинулся ближе к окну и поджал губы от смешанных чувств. С одной стороны, мне видно, как сильно Агнет Ему дорога и что Он никому в обиду её не даст, но с другой — я ещё ничего не сделал для того, чтобы на меня таким тоном сейчас практически наезжали.       — Само собой, сэр.       Сказав это, я смог помешать обиде активировать один за другим рычажки взрывных эмоций, понимая, что Шон не умеет по-другому (кроме как грозно) выражать заботу. Если кто-то пытается только подумать о покушении на близких для Него людей, я заметил, что Он сразу переходит в агрессию и как будто бы заранее начинает защищать свою крепость. О причинах я приблизительно догадывался ещё из того ночного разговора с Агнет и частично с Джи. Одно дело, когда вы с партнёром по объективным причинам мирно расходитесь, а совсем другое, когда ты готов предложить ему ключ от своего дома, в то время как выясняется, что ты больше для нижнего неинтересен из-за своей неопытности. Я уже успел понять, насколько Шон хрупкий внутри на самом деле. И даже сейчас, когда на Нём с десяток приобретённых защитных панцирей, «нежная сторона» незаметно проглядывается через микроскопические трещинки, а каков был для Него удар тогда? Когда сердце не было ещё спрятано в свой непробиваемый скафандр?       Мне так или иначе приходится расплачиваться за каждого парня, который умудрился сделать Ему больно — где-то встречая незаслуженно грубый тон, где-то и ремень поперёк ягодиц. Причём в подобных моментах Хозяин говорит так обоснованно недовольно, словно повторяет это уже десятый раз, а я всё в упор не слышу и делаю одну и ту же ошибку раз за разом. Вот только до меня её уже успело сделать боюсь прикинуть сколько других нижних.       Помню, как после первого вечера в «Обществе» Он, садясь в машину, сказал, что нам нужно очень серьёзно поговорить.       Всю дорогу по мне ползали мурашки и холодели пальцы. Этот страшный взгляд, прошивший меня быстро и летально, как экспансивная пуля, мог значить только самую жестокую и унизительную меру, которую Он только сможет для меня подыскать. А я весь вечер думал, будто смог искупиться…       Как так получилось? Глупо, на самом деле. У нас тогда с Джинни состоялось только первое знакомство, начавшееся не самой лучшей фразой от неё:       — Готовься, тебя здесь все будут ненавидеть. Ну, все, кроме меня, конечно.       Единственный человек, дружелюбно улыбнувшийся мне за весь вечер, уже тогда она мне понравилась.       Каждый раз поражало, какие здесь все серьёзные! Ну правда, нижние сидят с такими лицами, как будто им вот-вот предстоит спасти вселенную. Никаких улыбок, никаких эмоций — роботы самые настоящие или каменные статуи… Меня всегда одолевало странное ощущение от нахождения там. Только Джинни спасала, и оттого я так за неё зацепился. Потом, конечно, после парочки публичных сцен, стало понятно, что их жёстко дрессируют, каждый раз наказывая за любой неуместный вздох. Да, Шон перед первой поездкой весь мозг мне промыл, сто раз, наверное, сказал, что я в безопасности и кроме Него ко мне никто на расстояние метра не подойдёт. О, а ещё было «мне просто формально нужно твоё присутствие», да.       Но всё равно представления с ожиданиями в корне реальности не соответствовали.       — Да я чувствую эти взгляды, — шепнул ей на ухо. — Но почему?       — Потому что ты пришёл во-о-он с тем шикарным мужчиной, — закусив губу, Джи украдкой пробежалась взглядом по моему Господину, сильно смутив своим неприкрытым обожанием.       — А ты не с таким пришла? — недоумённо подшутил я.       — Боюсь, ты не поймёшь, если я начну объяснять. Тут всё сложно…       Вполне ожидаемо я попросил Джинни показать, где сидит её Дом, чтобы попытаться понять, что она имеет в виду. Очень неудачно в этот момент Стив оказался на, так сказать, «сцене» и порол кнутом растянутого на кресте раба.       Я разглядывал Дома Джи из любопытства, пытаясь представить, каким Верхним он является, а не потому что искал замену Шону или хотел позаигрывать… Когда я оторвал взгляд, решив проверить Хозяина, меня встретил тот самый Его взгляд — сжигающий заживо. Он резко отвернулся, как я тогда думал, разозлившись, хотя сейчас почти уверен, что это было наоборот, чтобы скрыть свою незаживающую боль и спрятать страх пережитой потери с возможностью обрести новую.       Пересилив себя, я пополз через весь зал (по-другому там было нельзя), как казалось, под тысячами насмешливых взглядов, чтобы оказаться у Его ног и тихо извиниться, хотя на самом деле стоило сказать совсем другое.       Почти не верилось, но мои чистые глаза всё же сумели в Хозяине что-то пробить — это позволило мне прижаться виском к Его ноге и наслаждаться редкими поглаживаниями по голове до конца собрания. Я думал, мы смогли поймать чувство целостности, прочувствовать идиллию… А потом, когда уже сели в машину, оказалось, что дома всё равно будет какой-то, мягко скажем, неприятный разговор и эти поглаживания абсолютно не значили прощение за неуместный взгляд на другого Господина.       Он посадил меня на диван, сам сел в своё кресло и пытался замуровать под каменным лицом любые намёки на чувства. Воздух казался накалённым от нагнетающей паузы. Напряжение буквально просачивалось под кожу.       — Для начала выдохни. — Я знал, что этот нейтральный голос стоил Ему немалых усилий. — Мы просто обсудим, обещаю, ничего кроме. Только, пожалуйста, будь со мной откровенен.       — Хорошо, сэр.       — Тебе понравилось само действо или то, кем оно было исполнено?       Я правда хотел быть открытым в словах. Любое лукавство, во-первых, Им будет разгромлено сразу, а во-вторых, абсолютно никаких положительных очков мне в копилку не добавит.       — М, наверное, и то и другое, сэр. Он красиво обращается с кнутом, но…       Гм, «понравилось», конечно, совсем не то слово. Я всего лишь задержался взглядом из любопытства…       — Подожди. Давай ты будешь чётко отвечать только на тот вопрос, который тебе задают — не надо лишнего.       — Вы так посмотрели на меня! — не выдержал я. — Как будто я Вас предал, сэр. Это не так, у меня…       — Выдохни, — повторил Он. — Никто ни в чём тебя не обвиняет. Пялился и пялился, ничего страшного — публичный экшн это и предполагает. Я хочу прояснить другой момент, ты готов меня внимательно послушать? Потому что мне бы не хотелось когда-либо возвращаться к этому вопросу.       — Конечно, сэр.       — Если тебе захотелось что-то новое попробовать, нужно всего лишь меня попросить об этом, договорились? Я пока не все свои возможности тебе показал, но это не значит, что другого я не умею.       В сравнении с моими минимальными познаниями в Теме Шон казался просто ветераном, практикующим всё возможное и невозможное. Даже в мыслях я никогда не подвергал сомнению Его способности. Но почему-то эта тема оказалась для Него такой важной.       И только сейчас я могу связать одно с другим, только сейчас, вспоминая каждую деталь, понимаю, сколько Он боролся с собой, боясь перенести на меня чувство обиды и опустошённости, которое Ему оставили другие сабы.       Скорее всего, такими же любопытными глазами Кайл тогда засматривался на бондажистов и в итоге ушёл к одному из них, не дав Шону шанса научиться.       Теперь понятно, почему разговор на эту тему имел для Него такое значение. Он боялся, что я, не разбираясь, возьму и уйду к тому, кого ложно посчитаю более опытным.       — На мой взгляд, пробовать кнут нам с тобой пока рановато, но если ты прям очень сильно захочешь, я могу это безопасно для тебя сделать. Только пожалуйста, сразу говори о таких вещах, ладно? А если даже я вдруг чего-то не смогу, я обещаю тебе научиться, если дашь мне время.       Казалось, Он разговаривает с кем-то другим: это был один из немногих случаев, когда Шон совсем неправильно всё понял и уверенно говорил о том, чего у меня даже близко в мыслях не было, хотя в большинстве случаев можно было подумать, будто Он даже мой внутренний голос, блин, слышит.       Но правда была в том, что Он боялся повторения прошлого… Сильно боялся.       Однозначно могу сказать — Его выдержке подвластны любые ситуации, но только не разговоры о «бывших» или действия, напоминавшие о «бывших». Такое всегда сильно подкашивало, и Он на время становился сам не свой.       Я чувствовал тревогу в голосе, видел в глазах волнение и проникся сочувствием, вообще не зная реальной причины. В те секунды слабость скрыть Ему не удалось. Внешне — да, но какая-то необъяснимая аура вокруг Него ощутимо кололась болью… Я очень хотел проявить нежность: обнять, взять за руку, поцеловать, — вот только тогда Шон бы почувствовал себя ещё более уязвимым и, вероятнее всего, оттолкнул меня.       Оставалось только попытаться развеять опасения словами, которые в тот момент Хозяину действительно очень важно было услышать. Ну или же, как положено сабу, стерпеть что-то, чтобы поднять Верху бодрость духа.       — Я хочу, чтобы ты хорошо запомнил этот разговор, поэтому мы оставим о нём небольшое напоминание, если ты не против. Ещё раз повторяю, это не наказание и между нами ничего не изменилось — всего лишь акцентный момент. Мне важно, чтобы ты правильно меня понял, иначе отложим это всё до завтра.       Говорил Он очень терпеливо и не в своей манере деланным бархатным голосом, но мне ощущалось, что Шон очень хочет закрыть этот вопрос прямо здесь и сейчас.       — Сэр, я понял. Вы хотите оставить напоминание, мы подобное уже не раз делали, хотя так не называли. Я помню, — понимающе нервно улыбнулся, не зная, как ещё можно поддержать.       Я искренне хотел стереть эту пугающую неуверенность во мне с Его лица. Или даже взять на себя больше, попытавшись загладить то, что давно у Него болело из-за кого-то другого. Да, своих ошибок мне по-любому не избежать, их я как раз таки не боялся, но вот случайного повторения чужих…       — Молодец, — похвалил, вставая, чтобы провести ладонью по моим волосам. — Это то, что я хотел услышать. Посмотри на меня.       Поднял голову. Он погладил по щеке и зацепил на крючок своим невероятно прошибающим взглядом, который говорил даже не столько «я люблю тебя», сколько «мне будет страшно тебя потерять»…       Таким образом появилось ещё одно доказательство того, что Шон может быть трогательным, пусть даже в самых-самых своих далёких уголках.       У меня тогда действительно не было ни малейших сомнений в том, что у нас правда всё хорошо, а вот у Него от такого болезненного дежа вю, похоже, внутри всё в очередной раз перевернулось.       — Сними джинсы, бельё и сядь в кресло.       Я покивал, с готовностью выражая согласие поскорее раз и навсегда хотя бы с этим Его успокоить. По ощущениям, получилось.       Вернувшись из инвентарной с круглым паддлом, Он взял меня за щиколотки, задрал ноги кверху, прижав их к спинке дивана, а затем попросил согнуть в коленях, чтобы я мог видеть Его лицо между ними.       — Хочу, чтобы каждый раз, как только ты посмотришь на кого-то кроме меня, это была первая картинка, которая всплывёт в твоей голове. Она-то непременно заставит тебя покраснеть и стыдливо опустить взгляд.       Так что во время всей порки я смотрел чуть ли не в самые Его зрачки, видел, а не слышал, каждый замах, более того, смог посмотреть, как с каждым ударом всё больше краснеют мои же ягодицы. Это оказалось суперстранно и необычно.       Такая откровенная поза хоть и максимально смущала, но зато в ней: обнажались все эмоции, легко выглядывал стыдливый румянец на щеках, явно выражалось полное подчинение… Я впервые увидел во всех подробностях, как выглядит Хозяин во время спанкинга и с каким упоением наслаждается разгорячённым видом моей задницы.       Бил Он тогда несильно (я даже ни разу не вскрикнул, только изредка морщился), цель была именно оставить напоминание и, как видите, если я сейчас в таких подробностях вспоминаю давно состоявшийся разговор — поставленная задача была стопроцентно выполнена.       Причём если бы Шон не сказал: «Вот, тебе будет стыдно каждый раз», — может, мне бы и не было. Но так я действительно всегда краснел, вспоминая себя в достаточно унизительной позе беззащитно открытым во всех местах взору Господина.       Чернильные зрачки расчётливо холодно вычёркивали из головы каждый лишний образ и заново вырезали по живому то, что невозможно будет стереть из памяти… Они были судьями и одновременно палачами, видя которых, ты точно понимал, что сейчас случится необратимая перезагрузка.       Мне после даже казалось, что из любых других глаз на меня всё равно откуда-то из глубины дотягивается Его предупреждающий взгляд.       Эм, что-то я совсем потерялся в наболевшем, сейчас у нас разговор совершенно о другом. Вернёмся из моих мыслей обратно в машину.       — Хочешь, расскажу немного об Агнет, или поставить радио?       — Как Вы хотите, сэр.       Да, естественно, мне интересно было узнать о ней побольше, и вопрос «что происходит?» не отпускал в ресторане, но если после каждого кусочка информации Он будет таким тоном предупреждать, что я должен тут же это забыть, то лучше не надо.       — Мы же договорились, что обращения оставляем для моей комнаты. Ты сейчас специально?       — Специально? Конечно, нет! Просто… Понимаете, это зависит от ощущения. Сейчас я больше чувствую Вас как Дома. И, учитывая всё, мне кажется, так уместнее.       — Знаешь, для чего я просил тебя подумать и сказать, как для тебя будет лучше всего? Чтобы не было вот этого. — Он разочарованно вздохнул. — Что сегодня мы договариваемся об одном, а завтра ты ведёшь себя так, как сам считаешь «уместным». Я же говорил, что без твоих предложений весь разговор будет впустую — так оно, собственно, и вышло. Но раз уж ты с таким энтузиазмом согласился на мои правила и не стал ничего добавлять, будь любезен соблюдать их. Я сейчас серьёзно, Итан.       Да я слышу. Так, надо собраться. Общаться с Ним без обращений и уважительных местоимений — всё равно что заново учиться говорить.       — Прости меня, пожалуйста, — смог составить я, обрадовавшись произнесённой фразе словно трехлетний ребёнок, у которого вышло нарисовать картинку, впечатлившую взрослых. — Так что, расскажешь, какая у Агнет работа?       Боже, это звучало так нелепо! Вот даже в мыслях после каждого схожего предложения мне хотелось зарядить себе в лицо фейспалмом. До конца дня я большими усилиями заставлял себя медленно проговаривать предложения, искусственно заменяя привычное «Вы», которое сейчас казалось самым правильным. Если можно было сделать какую-то фразу безличной, я непременно выбирал такой вариант (что звучало, в принципе, не менее нелепо).       — После того, как Агнет развелась с мужем из-за своей проблемы, у неё случился определённого рода психоз на этой почве. Она уволилась с работы, переехала жить в гостиницу и предсказуемо изолировала себя от всех. Даже родной сестры, которая наверняка от всего сердца хотела поддержать её в такой переломный момент. Как Агнет сама мне рассказывала, ей просто нужно было время, чтобы хорошо над всем подумать и понять, как двигаться дальше по жизни, но я бы больше поверил в то, что она безостановочно ревела, много пила и не хотела, чтобы хоть одна живая душа была тому свидетелем.       — И что её в итоге вытащило?       — Работа, конечно же. Она решила, что пора заняться тем делом, которое будет каждый день приносить ей удовольствие, и открыла свой магазин детской одежды. У неё была настолько мощная PR-кампания, что если я скажу тебе название, ты сейчас пропоёшь мне слоган. У, ты бы знал, как я восхищаюсь этой женщиной! Сделать бизнес из своего горя и плюс ко всему почерпнуть из него гармонию… Тебе стоит посмотреть репортаж об открытии первого магазина, на этой презентации Агнет была восхитительна. Представляешь себе то, как бездетная женщина позиционирует магазин одежды для детишек и называет его «Dream», а потом ещё создаёт благотворительный фонд, на собранные средства которого открывает центр по лечению бесплодия? Тройной джек-пот. Ну-ка скажи-ка мне, опираясь на что, потребитель совершает большинство покупок?       — Эмоции.       Чёрт, я и вправду знал этот магазин, даже тёмно-синий логотип из рекламы помнил, она была просто везде одно время!       — Понимаешь, да, сколько солидарности трагедия одной женщины вызвала у других? И почему лучше купить своему малышу одежду в «Dream», зная, что пусть маленький процент от твоей покупки, но идёт в помощь тем, кто не имеет возможности растить своих родных детей?       — Вау, — только и сумел вымолвить я, услышав об искусном маркетинге в действии.       — Не то слово. Пока новости смотрел, думал, что у нас мог бы состояться интересный разговор с этой грамотной женщиной, и уж никак не думал спустя пару недель встретить ту самую женщину в клубе.       — А раньше вы не виделись?       — Нет, раньше у меня другой клуб был в фаворитах. Потом, как в нём владелец сменился, мне перестало нравиться всё, что там происходит, и я принялся искать новое место. Но ты ещё наверняка хочешь знать, к чему я рассказываю тебе эту длинную предысторию? Так вот, Агнет безумно нравится одобрять дизайны, ездить по разным точкам продаж, играть там с детишками, которые в ней души не чают, и вся работа в целом правда помогает заряжаться энергетикой, которой ей всегда не хватало рядом, но… Иногда, раз в несколько месяцев, всё это играет против неё, и это приводит к сильнейшей депрессии. Что-то щелкает внутри, и Агнет возвращается в ту точку и к тем мыслям, с которых начинала. В такие состояния мы стараемся насколько возможно окружить её любовью и заботой, стараемся поддержать любую идею, только бы не допустить отдаления. Ресторан — замечательно, хочешь играть — только скажи нам во что… Ну, ты понимаешь, мы её бережём как можем. Через пару-тройку дней это, как правило, проходит, и она с ещё бóльшей любовью возвращается к своему делу, снова ездит по магазинам, нянчится с детишками и радуется их красивым обновкам.       Я даже не знал, что можно ответить на рассказ Шона. Разве только то, что Агнет поистине очень сильная женщина.

* * *

      Для начала Агнет собрала нас всех на кухне и угостила вкусным зелёным чаем, который ей привезли из Китая. Я отметил, что шкафчик, из которого она доставала упаковку, был сверху донизу забит всевозможными пакетами и коробочками с чаем — и сделал вывод об особом отношении к этому напитку в доме.       Того самого пирога осталось действительно немного, но Сэм, улыбаясь, поделился кусочком, со словами: «От сердца отрезаю». За чаепитием нам предстояло выбрать игру и тогда уже переместиться к низкому журнальному столику в гостиной, где мы как раз играли в прошлый раз, сидя на подушках.       — Знаю, что ты наверняка хочешь попробовать какую-нибудь новую, но, если можно, я бы не особо хотел сейчас разбираться с правилами и поиграл бы в то, что давно знаю. Как насчёт старой доброй «Монополии»?       — О, нет! В Монополию с Вами играть неинтересно, сэр. Вы всегда выигрываете, — обиженно фыркнул Сэм, как будто только что проиграл. — Давайте уж тогда в «старую добрую» «Snakes and ladders».       Не похоже, чтобы он на полном серьёзе предложил этот вариант, скорее хотел справедливо противопоставить это Шону.       — Глупая игра. Какой смысл, если от тебя всё равно ничего не зависит? — Шон непонимающе покачал головой и презрительно нахмурился — типичная реакция на всё, по Его мнению, иррациональное.       Ну да, победить исключительно из-за удачно брошенных кубиков больше подходит Сэму, а вот Шону нужно нечто со стратегией, планированием и возможностью продумать тактику.       — Агнет, кстати, недавно зачётный набор для покера подарили… — максимально невинно и осторожно преподнёс Сэм, почти незаметно отодвинувшись от Агнет, которая, похоже, вполне могла опасно отреагировать.       — Никаких азартных игр в этом доме.       Она проговорила каждое слово так вычурно чётко, что можно было в прямом смысле прочесть по губам.       — Да ладно, признайся, ты же любишь. И я с тобой ни разу не играл, а хочу. Мы же не на деньги! В таком ключе это всего-навсего карточная игра.       — Я не поняла, в какой момент мы решили, что ты вообще принимаешь участие в выборе?       Сэм пожал плечами и ушёл, обиженно пробурчав: «Подожду вас в зале».       — Может, бридж? — как ни в чём не бывало улыбнулась Агнет, за которой в этом выборе уж точно всегда было последнее слово.       — Хорошо, давай. — Шон уверенно, вежливо согласился, хотя, как мне показалось, идея с покером Ему понравилась больше.       — Можно сказать?       — Да, Итан? — Он вопросительно повернул ко мне голову.       — Я не умею играть в бридж, — объявил с озадаченным лицом.       Более того, все мои познания об этой игре заканчивались тем, что я знаю название и то, что она карточная.       — Ничего, Сэм тебе поможет, — невозмутимо отреагировала Агнет, уверенно вставая из-за стола.       Мне кажется, выбор она сделала, ещё когда озвучивала своё приглашение, а вот эта вся прелюдия за столом была не больше, чем давно известный механизм иллюзии свободы. Как будто все обсудили и приняли участие в выборе, хотя на самом деле он был давно сделан за нас.       Агнет, по всей видимости, ушла за колодой карт, пока я с Шоном присоединился к обиженному Сэму.       «Это будет бридж», — тяжело выдохнув, озвучил Шон, удовлетворяя безынициативное любопытство Сэма, выраженное тяжело поднятым взглядом.       Ещё тогда пытался через шутку объяснить, что он считает несправедливым её привилегию выбирать игру.       Я сел на подушку напротив Сэма, а Шон выбрал диван. Получается, мы трое будем у Него как на ладони дружно смотреть снизу вверх.       — Ты же знаешь, я бы попытался, но сегодня правда не стоит.       — Да, сэр.       Сэм с сожалением поджал губы, всё ещё не отпуская с лица выражение, которое сейчас вряд ли понравилось бы Агнет. Заметив это, Шон решил пригрозить ему тем же предупреждающим тоном, что и мне в машине:       — Если ты сейчас нарвёшься, знай, я в этом приму очень активное участие.       — Не нарвусь, сэр, — нахмурившись, отмахнулся Сэм, добавляя злость в копилку своих сегодняшних эмоций.       Я даже удивился тому, как сильно его задела всего лишь озвученная перспектива возможного участия Шона в сцене.       — Хорошо, тогда поспорим? — игриво оскалившись, спросил Шон, протягивая ему руку и вместе с тем скептично подняв бровь.       Это так странно — наблюдать привычные оскалы не в свой адрес… Наблюдать за тем, как другой саб, сидящий напротив, пробуждает в Нём желание поиграть, в то время как я «опять не».       — Как обычно? — Голос Сэма чётко отражал рвение, с которым тот готов принять этот вызов.       — Давай, — с готовностью согласился Хозяин, крепко пожимая протянутую руку.       Как я уже успел понять за вечер, молчание — самая лучшая на сегодня тактика. Правда, небрежного пожимания плечом так избежать и не удалось. Непроизвольно получилось — язык тела озвучил фразу из головы: «Ну и чёрт с ним, даже неинтересно знать, на что вы спорите».       Наверное, в этом и было самое главное разочарование сегодняшнего дня. Я не мог найти себя в отношениях между ними, как третий лишний, только в этом случае «четвёртый». Они так бодро общались друг с другом по давно установленным границам, а я оказался окружён стенами, не зная, как через них пробиться, и в итоге бездействовал, изредка пытаясь подать голос из своего изолятора.       С Агнет мы сколько раз встречались — каждый раз не при самых удачных обстоятельствах. Сэмми со мной нормально общался ровно один раз, за который я доподлинно так и не смог установить, как он на самом деле ко мне относится. Ну и с Шоном сейчас вдобавок у нас не в самом лучшем состоянии отношения… Возникает желание срочно вернуться домой, где всё хорошо и уютно, вот только потом понимаешь, что, по сути, ты сейчас уже в нём.       Или это я просто дико завидовал тому, что даже у Сэма сейчас с Ним отношения лучше, чем у меня?       Как раз только они успели заключить свою сделку, вошла Агнет и протянула колоду карт Сэму с просьбой перемешать, что он сделал практически как фокусник, показывая трюк. Обращался с ними он весьма умело.       — Вам с Итаном надо поменяться местами.       — Нет, мы с Шоном сыграем против вас. И если тебе так не хватает азарта, мы могли бы поставить что-то на кон.       — А если без азарта, мне можно сыграть с тобой в команде, как всегда?       Н-да, не представляю даже, как он отреагирует, когда узнает, что я ещё и правил не знаю. Скажу-ка лучше сейчас:       — Не успел тебе сказать, я как бы вообще никогда в бридж не играл.       — А, теперь понятно. Просто с тобой никто не хочет возиться, поэтому это доверили мне. Больше вопросов нет. Уф. — Сэм озадаченно почесал голову и начал вводить меня в курс дела, перед этим показательно глубоко утомлённо вздохнув. — Значит, смотри, сейчас будет сложно, но постарайся хотя бы в общих чертах запомнить, мы всё равно проиграем.       Агнет медленно поднялась с подушки, грубым жестом одёрнула юбку, привлекая внимание, а затем встала у Сэма за спиной, заставив последнего тут же спрятать ладонями уши.       — За спину, — строго скомандовала она, недовольно скрестив руки на груди.       Сэм в секунду изменился в лице и вдавил голову в плечи, выполняя достаточно сухой приказ Домины. Его дыхание стало короче и быстрее, но повернуться он не решался, хотя ощущать неизбежно надвигающееся наказание спиной — то ещё чувство! Сэм попытался, скорее всего неосознанно, отстраниться, наклонившись ближе к столу, но Агнет быстро выпрямила его изящным щелчком хрупких женских пальцев.       — Я вот всё думаю, когда ты остановишься, — сказала она, укоризненно покачав головой.       — Я ж не хамил, не грубил, а всего лишь сказал как есть. Разве нет, мэм?       — Встань. — Он неуверенно поднялся, просверлив стол своим стыдливым взглядом. — Сними штаны.       Сэм взял ртом воздух, будто собираясь что-то возразить, но через секунду очень мудро молча выдохнул через нос. Хорошо, Агнет этого не видела.       — Да, мэм, — обречённо кивнул он, потянувшись к резинке тренировочных штанов.       В очередной раз я успел удивиться тому, с каким мастерством он складывает вещи — раз-раз, и готово, можно смело секундомером рекорды замерять.       Его футболка была достаточно длинной для того, чтобы практически полностью спрятать под собой нижнее бельё.       Отложив штаны на свободную подушку дивана, он вернул руки за спину и перевёл смиренный взгляд на Агнет.       — Носки тоже, пожалуйста.       — О-о-о, — жалобно проскулил Сэм, с досадой дёрнув ногой. — Только не бастинадо, умоляю Вас! Правда, мэм, пожалуйста! Да за что?!       Я видел, как мурашки пошли по его ногам, да и по спине, уверен, тоже.       — Давайте я лучше трусы сниму, мэм.       — Ты со мной торгуешься? — улыбчиво усмехнулась Агнет. — Плохая идея, давай живее.       Она смачно шлёпнула его, а затем, закусив губу, смотрела за тем, как Сэм кидает носки в компанию к треникам, после чего дождалась, пока он вновь примет необходимую позу, которая, по всей видимости, должна была следовать после каждого выполненного приказа в ожидании следующего.       — А теперь ты принесёшь мне синий снейк и не забудешь поножи.       — Да, мэм. Можно? — спросил он, качнув назад сведёнными за спиной руками.       — Поножи можно, а вот плеть возьмёшь своими зубками.       Как она посмотрела на него в этот момент! Такой взгляд забирал с её лица лет пять как минимум — пылкий, открытый, игривый. А немного прищуренные соблазнительной хитростью глаза в сочетании с искушённой улыбкой придавали сеточке морщин в уголке глаз особый шарм.       — Ну и почему ты ещё здесь? Бегом!       Сэм очнулся от своих размышлений и рванул к двери. Агнет же отошла к пуфику, стоявшему рядом с книжным шкафом, и, открыв его, достала моток верёвки.       — Короткая? — обратилась она к Шону.       — Нет, мне вполне хватит.       Вместе с тем Агнет протянула Шону ещё какую-то широкую чёрную резинку или вроде того.       В комнату медленно вошёл удручённый Сэм с плетью в зубах. Положив поножи на диван, он убрал руки за спину и остался стоять буквально в полушаге от стола.       Я думал, что Агнет тут же возьмёт плеть из его рта в руку, но вместо этого она медленно приблизилась к губам своего саба и аккуратно прикусила зубами немного левее самого Сэма, который тут же приоткрыл рот, уступая ей девайс.       Такой жест мог показаться бессмысленным, но и сделан был не для нас — она заводила своего нижнего, который с упоением ловил каждое её движение; бессовестно дразнила горячими картинками, создаваемыми у него перед глазами.       А как сексуально Агнет разжала зубы и поймала летящую вниз плеть рукой… И как горяч был тяжёлый звук девайса, упавшего во властную руку статной Домины.       После успешного трюка она кокетливо наклонила голову набок и затем красиво поцеловала Сэмми, захватив его верхнюю губу своими, сладко причмокнув. Агнет позволила своему сабу лишь один глубокий поцелуй, после чего издевательски медленно начала отстраняться, наслаждаясь тем, как Сэм продолжает тянуться к её губам ровно до тех пор, пока это всё ещё позволяло удерживать равновесие.       Я заметил, как оттаяли глаза Сэма после их чувственного поцелуя. Казалось, за него он вообще всё ей сегодня простил.       — Умница мальчик, — тихо проговорила Агнет, надменно наблюдая за тем, как усмирённый саб принимает высокую похвалу.       — С-спасибо, мэм, — сглотнув, выдал Сэм, еле скрывая начинающее зарождаться возбуждение.       — Шон, дорогой, будешь ещё чаю?       — Знаешь, если честно, я бы не хотел оставаться и слушать, как Сэм сейчас будет правила объяснять. Может, посидим чай как раз попьём, поговорим, пока парни разбираются, чтобы нам не мешали?       — Хорошо, тогда жду тебя на кухне. А вы, как закончите, нас позовёте.       Толь­ко Аг­нет закрыла дверь, Шон тут же не удер­жался от ком­мента­рия:       — Ты се­бя вес­ти не уме­ешь, а мне по­том при­ходит­ся с удоб­но­го ди­вана вста­вать с то­бой возиться. Ну, спор ты проиграл, так что…       — Ещё не про­иг­рал, сэр! Она ме­ня не уда­рила, это не счи­та­ет­ся.       — А речь и не шла о том, что она те­бя уда­рит, — фыр­кнул Шон. — Мы спо­рили на то, что ты нар­вёшь­ся. И, как по мне, ты нар­вался. Ей бук­валь­но кап­ли не хва­тало как раз.       — Сэр, я же Вас переспросил, мы договаривались как обычно — до первого удара.       — Пустой разговор, Сэм, — холодно пресёк Шон. — Руки за голову.       — Да, сэр.       — Что ты, где не надо, так скромно? Локти можно и повыше поднять, правда? — Сделав последнее замечание Сэму, Он сел на пол и посмотрел на меня. — Итан, что ты скажешь? Кто выиграл?       Не то чтобы моё мнение что-то решало, скорее Шон просто хотел вовлечь меня в разговор.       — Хотя бы из солидарности я на стороне Сэма, — тихо озвучил я.       — Всё хорошо? — заботливо спросил Он, отвлекаясь от верёвки.       — Я хотел узнать, уже поздно проситься домой?       — Нет. Абсолютно нет, можешь идти, если хочешь, это всё исключительно добровольно.       — Ты чего! — обиженно нахмурился Сэм. — Правда собираешься оставить меня одного с этими двумя? Блин, чувак, не забирай последний шанс. Пожалуйста. Разве не очевидно, что будет, если ты уйдёшь?       — Помолчи, — возмутился Шон, шлёпнув Сэма по ноге так грубо и сильно, что тот еле удержал равновесие. — Итан, не слушай. Я понимаю, конечно, что ты ему должен, но вы ещё потом поквитаетесь, поверь мне. А сейчас, если тебе некомфортно, просто вставай и уходи, я приду через полчаса максимум; примем вместе душ, что-нибудь закажем, потом поспим у тебя, м? — Он обеспокоенно, тепло улыбнулся.       Я же внимательно смотрел за Его сильными руками и пытался отдельно вычленить шёпот верёвки в ладонях…       Такие противоречивые чувства — с одной стороны, голова наполнялась желанными воспоминаниями, а с другой, прямо перед ними выступал наш сегодняшний разговор в машине и слова о том, как приятно было меня наказывать и какой я был послушный несколько месяцев назад… Эти слова так прочно засели в моей голове, что они всплывали при каждом взгляде на Хозяина и не давали скрыть с лица печаль.       Мельком поднял взгляд на Сэма, который, похоже, мысленно уже махнул на меня рукой.       — У тебя есть время подумать. Если ты уйдёшь, мне надо будет поговорить с Агнет, а это лучше сделать как можно раньше.       — Не надо, я останусь. Всё хорошо, я останусь.       Пара моих твёрдых кивков едва ли выглядели убедительно.       — Он всё равно заслужил, и ты это знаешь. Агнет, конечно, расстроится, если мы не сыграем, но катастрофы не будет, я что-нибудь придумаю.       — Сэр? — Сэм очень хотел что-то добавить.       — Если не угомонишься, я сейчас найду тебе хорошенький кляп. — Его голос говорил о достигнутом пределе терпения, мне уже стало страшно за Сэма.       Шон приложил верёвку, сверяясь со своим планом, а я и Сэм не могли понять, чего Он так долго возится, хотя Агнет попросила всего-то связать под коленями — дело буквально одной минуты.       — Ах, как жаль, что хватает только на четыре, — с наигранной досадой объявил Шон. — Тебе в самый раз было бы шесть или восемь.       Поскольку Сэм стоял спиной, он не мог видеть, о чем идёт речь, а я, не сводя глаз с рук Хозяина, зачем-то пересчитал заготовленные узелки, которые в итоге оказались на внешней стороне голени, достаточно близко к коленям, и остро выступали в два ряда.       Когда Шон закончил бондаж, спровоцировал негодование и возмущение Сэма, почувствовавшего, как эти небольшие узелки начали неприятно давить.       — Я знаю, что Агнет не просила, — начал объяснять Он, пресекая возможный несдержанный вопрос. — Это тебе лично от меня.       Следующим движением Шон забрал подушку из-под его ног, отложив её на диван. И только в эту секунду до нас одновременно дошло, к чему были нужны узлы — это отразилось сочувствием в моих глазах и страхом в его.       — На колени.       О, эта Его улыбка… Даже нет, это хищный такой оскал в адрес устрашённой жертвы, осознавшей попадание в любезно расставленный для неё капкан.       — Да, сэр, — жалостливым голосом отозвался Сэм больше для того, чтобы просто потянуть время.       Затем он как мог осторожно опустился на колени и тут же скривился в болезненной гримасе, мучительно промычав.       Помимо этого, было видно, что удерживать руки на затылке уже становилось тяжело, но Шон, видя это, лишь раздражённо похлопал по его плечу и беспощадно, холодно добавил: «Выше».       Буквально чувствовалось, как всё тело Сэма было напряжено и вдобавок сковано неудобной позой. Мне казалось, что у него вот-вот должны были покатиться слёзы, но пока он вроде держался.       Шон намеренно неторопливо провозился с поножами под изредка вырывавшиеся жалобные вздохи Сэма, после чего перешёл к последней детали.       — Можно спросить?       — Конечно, Итан, что ты хотел?       — Для чего нужна эта резинка?       — Для больших пальцев, чтобы нельзя было развести стопы. Она достаточно эластичная и широкая, так что не мешает кровотоку и в тоже время прочно удерживает. Вот так, — заключил Шон, поднимаясь с пола. — Теперь можешь убрать назад.       — О-о, сэр, спасибо! — Сэм облегчённо-благодарно выдохнул, сцепив руки за спиной.       Но это ещё было не всё.       Шон медленно наклонился, положил ладони Сэму на плечи и как бы так ненавязчиво опёрся на него всем своим весом, не стирая с лица хитрой ухмылки.       — А-а! — тут же вскрикнул Сэм, скривившись ещё сильнее. — Пожалуйста, сэр, не надо! Они и так уже, по-моему, в кость, блин, вошли!       В уголках его глаз начали набираться слёзы.       — Твоя главная проблема в том, что ты не умеешь вовремя остановиться — начиная от азартных игр и заканчивая твоим острым языком. А вообще давно пора бы уже научиться.       — Я понял! Я понял! М-м, сэр, пожалуйста! — Сэм дёрнул плечами, отчаянно пытаясь выбраться.       — Если ты сейчас очень любезно для меня помолчишь, то я, так и быть, отпущу. Давай, глубоко дыши и ни звука.       Шон на пару секунд приподнялся, давая Сэму передышку на то, чтобы собраться. После трёх хороших вдохов Он надавил снова, добившись на этот раз исключительной тишины.       Ресницы Сэма дрогнули, из глаз потекли первые дорожки слёз. Неосознанно отражаясь на каком-то ментальном уровне, у меня вдруг тоже заныло под коленями.       — Так что ты решил? — будничным тоном обратился ко мне Шон. — Сейчас у тебя есть последний шанс уйти.       — Я точно остаюсь.             На слове «точно» я непонимающе нахмурился, почувствовав, как в кармане завибрировал телефон. Хм, и кто это может быть? Неужели наконец-то Джинни?       Извинился и достал мобильник, чтобы посмотреть на дисплей и отклонить, но когда увидел «мама», понял, что говорить придётся. Ещё до того, как я успел отпроситься, Шон настороженно сказал «иди».       Через открытую дверь кухни я встретился с вопросительным взглядом Агнет, вместо ответа показал ей телефон и, наскоро засунув ноги в ботинки, вышел на веранду.       — Да, мам, привет. Что случилось?       У нас в семье не принято звонить по пустякам вроде спросить, как дела, или просто пообщаться. Только экстренная связь в случае какой-нибудь катастрофы. Нет, я совершенно не злился на это, потому как сам приезжал (или что реже — звонил), только когда всё настолько плохо, что больше реально некуда податься. Вот самый крайний вариант.       По большей части дело в привычке. Мы никогда не общались особенно много, тепло, близко… Она забыла про мой выпускной в школе, не смогла прийти на вручение диплома в универе, а я посчитал, что могу в принципе закинуться делами, чтобы только не ехать к ней на день рождения. Тут как раз полная взаимность, правда, в плохом смысле этого слова.       — Привет, солнышко, как у тебя дела?       — Мне не очень удобно сейчас говорить, можно ближе к сути, пожалуйста?       — Просто скажи мне, ты в порядке?       — Да-да, мам, всё хорошо. У тебя как?       Всё-таки вывела меня на этот вопрос. Его намного легче воспринять, чем моё достаточно резкое «что случилось?».       — Как на работе? Всё нормально?       — Да, нормально… Тебе перестало хватать того, что я перевожу каждый месяц?       — Ну что ты так сразу, я же…       — Мам, я понимаю, что ради приличия тебе нужно поболтать со мной, прежде чем попросить денег, и в любое другое время я бы с радостью, но сейчас правда очень неподходящий момент. Просто скажи сколько. Если трудно сказать — пришли смс, ладно?       — Вот как с тобой можно нормально разговаривать?..       — Только не плачь, пожалуйста, — заслышав предпосылки, я искусственно смягчился в голосе. — Мы же договаривались с тобой, мам. Всё хорошо, я знаю, что ты меня любишь и что у тебя просто не было времени позвонить и тебе не всё равно…       Начал вместо неё перечислять предсказуемые фразы, без которых не обходился почти ни один наш разговор. Не сказать, что я придавал им хоть какое-нибудь весомое значение — это только чтобы её успокоить.       Выяснять сейчас отношения у меня не было вот вообще ни малейшего желания.       — Даже не спросишь на что?       — Прости, но я не готов сейчас вникать в твои проблемы, мне и так хватает. Просто скажи, чем помочь, не усложняй, пожалуйста. Если надо приехать — давай приеду. Поговорим об этом завтра.       — Ладно, я всё поняла. Пришлю тебе фото чеков, — бросила она и отключилась.       Вот и поговорили, блин.       Думал, хуже уже не станет, но этот разговор неожиданно ещё сильнее подавил меня. Я набрал полную грудь сырого вечернего воздуха и медленно выдохнул, пытаясь подавить эмоции.       С матерью поцапался, с Шоном всё пошло непонятно куда, Джинни мне даже не пишет… Нет никого, с кем я остался бы в нормальных отношениях!       Ещё один вдох, да, вот так, надо успокоиться…       Как бы парадоксально ни звучало, даже хорошо, что сейчас от меня требовалась максимальная кротость и послушание — это успокаивало. Хотелось погрузиться в это состояние и постараться побольше пожить в беспрекословном подчинении, чтобы поменьше оставалось времени наедине с собой, когда ты начинаешь грызть себя изнутри всякими мыслями.       Думать о Нём.       Сделать максимум, чтобы привести хотя бы наши отношения в порядок.       Я бы даже сейчас с удовольствием просто постоял в углу на коленях в полной тишине.       Всё-таки очень тяжело и долго я буду переваривать эти Его слова…       Сложно смотреть на то, как твой Дом воспитывает другого саба, наслаждается игрой с ним, связывает. Я, честно, соскучился по бондажу. Последний раз ходил как раз с узелками на сосках — по ощущениям, это было целую вечность назад. Эх, вернуть бы время…       Услышал, как тихо открывается дверь за спиной. Что-то я долго, наверное.       — Ты закончил?       — Да, закончил, — нервно, коротко ответил, не успев переключиться.       — Всё в порядке? Кто это был?       — Мама звонила, ей деньги нужны. Ничего серьёзного.       Резким кивком головы Он призвал меня незамедлительно вернуться в дом.       — Я уже делал тебе замечание — не выскакивай из дома без верхней одежды. Даже если это ненадолго.       — Хорошо, — понуро кивнул я, не поднимая головы.       Очередное замечание — класс. Уже начал терять им счёт, и это только за сегодня.       Он понял, что своими словами сделал последний добивающий удар моему состоянию.       — Шон, мне правда жаль. Я сегодня старался.       Ну, такое себе оправдание, сам не знаю, зачем это сказал.       — Я всего лишь напомнил, Итан. Всё хорошо, ты чего?       Он сделал шаг вперёд, чтобы нежно обнять. Знаю, хотел успокоить, но, как по мне, это было супернеуместно. Не то чтобы я не хотел взаимно отвечать на этот жест, скорее просто проявил максимальную пассивность к происходящему.       — Даже не обнимешь в ответ? Нет? Будешь просто стоять? Ладно…       Не думал, что могу этим обидеть, но, похоже, Его задело здоровски.       — Может, хотя бы скажешь, чем я это заслужил? Или в глаза мне посмотришь? Я искренне не понимаю, что с тобой происходит, и уже устал неправильно угадывать в попытке сделать хорошо.       — Я так хотел хотя бы один день побыть идеально послушным, чтобы ты почувствовал ко мне то, что чувствовал раньше… — Поднял голову, чувствуя, как глаза наводняются слезами. — Но ни черта не получилось. Я так злюсь на себя! Если бы не слепая бездумная погоня за другими отношениями, я бы заметил, что уже как пару месяцев назад потерял «нас»…       Рывком схватил свою куртку, чтобы срочно вернуться на улицу. Слёзы уже не сдержать.       Понятное дело, Шон сделал то же самое и вышел следом.       — Я столько всего тебе пообещал и не сделал, — опёрся на перила, всё ещё отчаянно пытаясь взять себя в руки.       Плакать — ещё ладно, но вот истерики в гостях надо избежать всеми силами.       — Так, посмотри на меня, — положил руку на плечо. — Посмотри! — обхватил моё лицо руками. — Я очень… Тебя люблю. Даже если у нас есть проблемы, ничего не меняется, я выбрал тебя и буду с тобой. Скажи, ты мне веришь?       — С самого начала… — единственное, что сумел выговорить, прежде чем уткнуться Ему в грудь и разреветься по новой. — Я так вас люблю… Так люблю… — шептал я, крепко сжимая в кулаках Его куртку.       — Мы со всем разберёмся, мальчик мой, — успокаивающе баюкал Он, крепко поцеловав меня в темечко. — И будем самыми счастливыми. Да? — чуть отстранился. — Ну же, кивни для меня.       Сквозь слёзы улыбаясь, я коротко кивнул, отчего улыбка сделалась ещё шире.       Да, это не было похоже на свойственные Ему слова, но Он всё же произнёс их для меня. И даже с пониманием этого внутри становилось ничуть не менее светло.       — Самыми счастливыми… — мечтательно повторил я, смахивая с щеки последнюю застывшую слезинку.