* * *
Мой путь неизменно лежал в «Fanny». Очень надеялся обрести там внутреннее успокоение хотя бы на время — посижу почитаю под тихую музыку, поконспектирую себе спокойно, может, даже фильм какой-нибудь посмотрю. Надо выровнять баланс. Успел практически к самому открытию, пока ребята были не особо загружены и втроём у барной стойки слушали восторженные рассказы Карла о «Битве». Было приятно к ним присоединиться. Сэм выглядел подавленно, поэтому все переживали, пытаясь уделить ему в разговоре максимум внимания, только бы он не успел снова уйти в себя. Саманта старательно вытягивала из него слабые улыбки, будто дефибриллятором. Оп, шутка — разряд, да, пациент начинает подавать признаки жизни, ещё — уже смешок, мы на верном пути… Но, увы, это были только попытки. Полностью оживить не получалось. Когда я подошёл, то первым потянулся крепко обнять Сэма, а потом кивком поздоровался с остальными. Не мог не спросить про волшебную бутылку, совершившую со мной вчерашнее непотребство. Оказывается, так и должно было быть и плюс этого самогона в том, что он быстро накрывает, а потом так же быстро отпускает без особых последствий. В общем, на следующий день можно не переживать о том, что на работу не встанешь. Вдруг Саманта вспомнила, что у неё подруга тату-мастер приезжает и если кому-то что-то надо, она сделает с огромной скидкой. Вот тут я вспомнил, про что вчера хотел Сэма спросить, но было вообще не до этого — его татуировка. Только прошлым вечером понял, что Сэм всегда стоял ко мне лицом, когда был обнажён, а со спины я вчера увидел его в первый раз. На правом боку, чуть выше поясницы, у него красовалась ящерица, причём такая банальная, схематичная, видно, что прямо из каталога, а не по эскизу. Если бы линии не были более острыми и грубыми, я бы сказал, что это типичная татуировка для девушек, которая была в моде лет так пять назад, если не больше. — Она напоминает мне о доме, — с грустью поведал Сэм. — Я набил её, когда родители меня выгнали. В детстве у меня была любимая игрушка — плюшевая ящерица, мама говорила, что я с ней не расставался. Потом она осталась стоять на полке в моей комнате как память о детстве. Но у меня не было шанса её забрать. А так она всегда со мной. — Тебе бы на коррекцию сходить, — настаивала Саманта. — Не хочу — пусть выцветает. — А я вот хочу септум пробить, — мечтательно вздохнул Карл. — Давай, мне кажется, тебе очень пойдёт. Что скажешь, Сэм? — Я не в вашей секте, мне даже проколотые уши не нравятся. У девушек ещё ладно, но для парня это стрёмно. Карл обиженно нахмурился и нервно потянулся к своей серьге в виде креста. — Не слушай его, ты выглядишь круто, — улыбнулась Сэмми, похлопав мелкого по плечу. — Так что, позвоню ей, пусть приедет? — Не знаю, надо папу спросить. Он тоже к моим проколам не особо положительно относится. Я помнил, у него непонятное что-то с мамой, а папа вроде в тюрьме, поэтому аккуратно спросил, почему бы не позвонить и не узнать по поводу нового прокола. — Ему не разрешены звонки. А письма я сколько ни отправлял, ответа ни разу не было, поэтому не думаю, что они вообще доходят. Остаётся только приехать, но мне из города выезжать нельзя. Карл задрал штанину и продемонстрировал электронный браслет на ноге. Чёрт, точно, у него же досрочное! Я как-то до сих пор, наверное, не могу уложить это у себя в голове. Все перемещения по запросу, так что если бы Дженкинс его не сделал, Карл не смог бы пойти на «Битву». Даже представить не могу, каково это — не иметь возможности после освобождения увидеть отца, отбывающего наказание всего лишь в нескольких километрах от границы города. Он сказал, что не видел папу полтора года, а мать — вообще уже четыре. Правда, насколько я успел понять, она никакое наказание не отбывает, и почему тогда они так долго не виделись — непонятно. Когда Карл обо всём этом рассказывал, его тело поникло, словно увядающий цветок, и я в который раз хотел пожалеть, но из уважения к нему сдержался. Ещё он пожаловался на физкультурную форму в колледже — сказал, у них обязательно шорты носить, но тогда браслет видно, а Карл его стыдится и, вполне очевидно, не хочет всем демонстрировать. Сначала его на уроки, бедного, не пускали из-за того, что переодеваться отказывался, потом стали замечания присылать, но в итоге они вместе с Дженкинсом смогли упросить школу в виде исключения позволить Карлу носить длинные тренировочные. И всё же было интересно узнать про маму, но если Карл так загрустил, вспоминая о папе… — Знаешь Илону Васкез? — вдруг спросил Сэм, заметно воодушевившись. — Н-нет. Я нахмурился, потому что эта фамилия даже по звучанию не вызывала вообще никаких ассоциаций. Может, певица какая-нибудь? Актриса? После моего замешательства Саманта с Сэмом одновременно так сильно удивились и вздохнули, будто я не смог им столицу Франции назвать. Посмотрел на Карла: он почему-то напрягся. — Новости вообще не смотришь? Сейчас, конечно, худо-бедно смотрю, но раньше вообще нет. Мне стыдно было вслух сказать, что у нас дома не было телевизора, а читать газеты мне в пятнадцать казалось занудством для старпёров. Ну и телефон у меня был такой — спасибо, что вообще звонит, об интернете даже речи не шло. — И кто эта Илона? — Да мама моя, — выплеснул Карл, и стало сразу понятно, насколько эта тема ему неприятна. — Но я не хочу тебя слушать, Сэм. И тебе, Итан, не советую, он говорит о том, чего не знает. Я своих родителей очень люблю, а если ты своих ненавидишь, Сэм, и не в состоянии понять, что у кого-то может быть по-другому, то это у тебя проблемы. Карл соскочил со стула и просто ушёл. — Деловой такой, я не могу, — улыбнулся Сэм. — Ну, а чего ты начал? — не согласилась Саманта. — Да потому что нельзя постоянно закрывать глаза на очевидное! Из-за подставы отца он получил срок, а от матери получил ножевое, и делать вид, будто этого не было, глупо. Если сейчас это не проработает, потом ему будет очень больно. Когда Карл последний раз у Роджерса был? — Кажется, на той неделе… — принялась вспоминать Саманта. — А сейчас у него вроде как времени нет, с расписанием мелкого не совпадает. — Вот сейчас пойду Дженкинса попрошу звоночек сделать, и, готов спорить, завтра же у него время найдётся. Карлу постоянная помощь нужна, особенно сейчас. Вроде бы весь негатив в итоге от Сэма перешёл к Карлу, но, когда пошла работа, каждый вернулся в своё состояние. Первый звоночек был, когда Сэм разбил стакан, уронив его с подноса. Это сопровождалось отборным испанским матом, правда, шёпотом и практически себе под нос. Было видно, что Сэм сегодня совсем не собран, полностью погружён в себя и до окружающих ему нет никакого дела. Каким чудом он в таком состоянии умудрился никому из посетителей не нахамить — загадка. Не прошло и часа, как тарелка соскользнула на пол, разлетевшись на куски. Несвойственная Сэму неуклюжесть взбесила его настолько, что, казалось, сейчас весь оставшийся поднос с уцелевшей посудой полетит в ближайшую стенку. Но Сэм сдержался. Стиснул зубы, сделал глубокий вдох и пошёл работать дальше. Третье падение случилось, как раз когда Карл вышел на перерыв и подсел ко мне. В который раз услышав грохот, из стены вышла взволнованная Саманта. — Сэм, ну ты чего? — спросила она, выражая беспокойство. — Не знаю, сегодня что-то всё из рук валится. Сейчас уберу, — нервно отмахнулся он. После того, как Сэм подмёл все осколки и собирался уйти на кухню, появившийся перед дверью Дженкинс — не исключено, что с подачи Саманты, — не дал этого сделать. Он сделал жест в сторону двери и протянул руку Сэму с негласной просьбой что-то отдать. — Да не пойду я домой, мистер Дженкинс! Спасибо, правда, но я в норме. Можно мне… — Сэм попытался аккуратно протиснуться на кухню, но старик твёрдо преградил путь рукой. — Да ладно вам! Дженкинс снова протянул руку, требовательно сжимая и разжимая пальцы. Сэм в итоге сдался — снял фартук и отдал старику, в ответ на что тот одобрительно и в то же время сочувственно похлопал его по плечу. — А если я что-нибудь разобью, мне тоже халявный выходной дадут? — фыркнул Оскар, увидев эту сцену. У Сэма тут же загорелись глаза, и он был в шаге от того, чтобы ответить в самых лучших выражениях, но Дженкинс выстрелил в Оскара настолько убийственным взглядом, что бедный парень побелел как смерть. Сэма это удовлетворило, и он молча пошёл за своими вещами. Блин, Дженкинсу реально слова без надобности с такими невербальными способностями… Первый раз видел, как человека без слов на место поставили. Я перевёл взгляд на Саманту, которая чуть не плакала, смотря Сэму вслед. — Она же, блять, понятия не имеет, через что ему пришлось пройти, и делает только хуже! Это, очевидно, был крик души, но она делала вид, будто обращалась к Карлу за поддержкой. — А я знаю, каково этого, потому что сама через это прошла и как никто понимаю, что он чувствует. Я бы всегда смогла поддержать и понять его… Ну вот что в ней есть такого, чего нет во мне?! Карл сразу понял, что этот вопрос вмиг перенёс его на минное поле, по которому надо было сделать очень рискованный шаг. Я испугался взгляда Саманты ещё больше, потому что, в отличие от Карла, знал как минимум одну причину, из-за которой Сэму такая девушка вообще никак не подходит. Очень жаль, что нельзя ей этого объяснить, она же так надеется. — Думаю, это тебе лучше у него спросить… — неуверенно произнёс Карл, боязливо подняв глаза, в которых читалось: «Только бы не на мне сейчас взорвалось!» Саманта от злости чуть ли дым из ноздрей не пускала, поэтому, когда ушла, хлопнула дверью так, что бутылки на полках со звоном подпрыгнули. Если бы причина такого настроения Сэма стояла перед ней, у меня бы не возникло никаких сомнений в том, что она бы живого места на Агнет не оставила. Хотя тут ещё вопрос, кто кого, конечно, но я бы поставил на Саманту. — Вот же блин, теперь мне с тестом помочь некому. — Карл задумчиво подпёр голову рукой и смешно растянул себе щёку. — У нас эту неделю другая преподша заменяет. Мало того, что она вообще ничего не объяснила, так ещё и два теста домой дала. Вообще не знаю, как сдавать буду. Оценки под конец семестра портить не хочется. Я вполне резонно спросил, почему бы ему не попросить своих одногруппников, кто-то из них по-любому должен же был понять. Но Карл сказал, что обычно это у него все спрашивают и будет странно, если сейчас вдруг он у остальных попросит ответы. Пока Карл предпринимал попытку заполнить тест, а я доделывал расчёты по проекту, мы какое-то время сидели в сосредоточенном молчании. Наверняка ему до жути обидно вместо заслуженного воровского перерыва сидеть над домашкой по испанскому. Поэтому я спросил, как идут поиски нового парня, который сможет сильно облегчить Карлу жизнь. Неужели так сложно кого-то найти? На свободу по несколько юношей в день точно выходят, можно спокойно в тот же день замену подыскать. — Не всё так просто, Итан, — улыбнулся Карл. — У Дженкинса же коллекция, ему абы кто не нужен. По-хорошему, нам не хватает пиромана, потому что он в одном блоке идёт со мной и Сэмом. — В каком блоке? — Психических расстройств. Там как раз подряд идёт: лудомания, клептомания и пиромания. По правде сказать, я не клептоман, но Дженкинс условно относит меня к этой группе. А мне, в принципе, всё равно, как меня называют, если я могу здесь оставаться. Он любит группами или парами собирать. Например, Салли с перееданием и Линда с анорексией — получается пара, а Мэй и Оскар вместе в блоке с эмоциональными расстройствами. Сейчас, выходит, нам нужен либо алкоголик, чтобы к Саманте в пару пошёл, либо кто-то со статьёй, которая рядом с моей. Поэтому поиски так затягиваются. — Вот пока ты говорил, мне пришла только ассоциация с каким-нибудь серийным маньяком. Не в обиду Дженкинсу, Карл, я очень уважаю то, что он для вас делает. — Да я не обижаюсь. Может, Дженкинс и правда мог бы им стать, кто знает? Но решил выбрать другую дорогу, как я, например. И всё равно меня немножечко пугает словосочетание «коллекция» по отношению к живым людям. Он определённо либо какой-то псих, либо гений. Хотя кто сказал, что это не одно и то же? Я спросил, как у Карла продвинулся тест, потому что выглядел он очень расстроенным. Это заметила и Саманта, которая вышла к бару сделать себе кофе. — Мелкий, ты что, до сих пор из-за утра так переживаешь? — Нет, я не могу сделать этот дурацкий тест! — разозлился Карл, хлопнув по столу. — Один раз, конечно, мне это погоды не сделает, но она же всю неделю заменять будет. Вот это я, чувствую, отхвачу себе оценок в конце семестра… Сэмми захлопнула дверь и ушла к себе с чашкой кофе, не сказав ни слова. Я думал, она хотя бы словами как-то мелкого поддержит или воодушевит, но выслушать проблему и показать такое безразличие совсем невежливо, даже если сегодня ты тоже не в духе. Карл, правда, на это особого внимания не обратил, он всё смотрел то в учебник, то в листочек. Но Сэмми неожиданно вышла с входа для официантов и подсела к мелкому, чтобы нашептать что-то на ухо. — Ты серьёзно?! — Карл удивился так, что я аж испугался, чего она такого могла ему сказать. Саманта продолжала быстро шептать, пока мелкий оставался с приклеенной эмоцией шока на лице. — А Итану я могу рассказать? — Это ты уже решай сам, но если кто-то проболтается — тебе первому шею сверну. Карл оставался в таких смешанных эмоциях, что мне не терпелось спросить, чему он радуется, удивляется и чем впридачу восторгается. Он попросил подсесть, чтобы передать мне на ушко какой-то секрет. Саманта сказала Карлу оставить учебник у неё в кабинете, а она отдаст решённый тест уже в машине, когда повезёт мелкого в колледж, и постарается объяснить всё по дороге, без посторонних ушей. Оказалось, Саманта ходит на вечерние курсы уже больше года и скоро пойдёт сдавать экзамен на сертификат B1, который хочет преподнести Сэму в качестве подарка на приближающийся день рождения. Но так как это должно было стать сюрпризом, Сэм ничего об этом не должен узнать раньше времени. Понятное дело, она шею свернёт, если такой сюрприз ей кто-то испортит. Это же надо столько скрывать и столько заниматься… А она реально настроена с Сэмом встречаться. Карл сказал, она пошла учиться, как только узнала, что женщина Сэма знает его родной язык, а Саманта ни в чём этой самой женщине уступать не собирается. Даже не знаю, как теперь Сэм будет отказывать Саманте, она столько делает для отношений, которых, по сути, в зачатке нет… И если я больше думал об этом, то Карл вернул меня к реальности, сказав, что Сэму это, скорее всего, категорически не понравится, и когда он узнает, что Саманта всё это время понимала его разговоры по телефону с друзьями и Агнет, вот это неждан, конечно, будет… Просто охренеть «сюрприз»! Карл с радостью захлопнул учебник и потащил всё Саманте, но так, чтобы никто не спалил. В основном, насколько я понял, они боялись Оскара, потому что по части стукачества он был первым в списке, а уж если можно будет что-то Сэму при этом обломать, то это он точно первый побежит. Успел окликнуть Карла и предупредить, что сегодня уеду раньше и смогу попрощаться, только если он ровно в пять появится в зале. Мелкий кивнул мне, хотя новость его явно не обрадовала. Решил за три часа домой поехать, тут уж не знаю, какого чёрта должно произойти, чтобы за это время не успеть. На общественном транспорте без пробок потолкаюсь, чтобы точно избежать неожиданных аварий. А если автобус не приедет по расписанию, значит, побегу на своих двоих — это мне не впервой. Даже будильник себе поставил на без десяти пять, если вдруг случайно заработаюсь и забуду про время. Чёрт, как будто первый раз к Нему еду, вот правда, никогда после уже так не переживал об опоздании. Я без особого энтузиазма доделывал оставшиеся кейсы из коробки, как вдруг позвонила сестра, хотя мысленно из своих планов я уже её вычеркнул. В этот раз не срослось — бывает. Лучше, наверное, сам к ней попозже в город приеду, тогда точно нормально поговорим без форс-мажоров. — Привет, ты как? — Я-то нормально, а вы? — Всё мирно было, мы чай попили, поговорили да разошлись. Мама даже немного улыбалась. — М, ну, как в следующий раз решите устроить милый семейный вечер, вы хоть предупреждайте. — Итан, мама тут ни при чём, это я ступила. Не злись на неё. — Ну конечно, давай, возьми всю вину на себя. Она, небось, опять вчера тебе плакала и на меня жаловалась… — Она правда переживает из-за тебя, но я о другом хотела поговорить. Это я выложила фотографию в Инстаграм, где мы с мамой готовим. Кусок кухни в кадр попал, и так папа понял, где мы. Мама ничего ему не говорила, никто из нас не хотел, чтобы так получилось… Я не знал, что можно на это ответить, поэтому всего лишь тяжело выдохнул в трубку и продолжал молчать. — Прости меня, Ит. Мне так жаль, я хочу всё исправить! Знаю, ты больше к нам не поедешь, но давай я приеду к тебе? Проведём время вдвоём, как настоящие брат и сестра, м? Что скажешь? Я правда жутко по тебе скучаю, и мне так много надо тебе рассказать! — О-ох, Грейс, я не знаю… Ты когда уезжаешь? Сегодня точно не смогу. — Завтра вечером, мне нельзя много пропускать. Я и так уже, можно сказать, задержалась. Чем раньше уеду, тем лучше. Но я пока друзьям не говорила, во сколько меня забрать. — Ладно, давай попробую завтра в обед приехать на часик хотя бы, но обещать ничего не могу. — Хорошо, договорились. Буду надеяться, что у тебя завтра всё получится. Люблю тебя, пока. Я отложил телефон и устало потёр переносицу. Завтра утром у меня тренировка, поэтому только середина дня остаётся свободной, но если смотаться до дома и обратно, то к Шону, скорее всего, успею либо тютелька в тютельку, либо, с бóльшей вероятностью, опоздаю. А это не вариант. Сложная схема получается и очень ненадёжная. Лажать мне нельзя, но готов ли я пожертвовать сестрой? Когда она ещё приедет? Ведь сколько раз так же собирался, вот чуть ли билет уже не покупал, и всё находились отговорки… С мамой мы общаемся нормально от случая к случаю, но вот с Грейс терять контакт я точно не хочу. Она из всех родственников мне самая родная. И растёт так быстро… Из школы выпустится — у неё своя жизнь начнётся, совсем меня забудет. Хочется поступить правильно. Вот только что считать правильным?.. Блин, всё, хорош забивать себе голову, надо уже начинать настраиваться на вечер и, наоборот, разгружать мешающие мысли. Короче, беру себе ужин и еду домой, завтра уже с остальным разберусь. С Карлом я так и не попрощался.* * *
Когда приехал, первым делом, естественно, побежал открывать игровую. М-м, как же соскучился по этому особенному запаху! Едва уловимые нотки дерева, кожи и железа. Или мне так кажется из-за картинки перед глазами? В любом случае кожей точно пахнет из-за относительно нового дивана, периодически натираемого полиролем. Я подошёл к Его креслу и глубоко-глубоко вдохнул запечатанный в нём запах. Такое здесь всё родное — не могу! Было сложно представить, что когда-то заходил сюда первый раз, настолько другие были впечатления и столько всего успело поменяться. Время действительно быстро проходит. Я был безумно рад этой комнате — был рад её видеть, как будто по человеку скучал, честное слово! Обнять бы здесь всё! Когда эйфория чуть-чуть отпустила, я сверился со временем и приступил к бережной уборке: сначала пропылесосил, уделяя особое внимание каждому отверстию в полу, куда вечно забивается всякая грязь, потом прошёлся мокрой шваброй и, наконец, смог приступить ко всем поверхностям. На журнальном столике, как и предполагал, набралось немного пыли. Затем поменял бельё — хотя оно ещё оставалось свежим, — чтобы совсем всё было с чистого листа и чистой простыни, так сказать. В инвентарной вскоре тоже засияли все полки, а содержимое каждой было выставлено на равном расстоянии друг от друга. Даже нижние полки с коробками разобрал, правда, это уже больше из любопытства. Было интересно, есть ли у Шона такие же петли, а если есть, то какие и где они лежат. Из того, что я успел наскоро просмотреть, ничего похожего не нашлось, хотя мне точно не все тайники Шона известны. К инвентарной у меня относительно свободный доступ, значит, здесь лежит только то, что Он позволяет увидеть. Телефон вдруг оповестил о новом сообщении. Сначала подумал, Шон написал, что задержится, но это оказался Сэм, который скинул мне какие-то две ссылки на ютуб. Времени до восьми оставалось уже совсем не много, поэтому я решил даже не открывать, чтобы случайно не залипнуть. Да и настроиться надо. Ролики только отвлекут от всего, а сейчас мне нельзя забываться или быть не готовым эмоционально. В последнюю очередь я привёл в порядок и подготовил себя. Тёплый душ даже сумел немного расслабить. Я с волнением ожидал возвращения Шона — всё было будто в первый раз. Его холодность и строгость особенно казались в новинку после столь длительной паузы. Но я наивно не терял надежду на то, что хотя бы какой-то остаток внутри Него задержится после целой недели наших обычных отношений: может, тёплый взгляд, может, смягчённый тон или пусть капелька почти неуловимой нежности… Единственное, что было просто, — это переключиться обратно на обращения. Отказаться от них полностью в один день было намного сложнее. Сейчас же всё казалось совершенно естественным и таким, каким всегда должно было быть. C десяток раз поправил позу, но она по-прежнему не казалась мне идеальной. Чёрт, раньше даже не задумывался, и всё получалось хорошо само по себе. Сейчас же было чувство, может, и ложное, будто тело полностью всё забыло и его теперь надо заново учить. Хотя времени не было, так же как и шанса облажаться. В большинстве случаев Он просил встречать себя у входа в игровую, но сегодня никаких указаний не было, поэтому я не мог отказать себе в удовольствии увидеть Его, как только откроется парадная дверь. Когда в замке повернулся ключ, у меня по всей спине пронеслись мурашки. Почему так страшно? Я же столько раз встречал Его! Но раньше на кону так много не стояло и обещаний столько дано не было. Не только Ему, главное даже, самому себе. — Здравствуйте, Господин, — поприветствовал с осторожной неуверенной полуулыбкой. На какие-то секунды мне успело показаться, будто всё в порядке, и я был безмерно благодарен возможности стоять на коленях перед Ним; видеть, как Он возвышается над таким маленьким мной. Шон бросил ключи с нехарактерной небрежностью. Он полностью игнорировал меня до тех пор, пока не повесил куртку в шкаф и не снял ботинки. Я нервно следил за каждым движением, словно они могли помочь что-то понять. Мне всегда отвечали. Не обязательно встречным приветствием, иногда вообще только взглядом или кивком, но на элементарную вежливость, по крайней мере, я всегда мог рассчитывать. Сейчас же казалось, что Он вообще не очень-то хочет меня видеть. Было больно чувствовать потерянный интерес. До этого я всегда был первым, что привлекало и стоило Его внимания, как только Он возвращался домой. Теперь же я второсортное воплощение саба… Но расстраиваться я всё равно себе не позволял, переключив эмоции на благодарность за то, что мне наконец-то позволено встречать Господина на коленях. Обычно мы начинали с какого-никакого нейтралитета, но сейчас Он уже зашёл разозлённым. И если тогда самым страшным было испортить Его настроение, то если хоть где-то просчитаться сейчас, я не знаю, какими могут быть последствия. Разве только прогонит меня в другую комнату и заставит ждать ещё неделю дома, пока сам будет ходить развлекаться по клубам… — Где ты должен меня встречать? Последние пару раз я встречал Его в прихожей, и мне не делали замечания. Он иногда даже с улыбкой воспринимал такое выражение нетерпения увидеть Его поскорее. Я даже не стал вставать — на коленях сделал пару шагов назад, чтобы формально пересечь плинтус между игровой и прихожей. — Чтобы такое самовольство я видел в последний раз. — Конечно, сэр, простите, пожалуйста, — тихо, боязливо протараторил я, опустив взгляд. — Хочу, чтобы ты оделся и присоединился ко мне. Но только не в домашнее, футболка с шортами не пойдут. Он первый раз удостоил меня взгляда, в котором я с привычным интересом пытался рассмотреть Его планы. Но там не было ничего. Абсолютная пугающая пустота, как будто я надоедливо напросился, в то время как Он вообще не хотел со мной работать. Я постарался отгородиться от неприятных мыслей, подтвердил услышанный приказ и выполнил всё настолько быстро, насколько смог. Не знаю, во что именно Шон хотел, чтобы я оделся, но раз не домашнее, значит, по логике, уличное? Я выбрал джинсы с толстовкой и надеялся, что сделал всё правильно. Когда вошёл в игровую, Он сидел в своём кресле в одних брюках и выжидающе поглядывал на часы. Мне указали на диван, и я сел вполоборота к Нему. — Значит, смотри, привилегии касательно разговоров ты, как мне помнится, лишился, поэтому отныне это регулировать буду только я. И я решил, что мы будем разговаривать полчаса до сессии и пятнадцать минут после — ни больше, ни меньше. Если же в какой-то из дней сессия может не состояться, то к разговору это не имеет никакого отношения, мы всё равно его проведём. Пока понятно? — Да, сэр. А если будет не о чем говорить, сэр? — Значит, придётся тебе как-то выкручиваться, иначе я придумаю тебе весьма невесёлое занятие ровно на время нашего несостоявшегося разговора. Меня не волнует, есть тебе о чём говорить или нет, — всё равно каждый день придётся, потому что я так решил. Цифры взял с потолка и в любой момент могу их поменять. Тебе придётся подстраиваться под мои правила. Поблажки закончились. Меня пугал напор, с которым Он начал разговор. В свой привычный родной образ Шон прыгнул, как рыба в воду, а вот я вдруг почувствовал, что за прошедшее время разучился даже уверенно держаться на воде, не то что плавать. Как бы себя морально ни готовил и ни настраивался, такой резкий переход давался мне не без усилий. Но в каждый момент подобной секундной слабости я твёрдо напоминал себе, что должен сделать всё как обещал. Других вариантов нет и быть не может. — Я понял Вас, сэр. — Хорошо, тогда время пошло. Он посмотрел на электронные часы, которые поставил на журнальный столик в моё отсутствие. Тут же вспомнился наш провальный разговор после Его выписки, когда от меня точно так же требовалось взять инициативу на себя и много говорить. Тогда не смог, даже имея целый день на размышление, а сейчас это было в десять раз сложнее. Но в первую очередь я пожелал извиниться за себя вчерашнего. — Хорошо, что напомнил, я как раз собирался в первый день дать тебе небольшую подсказку по поводу того, на что стоит обратить более пристальное внимание. Сейчас запрет номер один для тебя — алкоголь, в любом виде, будь то хоть забродивший одноградусный сок. Я тебе не разрешаю вообще, ты услышал? — Да, сэр, я понял. Больше никакого спиртного без Вашего разрешения. — Если ты думаешь, что сможешь получить разрешение, то нет, его ты не получишь — забудь. Момент номер два — это твой телефон и мои звонки. Улавливаешь связь? — Да, сэр. — У тебя нет права не ответить мне, как бы занят ты ни был. Максимум, что можешь позволить себе, это сказать: «Извините, сэр, я не могу сейчас говорить». И знаешь, кто при этом бросает трубку первым? — Вы, сэр. — Допустим, — выдохнул Он. — Вроде всё сказал, что хотел… А, вот ещё, на всякий случай напомню про сигареты, вдруг ты забыл. Теперь точно всё. Настала твоя очередь. Я не ограничиваю тебя темами, можешь говорить о чём хочешь, но если начну понимать, что ты просто-напросто тянешь время, церемониться с тобой не буду — за дверь выставлю сразу. Вопросы есть? — Нет, сэр, мне всё понятно. Он утомлённо вздохнул, скрестив руки на груди, и удобно откинулся на спинку кресла. Я всё ещё чувствовал вину за вчерашнее, плюс ко всему было до ужаса стыдно, поэтому я решил воспользоваться возможностью высказаться для того, чтобы объяснить, как так получилось. И лучше было начать со слов: «Я не пытаюсь оправдаться, но очень хочу, чтобы Вы знали…» А именно то, что я не пришёл в бар с целью напиться до отруба, нет, мне хотелось, как в прошлый раз, всего лишь немного расслабиться. Когда вызывал такси, я на все сто процентов отдавал отчёт своим действиям и собирался именно в таком состоянии появиться дома. Я вот, клянусь, не хотел, чтобы Он даже видел меня в таком раздрае! Такого в планах точно не было, и мне было безумно жаль так сильно расстроить Его вчера. Когда речь пламенного раскаяния не дала никакого эффекта, пришлось упомянуть отца. Жалости не искал, так же как и не надеялся на прощение — мне очень хотелось, чтобы Он хотя бы чуть-чуть, пусть капельку, но смягчился в своём взгляде. Частично это получилось, правда, не сказать, что надолго хватило. Я бросил короткий взгляд на часы и разнервничался из-за времени, которое нельзя тянуть и которое придётся чем-то дельным занять. Начал копаться в старом — Его командировка, последствия которой мы так и не обсудили. Там тоже было много вещей, которые хотелось объяснить. Выговариваться, несомненно, было полезно. Я ощутил даже некое спокойствие, а если бы Он не продолжал пилить мои нерешительные слова своим острым взглядом, то вообще наступило бы облегчение, думаю. — Сэр, можно спросить? Я правильно понимаю, Вы будете только слушать меня? В смысле, надо будет каждый день готовить какой-то монолог? — Нет. Я готов вступить с тобой в диалог, если он сможет нас к чему-то привести. А твои оправдания, пожалуй, просто молча послушаю. — Это не оправдания, сэр, я хотел, чтобы Вы увидели, что я проанализировал все свои поступки, извлёк из каждого урок и сделал выводы. Ваши слова не прошли мимо меня, сэр. Я всё теперь учту. — Не сомневаюсь. — Сэр, Вы сегодня будете наказывать меня за этот кошмар или это пойдёт на выходные? — Нет, — фыркнул Он, — по-твоему, из-за твоей выходки я должен был себе сразу все планы на неделю поменять? Слишком много на себя берёшь. На эту неделю у меня нет для тебя ни одного наказания, не знаю, радует тебя это или огорчает. Я собираюсь только воплощать свои желания и получать от этого удовольствие. Хотел ответить, но прозвенел будильник. Причём так громко, что я подскочил с места. — Всё, раздевайся. — Он резко встал. — Я приму душ, и мы начнём. Отодвинешь столик, встанешь на колени лицом к дивану. На всякий случай напомню, что у тебя есть стоп-слова и что нельзя кончать без моего разрешения. После первого звонка я понял, что теперь время — мой самый главный враг. Оно создавало жёсткие рамки, которые стискивали меня, забирая свободу. Оно было неизбежно, я стал заложником минут, диктующих правила и расписывающих моё ближайшее существование. И не было ни малейшего шанса выбраться из этих ограничений. Секунды стали для меня новым ошейником, плавно переходящим в устрашающую удавку. Теперь на всё был строгий регламент. И я очень чётко понял, что Шон имел в виду, когда говорил, что мы начнём не там, где закончили. У меня отобрали всё, и этого всего оказалось так много! Я даже не думал о том, сколькими поблажками мог пользоваться раньше и сколько свободы имел… А понял я это, по классике, только когда всё потерял. Я разделся и смог даже немного успокоиться, пока аккуратно складывал одежду на широкий подлокотник. Всё, сейчас случится то, чего так невыносимо долго ждал. Но подано это будет явно не в той обёртке, которую я себе придумал. Страх какое-то время стоял за спиной, с любопытством склонившись надо мной. Нет, дорогой, не сейчас. Я тебе не позволю. Если покажу тебя Шону, Он выставит за дверь нас обоих и больше сюда не пустит. Но когда прислушался, понял, что это вовсе не тот нехороший страх, который так обижает Шона. Сейчас я боюсь не Его, а боюсь не выдержать то, что Он мне готовит. А ещё больше боюсь не сдержать своего обещания. Если я не смогу? У меня не всегда сразу получалось порадовать Хозяина, даже когда Он был ко мне благосклонен, а сейчас… Все планы выстраивались от нейтральной точки между нами, то есть я был уверен, что смогу без труда вернуться к тем отношениям, которые знал наизусть, и в них смогу быть идеальным. Но столкнуться с таким раздражением Шона в первый же день я точно был не готов. Чёрт, если бы не вчерашняя выходка, всё сложилось бы совсем по-другому! У Него и без этого хватало ко мне претензий, так тут ещё и свеженький косяк, добавивший целое ведро негатива сверху. Шон расстелил полотенце на диване, затем пошёл в инвентарную, откуда быстро вернулся с какой-то вещью, которую положил на журнальный столик за моей спиной. Это «что-то» звякнуло — похоже, металл. Он сел на полотенце и наклонился ко мне. Так близко, что внутри всё затрепетало от Его силы, которую на таком расстоянии можно было почувствовать кожей. А взгляд? Боже, этот взгляд — я заново влюбился… Пауза была слишком затянутой, мне становилось неловко от ощущения такого пристального внимания. Он что-то говорил про себя, и это отразилось на мне сложенными домиком бровями. Я снова почувствовал себя страшно провинившимся перед Ним, и взгляд хотелось спрятать, но было нельзя. Хозяину достаточно было посмотреть так ещё пару минут, и у меня бы из глаз покатились слёзы. Не знаю, как объяснить то, что Он творил со мной одним только взглядом и, казалось, даже чуть ли не силой мысли. Близко. Я чувствовал Его тепло и необъяснимо понимал, о чём Он со мной молчит… Слёзы начали набираться от напряжения. В голове заново прозвучала каждая высмеивающая фраза, каждое колкое слово — сейчас они все оказались настолько близко, что стали до боли ощутимыми. — Что такое, Аарон? — Каждое слово Он произнёс отдельно, как если бы слова были грушей, а Он тигром, отбивающим по ним лапой. — Сэр, мне правда жаль… — Время для разговоров закончилось, — холодно пресёк Он. — У тебя было достаточно времени высказать все свои сожаления, и ты был выслушан, но во время сессии я не потерплю ни единого лишнего слова. Наверное, тогда это был вопрос не для ответа или ответ должен был быть каким-то другим. Он потянулся к моему члену и положил его к себе на ладонь: — Плюнь. Я наклонил голову и послал каплю на член по давно подобранной траектории. Дрочкой этот навык давно ещё так отточился, что никогда не промахиваюсь и вообще могу попасть, не отрывая глаз от экрана. Всё, я похвастался, можно идти дальше. — Ещё, — потребовал Шон. — Постарайся для себя же, потому что за смазкой не пойду. Я буду приносить только то, что может понадобиться мне. Твои потребности теперь вне моего внимания. Я плюнул ещё два раза, Шон распределил всё по стволу и сжал руку. Очень странно, конечно, что сессия начинается с моего члена, но: — Спасибо, сэр. М-м, Его руки… Прекрасные, любимые руки — как же приятно! Свободной рукой Он играл с моим телом: то небрежно царапал внутреннюю часть бёдер, то поочерёдно стискивал соски и перекатывал их под пальцами. У Него как будто была инструкция ко мне и чёткое знание, где, что и как надо сделать, чтобы всё тело включилось в процесс и загорелось возбуждением. Чёрт, вот я дурак! Надо было вчера вдоволь накончаться перед тем, как снова будет нельзя. — Сэр, мож… — Нет. Глаза округлились от страха не сдержаться. Он же даже не собирался темп сбавлять, а я отвык от таких запретов. Так близко… Боже, я так близко, ах! Но нельзя же надоедливо спрашивать сто раз подряд. Хозяин хочет, чтобы продержался ещё немного. Я пытался глубоко дышать, отключить мысли, но скользящее тепло Его шершавых рук щелчком возвращало обратно. — Сэр, сэр, пожалуйста! М-можно?.. — Нет, — улыбнулся Он, остановившись. Не знаю даже, что было хуже. Только руку убрал, с одной стороны, ушёл страх не сдержаться, но, с другой, захотелось руку обратно, чтобы та доделала своё дело и подарила разрядку. — А-а-а! Процарапал ногтем от основания члена до уздечки. Я ещё крепче сжал руки за спиной и ударил коленом по полу. Он делает всё, что хочет, а я просто отдаю всё своё тело на Его усмотрение. Даже чуть-чуть выпятил грудь, чтобы в очередной раз показать, что полностью открыт перед Ним и готов принять всё, что Он сегодня пожелает. Он приказал лечь к Нему на колени, но только не животом, а спиной, чтобы стало удобнее продолжать мастурбировать. Он сидел, пока я лежал поперёк дивана и мой таз оказался приподнятым на Его коленях. Поза была дико странной, но зато Ему было удобно меня мучить. Господин потёр пальцем уздечку, потом поласкал немного совсем невесомыми прикосновениями — дразнил. И когда в голове только мелькнула мысль о том, как же хочется, чтобы Он снова полностью обхватил член рукой, это было исполнено. Я запрокинул голову от удовольствия и вцепился рукой в край диванной подушки. — Смотрите-ка, ему нравится, — констатировал Шон, с усмешкой глядя на то, как я жадно закусываю губу, понимая при этом, что в итоге мне ничего не обломится. Ему тоже нравилось. Хозяин, как и озвучил раньше, наслаждался процессом, играл с моим членом, как вздумается и будто бы забыв, что такие умелые ласки могут во что-то да вылиться. — Сэр, пожалуйста, можно кончить? — Ответ по-прежнему отрицательный. — М! М! М! Сэр, пожалуйста! Умоляю Вас, можно? — За какие такие заслуги мне тебе позволять? Я на секунду задумался и снова загрузился не особо приятными мыслями. Да не за что, по сути, тут спорить даже не с чем. Но как же, а-ах, хочется! Поймав меня на самом пике, Он быстро заменил ладонь зубами, прикусив головку. У меня вырвался такой крик, что я закрыл рот рукой. Твою ж мать, как будто иглой всего прошило! После Его вопроса я перестал просить разрешения и лишь предупреждал, когда был очень близок к тому, чтобы излиться тёплым семенем Ему в руку. В определённый момент «смазка» закончилась от слишком интенсивных воздействий, и каждое движение рукой становилось болезненным от трения. Он с удовольствием наблюдал за тем, как моё наслаждение плавно перетекало в боль, как я извивался руками, ногами, телом, но при этом оставлял таз полностью неподвижным, чтобы не дать себе возможности «убежать» от Его карающей руки. Когда Хозяин взглянул на меня, я уже чуть не плакал от этого сумасшедшего жжения, стирающего покрасневший член, будто наждачная бумага. Но, несмотря на боль, ничего не просил: Он сам решит, когда прекратить эту пытку. — Ну, ещё чуть-чуть, — будто бы хотел успокоить Он, когда понял, что я смирился со своей участью. — Мне так нравится смотреть на твою борьбу с собой. Мог бы не говорить, что нравится. Его стояк говорил сам за себя. Я приподнялся, чтобы своим весом придавить заведённые за спину руки. И всё равно это мало помогало бороться с рефлексами. Меня буквально каждую секунду дёргало — будто током били. То резкое движение корпусом, то рука вырвется на спасательную операцию члена. Я повторял себе: «Нельзя, нельзя, нельзя», — и стискивал зубы, пытаясь внушить мозгу, что у нас нет права даже рассматривать возможность вмешаться. Он никогда не нанесёт нам реальный вред, а остальное можно перетерпеть, если запретить себе задавать любые вопросы в поисках отговорок. Хозяин нашёл для меня милосердия и приостановился. Я счастливо выдохнул, расслабив стянутое напряжением тело. Фуф, блин, так пропотел, что, если бы не полотенце, прилип бы к дивану. Вроде «перегрелся» член, а жар дало по всему телу, на висках чувствовались капли пота. Я вытер лоб ладонью, не решаясь представить, чего можно ждать дальше. Но при этом парадоксально был ко всему готов. Если буду послушным, рано или поздно смогу заслужить Его прощение. Не сегодня и не завтра — вот это надо будет ещё себе поотчётливее вдолбить, — но цель есть, и она достижима. Я знаю. Я в неё верю. Шон чуть наклонился вперёд, снова насторожив меня: думал, опять прикусить собирается, и даже уже приготовился к этому. Но Хозяин выпустил изо рта густую ниточку слюны, которая медленно растягивалась по направлению к члену. Я смотрел на эту спасительную каплю, словно в замедленной съёмке, и снова чуть не кончил, когда она растеклась по головке, после пробравшись под складку кайфовой прохладой. — Господи, сэр, спасибо Вам! Я смотрел на Него со слезливой благодарностью и, когда Он всё же обратил ко мне свой взгляд, ещё раз прошептал «спасибо, сэр», любуясь самодовольной улыбкой на Его лице. Это уже почти было похоже на те эмоции, которые я привык получать. Может, под конец сессии всё-таки оттает? А после разговора хоть что-нибудь простит? Да, могло показаться, что я немного переигрываю, но только потому, что мне слишком сильно хотелось вызвать в Нём хоть что-то. Любую эмоцию вместо этого пустого лица. Шон снова медленно, с наслаждением выпустил каплю слюны, и Его губы никогда ещё не казались мне такими красивыми. Я заворожённо смотрел на ниточку, соединяющую мой член с губами Хозяина. Он слишком сексуален сейчас… Это было подарком. Хозяин мог не дать своей слюны, а второй раз попросить меня проделать то же самое самому. Я морально собрался, приготовившись к продолжению. — Расслабься, больше не буду, — рассмеялся Он глазами. — На колени передо мной. Не сразу понял, сарказм ли это либо правда не будет. — Хорошо, теперь подай кляп. Я быстро повернулся и тут же отдал его Хозяину. Металлическое кольцо? Вот это уже обидно, как будто не доверяет… Да Ему достаточно слово сказать, и мой рот будет полностью в Его распоряжении! Для чего этот расширитель? Я сам с удовольствием Ему отдамся весь, а так будет казаться, будто есть сопротивление и Он в качестве пресечения таким образом с ним борется. Не знаю, мне такой Его выбор был неприятен. Наверное, я слишком сильно хотел проявить инициативу и сделать всё сам в наилучшем виде. Повернулся к Нему спиной, открыл рот и дал затянуть на себе этот кляп. Металл неприятно звякнул по зубам, плюс ко всему создал привкус железа во рту. Шон взял меня за волосы и, не церемонясь, пустил мой рот в дело. Не могу назвать это минетом, Он просто грубо трахал меня по самое горло, не давая толком отдыхать. Как ни странно, в этот момент я тоже успел кое-что осознать. Контроль впервые полностью оказался в Его руках. Раньше Он со мной всё-таки частичкой делился, позволяя где-то выбрать темп, а где-то даже всецело наслаждаться процессом доставления Ему удовольствия. Но сейчас никаких разговоров, позволяющих приготовиться перед глубоким толчком, и полное игнорирование меня. Я просто выступал в роли средства, способного дать то, что Он хочет. Ещё ужаснее было при всём при этом чувствовать вновь подкрадывающееся возбуждение, которое уже становилось болезненным. Шон обычно очень скромен в звуках, но сейчас дал им волю, чтобы подразнить мой слух и, в совокупности с Его неоспоримой властью, заставить меня возбуждаться снова. Набухший член тяжело висел между ног, изредка тёрся головкой о диван, добавляя совсем сейчас не нужных ощущений. Я приближался к оргазму вместе с Ним, мне оставалось буквально чуть-чуть… Он… Я… Сперма стрельнула в горло, я снова закашлялся, попытался отпрянуть, но Шон ни на секунду не отпускал мои волосы. Я просто чудом каким-то не кончил! С одной стороны, очень радовался себе, а с другой, хотелось рыдать из-за отсутствия разрядки. Если и завтра не позволит — желание сведёт меня с ума! Хозяин обмяк на диване, в наслаждении прикрыв глаза, пока я тщетно пытался сглотнуть, но всё текло изо рта. Когда Он снял с меня кляп, я для верности ещё раз откашлялся и после развернулся к Нему лицом, приняв исходную позу. — Теперь приведи себя в порядок — сходи в душ и оденься, потом возвращайся сюда. У тебя пять минут. Я ещё не успел толком отойти, как время уже поджидало за углом, готовое напасть. — На всё, сэр? — Да, время пошло. Просто так, по щелчку, избавиться от всех эмоций, а в особенности от готовности члена выстрелить теперь уже просто от нежного прикосновения ветерка, было нереально без экстренной помощи. Я нелепыми шагами доковылял до ванной и выкрутил вентиль с холодной водой. Было бы время, точно бы ломался в нерешительности несколько минут. Ох и неприятно сейчас будет… Раз, два, три — пошёл! — Бр-р-р! — Я прижал руки к груди и мотнул головой, как только холодная вода начала стекать по шее. А когда капли упали на член… Я закусил кулак, но позволил себе выключить воду только после того, как эрекция начала спадать. Неповторимые ощущения! Так, всё, теперь спокойно. Вдох и выдох. Хотел бы немного пожалеть себя, а потом похвалить, но время опять не позволяло. Я быстро растёр себя полотенцем и выбежал в игровую свериться с таймером — оставалось две минуты. Теперь надо было в темпе одеваться, хорошо хоть, за одеждой бежать не надо. Не спуская глаз с убывающих секунд, я суетливо надел всё, после чего занял место на диване, при этом с целой минутой в запасе. В какой-то момент даже показалось, будто никакой сессии не было и мы всё это время продолжали вот так разговаривать. Но мерзкая капля сползла с мокрых волос мне за шиворот неприятным напоминанием. — Думаю, в следующий раз трёх минут тебе будет более чем достаточно, — скучающим тоном бросил Шон. — Хотелось бы надеяться, сэр. Эх, нужно было снова что-то говорить, а придумывать у меня получалось плохо, поэтому я просто принялся озвучивать свои мысли. — Больше ни за что извиниться не хочешь? — спросил Он, вернув себе ту маску, с которой сегодня пришёл. — Нет, сэр. Я вроде за всё уже попросил прощения… — М, то есть правда думаешь, что меня так сильно твоя пьянка задела? — Но я же вроде ничего больше не сделал, сэр. — Ты мне соврал. По тому, как Он это сказал, до меня сразу дошло, на что был направлен Его гнев сегодня. Алкоголь, можно сказать, был здесь совсем ни при чём… — Ты написал, что наши планы отменяются из-за того, что ты с семьёй остаёшься. А на самом деле, оказывается, меня и кино променял на бутылку. У меня сердце сжалось от формулировки, которую Он выбрал. Ударило по самому больному. — И как-то не особо мне приятно, что стоит только появиться проблеме, моей помощи и подставленного плеча тебе не хочется. Неужели я бы не смог тебя поддержать? Не понимаю… — Он покачал головой. — Столько мучился с твоими отключениями, страхами, а в итоге последний в списке людей, которых ты хочешь видеть в такой ситуации. Он так метко подобрал слова, что у меня внутри что-то сломалось и рассыпалось. Я очень этого не хотел, но из глаз полились слёзы. Они были из прошлого. — Вы, сэр, последний человек, который заслуживает моих срывов. По крайней мере, я руководствовался именно этим. Я очень хотел отгородить Вас от этого. — Но, увы, как видишь, «это» всё равно в итоге напрямую меня касается. Что ж, в любом случае выбор твой, если он таков, то так тому и быть. Мне было нечего больше Ему сказать, я хотел открыть рот, но все слова казались такими бессмысленными… Он требовательным взглядом указал мне на электронные часы с большими кислотно-зелёными цифрами. Я хотел выйти из этого болезненного разговора, но время продолжало держать меня в заложниках. Ладно, хотя бы попытаюсь тогда отойти от начатой темы: — Знаете, сэр, я только сейчас понял, как много бонусов Вы сразу мне дали. Жаль, я был слишком глупым для того, чтобы правильно ими воспользоваться, и не понимал ценности того, что у меня было. Не знаю, поверил Он мне или нет, но я был искренним в каждом слове. И в глубине души даже рад тому, что научился ценить каждую мелочь от Него. — Потрясающие выводы для первого дня. Я даже отпущу тебя, пожалуй. Да, можешь идти подумать над всем наедине. Я расстроился такому спонтанному решению, потому что считал поблажку незаслуженной. После того, как наплевал на его подарки, я вообще ничего больше не заслужил. Надо было заставить меня хотя бы в первый день уж точно отсидеть каждую положенную секунду. — Спасибо большое, сэр. Но моей благодарности в итоге не принял: — Ты можешь идти. — Одним тоном Он уже грубо выгонял меня. — Сегодня я получил от тебя всё, что хотел. Теперь увидимся с тобой только завтра вечером. Утром ты мне не нужен, так что не вставай. — Хорошо, сэр. Доброй ночи. Удивительно, но после такой насыщенной сессии с кучей сложных разговоров мне было даже радостно уединиться в своей комнате и отдохнуть от этого напряжения. Я почти не сомневался, что таким образом Он проверяет на прочность мои обещания. Главное, не забывать об этом. Уверен, рано или поздно смогу доказать, что заслуживаю хорошего отношения к себе. И больше уже никогда не стану им пренебрегать.