Love me

      Перед тем, как вернуться в дом, я контрольно прижался к Нему ещё раз, как будто закрепляя этим последним объятием все сказанные слова.       — Ох, — замученно выдохнул Он, потерев переносицу. — Я бы очень настоял на твоём возвращении домой, но, боюсь, в этом случае ты надумаешь себе много того, чего нет, или затаишь скрытую обиду на то, что я не посчитался с твоим желанием и всё равно сделал, как считаю нужным.       Даже не знаю, больше хотелось остаться, чтобы «спасти» Сэма и доказать, что со мной можно иметь дело, на меня можно положиться и со мной можно дружить, или я правда больше боялся не узнать, что произойдёт за закрытыми дверьми в моё отсутствие.       — Вы всё-таки заметили всё в ресторане, да?       Иначе откуда бы тогда Ему знать, что Сэмми я должен?       — Не только я, Агнет тоже поняла. Мы просто позволили вам это, — абсолютно нейтрально признался Шон.       — Ясно, — поджав губы, кивнул я, потянувшись к ручке двери.       Пора возвращаться в дом.       Шон свернул на кухню к Агнет, я вернулся в гостиную к Сэму, который уже вернул себе подушку и вполне комфортно сидел на боку, играя с картами.       — Давай быстрее, у нас не так много времени.       — Почему? Они же просили позвать, когда разберёмся.       — Так-то оно так, но если у неё закончится терпение, она войдёт сюда со словами: «По-моему, я дала тебе достаточно времени». Хотя-я-я… Если Шону удастся занять её каким-нибудь действительно увлекательным разговором, мы вполне можем позволить себе не торопиться. Ну, ты же понимаешь, когда у Верха настроения нет, лучше долго ни с чем не возиться, даже если тебя об этом не просили — просто на всякий случай.       — Понимаю, конечно, — ещё бы, сам так делаю. — Слушай, можешь сказать, почему снейк синий, если он чёрный?       Этот вспыхнувший пару минут назад вопрос как-то быстро потух, но когда я вернулся к Сэму, он вдруг снова загорелся, не давая потушить любопытство.       — А-а, — улыбнулся Сэм. — Там на рукояти кусочек синей изоленты приклеен, когда Агнет вернётся, ты присмотрись. Почти на всех плетях разные — это она для меня систему цветов придумала. Агнет чаще всего сама ходить не хочет, просит меня. А я что, понимаю, какие там с фалом, какие с сердечником, а какие с многослойным плетением или каким там ещё? Ты шаришь в этом? Я просто нет.       Говорить о том, что мы с Шоном до кнутов с грозными плетями так и не добрались, было неловко, поэтому я обошёлся коротким «тоже не шарю». Не хотелось показаться «хуже» его и признавать таким образом, что меня наказывают, вероятно, слабее. Правда, это была даже больше чисто пацанская хрень, нежели мои какие-то реальные переживания по данному поводу.       — На что вы с Ним поспорили?       — Не хочу об этом говорить. И давай не отвлекаться, сосредоточимся на правилах, окей?       Кивнул, думая про себя, что тогда тем более вызнаю у Шона.       Если вы никогда раньше не слышали о такой игре, как бридж, то придётся просто поверить мне на слово — с первого раза точно никак не въедешь. Вроде в целом всё кажется просто: каждый игрок кладёт по карте, и «взятку» выигрывает тот, чья оказалась больше; победивший ходит следующим. Но когда оказывается, что есть какой-то изначальный договор, в конце считаются очки, все масти оцениваются по-разному и ещё нужно играть в паре, не зная карт партнёра — бум! Мой мозг взорвался от всей терминологии.       — И? — с тихой надеждой спросил Сэм, закончив объяснять и отвечать на вопросы.       — Ну-у-у, в общих чертах.       Я скривился в сомнении.       — Последний момент. Сейчас покажу сигналы, чтобы ты знал, какие у меня карты. Если нужно скидывать мелкие, я пихну тебя один раз, если у меня не будет, но взятку надо выиграть, то два раза. Когда у тебя нет какой-то масти…       — Они спалят, — категорично покачал головой я.       — Да нормально всё будет, ничего никто не спалит!       — Мне проблем не надо. Давай просто сыграем и всё.       — Да чего ты стремаешься? У нас и так шансы не равны! А если ещё по-честному играть, всё сразу ясно.       — Нас даже, блин, в ресторане спалили, а здесь и подавно! Я своё уже получил и нарываться сегодня вообще никак больше не могу, прости. Нам правда так важно победить?       — Не победить, а хотя бы уравнять шансы! Пожалуйста, Итан.       — Они же знают, что я первый раз играю и каких-то колоссальных успехов ждать не стоит.       — Агнет нужна интересная партия, понимаешь? Если всё в одни ворота будет — ей станет скучно, она ещё больше расстроится, вас проводит, и мне будет пиздец.       — Но если нас спалят, то пиздец будет обоим! Ладно ещё Шон, но Агнет под горячую руку мне попадать, по правде говоря, страшно. Нет смысла рисковать.       Хотел было сказать: «Я лично тебя за язык не тянул», — но вовремя себя одёрнул, не желая показаться грубым.       — Есть, конечно! У нас тогда будет хотя бы минимальный шанс, а так его нет совсем.       Н-да, не играть мне в азартные игры. Не могу заставить себя уверовать в ничтожную вероятность удачи. Лучше оставить то немногое, что есть, чем потерять вообще всё.       Честно сказать, отчаяние Сэма — стоило нам остаться одним — меня одновременно удивляло и пугало. Привычный бойкий задорный голос стали оттенять нотки страха, которые уносили в тот самый жуткий день моего опоздания на чёртовы двадцать минут. Как Сэмми кричал! Его слезливые мольбы, кажется, до сих пор звоном стоят в ушах.       — У меня ощущение, что я один не понимаю, какого тут происходит! Может, лучше это объяснишь? Вы на что-то суперсекретное спорите, потом у нас, оказывается, времени нет, теперь зачем-то надо шансы какие-то уравнять.       — Блин, чувак, успокойся. Я с Агнет не первый год живу и уже знаю, что к чему. Просто поверь мне сейчас и сделай, как прошу, пожалуйста!       Ой, не нравилось мне это всё, не хотелось быть втянутым в непонятно какую авантюру с абсолютно неизвестными мне правилами. Но, с другой стороны, Сэм тоже не знал, во что ввязывается, когда помогал мне, и этот случай, который они нам позволили, тоже был одной из капель, заполняющих чашу терпения Агнет.       — Ну что? Зовём их?       — Ай, ладно, — отмахнулся Сэм, но даже с этим жестом, казалось, зла он на меня не держал.       И некая агрессивность проявилась из-за отчаяния человека, который пытался всеми силами рьяно вцепиться в свой последний шанс.       — Прости, — выдохнул он в подтверждение моим словам.       — Порядок, я понимаю.       Так как Сэм был связан, позвать наших Домов оставалось только мне. Агнет встретила меня гостеприимной улыбкой и мягким голосом сказала: «Сейчас мы подойдём». А вот в гостиную она вошла со страшными словами:       — Раз у тебя такие плохие прогнозы, придётся нам как-то простимулировать твой боевой настрой. Я считаю, если у саба хромает дисциплина, то за это ему самому придётся тоже немножко заслуженно похромать, не так ли?       — Да, мэм, — дрожа, ответил Сэм, пытаясь напрячь все мышцы, чтобы этого не было видно.       — Но если победите вы, будем считать, для тебя сегодня случилось чудо, а, Сэмми?       — Я очень постараюсь для Вас, мэм. Обещаю, Вам не придётся скучать за игрой. — Он всё же смог с неимоверным усилием поднять голову, сломленную под гнётом беспощадных глаз Домины.       — Очень на это надеюсь, — уже как будто скучающим голосом отозвалась она.       После этой фразы мои мысли неожиданно перестроились под каким-то другим углом. Так может, оно и хорошо, что я тут лишний? По крайней мере, это всё тогда не имеет ко мне никакого отношения. Шон волнуется за Агнет, потому что она Его близкий друг, Сэм перед ней должен выслуживаться, потому что это его обязанность как саба. А я тут, собственно, при чём? Мне стоит переживать только о своём Хозяине и ни о ком более.       По старой привычке чужую ответственность на себя зачем-то перекладывал, считая себя обязанным принимать участие в решении всех проблем в мире, но только не своих собственных.       Пока Шон с Агнет возвращались на свои места, Сэм успел коротко кольнуть меня своим разбитым взглядом, который не дал остаться совсем безразличным к его положению.       — Я думаю, стоит ребятам дать фору, м?       — Разве что для Аарона — сыграем пока без козыря.       Ох, ну слава богу! Теперь можно отбросить всю информацию по поводу козырей — уже легче.       — А ты, — сказала она, взглянув на Сэма, — приводи себя уже в порядок. Выплаченный долг не даёт тебе абсолютно никаких особых привилегий, но даёт мне очень много поводов относиться к тебе с повышенной строгостью. Третьего шанса не будет, Сэм.       Она говорила твёрдым холодным голосом. Слишком спокойным и как будто не своим. Ноль по эмоциям, ноль по жестам. Всё выдавали только глаза, которые ожесточённо блестели, заставляя радужку по краю искриться.       Мне казалось, что внутри у неё всё горело, оттого внешне она была так непоколебима.       Сэма эти слова сильно побили — вот чего скрывать он уже не мог. Воспоминания, похоже, добавляли, и с каждой секундой он выглядел всё безнадёжнее.       Я посмотрел на Шона, который сидел, поджав губы, сочувствуя обоим.       — Прости меня, — полушёпотом выговорил Сэм, опустив голову так низко, что ещё чуть-чуть, и он дотянулся бы до груди подбородком.       — Ты как, разобрался? — Неожиданный вопрос был обращён ко мне.       Когда Агнет взглянула на меня, все мысли в голове разбежались, и я в тот короткий миг, кажется, даже своё имя забыл.       Хм, вот я непонятно зачем переживал из-за того, что не знал, как играть, а может, Агнет на самом деле была этому даже рада? Если она хотела равный поединок, выбрала бы ту настолку, в которую мы играли с ними в прошлый раз — она новая и наверняка надоесть ещё не успела. Такое ощущение, что Сэмми весь вечер ходит по очень тонкому лезвию; может, так специально было подстроено?       Эх, ведь можно ещё с десяток вариантов предложить, но какой толк? Я к своему-то Дому в голову залезть не могу, а тут пытаюсь понять мотивы почти мне незнакомого.       — Да, мэм, немного.       Наша фора ещё была, насколько я понял, в том, что сдавал карты Сэм, а это позволяло ему первым начать «торговлю». Во время неё, делая заявки, мы должны были прийти к выбранному контракту, по которому потом и будем играть. В ходе переговоров ещё представлялась возможность при помощи тех же заявлений дать своему партнёру примерное представление о своих картах, хотя бы «слабые» они или «сильные».       На самом деле бридж — достаточно сложная игра, требующая предельной концентрации внимания, логического мышления и наличие аналитических способностей — в этом плане ничуть не уступая покеру.       Агнет сказала, что для меня они немного поступились строгостью правил, так что наша игра не будет в этом смысле показательной, но, как говорится, «в общих чертах».       На самом деле нюансов и терминологии было ещё больше, но пусть сегодняшний вечер закончится только одной взорванной головой.       Я очень уверенно заявлял «пас» в каждый ход торгов, не имея понятия, что говорить. Самым ярким моментом было заявление Сэма — «контра», в ответ на которую Агнет с Шоном почти одновременно коротко воскликнули, обменявшись удивлёнными взглядами:       — Всё или ничего, да, малыш?       — Вам же будет интересно, мэм?       — Определённо. Хотя решение твоё опрометчивое.       — Иногда случайности очень любят меня, мэм.       — Ох, Сэмми, — покачала головой она. — Шон? — Он шёл следующим по часовой стрелке.       — Пас, — сказал Шон, улыбнувшись безрассудной уверенности Сэма.       Я последний раз озвучил пропуск хода, и после такого же заявления от Агнет наши торги завершились. Для меня это был самый сложный этап, потому как дальше всё достаточно просто.       Распознав недоумение, Шон пришёл на помощь с объяснениями итогов.       — Смотри, вам нужно получить двенадцать взяток из тринадцати, чтобы выиграть гейм. Если мы с Агнет выиграем больше одного хода, то, скорее всего, вы проиграете. Дальше вопрос уже будет в том, на сколько очков. Одним словом, риск очень большой, и я бы тоже сказал, что в начале не стоит того.       — Чутьё подсказывает мне, что у Итана очень хорошие карты.       А я вот даже головой пока понять не мог, насколько крутые у меня карты. Оставалось надеяться на «сигналы», с помощью которых был шанс использовать всё правильно, вот только Сэм не стал вытягивать ноги под стол.       Начали мы очень уверенным проигрышем. У Сэма, насколько я понял, вообще не было треф, раз он положил не в масть; Шон скинул мелкую карту, а у меня не нашлось короля, чтобы побить даму Агнет.       Всё. Если мы проигрываем ещё раз, то не сможем выполнить контракт и получим штрафные очки за каждую недобранную взятку.       Я тут же нахмурился, уже решив для себя, чем всё это закончится. Проверил взглядом настрой своего партнёра.       Несвойственная серьёзность делала лицо Сэма старше, а складочка между бровей, которую словно приклеили, почему-то заставляла верить в то, что у её хозяина всё под контролем. Хм, может, просто напряжённая сосредоточенность?       Наверняка он давно наловчился считать карты и теперь пытался запомнить, какие вышли, чтобы, вычитая из мысленной полной колоды свои, вычислить, какие остались у каждого из нас в руках.       Следующие четыре подряд взял я, подогревая собственный азарт и всё сильнее втягиваясь в игру. Шестая была за Сэмом — считай, половина. Фуф! Я аж вспотеть успел!       А новичкам реально, по ходу, везёт! Чем дальше заходил наш риск, тем сильнее были эмоции. Когда последняя взятка ушла к нам, даже Шон озадаченно потёр лоб, не веря, что всё могло так совпасть.       — Не знаю как, но вы это сделали, — до возмущения удивилась Агнет. — Посмотрим, повезёт ли вам так во второй раз.       О, забыл сказать, для полной победы нужно выиграть дважды подряд. Как ни странно, удача таки от нас отвернулась. Второй гейм был далеко не такой успешный, но мы могли позволить себе проиграть пару взяток с учётом блистательного первого.       Из-за такого дисбаланса после окончания не было сразу очевидно, придётся ли нам играть третий раз или Сэм уже сейчас спасён.       Очки считала Агнет на листочке. Я в этих записях ничего не понимал, поэтому с волнением ждал, когда объявят победителей.       — Можешь не досчитывать, — улыбнулся Сэм, едва взглянув на таблицу (похоже, умеет быстро вычислять в уме). — Мы выиграли!       Когда я услышал это, сегодняшний бридж понравился мне ещё больше! Было так круто, аж захотелось до конца разобраться в правилах, чтобы в следующий раз повторить триумф. Настроение сильно подскочило от невероятной счастливой случайности.       — Поздравляю.       Шон потянулся пожать Сэму руку.       — Спасибо, сэр, — облегчённо выдохнул он, давая волю эмоциям.       Агнет ничего не сказала. Спокойно встала и шагнула к Сэму, чтобы схватить край футболки и потянуть вверх.       Он послушно поднял руки, давая себя раздеть. На его теле виднелся отпечаток нерегулярных тренировок. Не высушенное, но аккуратно подтянутое. И массы побольше, чем у меня.       — У-у, мне так тяжело сдержаться, когда ты уже полностью готов, — сладким голосом протянула Агнет, ласково убирая Сэму за ухо прядь волос.       Он опять задрожал, прижался к её ноге виском и поднял голову, скрывая в преданных глазах мольбу.       — П-пожалуйста, мэм, мне завтра на работу, — пугливо прошуршал Сэм, ещё с бóльшим рвением прильнув к Агнет.       — Тише, — с хитрой улыбкой она погладила его по голове. — Уговор есть уговор — я тебя не трону. Сегодня, по крайней мере.       Казалось, Сэм готов был расплакаться от счастья. Он умиротворённо закрыл глаза и уже по-настоящему наслаждался нежностью любимых рук.       — Не будем мешать, м? — Я согласно кивнул, вставая. — Ну, мы пойдём. Спасибо за игру, доброй ночи.       Они настолько растворились друг в друге, что, я подумал, ни один из них вообще Шона не услышал.       — Конечно, сейчас вас провожу, — встрепенулась Агнет, словно её кто-то резко разбудил. — Я быстро, — бросила она, легонько похлопав Сэма по щеке.       Перед уходом Шон был с благодарностью поцелован в щёку, а мне перепал лёгкий «девчачий» поцелуй с касанием щёк и чмоканьем пустоты над ухом. Я почему-то этому улыбнулся и только тогда понял, как нас действительно были рады видеть в гостях.

* * *

      Давно я с таким облегчением не возвращался домой. День был какой-то слишком уж длинный, мне казалось, в него события чуть ли не всей стандартной недели вместились.       Защищённость и спокойствие, ощущавшиеся здесь, заметно поднимали бодрость духа. Я как-то даже повеселел, что ли, на мгновение.       Шон утомлённо выдохнул, вешая своё пальто. Для Него тоже день был, наверное, даже слишком насыщенным.       — Пойдём, поможешь мне перенести вещи, — Он кивнул в сторону спальни.       В полном молчании мы перетащили в мою комнату все вещи, которые только смог выдержать не шибко вместительный шкаф. И ещё в ванной теперь частично заполнились до этого пустующие полочки, а в прикроватной тумбочке появился тюбик смазки. Помимо этого, немногочисленное добро из моего «подготовительного» шкафчика тоже вошло в Его список того, что стоило перенести.       Всё бы оставалось без вопросов, не запри Он после свою комнату-нашу игровую на ключ.       — Пусть спокойно заживает. Думаю, на это уйдёт пара недель, если не больше.       Очень мутное и сомнительное объяснение, но глаза Шона очень ясно дали понять, что это решение Его как Дома, а значит, дальнейшим обсуждениям не подлежит.       — Захвати крем, я сейчас помажу, — ободряюще улыбнулся Он. — Чем будем ужинать?       — Я съем всё, что ты закажешь — без разницы, — пожав плечами, ответил, сразу же убегая, за чем просили.       Шон ждал меня, сидя на кровати, и, когда я вернулся в комнату, традиционно похлопал рядом с собой, приглашая.       По привычке я полностью разделся, сложил одежду аккуратнее обычного, после чего быстро лёг на живот, утыкаясь лицом в подушку.       Он положил руку на затылок, и я от неожиданности чуть вздрогнул, тут же себя ругая. Это было, конечно, не так сильно, как в случае с «железным монстром», но всё равно заметно.       — Прости, пожалуйста! Мне не страшно, правда, это не потому что я тебя боюсь.       — Знаю-знаю, всё хорошо, — торопливо успокоил Он. — И не обязательно прятать лицо — не сдерживай себя, это совсем необязательно.       А я знаю, как мои вздрагивания каждый раз тебя обижают, и ещё знаю, как ты не терпишь даже слишком громкое дыхание, пока обрабатываешь, не то что там стоны.       — Это приказ?.. — неуверенно переспросил я, чтобы не понять неправильно.       — Это? Нет, конечно нет, скорее пожелание. Делай так, как тебе удобно.       — Вы меня путаете. В смысле, ты меня путаешь… Я не знаю, как мне стоит себя вести.       — Для начала расслабься. Вот эти плечи. — Он наскоро помял их, потом спустился ниже. — И ноги тоже.       Провёл по ним двумя руками одновременно, оставляя приятное тепло.       — Веди себя так, как будто забыл все правила или как будто их никогда не существовало. Сейчас работает только то, о чём мы договорились. Ты всё помнишь?       — Да, — бодро кивнул, радуясь тому, что могу дать правильные ответы. — Первое — вне игровой мы по имени и на «ты», второе — мне надо заняться спальней наверху.       — Вот на этом и остановимся.       Шон очень тщательно массировал, старательно втирая мазь, а закончив, попросил полежать какое-то время, чтобы дать ей хорошенько впитаться.       Пользуясь свободой, я всё-таки изолировал каждый свой звук подушкой.       Он взял телефон, лежавший рядом со снятыми вещами, и подал мне.       — Может, всё же ты сегодня выберешь? Уверен, есть множество вкусов, по которым ты соскучился.       Эта фраза подстегнула воображение, и оно тут же нарисовало огромную пиццу с двойным пепперони: горячий тянущийся сыр, солоноватую остренькую салями и мягкое тесто, а ещё хрустящую корочку с моцареллой, м-м-м! И соус какой-нибудь пикантный!       — Боже, я так хочу пиццу! — воскликнул я, как будто меня озарило нечто гениальное.       Шон улыбнулся моим выпученным жаждущим глазам, перед которыми уже стоял и остывал образ той самой идеальной пиццы.       — Ну вот, а говорил, без разницы. Давай, заказывай, я пойду поставлю набираться ванную.       — А как же Вы? В смысле, ты.       — Закажу что-нибудь более щадящее, — бодро ответил Он, пытаясь показать, что с удовольствием порадуется за меня. — Ты же знаешь, я к фастфуду особой любви не питаю, так что сильно не расстроюсь. Давай, звони им скорее, устроим тебе праздник.       — Спасибо.       Я с такой благодарностью это сказал, будто Он сам сейчас будет эту пиццу готовить.       — Да мне-то за что? — усмехнулся Шон.       «За то, что разрешили», — подумал про себя, но говорить не стал, зная, что это сейчас будет неуместно.       Почему-то ожидал, что Шон всё-таки отопрёт дверь в свою спальню и мы понежимся в Его большой ванне, потому что в моей получится разве что сесть, и то, может, ещё ноги немного поджать придётся.       После такого жеста стало ясно: Он всерьёз закрыл её. Не понимаю… Шону никогда не мешали следы, оставшиеся после предыдущего наказания или сессии, Он всегда мог придумать то, что позволит избежать взаимодействия с повреждёнными участками. Тем более, у меня полностью свободными остались и грудь, и спина, и стопы, раз уж на то пошло — сколько места для работы! И связать меня можно, с членом поиграть, соски помучить.       Я сосредоточенно думал, уставившись в экран с открытым сайтом «Pizza Hut». Когда Шон вернулся и лёг рядом уже со своим телефоном, чтобы позвонить заказать, я чуть было не обратился к Нему: «Сэр, можно спросить», — но вовремя задумался.       — Хотелось бы прояснить один момент.       — Да? — Он смотрел на меня так непривычно мягко, что я растерялся на мгновение.       — Зачем Вы закрыли нашу игровую?       Мне виделся в этом какой-то нехороший знак.       — На «ты», Итан, — тут же переменился Он. — Всего лишь одно правило, и то ты выполнить не в состоянии? Раз уж согласился — будь добр.       — Но мне очень непривычно! — отчаянно пожаловался я, надеясь встретить такое же понимание, как на все остальные сегодняшние слова.       — Нет, подожди. Мы с тобой договорились? Не надо кивать, ответь мне.       — Да, договорились.       — У тебя были какие-то возражения на этот счёт?       — Нет, не было.       Отвечал, понимая, что такие конкретные вопросы не дадут ни малейшего шанса хитро вывернуться.       — Всё, вопрос закрыт. Надеюсь, в следующий раз ты отнесёшься к этому серьёзнее.       — То есть я больше уже не смогу ничего поменять?       — Сможешь, но только когда будешь готов к полноценному диалогу. Если каждый раз договариваться, а потом всё менять — получится путаница. Я продолжаю настаивать на том, чтобы ты записал свои предложения и потом целиком обговорил каждый пункт со мной. Это понятно?       — Да, понятно, — грустно кивнул я. — Так почему ты закрыл игровую?       Когда Он так разговаривает, дурацкому «ты» приходится буквально прорываться через глотку — настолько оно инородное. Хотелось откашляться.       — С этого дня у тебя больше нет никаких обязанностей по дому. Я нанял домработницу, она завтра придёт первый день, и мне бы очень не хотелось, чтобы посторонние люди лазали по моей комнате, а уж тем более в инвентарной. Она же будет для тебя готовить завтрак и обед, если нужно. Не стесняйся, можешь просить её, о чём нужно.       Я почувствовал, будто из меня ещё один какой-то кусочек вытащили. Работа по дому для меня имела свой смысл — это не просто исполнение приказов, это забота о Нём, это один из способов поухаживать за любимым Хозяином; смотреть за тем, как Он носит глаженные мной рубашки, чищенные мной ботинки, ложится на заправленную мной кровать и хвалит мою далеко не превосходную готовку — в этом для меня была своя особая прелесть.       — Как-то не похоже, чтобы ты сильно обрадовался, — нахмурился Шон, похоже, искренне ожидав обратной реакции.       — Мне совсем это не сложно! Я люблю выполнять работу по дому.       Насчёт «люблю», конечно, преувеличил, но контекст требовал очень яркого слова.       — У тебя теперь полно куда более важных дел. Ты точно открывал коробку и правильно оценил свои силы? Плюс ко всему я буду каждый день оставлять тебе задание лично от себя. Ещё станешь жаловаться, что не успеваешь.       — Я же везде успевал, даже когда работал, а сейчас, в свободном графике, уж точно смогу всё и даже больше.       — Везде успевал, спать только не успевал, да?       — Так это всего-то пару дней там из-за проекта. И только потому, что с Ва… С тобой не посоветовался и ничего тогда не сказал. Я больше не буду так делать.       — Давай сейчас пока оставим всё как есть, а на следующих выходных вернёмся к этому вопросу, если будет необходимость. Лаура должна прийти к семи, посмотрим, насколько она пунктуальна.       Я угрюмо промолчал, но у себя в голове ответил: «Да, сэр».       Вроде бы и хотелось нагнать на Него за сильно испорченное в секунды настроение, вот только Шон от всего сердца верил, что продолжает делать всё как лучше, постепенно отходя от д/с-отношений.       В общем, Он по-своему понял моё желание и честно делал шаги к его осуществлению, по пути удивляясь негативной реакции с обратной стороны. Да, я сам виноват, что не подготовился к разговору и не сформулировал свои просьбы максимально однозначно, чтобы Шон смог правильно понять, но даже головой понимая это, боюсь, не смогу избавиться от внутреннего раздражения.       Всего одна сигарета могла всё решить — она бы успокоила и позволила не ляпнуть лишнего сгоряча.       Я прекрасно понимал, что Шон старательно играет всепонимающего партнёра, но чувствовал, что терпение его как Дома исчерпалось ещё днём. И не дай Бог спровоцировать именно Его. Это будет крах вообще всего.       Хозяину бы сильно не понравилось моё хмурое лицо сейчас, значит, надо срочно куда-то его убирать. Хорошая улыбка и невинно приподнятые брови нам очень подходят, да, вот так вот. Теперь ещё благодарный взгляд, и-и-и — мы от всего застрахованы.       — Я всё! — победно объявил, отложив телефон на тумбочку.       Специально оплатил онлайн, чтобы не дать Шону сделать это за меня.       — Тоже. А сейчас мне придётся тебя ненадолго оставить. Надо сделать один последний звонок, после этого я весь твой, хорошо? Ты как раз пока подготовишься. В этой ванной, как мне кажется, тебе должно быть комфортнее.       — Наверное, — не согласился я.       После этого Шон, видимо забывшись, немного грубовато — но всё равно не так сильно, как обычно — притянул меня, положив руку на затылок, чтобы поцеловать в лоб перед уходом.       Я не без воодушевления закрылся в ванной. Хорошо, что мы, похоже, постепенно возвращались к сексу хотя бы через день. Раньше ж как было: если у Него есть силы и я не сплю на ходу — каждый вечер как бы заканчивался не где-нибудь, а в постели, и далеко не минетом. Это потом, когда Он «перестал чувствовать, что раньше», Ему, как я понял, не особо-то хотелось меня ебать, что, несомненно, тревожило меня всё это время.       Ну, вроде закончил, правда, растягивать себя не стал — пусть лучше будет немного больно. Теперь можно было проверить, как там Шон. В комнате Его не оказалось, позвать себя не просил, поэтому приляжем пока на кровать.       — Ну что, идём?       Шон выглядел так, словно кто-то сильно Его обрадовал, уж не знаю чем.       — Тёплая ванна будет тебе полезна, — Он подошёл ближе и провёл ладонью по ягодице. — В большинстве своём, конечно, впиталось, но после душа намажу ещё раз, ты не думай.       Когда мы зашли, первым делом Шон выключил кран — к тому моменту ванная была наполнена наполовину, — и, стоило нам вдвоём в неё сесть, вода подступила практически к самому краю, так что любое неловкое движение могло повлечь за собой микропотоп.       Я словил дежа вю.       Почти два месяца назад мы последний раз вот так вот принимали ванну вместе: Он бережно водил по моей груди мягкой губкой, «ругал» за то, что я случайно закрыл Его в инвентарной, смеялся надо мной с теплотой под красивую улыбку. Помню, с каким расцветающим чувством внутри тогда засыпал в ногах своего Хозяина. Я смог порадовать Его, я был смелым и покорным.       «И мой ошейник был со мной», — с тоской подумал я, непроизвольно потянув руку к шее проверить. Хороший был ритуал — подставлять шею каждое утро, чтобы затянуть, и каждый вечер, чтобы расслабить. Как же сильно скучаю по всем-всем нашим мелочам! Сейчас даже кажется, что я тогда недостаточно ценил их.       Закрыл глаза, провёл носом по Его щеке, в точности повторяя свои действия в прошлом, надеясь, что воспоминания унесут меня туда хоть на пару мгновений. Я так мечтал о поцелуе, но не смел получить один.       Сомкнутые веки помогали спрятать реальность, но ненадолго, потому что Шон сломал иллюзии своим поступком из настоящего — Он потянулся поцеловать меня.       Губам было так сладко и тепло, но внутри совсем горько. Меня это уже начинало сильно напрягать. Нельзя было сказать, что Он показательно неискренен, но впечатление создавалось именно такое, потому что Шон, которого я знаю, никогда подобными жестами, признаниями и частыми поцелуями не изобиловал. Наверное, правильнее даже будет сказать, что в таких маленьких нежностях я совсем не узнавал Его, от этого они казались такими странными, иногда искусственными.       — Всё в порядке? — как всегда, всё верно почувствовал.       — Да, — я попытался слепить на лице улыбку.       — О чём думаешь?       Интересно, а я смог вернуть себе хотя бы имя? Или утром получилось заслужить только прощение? Хотя, учитывая то, сколько замечаний было сделано сегодня, глупо даже думать об этом.       — Скажи, пожалуйста, где мой ошейник? — Жалобный голос всё Ему выдал.       — Совсем не те мысли занимают твою голову, Итан, — с добрым укором ответил Он, погладив мою щёку большим пальцем.       В Его словах была истина, но мне бы хоть просто увидеть свой ошейник, а то он уже начинал превращаться в нечто абстрактное и несуществующее.       Ещё буквально пара мыслей успели забежать в голову, до того как горячая вода начала творить свою магию на пару с тишиной.       Какое-то время мы молча лежали, отмокая в тёплой воде. Я пытался расслабиться, приютившись у Шона на груди, и в этот момент время будто замерло вместе с нами. Мысли вдруг тоже остановились, а внутри начало прорастать спокойствие.       Объятия в ванне были дважды согревающими.       — Повернись, — вдруг попросил Он, убирая ладони, которые до этого укрывали мой живот.       Аккуратно продвинулся чуть вперёд — так было удобнее перевернуться — и встал на колени между Его ног. Конкретную позу меня принимать никто не просил, но, когда оказываюсь на коленях, руки сами просятся назад. Шон уверенно взял их, расцепил, будто снимая оковы подчинения, и положил себе на грудь. Потом обхватил за шею и мягко надавил, втягивая меня в поцелуй.       Красиво прогнулся и крепко сжал Его плечи, чтобы стало удобнее опираться.       Шершавая ладонь пробралась к копчику по моей мокрой спине, палец задержался, дразняще потирая ложбинку, прежде чем наконец скользнуть между ягодиц.       — М-м…       Он поиграл с колечком мышц круговыми движениями, слабо надавливая подушечкой пальца. Мне хотелось податься навстречу, но поза не позволяла, чем Он, собственно, уверенно пользовался, выпрашивая ещё больше милых стонов.       Так нежно Шон ни разу не играл со мной, чтобы прям в поцелуе да ласково порастягивать, поэтому я сначала ожидал вполне предсказуемое «поиграть и обломать» (и быстро возбудился по большей части от подобных воспоминаний), но это в действительности была своего рода прелюдия.       Он протолкнул второй палец и согнул внутри, моё «а-ах» отправилось Ему в рот, перед тем как губы соскользнули вниз из-за волны лёгкой похотливой дрожи.       Какая же у Него мягкая кожа на шее! М-м, а какой особый горьковатый вкус от несмывшегося одеколона, который остался на губах и пестрил на языке. Так и хотелось не удержаться и оставить зубами пару крошечных пятнышек. Я ведь никогда не видел на Нём никаких отметин, а уж тем более ни за что не мог их оставить.       Пожалуй, на ключице оставлю ещё одну и вернусь к любимым губам, они, сильно потрёпанные и оттого чуть припухшие, выглядели такими сочными и чертовски сексуальными. Залез языком в Его приоткрытый горячий рот, продолжая протяжно мычать от удовольствия.       Когда подключился третий палец, у меня уже стоял. Я с облегчением почувствовал, что Шон на этот раз тоже равнодушным не остался — головка Его возбуждённого члена изредка тёрлась о мой живот.       — Пойдём теперь в спальню кое-что попробуем? — с озорством в глазах спросил Он, вытаскивая пальцы.       — О, да! — нетерпеливо выпалил я, встав так резко, что на секунду аж в глазах потемнело.       Я уже начал гадать, что же мы будем такого пробовать, мысленно перебирая всё известное мне содержимое инвентарной, но потом опомнился.       — Тише ты, не падай, — посмеялся Шон, успев поддержать пошатнувшегося меня.       Успешно вылез из ванной, улыбаясь моменту и своей неуклюжести. Чисто символически вытерся полотенцем, удерживая себя от того, чтобы не поторопить более скрупулёзного в таких вещах Шона.       Прежде чем повесить своё полотенце, покрутил пальцем, прося повернуться. Остановил за плечо и, не отпуская, принялся тщательно вытирать спину, которой я, по всей видимости, совсем не уделил внимания.       — Спасибо, — смущённо улыбнулся.       — А это ещё что? — усмехнулся Шон, наклонившись к запотевшему зеркалу и проведя пальцем по небольшому пятнышку, размером с пятицентовик. — Так ты у меня засосы, оказывается, не умеешь ставить?       — Я просто старался аккуратно.       Он сильно засмущал меня, даже показалось, что я начал густо краснеть.       Да, у меня правда никогда не получалось ставить большие, яркие, так, чтоб долго не сходили. Но до этого никто не говорил мне об этом так прямо.       — Хочешь, проведу для тебя мастер-класс? — заулыбался Шон. — Где поставить?       — На шее, — ни секунды не думая, ответил я, всё ещё не поднимая взгляд из-за возникшего стеснения.       — Завтра пойдёшь в школе всем похвастаешься?       Лишь закатил глаза и покачал головой на такой банальный стёб. Хотя когда мы были мелкими, действительно специально ходили с открытой шеей, чтобы все знали, у кого ночью «что-то было» — забавное, однако, время.       Шон взял меня за волосы и быстрым движением наклонил голову, чтобы открыть себе удобный доступ к шее. В отражении зеркала этот момент напомнил мне кадр из фильма про вампиров, которые так же отворачивали головы и впивались в горло зубами. Правда, Шон был очень и очень красивым вампиром — Его профиль в таком положении просматривался лучше всего, а следить за жадными движениями губ, впечатанных в мою шею. Второй рукой Он сначала крепко сжал яйца, а потом начал нежно перекатывать их. О-ох, это воспоминание сохранится в папке «любимое» и «пересмотреть миллион раз».       — Ау! — сморщился я, попытавшись закрыться, подняв плечо, в ответ на что Он лишь сильнее дёрнул за волосы.       Всё было так нежно-нежно, а потом Он решил поставить самый большой, расцветающий синяк, да ещё в таком чувствительном месте. Пришлось потерпеть.       Шон разомкнул веки и взглянул в отражение моих глаз, видимо, желая тоже сохранить себе эту сцену. Его хищный оскал при этом перерос в хитрую довольную ухмылку.       Он обхватил член и растёр капельку выделившейся смазки по головке.       — Мхм, бо-оже! Пожалуйста, пойдём, — жалобно проскулил я, уже дрожа от желания.       — Тебя только жду, — хмыкнул Шон, отстраняясь.       Я вышел следом за Ним и тут же бросился на кровать в коленно-локтевую.       — Нет. Сегодня мы попробуем по-другому — не как я люблю.       Судя по голосу, Он не особо горел воплощением подобной идеи, но хотел это скрыть, чтобы не поселить в моей голове множество и без того бушевавших сомнений. Я в который раз настороженно нахмурился, безвольно ожидая дальнейшего развития событий.       Шон уложил меня на правый бок, сам обнял сзади и потом согнул мне левую ногу.       Секс в объятии с Ним — это же вообще что-то за гранью! Сначала мне казалось, что Его объятия прячут меня от всего мира, нежно укрывают, давая чувствовать себя защищённым; они — дом.       Но я не сразу понял, что на самом деле под таким обманчивым предлогом согласился заковать себя в живую клетку, из которой смогу выбраться, только если Он позволит.       — Ничего обещать не могу, но я попробую мягче, — сбивчиво прошептал мне на ухо.       — Не надо, — запротестовал я, повернув к Нему голову.       — Это как понимать? — сердито рыкнул Шон.       — Мне хватит позы, всё остальное сделай как всегда. Пожалуйста!       После этих слов Он уже особо сдерживать себя не стал. Закрыл мне рот рукой и не церемонясь вошёл.       — М-м-м!       Наверное, это будет единственный раз, когда я не пожалею о том, что Его вывел.       — Достал уже, вот честное слово! — прошипел Шон, впившись зубами в мочку так сильно, что у меня в глазах набрались слёзы.       Следующим движением убрал ладонь ото рта, чтобы поднять над головой мои согнутые руки и прижать запястья к подушке. Теперь я оказался растянут на кровати и полностью открыт для любых воздействий.       Он заставил моё тело страдать и наслаждаться, под конец стирая границу настолько, что невозможно становилось отличить одно от другого.       Осознание этого было невероятным и дважды возбуждающим. Я получил — как и хотел — всё и сразу. С одной стороны, Шон в этой позе был ближе, чем когда-либо: Его тело поглощало меня, мы становились единым целым, наполнялись теплом друг друга. А с другой — Он полностью владел всеми ощущениями, даря мне только те, которые считает нужными, Он плевал на слёзы, которыми я захлёбывался, и проявлял исключительную жестокость, несмотря на самые сокрушительные молящие стоны, которые растрогали бы любого.       Провёл ногтями от ключиц до живота, располосовывая мне грудь, сдирая кожу. Первый раз я стерпел почти молча, думая, что одного будет достаточно, но Шон поднял руку и сделал это снова, потом снова и снова.       — А-а-а!       Как же горело, будто тёркой прошёлся!       А сзади тем временем ко мне плотно прижималось самое любимое разгорячённое тело. Наш пот смешивался, Его грудь липла к моей спине, давая прочувствовать каждое рёбрышко при вздохе. Я непроизвольно подстраивался, теперь мы дышали вместе, связываясь не только тактильно.       Когда Он входил глубоко, я встречался с болью и наслаждением: болью от того, что Шон вдалбливался не только в меня, но и в ещё свежие синяки, и наслаждением от того, что чувствовал Его на всю длину.       Полез пальцами в рот, заставляя давиться, смешивая мою вытекающую слюну с дорожками слёз. Инстинктивно попытался помешать Ему языком, тогда Он зажал его двумя пальцами и с силой поскрёб ногтём. Я тихонько вскрикнул, когда Он добрался до кончика и стиснул, пока тот не выскользнул.       Я шумно отзывался на каждое прикосновение, сам не отделяя благодарность за них от мольбы прекратить.       Чувствовал, как весь буквально горел под Ним, как сгорал. Боюсь представить, в каком измерении может находиться тот уровень близости, в который Он меня затягивал.       Болевых очагов по телу рассыпано так много, что я не успевал реагировать на их сигналы и переставал воспринимать по отдельности.       Да-а, Его настоящую сущность можно полностью прочувствовать только тогда, когда не останется и миллиметра на коже, который не был бы Им помечен, когда перестанет существовать звук, который не был бы Им извлечён, когда ты полностью, до сумасшествия отдашься боли, которую Он олицетворяет.       Я плакал и себе не принадлежал. То, что Он творил с моим телом, было невозможно объяснить. Он был сейчас настолько внутри, что, казалось, течёт по моим венам, становится частью меня, так же как и я становлюсь Его частью.       Не уловил момент, когда вдруг начали сыпаться ласки. Так же планомерно, одна за другой. Они словно внезапный дождь после пожара.       И вот мне отпустили начавшие неметь руки, костяшка пальца собрала со щеки слёзы, потом Его мягкое дыхание укутало шею, словно тёплый шарф, вот та же рука уже гладила плечо.       Заставляло задуматься, а не было ли это фантазией, сном? Существовала ли вся та боль в принципе?       Не упуская возможности, завёл руку назад, положил Ему на бедро. Никогда не трогал Его во время секса. Всегда либо руки связаны, либо просто нельзя, либо поза не позволяет дотянуться, хотя так хочется! Шон вообще не любит никаких лишних прикосновений, и то, что сейчас позволил, было уже гигантским шагом вперёд. Я проявил уважение и стормозил себя, чтобы не начать по-свойски лапать, ограничившись лишь небольшим участком.       Сжал Его ногу в такт совершавшимся фрикциям. И, поверьте мне, это вообще даже в сравнение не идёт с холодной простынью!       — Я люблю тебя, — прошептал Шон, целуя в затылок и перебирая руками мокрые пряди волос.       Он плавно двигался во мне, не входя до конца. Я понял, что уже не сдержусь, и кончил на истерзанный живот; тёплая сперма показалась обжигающей.       — О, б-боже!       Из-за частого отрывистого дыхания начинала кружиться голова, комната немного поплыла перед глазами и вновь вернулась на место после возгласа Шона.       На комнату опустилась тишина, хотя от стен всё ещё гулко отражались мои стоны, вибрацией отдавались Его рычания, а плотный воздух здесь сохранял атмосферу горячего секса, и градус обещал опуститься нескоро.       Всё это — просто мы, растворённые в нескольких квадратных метрах.       Я лениво пролежал в крепких руках Шона, восстанавливая дыхание и связь с реальностью, до тех пор, пока нас не потревожил звонок в дверь. Ах, как же не хотелось прерывать момент нашей тихой любви.       — Это точно твоё. Я заберу, лежи.       Шон положил руку мне на плечо и почти неощутимо прижал его к кровати.       Еда очень вовремя приехала, меня на пожрать прям пробило!       Завернувшись в халат, взятый из ванной, Он пошёл открывать курьеру. Захлопнувшаяся дверь служила сигналом неохотно потянуться, зевнуть и найти в себе силы доползти до душа, где ко мне вскоре присоединился и Шон.       — Ну, если говорить о плюсах, то я ни разу ещё не слышал, чтобы ты так стонал.       Конечно, настолько над собой контроль потерять! Если бы мне нужно было описать всё произошедшее одним словом, я бы выбрал «крышесносно».       — Но Вы-то знали, что делали и чего этим добивались, — уличительно протянул я, поднимая бровь. — Ты знал, — заебался уже поправляться. — Но в чём тогда минусы?       Он грузно выдохнул, поджав губы.       — Итан, сделай одолжение, определись уже наконец, чего ты хочешь. Иначе я так долго не протяну.       Эти слова меня настолько осадили, что больше сегодня взгляд от пола поднимать не хотелось. С радостью бы сейчас промолчал, но чувствовалось, что Он ждёт хоть какого-то ответа.       — Хорошо.       — Спасибо.       В дверь снова позвонили, на этот раз я успел проявить инициативу быстрее, чем Он — что-либо мне сказать.       Запах пиццы, тянувшийся по коридору, притягивал меня, как сыр — Рокфора . Я только представил, что положу ломтик копчёной колбаски на язык и почувствую, как кусочки соли начинают приятно жечь его, и во рту набрался целый стакан слюней.       Когда вернулся на кухню, стоявший за барной стойкой Шон любезно открыл коробку и развернул её от себя. Здорово, что разрешил поесть стоя, а то все стулья в доме сейчас выглядели как-то уж совсем непривлекательно.       Я, в свою очередь, отдал Ему в руки буквально секунды назад полученный пакет.       Пицца была ещё тёплая, так что чувствовалось, как от неё поднимался вкусный, плотный, но постепенно улетучивающийся жар. Я подошёл ближе, чтобы насладиться этим сказочным ароматом с дымком и тут же, не удержавшись, схватил треугольничек. А затем помедлил.       Неприлично начинать есть первым, надо подождать Шона.       — Налетай. Приятного аппетита.       Я воспринял это как команду и сразу с жадностью оторвал свой первый кусочек.       Вот это взрыв вкуса! Давно не было такой яркости, сочности. Всё всегда пресное и почти безвкусное. Ел я, конечно, как дикарь, со всем неприличием, но безграничным удовольствием!       — М-м-м, это просто... М-м!       — Ещё один такой возглас, и я начну ревновать, — усмехнулся Шон, приступив к своему блюду.       — Господи, это фантастически! — прочавкал я, закатив глаза от удовольствия.       Он наблюдал за всей этой сценой с несвойственной теплотой в глазах, а когда я принялся с аппетитом облизывать пальцы от стекающего жирного сока, Шон улыбался моему детскому восторгу.       Для завершения праздника не хватало только «покурить», потому что «пожрать» и «потрахаться» уже было. Вот прям дать затяжечке наполнить лёгкие, какой же кайф будет. Весь вечер послушно терпел!       Я воспользовался моментом, когда позвонила сестра, и вышел, стянув у Шона из кармана зажигалку с сигаретой. Ничего не знаю, Он сказал не брать в привычку курить одну за другой, а учитывая тот факт, что моя первая дотлела ещё днём, то я ничего не нарушал, в принципе. Да и Шон сам сказал: «Забудь все правила», — получается, запрет на курение не действует больше, ведь так? Ну, в общем-то, да, я себя оправдывал как мог и, наверное, мне даже немножечко было за это стыдно.       Ладно, в конце концов, Он же пересчитывать их не будет, пропажа не будет так заметна.       — И-и-итан!       — Да, малышка, привет. Как твои дела?       Понятно, что сейчас она позвонила с явного посыла матери, но вообще мы с сестрой намного чаще созваниваемся на короткие «контрольные» разговоры, чтобы получить друг от друга подтверждение, что всё в порядке. На несколько часов уже давно не получается залипнуть.       — Хорошо всё, как у тебя?       — Тоже. Я смотрю, мама уже успела на меня пожаловаться?       — Зря ты с ней так. Она последнее время совсем нервная какая-то. Плачет мне в трубку, говорит, что скучает, и умоляет приехать.       — Тебе билет оплатить? Если надо, то я как бы без проблем.       — Да нет, я с этим разобралась. Друзья собираются в путешествие на машине, обещали меня по пути закинуть. В пятницу рано утром выезжаем, в субботу вечером должна быть на месте. Только c ночёвкой пока ничего не понятно, так что…       — Почему непонятно? Думаешь, мама тебе дома переночевать не даст?       — Ты вообще её слушал? Бойлер с горячей водой сломался — весь дом затопило, они с бабушкой у миссис Роуз пока ночуют, она согласилась их приютить. Ещё и крыша обвалилась, она и так на соплях держалась, а тут ещё все стены распарило, сам понимаешь. Про пол вообще молчу, там, по ходу, проще дом будет заново отстроить.       Чёрт знает сколько лет этим половым доскам, у нас и так они местами прогнили, а тут ещё горячая вода.       — Ну пиздец!       После такого оставалось только поджечь сигарету. А я надеялся, что всё-таки смогу передумать.       — Пожалуйста, Ит, пообещай, что ты завтра к ним съездишь. Может, в отель их пока пристроить, не знаю, я могу у друзей денег занять, если надо.       — Хорошо, завтра тебе напишу, как там всё, хотя, буду честен, я не уверен, что смогу сейчас таких масштабов ремонт потянуть. Очень надеюсь, что мама, как всегда, на эмоциях преувеличила всё в тысячу раз.       — Я тоже надеюсь, а то она мне сейчас так наплакалась, я теперь переживаю и уснуть не могу.       — Успокойся. Один день они у Роуз точно переночуют, а уже завтра я что-нибудь придумаю, ладно, звёздочка?       Мне кажется, чем старше мы становимся, тем трепетнее я к ней отношусь. А когда она теперь ещё и так далеко, расстояние играет своё, делая меня суперсентиментальным.       Я не мог обнять её руками, оттого хотелось попытаться сделать это хотя бы словами.       Кстати, «звёздочкой» Грейси стала ещё в первом классе, потому что эта наклейка означала «отлично», а она приносила в тетрадке только их, вот к ней и привязалось. Сохраняя тенденцию, сейчас она первый год учится на AP, и у неё есть все шансы на поступление в университет мечты после окончания. Правда, ради этого ей пришлось переехать: в нашем районе нет школ с такой платной программой. Конечно, можно было найти и поближе, но Грейс сказала, что раз уж всё равно переезжать придётся, то лучше уж сразу уехать в школу с самой достойной, по отзывам, подготовкой.       — Ладно, успокоил. Я люблю тебя.       — И я. Не терпится уже тебя увидеть! Буду очень ждать. Пока.       — Как приеду, как на шею тебе повешусь…       — Ой, да ты с неё и не слезала, — хихикнул я.       — Пока, Итан! — саркастично растянула она и отключилась.       Так, а теперь нужно подумать, что делать с преступлением. Изначальным планом было всё скрыть, но стоило вернуться в комнату и с порога прочувствовать на себе эти проницательные глаза, захотелось тут же признаться! Но всё равно сначала зубы почистить и руки попытаться душистым мылом натереть.       Прежде, чем выключить основной свет, подошёл оставить ночник со своей стороны.       Забрался под одеяло, сразу же отворачиваясь от Него, чтобы не дать учуять запах.       — Шон, — тихо позвал я, выключая ночник.       В этот момент возникла дурацкая иллюзия того, что темнота может скрыть не только видимое, но и обоняемое.       — Да, Итан?       — Хотел признаться в том, что взял у тебя сигарету. Прости, пожалуйста, надо было спросить.       — Признаться? А то я не чувствую.       — Всё равно, хотел извиниться до того, как ты станешь меня отчитывать.       — Надоело тебе, наверное, что я постоянно морали читаю. Сейчас не буду.       — Вовсе не надоело! Я бы хотел, чтобы ты перед сном мне «почитал», это будет правильно.       Мне так сложно себя контролировать, когда знаю, что Хозяин не обратит на это внимания! Слишком большой был соблазн, ну слишком! Во-первых, Он в другой комнате, во-вторых, игровая закрыта, в-третьих, отсутствие правил.       — Ты же знаешь, что я не люблю, когда от людей пахнет дымом?       «От сабов пахнет», — поправил Его мысленно.       — Да, Шон, но день был такой тяжёлый и долгий.       — Всё, не спать тебе теперь со мной всю ночь в обнимку, — с наигранной досадой произнёс Он, стягивая с меня одеяло и загребая всё под себя. — Просто держись своей половины кровати, пожалуйста, если не сложно.       Очень мягко говорил, совсем беззлобно, почему тогда мне было так погано?       По весьма толстому намёку понял, что одеяла для меня сегодня нет, придётся идти брать другое. Стаскивать с Его кровати ни за что бы не дерзнул, но вот пододеяльник из моего второго комплекта взять вполне себе реаль… Чёрт! Я же тогда у Него постельное бельё гладил, было неохота к себе тащить, поэтому оставил всё в шкафу закрытой комнаты. Молодец, Итан, браво! Вот тебе и прилетело за лень задним числом.       — Скажи, пожалуйста, куда ты убрал ключ?       — Хм, что-то не припомню, — рассеянно отозвался Шон.       Понятно, больше вопросов нет.       В итоге меня немного согревала надетая домашняя одежда, но из-за привычки зажимать одеяло между ног спалось в эту ночь мне паршиво.       Хоть я ещё не успел отпустить все переживания по поводу сегодняшнего дня, у меня уже строилась куча предположений о том, какие может подарить завтрашний.