* * *
Как только я проснулся, первым делом выглянул в коридор. По жужжанию бритвы стало ясно, что мы с Шоном встали практически одновременно. В принципе, при таком раскладе ещё можно было успеть в «Fanny» к открытию, поэтому я не терял надежды на то, что Он быстро организованно соберётся. Утренний стояк тем временем уже становился огромной проблемой и слишком дорогостоящим соблазном. Сколько Он решил так меня мучить? До конца недели точно не вытерплю, тем более если Он намеревается каждый вечер по нескольку раз дразнить и держать на пределе, а судя по Его настроению, перспектива у моих оргазмов именно такая. Принял душ со слабым напором, излишне переживая, что Шон может услышать. Это было абсолютно глупо, но мне почему-то предосторожность казалась не лишней. Потом я оделся и стал ждать, прислонив ухо к двери, когда входная дверь тихо хлопнет. Если не завтракать, я вполне себе успевал. Пока Шон заводил машину и выезжал из гаража, я проверил WhatsApp и увидел, что моё сообщение по-прежнему висит непрочитанным, хотя Сэм был онлайн полчаса назад. Решил позвонить, на случай если он ещё не успел уехать. — Доброе утро, — смачно зевнули мне в трубку. — Ты сегодня работаешь? Я бы с тобой вместе поехал. — М, да-да, поехали… Через пятнадцать минут на остановке, — сонно пробурчал Сэм и сбросил. Какой-то невыспавшийся и недовольный. Надеюсь, у него ничего плохого не успело случиться за те два дня, что мы не виделись. Чёрт, вот ещё что хотел — надо будет у Саманты спросить, когда у Сэма днюха, чтобы не лохануться с поздравлениями. Да и хорошо бы понимать, сколько у меня времени осталось на поиск подарка. На всякий случай перед выходом проверил барную стойку. Вдруг Шон что-то оставил? Но нет, там ничего для меня не было. Ладно, тогда можно ехать, всё остальное уже собрано. Пятнадцать минут, конечно, смущали, потому что, мне помнилось, мы в прошлый раз намного раньше выходили… Но и Карл позже пришёл. Буду надеяться, удастся застать его до того, как спрячется на кухне. Сэму из дома идти было ближе, поэтому он меня опередил. Я на автомате сверился со временем, чтобы убедиться в том, что это точно он раньше пришёл, а не я опоздал. Ещё издалека заметил розовое пятно, выглядывавшее из-под серого спортивного пальто — теперь стала понятна причина не самого светлого настроения Сэма. Но, чёрт, он всё равно выглядел круто, хоть прямо на остановке бери и снимай в каталог какой-нибудь стрит-стайл одежды. Агнет всё же крайне удачно подбирала для Сэма образы. Я плюхнулся рядом с ним и ободряюще пихнул плечом. — Как твои «выходные»? — Серьёзно хочешь правду услышать? — Он повернул голову и с усилием поднял на меня краснющие глаза. Его лицо оказалось так близко, что я от неожиданности аж засмущался, как школьник какой-нибудь. С тех пор, как я принадлежу Шону, ничьи губы не были со мной на таком неосторожном расстоянии, предшествующем поцелую. Глаза Сэма цвета свежесваренного кофе показались мне изумительно нежными, а сладкий запах джема, очевидно оставшийся после завтрака, так и тянул попробовать себя на вкус. Я резко отвернулся, испугавшись своих мыслей. Что это за хрень сейчас была? Наверное, я ещё ото сна до конца не отошёл и продолжаю всё в грёзах каких-то летать… Пусть будет так. А вот Сэм выглядел настолько измученно, что его такая близость вообще не напрягала, и он даже отсаживаться не собирался, продолжая крепко прижиматься ко мне плечом. Хотя кого я обманываю? У Сэма было такое состояние, что ему вообще всё, по-моему, было по барабану. — Это ты не спал или бухал? — спросил я, скрыв за нелепым смешком возникшую неловкость. — Знаешь, очень сложно было убедить Агнет в том, что мне просто так с неба два отгула свалились, но в итоге она психанула и отпустила меня на все четыре. Я только сегодня ночью домой вернулся, а так у друга ночевал. Мы с ним тупо в «Борду» гоняли без остановки. Часов тридцать, наверное, если не больше. Теперь реальность кажется какой-то унылой и тусклой… — Как, ещё раз, игра называется? — Ну, «Борда» — «Borderlands 2». Давно пройти хотел, всё никак руки не доходили. Я вообще думал эти два дня с Агнет провести, может, наладилось бы что-то… Не ожидал, что она так меня развернёт… — А у Джи как там, не знаешь? — Говорят, на прошлых выходных её видели в клубе вместе с Робом, но как сейчас, не знаю, всё могло десять раз поменяться. Они ж оба такие — люди настроения, творческие, темпераментные… Я давненько уже в клубе не был, Агнет меня с собой не берёт. При упоминании Роба я вдруг почувствовал, что сильно по нему соскучился. Да, наверное, это совсем не то чувство, которое сабу должно испытывать к другому Дому, но я бы правда с удовольствием просто с ним поболтал за жизнь. Жаль, сейчас неподходящее время для таких рисковых затей. Шона один раз уже взорвало по этому поводу, так что теперь даже разрешения увидеться спрашивать опасно. Мы зашли в приехавший автобус. Там было много свободных мест, но из солидарности к Сэму я решил вместе с ним постоять у поручня. Разговор продолжался. Я тут подумал, раз меня Шон в клуб не берёт и Агнет Сэма тоже, может, тогда вдвоём мы сможем как-то их уломать? Или хотя бы вместе их на этих выходных отправить? Мне бы, например, было в тысячу раз спокойнее, если бы Шон пошёл не один, а вместе с Агнет. Это уже лучше, чем ничего. Просто я чувствовал, как у Него подступает это желание, которое очень скоро Им полностью завладеет. После вчерашнего не осталось никаких сомнений, что в пятницу или субботу Шон уедет в клуб реализовывать задумки, которые накопились за неделю. А уж так долго без практики бондажа Он точно обойтись не сможет, есть даже шанс, что не выдержит и в «Общество» поедет… Надо заранее начинать к этому готовиться или хотя бы привыкать к этой мысли. А потом Сэм ещё так про себя сказал — у меня сердце сжалось. Отчасти ещё и потому, что такая ситуация была до ужаса знакомой, и с его словами нельзя было поспорить: — Ты же понимаешь, пока всё заживает, от меня особо толку нету. В смысле, Агнет, конечно, могла бы придумать кучу всего другого, но ключевое здесь «могла бы». А так это наказание вдогонку — тосковать без внимания Топа, пока у тебя всё проходит. Знаешь, я тоже «мог бы» её попросить, но давно смирился с тем, что из ответов у неё для меня только «нет». Мы доехали молча. Добавить к этому мне было нечего, но задуматься было над чем. Сэма тишина тоже более чем устраивала. Только уже перед самым выходом он спросил, зачем я — счастливчик, который не работает и может валяться в кровати до полудня — второй раз так рано поехал. Пришлось рассказать про Карла и заодно, раз уж на то пошло, поделиться впечатлениями от видео, которые он же мне и скинул. Сэм подёргал дверь, но она оказалась закрытой: мы пришли первыми. — Слушай, ну если у тебя сейчас не получится, я попробую с ним поговорить. Он меня получше, чем Саманту, в этом смысле воспринимает. Заручившись поддержкой Сэма, я пошёл разложиться на своём месте. Потом снял стул, чтобы сесть поближе к окну и не прозевать мелкого. Сэмми скрылся за дверью со всеми вещами, а вышел уже в фирменном чёрном фартуке, с которым лососёвый смотрелся ещё лучше. Он поймал мой оценивающий взгляд. — Настолько плохо, да? — безысходно вздохнул Сэм, угрюмо оттянув ворот. — Нет, с фартуком прикольно смотрится. Тебе хорошо. — Хорошая попытка, вот только не надо пытаться меня успокоить. — Делать мне больше нечего! — фыркнул я. — Но ты можешь мне не верить. — Ай, ладно, просто постараюсь думать о том, как Агнет довольна этой кофтой. Хоть чем-то, ей, блять, за неделю угодил. Однако же… Боюсь, вообще не смогу привыкнуть к тому, что Сэм ходит примерно с таким же настроением, что и у меня. Было намного легче, когда он улыбался и светился — это подсознательно вселяло какую-то надежду. Раз уж у него получалось сохранять позитив под твёрдым каблуком Агнет, то у меня вообще тогда не могло быть поводов расстраиваться. По крайней мере, я так жёстко Шона не подставлял, и уж с деньгами никаких неприятностей у нас, слава богу, не было и не будет. Когда Сэм почти закончил снимать стулья со столиков у окна, пришла Саманта. — Доброе утро, народ! Сначала обратила внимание на меня, потому что я сидел рядом со входом, а потом её взгляд добрался до Сэма в дальнем углу дайнера. — Вау! — присвистнула она. — Это просто «вау». Если ты хотел удивить, то знай — получилось на все сто. Саманта одобрительно покивала и пошла здороваться. — Ну давай, посмейся, — нахмурился он. — Да нет, Сэм, я серьёзно! Мне правда нравится. Она без притворства широко улыбнулась и крепко обняла смутившегося Сэма. — Никогда бы не подумала, что ты сможешь набраться смелости для того, чтобы переступить свои предубеждения. После такого заявления — которое если не задело мужское достоинство, то гордость явно притоптала — у Сэма не только брови вздёрнулись, но и рот аж приоткрылся. Тут я уже было подумал, что конфликта не избежать, но невероятно восхищённая Саманта сказала Сэму, что он крутой, и чмокнула в щёчку. У Сэма лицо раскраснелось, но по слегка сжатым губам, удерживавшим улыбку, было видно, что на самом деле ему очень приятно получить такой комплимент. По крайней мере, он точно теперь убедился, что Саманта не подкалывала, а говорила искренне, и я почувствовал, как ему после этого полегчало. Теперь я понял, за что ещё уважаю Саманту — она не пытается изо всех сил понравиться Сэму, соглашаясь с ним во всём и потакая, как по уши влюблённые девушки обычно делают. Сэмми всегда честно высказывает своё мнение и, несмотря ни на что, остаётся собой. — А что у тебя с глазами? — заволновалась она, заботливо прижав ладонь к его щеке. — Да я у Найджела двое суток практически без сна зависал. — Сядь, я закапаю сейчас, и тебе щипать хотя бы не будет. — Саманта принялась копаться в сумке. — В общем, если вдруг захочешь чем-то поделиться, знай… — …ты всегда рядом. Я знаю, — закончил за неё Сэм и послушно сел. — Спасибо тебе. Раздался звон входного колокольчика. Я вскочил и встал так, чтобы перегородить Карлу дорогу на кухню. Он растерялся и, мне даже показалось, запаниковал, когда встретился со мной взглядом. Я ожидал протеста. Думал, Карл оттолкнёт меня и попытается смыться, но неожиданно оказалось, что мелкий не столько злится на меня, сколько ему передо мной неловко. — Привет. Карл неуверенно ответил мне встречным приветствием, после чего склонил голову и поёжился, словно чем-то страшно провинился. — Пожалуйста, давай поговорим. Я не хочу, чтобы ты надумал себе то, чего нет. Карл так и не посмотрел на меня, продолжал стоять с опущенной головой и нервно заламывать руки. — Давай лучше выйдем, м? Я сделал шаг и открыл перед ним дверь, приглашая. Мелкий неохотно, но всё же согласился и вышел, еле передвигая ноги. — Мне ужасно стыдно… — полушёпотом признался Карл, и мне показалось, что он вот-вот заплачет от давления, которое сейчас испытывал. — Карл, послушай, тебе нечего стыдиться. Я ни за что тебя не осуждаю и хочу быть на твоей стороне. Мелкий напряжённо молчал. Он был сам на себя не похож — так зажался сразу, будто он трёхлетний ребёнок, а я мама, которая вот-вот соберётся его за что-то наказывать. Да уж, всё, что с ним случилось, оставило огромный отпечаток. Было очень странно наблюдать за тем, как на моих глазах вполне зрелый подросток превращается в маленького, напуганного, забитого ребёнка. Вот теперь я реально готов был поверить в правоту Сэма — Карлу действительно нужна регулярная психологическая помощь. Похоже, «общественное» мнение было слишком безжалостно к его семье и в особенности к маленькому Карлу, поэтому он так боится меня — ведь я по умолчанию являюсь частью этого общества… Бедный мальчик. Он же, получается, один боролся против всех, встречая только осуждение. — Каждый раз, когда я пытаюсь завести новых друзей, поначалу всё идёт хорошо, меня принимают, а потом… Кому-то моё лицо начинает казаться знакомым, потом кто-то случайно замечает в интернете мою фотографию. И на следующий день всё меняется по щелчку. Меня игнорируют, сторонятся… Я думал, что смогу выйти из тюрьмы и начать новую жизнь, стать другим человеком, но как я могу это сделать, если абсолютно любой может найти в интернете все эти чёртовы видео и статьи?.. Я уже смирился с тем, что прошлое никогда не оставит меня в покое, но до последнего надеялся, что хотя бы ты не увидишь. Прости, мне теперь очень сложно будет смотреть тебе в глаза. — Что за глупости, Карл! Это ничего не меняет, я не собираюсь из-за каких-то статей теперь как-то по-другому с тобой общаться. Прошлое есть прошлое, я тоже там далеко не святой. И по себе знаю, как сложно от него избавиться. — Ты серьёзно или из жалости это говоришь? — Серьёзно, Карл. Хочешь, я расскажу то, что мне безумно стыдно вспоминать? Мне кажется, так будет честно. Что скажешь? Я правда жалею о том, что не смог сдержать своё любопытство. Сдавать Сэма мне не хотелось, поэтому я старался выставить всё так, будто сам наткнулся на эти видео. Мне кажется, Карл ему такое простить не сможет. — Хорошо. Но не сейчас. Мне уже пора. Карл обошёл меня, и я услышал за спиной колокольчик. Надо дать ему время подумать и попытаться отпустить эту неприятную ситуацию. А я пока как раз успею поработать и почитать. Когда вернулся в дайнер, кивнул Сэму, мол, всё хорошо прошло, и после спрятался в своей «капсуле». Я много думал об Агнет и Сэме, потом о Шоне и Его родителях. Тут вдруг, после короткой зарисовки очередного решения, я в буквальном смысле провёл по листу две параллели, и меня осенило: мне нужна не та женщина, которая умеет с Шоном дружить, а та, которая научилась правильно Его любить. Мне нужна Корнелия! Вот тот единственный человек, который может подсказать мне, как правильно подобраться к Шону и не испугать. Она наверняка допустила много ошибок, может, даже схожих с моими, но в итоге нашла подход — эту загадочную формулу. Мне срочно нужен её телефон, я так загорелся идеей поговорить с ней наедине! Тогда можно будет задать уже намного более личные глубокие вопросы, ответы на которые, уверен, просто обязаны мне помочь. Шон вряд ли согласится поддержать такую инициативу, поэтому надо подумать, кто кроме Него смог бы дать мне телефон Корнелии. Список сошёлся на двух именах, но насколько правильно будет обращаться к той же Софи, например, не спросив Его? В общем, если спрошу Его, вряд ли что-то получу, а не спросив Его, рискую нарваться на неприятную ситуацию. Вот и думай, как правильнее поступить и как для наших отношений будет лучше. Блин, ну с советами от мамы Шона всё же лучше будет, чем без. Ладно, ещё подумаю над этим. Когда боковым зрением увидел приближающийся силуэт, думал, что время так быстро прошло и это уже Карл вышел на свой перерыв, а я за это время ещё ничего толком сделать не успел. Но неожиданно на диванчик села Саманта, следом за ней устало плюхнулся Сэм и положил голову к Сэмми на колени. — Бедный ты мой… Она принялась гладить его по волосам, аккуратно перебирая кудряшки. — Сейчас бы поспать хоть часочек. — Сэм снова нескромно зевнул, и я даже подхватил. — Хочешь, у меня в кабинете полежи, я за тебя выйду? Я наблюдал за тем, с каким трепетом Саманта успокаивала Сэма своими бережными поглаживаниями, как периодически наклонялась, чтобы со всем теплом поцеловать в висок. Наверняка ей хотелось большего, по крайней мере, я заметил, с каким упоением она смотрела на губы, которые оставались невинно приоткрытыми, пока Сэм чуть-чуть задремал. Изучала их взглядом так подробно, будто в деталях представляла, как проводит по ним пальцами. Было видно, как она переживает за него, расстраивается и как хочет отдать что-то от себя в надежде, что ему станет лучше. Неожиданно для себя я получил какое-то удовлетворение, пока смотрел на этих двоих. Вот бы меня тоже так кто-то за ушком погладил или поцеловал, в макушку хотя бы… Ладно, прочь такие мысли, нельзя позволять себе подобные слабости, иначе совсем никакого настроя на вечер не останется. Я снова погрузился в работу, от которой уже начал уставать. Приходилось вкачивать в себя слишком много новой информации, которая запоминалась и укладывалась с трудом. Даже успел засомневаться, надо ли мне вообще это. Что я, обычную работу себе не найду? Найду, и не придётся так много заморачиваться. Но Шону виднее, конечно. Вскоре Карл вышел всех обворовывать, и я порадовался, понаблюдав издалека, что он смог расслабиться благодаря посетителям, которые, как всегда, тепло его принимали. Меня он обошёл стороной, но на обратном пути смог пересилить себя, чтобы обратиться: — А твоё предложение завтра всё ещё будет в силе? — В любое время, Карл, — улыбнулся я. — Завтра как раз приду к твоему перерыву. Захочешь поговорить — весь буду твой. — Хорошо, тогда до завтра.* * *
Домой из «Fanny» я вернулся в обычное время, сходил в душ, как всегда, приготовился и на всякий случай осмотрел игровую в поисках неожиданных нарушений. Убедившись, что всё на своих местах, я встал на колени рядом с дверью в ожидании Хозяина. Сегодня Он немного задержался — я определил это по часам, которые мне было достаточно хорошо видно с этого места. Хм, а они могут приносить пользу, когда не звенят. Настроение у меня было непонятно почему приподнятое, поэтому Шона я ждал с какой-то избыточной радостью. Нетерпеливо слушал соединявшиеся в цепочку звуки Его возвращения и даже улыбнулся приближающимся шагам. — Здравствуйте, Господин. Он не повернулся и ничего не сказал в ответ, но это и не было важно, главное, я на Него воодушевлённо смотрел, точнее даже будет сказать, воодушевлённо проводил Его взглядом до двери ванной. Шон демонстративно не спешил, а я был не сильно против ещё немного подождать. Он вышел из душа в одних боксерах и сел в своё кресло. Как и в предыдущие два дня, Шон первым делом попросил одеться. Я выполнил всё и занял с приглашения Его руки обозначенное место. Время пошло. Сначала задал вчерашний «ночной» вопрос, чтобы потом не забыть, но Ему не сказал о том, что это был именно тот самый. Я ожидал резко отрицательного ответа, но Шон попросил заранее сообщать, если вдруг мне понадобится уезжать раньше, и пообещал избирательно давать своё решение для каждого конкретного случая. Дальше в мысленном списке шёл вопрос о вчерашней спонтанной просьбе позвонить Джи. До сих пор в памяти отчётливо остался эпизод в больнице, когда Он был недоволен тем, что я «обижаю дам». — Ну, смотри, — с холодной рассудительностью начал Шон. — Звонок тебе — самое простое, что Джи могла бы меня попросить. А у неё, как ты можешь догадаться, вариантов очень много. Я хотел как можно скорее с ней рассчитаться и очень ждал, когда же она соберётся ко мне обратиться. Поэтому, как только вчера у меня появилась возможность попрощаться с долгом, я сразу же согласился, чтобы больше не тянуть. Дальнейшие ваши отношения меня никак не касаются, но ты помнишь, ровно до того момента, пока ты не начинаешь выспрашивать у неё лишнее. — Хорошо, сэр, я понял. Вопрос закрыт. О чём говорить дальше, я, естественно, не знал. Вопросы исчерпались, а время — нет. Наверное, самым тяжёлым из всех нововведений было именно высасывание разговоров из пальца. Всё-таки как же хорошо было бы самому подходить только тогда, когда нужно, а ещё иметь возможность задавать вопросы по мере их возникновения, вместо того чтобы копить их к назначенному времени. Вроде в течение дня у меня возникало много тем, но по прошествии нескольких часов это острое желание Его спросить или с Ним поделиться куда-то пропадало. Он ведь до сих пор ни разу не показал, что будет меня ждать, если не найду тем, которые можно будет обговорить. Интересно, потому что жалеет? Что ж, лучше задавать дурацкие вопросы, чем молчать, поэтому: — Сэр, я тут подумал, если этот регламент с разговорами останется надолго, то всё равно же рано или поздно мне будет просто нечего с Вами обсуждать. — Так, и что? — Значит, всё сведётся к тому, что Вы будете каждый день наказывать меня за неиспользованное с толком время. — Что ж, значит, так и будет. Такая перспектива совсем не радовала. Знать, что вне зависимости от моего поведения каждый раз до и после любой сессии будет ждать наказание, совсем что-то не способствует поднятию духа. В очередной раз я на короткий миг сильно расстроился, представляя всё, но потом быстро принял, осмыслил и старался не показывать ничего из того, что Он от меня видеть не должен. — Что-то не нравится? Ещё бы Он не засёк эту смену настроения! Иногда такая точность даже пугает. — Нет-нет-нет, сэр, всё хорошо. Я просто задумался. — Да? О чём? Вдобавок ко всему провоцирует. Или, наоборот, помогает растянуть разговор? — О том, что не хочу Вас разочаровывать, сэр, вот только рано или поздно мне придётся это делать каждый день. Понимаю, что в этом, наверное, тоже есть часть наказания, но мне всё равно грустно об этом думать. — Хм, мне нравится ход твоих мыслей. Честно говоря, не совсем понял, что Он хотел этим сказать, но да ладно. Из хорошего — у меня появилась новая ветка для продолжения беседы. Я спросил, чего Шон хочет добиться, ставя меня в такие жёсткие рамки, как относится к моим неудачам и понимает ли, насколько сильно я не хочу больше ошибаться. Последнее, пожалуй, было наиболее важным, мне было очень нужно вслух сказать об этом, потому что вдруг для Него это вовсе не так очевидно, как мне кажется. — Я ещё в первый день добился того, чего хотел. Чтобы начать «строить» тебя заново, нужно было сначала всё у тебя отобрать, что я, собственно, и сделал. Правда, сейчас должно получиться быстрее, так как ты уже мальчик с опытом и теперь, надеюсь, сможешь его верно применить. Касательно твоего поведения могу сказать лишь то, что я вижу положительную динамику, но до моей планки это пока даже близко не дотягивает. Когда Он закончил с ответом, я мельком взглянул на часы. Шесть минут остаётся. Вот куда их девать?.. О! Вот что, кстати, вспомнил — какой же я молодец! Как насчёт заданий, которые Шон перестал регулярно оставлять? Оставшееся время Он как раз рассказал немного подробнее о своей загруженности и о том, почему не всегда получается найти время на подготовку задачки для меня. Он озвучил очевидное «ты делаешь это для себя, а не для того, чтобы я проверил», но всё равно пообещал найти время обсудить со мной всё и поотвечать на вопросы, которые, поверьте, накопились в изрядном количестве. Время для первого разговора закончилось, и я тут же без лишних слов принялся раздеваться. Шон молча наблюдал и, не вставая с кресла, снял с себя бельё. Когда встал на колени, стало спокойнее. Все препятствия на пути к сессии закончились, и теперь можно было приступить к той части, где я силён намного больше, чем в разговорах. — Повернись ко мне лицом, хочу рассказать тебе один факт. Каждый раз, когда я начинаю продумывать в голове сценарий сессии, он обычно рассчитывается мной под «стандарт» — то есть на саба со среднестатистическими запросами и ограничениями. Практически в ста процентах случаев мне не приходилось ничего кардинально менять, но под тебя каждую свою идею я почти всегда полностью адаптировал. Сейчас поймёшь, к чему веду — вчера у меня возникла идея сцены, из которой я не готов убрать ни единой детали. Я всегда объяснял себе, почему должен идти на компромисс, почему должен что-то переделывать для тебя, но сегодня так сложилось, что я не хочу вообще ничего себе объяснять. Не хочу и всё. Думал наплевать на всё и пойти на принцип, но сейчас понял, почему не могу себе это позволить. И в итоге абсолютно не знаю, что мне теперь с тобой сегодня делать. Он задумчиво всматривался в меня на протяжении всего монолога, будто пытаясь найти какой-то ответ, но, судя по нахмуренным бровям, у Него для меня его так и не нашлось. — Ох, ладно, по ходу разберёмся, — устало отмахнулся Шон, поднявшись с кресла. — Отодвинь диван, мне нужно место в центре комнаты. Встанешь лицом туда. — Он указал пальцем на шкаф с одеждой. — Руки на затылок. Пока я в одиночку передвигал диван и выполнял всё остальное, Шон принялся подготавливать верёвки для того, чтобы что-то сверху свесить или же угадайте кого подвесить. Собирался встать прямо под верёвкой, но Господин оттолкнул меня в сторону, поэтому пришлось остановиться чуть дальше. За спиной остались стенды, инвентарная, сам Хозяин, а вместе с Ним и возможность узнать, какие на меня готовятся планы. Когда услышал шаги вглубь комнаты, понял, что Он закончил с верёвками и ушёл в инвентарную. Потом вернулся и снова ещё за чем-то сходил. — Ну что, Аарон, сегодня предлагаю тебе вспомнить нашего старого друга. Я напрягся, потому что первым делом в голове почему-то прозвучала Его вчерашняя фраза: «Твоя ложь меня задела», а следом за ней ещё одна, значительно более старая: «Хочу, чтобы ты видел, как сильно обидел меня». Когда связалось одно с другим, я уже практически готов был запаниковать. Эта жуткая многохвостка со срезанными пирамидками будто тут же материализовалась у меня в руке, и внутри от страха образовался вакуум. Он обещал мне тогда, что каждое слово, которое заденет Его, будет превращаться в багровую царапину на любимом теле… Клянусь, меня ни одно наказание в мире так не смогло бы испугать, как это! Я возжелал даже тот жгучий тонкий прут вместе с широким ремнём, только бы не повторилось то, чему место только в кошмарах. До сих пор помню тотальное опустошение внутри, настигшее меня — тогда даже внутренний голос замолк от испытанного… У меня вспотели ладони. И заметно участилось дыхание. — Не знаешь что и уже боишься? — Шон явно был недоволен. — Нет, сэр, я просто предположил. — Очень интересно, что за предположение так тебя испугало? Отсутствие возможности видеть эмоции Господина, ровно так же как и Его возможность считать мои, сильно мешала. Так Он мог бы понять, что со мной происходит, и, может, не стал бы сильно давить или раздражаться. Я понимал, что молчание явно не идёт мне на пользу, но проговорить вслух было настолько трудно, что язык костенел от одной мысли. Набрал ртом воздуха и на одном выдохе смог сбивчиво проговорить: — Вспомнил, как пришлось поднять на Вас руку, сэр. Второй раз я… Я не смогу… Надеялся, Он успокоит меня и пообещает, что больше никогда не будет заставлять меня делать это с Ним, но Шон, не обращая внимания на мои воскресшие переживания, безэмоционально задал вопрос: — Ты растягивал себя перед сессией? Меня даже в ступор сначала поставила такая быстрая смена темы. В смысле, Он вроде сначала заботливо проявил интерес к тому, что меня испугало, а узнав, будто отмахнулся, не придав значения. — Конечно, сэр, я делал всё как обычно. — Вчера и позавчера тоже? — Да, сэр. — Хорошо. Развернись. Я начал медленно поворачиваться, потому что одновременно хотел и боялся узнать, что за «старый друг» меня ждёт. Металлический блеск тут же притянул мой взгляд. В Его руках красовался крюк. Только не тот, который был в прошлый раз. Этот был массивнее и заканчивался достаточно крупным шариком — так легко уже не войдёт. Будет больно. Шон скомандовал: «На кровать». Я устроился на краю в коленно-локтевой и поднял зад как можно выше. — Что скажешь? — В каком смысле, сэр? — Как тебе мой выбор? Возражения будут? — Сэр, я рад любому Вашему выбору. И во второй раз Вас не разочарую. — Ты можешь остановить меня в любой момент, слышишь? — Знаю, сэр. В комнате повисла идеальная тишина, но мне почему-то казалось, что Он в этом безмолвии смеётся над моими словами — не верит… Я почувствовал, как от копчика потекла выдавленная смазка, и попытался максимально расслабиться. Но Шон решил начать с пальцев, и это не обошлось без благодарности. — Сначала поиграю с тобой немного, ладно? Я заранее понимал, что мне ничего не обломится, поэтому сразу соответствующе настроился. Он начал неторопливо растягивать меня, массировал простату и прерывисто гладил по спине — снова хотел подвести меня к черте. Я сопротивлялся этим ощущениям настолько долго, насколько мог, но… Бо-о-оже, как же приятно! Его пальцы вкручивались в меня, ласкали внутри, дразнили, хлюпая смазкой. Ещё немного, и можно было бы вставлять член. Хозяин продолжал свои настойчиво-чувственные ласки, дожидаясь, пока я спрошу разрешения, которого не получу. Его явно удовлетворило то, с каким безропотным спокойствием я принял условия и даже близко ни на что не надеялся. Я был очень благодарен за то, что Он не стал проделывать тот же самый облом ещё несколько раз, хотя, по правде говоря, ожидал именно этого. Шон предупредил, что сейчас мне нужно внимательно слушать, чтобы эта штука без проблем в меня вошла. Нельзя сказать, что больно, — могло быть и хуже, — но крайне неприятно, это абсолютно точно. Я чувствовал форму крюка внутри, чувствовал, как с трудом он проталкивается вперёд и грубо растягивает стенки… Вот, я понял, как можно наиболее точно описать — если объединить вместе «максимально неприятно» и «максимально дискомфортно», получатся именно те самые ощущения. Крюк не выглядел настолько тяжёлым, насколько ощущался внутри. Тут визуальные ожидания совсем не совпали с реальными. Я вообще не фанат фистинга, мне это удовольствие не совсем понятно. Шона не спрашивал по этому поводу, но когда мы изначально всё обговаривали, я сказал сразу, что ко всяким анальным пробкам отношусь нормально, если всё в пределах разумных размеров. Наверное, буквально на полсантиметра шире и был бы мой максимум. Идти дальше мне уже было бы стрёмно. — В центр комнаты, руки в сторону. Буду делать грудную обвязку. Я старался полностью погрузиться в Его отрывистые приказы и не думать о том, что со мной может произойти в следующую секунду. Даже не представлял, насколько соскучился по бондажу. Да, сейчас это не связывание ради связывания, а лишь способ фиксации, но это не меняет сути. Моё тело с удовольствием принимало верёвку, ползущую по телу и, казалось, заполняющую специально оставленные под неё ниши. Она аккуратно стягивала, а следующим шагом будто заползала под кожу, поддерживая её изнутри. Пока Хозяин общался с верёвками, я чувствовал внутри постепенно поднимающуюся смесь предвкушения и страха. Когда Шон остановился, я подумал, что бондаж закончен, но потом почувствовал оставшийся кусок верёвки, который сполз сзади, коснувшись ноги. Он взял что-то и встал с этим у меня за спиной, не торопясь использовать. Я почему-то первым делом подумал про ток и что Господин специально делает такую паузу, чтобы усилить эффект перед внезапным сильным разрядом. Но Его руки неожиданно потянулись к шее, и на одну миллисекунду я воспарил от счастья. Это было настолько далёкое и приятное ощущение, что из уголка глаза пробилась слеза. Я закрыл глаза и вспомнил последнее утро, в которое Он затягивал мне ошейник после сна… Его тёплые ладони, холодная металлическая застёжка… И моя улыбка, когда мягкая кожа стягивала шею — всегда представлял, будто ладонь Хозяина крепко сжимает мне горло и эта твёрдая рука весь день рядом со мной, а запах с Его запястий бережно запечатывается в ошейнике. — Слишком туго? — испугался Шон, увидев скатывающуюся слезу. — Нет, сэр, в самый раз. Очень старался не выпускать эмоций, но голос дрожал. — Тогда прекрати это, — строго процедил Он. — Ты даёшь мне ложные сигналы. — Простите, сэр. Последним шагом оставалось зафиксировать руки. Когда Шон бережно застегнул на мне мягкие кожаные наручи, отголоски страха вернулись из прошлого. Воспоминания с бешеной скоростью промелькнули перед глазами, показывая известный исход сцены… Нет, если Он снова оставит меня, я точно знаю, что надо делать. По крайней мере, никакие провокации инстинктов не дали мне разувериться в своей безопасности. Я позволил себе на секунду замечтаться и представить, как буду счастлив, когда на этот раз всё сделаю правильно. Было страшновато оказаться самоуверенным, но решил, что лучше уж очень уверенно облажаться, чем показать Шону своё волнение. Я надеялся, что мой настрой скажется на Нём и сегодня я наконец-то смогу Ему понравиться. Шон вдруг остановился. Замер и я. Он встал сбоку, принявшись задумчиво рассматривать меня. — Нет, не так. Дай руки, я сниму. Если Шон принял такое импульсивное решение, значит, что-то пошло не так. А уж если собрался резко поменять сцену — то вообще. Я пытался понять, что мог сделать неправильно, просто стоя неподвижно. Но тут нечего было даже за уши притянуть, значит, это «что-то» произошло у Шона в голове. Тем хуже. Я желал понять, почему вдруг так получилось, но время для вопросов будет потом. Когда меня освободили от наручей, я убрал руки за спину, а Хозяин сел с ними на кровать и откинулся назад. Я видел это боковым зрением, не смея повернуть голову. Но это, наверное, на тот момент уже не имело никакого значения. Пауза затянулась. Шон лежал на кровати, зажав наручи в ладони, и… просто задумчиво вздыхал. В какой-то момент мне даже показалось, что Он вообще задремал. — Я не знаю, — подытожил вслух. — Сегодня мне пришлось принимать слишком много решений, и ещё одно моя голова не потянет. Наверное, лучше всего будет просто всё отменить. Я не хочу компромисса — всё должно быть либо так, как я изначально видел, либо никак вообще. Да, пожалуй, так будет правильнее всего. Руки за голову, я сниму бондаж. Всё было почти готово, а потом Он вдруг так резко передумывает… Нет, ну нет! Блять! Это была лучшая возможность доказать Ему то, что я изменился — теперь всё по-другому, и я больше не допущу никаких старых ошибок. А когда стало ясно, что этот шанс сейчас может не реализоваться… Я не готов ждать следующего, я не знаю, будет ли он вообще после таких Его сомнений. Беспрекословно убрал руки за голову по приказу. У меня оставалось в запасе несколько секунд на то, чтобы предпринять попытку переубедить Его. — Сэр, пожалуйста! — взмолился я. — Я сделаю всё, как Вы скажете, обещаю, сэр, пожалуйста, я обещаю! Спасибо Вам за эту возможность, я использую её как надо, пожалуйста, позвольте мне… Пожалуйста, сэр! Он подошёл ко мне и встал напротив с настолько беспристрастным лицом, что я уже потерял всякую надежду на то, что не поздно всё-таки дать этому вечеру ещё один шанс. По одному моему взгляду всё уже было понятно — я пытался всячески невербально достучаться до Него и показать, как серьёзно на самом деле настроен. Спустя ужасно долгую паузу, в которую успели провалиться все мои надежды, Он вдруг неожиданно выдал: — У тебя есть тридцать секунд на то, чтобы развеять все мои сомнения. Правильно понять, какие именно сомнения нужно развеивать, помогла смекалка, потому что долгих излияний и объяснений от Шона я не заслужил. Он может переживать только за мою безопасность, Его остановил именно этот последний, самый главный шаг, значит, надо убеждать именно в этом. А что, если Он побоялся не того, что я не произнесу стоп-слово, а что опять как-то обижу Его своим поведением или недоверием, которое отбросит нас ещё дальше от начала? Вдруг это Его останавливало? — Сэр, помните ротанг? Вы сами убедились в том, что урок со стоп-словами закреплён. Я понимаю всю ответственность со своей стороны и знаю, как должен поступить в экстренной ситуации. У меня практически не было сомнений в том, что Он специально сделал это. Если бы Шон на полном серьёзе передумал, я бы просто отправился за дверь, на этом бы вечер закончился, и никаких «если». Да и не стал бы Он так много проговаривать вслух для меня. Свои решения Он не обязан объяснять и уж тем более давать мне возможность повлиять на них. Я бы скорее поверил в то, что именно таким и был изначальный Его замысел. Но это всё равно не отменяло моей настороженности по поводу Его сомнений и замешательства. Что-то всё равно так или иначе Его на мой счёт тревожит. — Я очень надеюсь, что не пожалею, поверив твоим словам. Руки, — чёрство скомандовал Он. Обе будто отпружинили, чтобы не заставлять Его ждать ни секунды. — Вы точно не пожалеете, сэр! Я смотрел в глаза Хозяину, но Он на меня даже короткого взгляда не поднял, сосредоточившись на ремешке-застёжке. — Уже который раз открываешь рот без разрешения. Где ты был, когда я говорил, что не потерплю ни единого лишнего слова во время сессии, м? Тон, каким был задан вопрос, не предполагал ответа. Меня лишь в очередной раз кольнули по больному и ткнули носом в промах. Конечно, я мысленно пообещал больше не позволять себе такого. Чёрт, когда наступит тот момент, где я всё сделаю идеально? После того, как Шон во второй раз застегнул наручи, левое запястье почему-то по ощущениям сдавливало явно сильнее, чем правое. Я сильно удивился и на первые пару секунд даже подумал, что мне это кажется, потому что ещё с первых разов Им было точно выверено, на какое деление какие наручники или ошейники надо застёгивать. Хозяин встал у меня за спиной, а я тем временем начал чувствовать, как кисть постепенно холодеет и кровь перестаёт поступать. Он так меня проверял. Я это понял. — Сэр, можно сказать? Собирался проинформировать про туго затянутый рукав, но мне не дали так просто это сделать: — Одно слово. Такое неожиданное ограничение поставило меня в ступор. Скажу «туго», Он спросит: «Где?» — и одного слова уже не получится… Или так не считается? Не знаю, в любом случае не хотелось вводить Его в заблуждение непонятно к чему относящимся словом — это могло только хуже сделать. А обращение считается за слово? Э-э, ладно, одно слово — значит, пусть очень буквально будет одно. Я выбрал «немеет» и вполне ожидаемо получил от Него встречный вопрос с уточнением. — Левая кисть, сэр. — Угу, хорошо, — одобрительно кивнул Шон в ответ на пройденную проверку и тут же ослабил рукав на одно деление. Почувствовав приток крови, я посжимал пальцы несколько раз, пока окончательно не вернулась чувствительность. Вот так, пока мы на правильном пути по завоеванию доверия Мастера. — Сейчас внимательно послушай. На этот раз я сделаю по-другому. Тебе должно быть неудобно, может, даже больно, только в сегодняшний мой сценарий стоп-слово не входит. Это не значит, что ты не можешь им воспользоваться, это значит, что тебе надо очень чётко отвечать на вопросы и сориентировать меня по своим ощущениям, чтобы я в итоге получил то, что хочу. Понятно? — Да, сэр. Мне осталось только понять, сколько придётся стоять, чтобы Вас точно сориентировать и распределить свои силы. — Я не хочу об этом думать. Шон поймал моё смятение во взгляде и продолжил: — Я хочу расслабиться, а не переживать о том, что мне в любой момент придётся подрываться тебя снимать. Рассчитывай надолго, на свой предел, хорошо? — Хорошо, сэр, теперь понял. Шон начал потихоньку затягивать узел между крюком и бондажом, чтобы между ними появилось болезненное натяжение. Я чувствовал, как по миллиметру от меня уходит свобода и плавно перетекает в Его сильные руки… В определённый момент мне показалось, будто до самой грудной клетки меня проткнул огромный металлический гарпун. Я тихо зашипел и поморщился, затем сделал глубокий вдох, чтобы подать сигнал, но Шон опередил меня: — Можешь ничего не говорить — это оно. Буквально слышал, как Он улыбнулся. С этой фразой в наш напряжённый вечер впервые постучалось удовлетворение — то самое, по которому я так давно тосковал… Мне даже стало неуместно тепло от внезапно окутавшей ностальгии. В сцене мне именно этого голоса больше всего не хватало. С ним всё играло совсем другими красками. Теперь оставалось соединить всё с ошейником и поднять меня на цыпочки. Но Шон здесь тоже сделал по-другому — мне не пришлось запрокидывать голову, но зато появился страх из-за не пропадающего ощущения лёгкого удушья. Казалось, если ещё хотя бы чуть-чуть сильнее натянуть верёвку, я уже не смогу свободно дышать. Вроде дежавю, а вроде и совсем нет — было очень странно. По факту это не являлось подвесом, хотя по ощущениям боль была точно такой же, если даже не хуже. Я радовался последним секундам на земле, пока Шон неторопливо начал поднимать, и ровно в тот момент, когда мои пятки оторвались от земли, Он остановился. Хозяин закрепил верёвку, удобно устроился на кровати, положив себе под спину две подушки, и просто наблюдал, как боль медленно завладевала моим телом… Он оставил меня в центре комнаты в качестве приманки на растерзание тому, кто должен был вот-вот прийти и попасться на предложенную наживку. Холодность и терпеливость, с которой Он выжидал, была пугающей. Господин довольно ухмылялся в ожидании красивого зрелища, которое я вот-вот должен буду Ему преподнести. Мои тихие стоны начали выдавать приближение важной гостьи, для которой с таким старанием была приготовлена жертва. Хотелось обернуться назад, чтобы понять, откуда она на меня нападёт, но самым страшным было то, что боль придёт не откуда-то, она придёт изнутри… Дыхание участилось от возбуждения, но, казалось, чем чаще я втягивал воздух, тем больше его не хватало. Из-за того, что ошейник сдавливал кадык, включались ложные инстинкты, пугающие асфиксией. Сердце от страха забилось чаще, разгоняя кровь, и мне стало жарко, я буквально чувствовал, как всё тело начинает покрываться потом. Хозяин медленно начал гонять в руке свой член, облизываясь на мои страдания. Я слышал Его наслаждение и начинал возбуждаться сам. У меня в голове, похоже, выработался чёткий алгоритм — всегда жду оргазма Хозяина, зная, что после могу кончить сам. Но в ближайшие дни, готов спорить, ничего подобного мне даже близко не светит. Не знаю уже, как буду сдерживаться, внутри всё взрывается, гормоны бьют в голову. Даже нет, сегодня они уже в ярости по ней долбят. Вместе с моей нарастающей болью приближалась разрядка Хозяина — я слышал, как темп ускорился, как участились вдохи, а когда до носа долетел Его запах, у меня окончательно крышу снесло, и стоящий член снова угрожающе дёрнулся вверх в преддверии. «Нет, Аарон, держись. Блять, просто держись, не смей!» — строго наговаривал про себя, пытаясь увести мысли в любую другую плоскость, но металлический стержень не давал забыть о себе ни на секунду. В глазах начали набираться слёзы от внутренней борьбы: когда внутренний голос плакал «нет, не могу», я пытался настоять на «всё мы можем, не смей сдаваться». Больно. И ничего нельзя. Только жёсткий контроль над собой, который давался с огромным трудом. Шон кончил, получив удовольствие за нас двоих, и откинулся на подушки, продолжая блаженно мычать. Эти стоны были спусковым крючком. — Сэр, п-пожалуйста… Можно? Я вцепился руками в верёвку, стиснул зубы и крепко зажмурился, изо всех сил пытаясь сдержать себя. — Нет, Аарон, нельзя. После запрета боль усилилась втрое. Без разрядки с ней стало совсем сложно совладать. Я привык к сочетанию одного и другого, но в чистом виде было слишком тяжело, особенно сейчас. Больше из-за ментального состояния — там были вопросы и были страхи, которые под давлением сразу же всплывали. Это был не конец. Пока моё тело сходило с ума от ощущений, Шон потихоньку восстанавливался, наблюдая, и собирался на второй круг. Он аккуратно играл со своим членом, а я, облизнувшись, косил глаза, пытаясь уловить всю картину боковым зрением. Мне стало страшно. Я не был уверен в том, что снова смогу так же сдержаться. Шон уже готов был вот-вот кончить во второй раз, а моя эрекция так и не спадала с первого. Я боялся, что всё сработает на автомате и я не успею проконтролировать процесс. — Сэр, умоляю Вас, а-ах… Можно? Он не ответил мне, потому что Его тело сокрушил очередной оргазм. Я видел брызги спермы, и член снова дёрнулся в полной готовности тоже освободить семя. Удивительно, насколько эта проблема отвлекала меня от бондажа. Мне оставалось поскуливать и хныкать, крепко сжав кулаки. До последнего не терял надежды, что после того, как Он кончит, разрешит и мне. Хозяин расслабленно понежился в подушках, а потом встал с кровати, чтобы опустить меня на полную стопу. Затем Он подошёл и встал напротив. Пощёчина. Резкая и громкая, от которой перед глазами помутнело от брызнувших слёз. — Нельзя! — рявкнул Он и крепко взял меня за подбородок. — Посмотри сюда, я сказал тебе «нет», — повторил, тряхнув мою голову. — И это «нет» распространяется на весь сегодняшний вечер. Ты услышал? — Да, Господин, — тихо проговорил я. Можно было сколько угодно обижаться, но, если бы Он не вмешался с такой грубой помощью, я бы сам с этим точно не справился. Это факт. Так странно чувствовать себя одновременно униженным и благодарным. Хозяин развязал верёвку, опустив мне руки, после чего снял наручи. Освобождать от крюка Он не особо торопился — принялся сильно дёргать за разные части бондажа и наблюдать, как я через боль пытаюсь удержать равновесие. Наигравшись с этим, Он начал снимать бондаж, перед этим развязав узлы, соединяющие обвязку и нашего «старого друга», а ещё ошейник. Я нескромно простонал от облегчения, стоило натяжению ослабнуть. Теперь дышалось свободно. Мне казалось, я всё своё тело по-другому почувствовал. — На кровать. Он не дал мне «отойти». Приказы следовали один за другим без остановок и передышек. Я сделал пару осторожных шагов и принял ту позу, с которой начиналась наша сессия. Вытаскивать крюк, на удивление, оказалось ещё больнее. Шон даже положил мне руку на спину в качестве поддержки. Это было очень нужно, я даже поверил в то, что Он не так уж сильно на самом деле недоволен мной. Когда крюк заменился Его членом, я окончательно сошёл с ума от ощущений. Мне так не хватало секса, и тут я получил его в полном комплекте. Шон взял меня за волосы, отвесил пару шлепков и начал грубо, быстро трахать, доводя до безумства. Было так хорошо, горячо и больно, что меня начало всего трясти от кайфа, который я испытывал. Он удивительно точно попадал в цель каждым своим движением и манерой — именно она была так нужна сейчас. Боже, а-ах, боже! И как это может не закончиться оргазмом? Как?! Такое удовольствие — я бы в небеса сразу из кровати улетел. Блять, Шон, какой же ты жестокий садист! Кошмар, какой кошмар, м-м! Он кончил, процарапав мне спину на последних толчках. Я на последних секундах осознания реальности успел потянуться рукой к члену и крепко безжалостно сжать. Весь ствол гудел от раздирающей его боли. Я вскрикнул и умоляюще громко простонал. Ему не было дела. Он дал себе время отдышаться и прийти в себя, после чего спросил, есть ли у меня ещё силы, причём ответом должно было быть либо «да», либо «нет». Я же вообще не успевал за этим сумасшедшим нон-стопом, который был для меня уготовлен. Всё сваливалось словно снежный ком. Силы на что? Я не знаю. Ещё один подвес? Ещё один секс? Смотря на что. Сил осталось немного, совсем чуть-чуть — где-то между «да» и «нет». Ни один из двух вариантов не подходил, но я решил, что раз хоть какая-то капля осталась, то честнее будет ответить: — Да, сэр. — Тогда руки на спинку дивана. Выставись, прогнись. Эх, я бы предпочёл лечь на кровать или даже на пол, только бы не держать себя на ногах. Энергии почти нет, а всё, что осталось, у меня сейчас без остатка заберут… Я крепко схватился за спинку и корпусом обессиленно повис на ней. Зато прогиб получился даже лучше, чем требовалось. Хозяин вернулся с длинным деревянным «школьным» паддлом. К этой тяжёлой боли я уже был не готов. Хотел спросить, можно ли мне перекинуться через спинку. В такой позе бить Ему будет по-прежнему удобно, а бонусом и мне будет значительно легче. Вот только Шон не разрешил задать вопрос. — Ты можешь говорить в двух случаях: когда я что-то спросил или когда нужно о чём-то меня предупредить — всё, больше никакой болтовни я слышать не должен. Сколько? Он приложил к ягодицам паддл и тихонько похлопал, примеряясь. Боже, почему так сложно? Ни на секунду не позволяет расслабиться — ограничивает, заставляя всё время выбирать. Ударь сколько хочешь, и можно я сразу спать пойду? — Двадцать, сэр. Я не смогу больше. — Опять говоришь больше, чем от тебя требуют. Сорок пять. Если завтра это повторится, будет девяносто. С этим тебе понятно? — Да, сэр. — Отлично. Я чувствовал, что Он выжимает меня как лимон. Стекавшие до подбородка слёзы были тому доказательством. Под конец и без того насыщенной сессии эта порка была до ужаса изнуряющей. Даже реагировать на обрушивающиеся удары не было сил. Казалось, этот элементарный крик требует слишком больших затрат и является непосильной работой, а не очевидной реакцией. Хозяин дал мне небольшую поблажку в виде относительно слабой первой дюжины ударов, но вкупе со всем это никак не повлияло на моё упадническое состояние. — Последние десять ты красиво и чётко для меня посчитаешь. В качестве перестраховки я решил проявить максимальное уважение и произносил благодарность в конце каждого удара, лишь бы не пришлось переделывать. — Сорок пять, сэр. Спасибо, сэр, — из последних сил громко объявил я. Сегодня Он заставил очень много поработать. И, кажется, останавливаться не собирался до тех пор, пока я ещё могу стоять на ногах, не падая. — Лицом ко мне, руки за головой. Придёшь, когда позову. С этими словами Шон отнёс на место паддл и пошёл в душ. Когда крикнул, я не знал, можно ли уже опустить руки, и решил этого не делать. — Что-то ты сильно заскучал, давай, поработай. Он протянул полотенце, и я принялся тщательно вытирать Его от макушки до пяток. Всё, сам я точно сегодня без душа. Главное — хотя бы до кровати дойти. Я закончил, стоя на коленях с полотенцем в руках, абсолютно опустошённый и обессиленный. Еле удавалось держать голову прямо. — Приводи себя в порядок, я жду тебя на разговор. У тебя три минуты. Блять, точно! Ещё же этот разговор мне на голову! В лучшем случае у меня получится мямлить что-то пятнадцать минут… На этот раз душ не сильно-то спас. Включил воду похолоднее, но эффекта хватило на каких-нибудь пару секунд. Вытерся я плохо — побоялся, времени не хватит — и побежал скорее одеваться. Фуф, вроде уложился. Вот только мысли отказывались собираться в кучу. Мне бы просто кровать и сон. Сон и кровать. — Я жду, — поторопил Шон, указав на время. — Да-да, сэр, сейчас. Простите… Вообще сил не осталось, сэр. — Думаю, пять штрафных минут быстро приведут тебя в чувство. Чёрт, ну куда ещё-то? Мне бы к себе поскорее… Я вдруг осознал, что до завтрашнего вечера Его не увижу. И тут же принялся бегать по Нему глазами, чтобы вдоволь насмотреться. — Сэр, пожалуйста, я хотел попросить у Вас телефон Корнелии. Мы не успели тогда договорить, но она сказала, что я могу взять у Вас её номер и потом встретиться. Я думал, Он категорично остановит меня ещё на первом предложении, но Шон всё спокойно выслушал и вроде бы даже не переменился в настроении. — Завтра утром запишу тебе её номер и оставлю записку на барной. — Спасибо большое, сэр. Я очень ценю Ваше доверие. Своим согласием Он меня, конечно, сильно удивил. — Хорошо, что ты спросил меня. Если бы ваше общение продолжилось за моей спиной, нам бы пришлось с тобой очень серьёзно побеседовать. Он замолчал, а все мои мысли были только о сладком долгом сне. Единственная тема, которая осталась в запасе, — это очередной вопрос по работе. Меня, мягко говоря, немного напрягало то, что Он даёт задания из абсолютно всех областей. Даже по логистике, блин, один кейс затесался, хотя это совсем не мой профиль. Логичнее же было бы давать больше заданий по моей специальности, чтобы я смог подготовиться к специфике именно их компании. В ответ на это Шон сказал, что перед тем, как меня определят в конкретный отдел, мне придётся всё равно пройти через другие, чтобы меня могли посмотреть со всех сторон и чтобы я вдобавок лучше понимал, как там всё внутри связано. Это очень меня удивило и напрягло — блин, у меня даже по поводу одной области нет такой экспертности, чтобы быть в себе уверенным, а если меня в какую-нибудь бухгалтерию засунут, я вообще как там выживать буду? Вот и посмотрят на мою «живучесть» и «стрессоустойчивость», ага. Ещё спросил, когда же всё-таки Шон соберётся проверять накопившиеся задания, и Он сказал: «Скорее всего, на выходных попробуем». Меня это не особо радовало, уж лучше бы вместо этих дурацких обязательных разговоров Он меня к предстоящим испытаниям готовил, вот честно. На выходных всё посмотреть Шон ещё на той неделе обещал, и в итоге ничего. Дополнительные штрафные минуты я использовал для того, чтобы рассказать о том, как мы с Логаном двигаемся и что делаем. А ещё кусочком захватил «Fanny», посоветовав и Ему как-нибудь заглянуть панкейки там попробовать — они просто объедение! Рассказал ещё до кучи про разбитого Сэма. Заранее знал, что Шон эту тему продолжать не будет и ничем не поделится, но оставшиеся минуты надо было хоть чем-то занять. Вот и всё. Моё время наконец-то истекло. Я молча ждал команды — это всё, что было нужно. — Ладно, можешь идти. — Спасибо большое, сэр. Завтра я по-прежнему не нужен, верно? — Да, можешь спать. — Если я Вам в какое-нибудь утро понадоблюсь, Вы мне скажете, или лучше, если буду каждый вечер переспрашивать? — Не надо, я тебе сам скажу. — Доброй ночи, сэр. Спасибо за Ваше время. Свои пожелания я уже произносил, стоя в проёме, чтобы не пришлось больше видеть этот взгляд из серии «проваливай уже». Закрывшись в своей комнате, я смог спокойно тихо заплакать. Пытался успокоить себя тем, что завтра попробую снова и всё будет хорошо, но так-то эту фразу я себе с понедельника повторяю, а замечаний у Него ко мне меньше не становится. Боже, сколько месяцев надо, чтобы вернуть Его расположение? Середина недели уже, а я как будто с мёртвой точки так и не сдвинулся. Прямо реветь хотелось от бессилия. Не знаю, как можно ещё больше стараться, но завтра определённо надо будет это узнать. Я засыпал на мокрой от слёз подушке, но старался, несмотря ни на что, верить в завтрашний день. Да, точно, завтра я просто попробую снова…