Битый ген

— Тео!.. В спине что-то хрустнуло от толчка в стену; лёгкие в груди свернулись от удара и не впускали воздух, который я отчаянно ловила ртом. — Отпусти её! — крикнул Лиам, но Тео не ослабил хватку — впечатав в стену, держал меня за горло, и его волчьи когти больно царапали мне шею. Он вонзился в моё лицо распахнутым, полным огненной черноты взглядом; клянусь, его серые с голубыми и зелёными прожилками глаза казались почти чёрными. Уголки бледных губ дёрнулись в отвращении. Тео смотрел на меня, как на самку тарантула, которую собирался раздавить. Ни злости, ни гнева. Ни тени узнавания. Лиам сорвался с места, но я прохрипела, встретившись с ним глазами: — Стой. Всё хорошо… — и перевела взгляд на Тео: — Всё хорошо, — прошептала я ему, обхватив его ладонь, вжатую мне в гортань. Не пытаясь вырваться, примирительно погладила пальцами костяшки и напряжённые жилы в его руке, по-мужски широкое запястье; сорванное дыхание било мне в лицо, но я не пряталась. — Тш-ш-ш, всё хорошо… Всё в порядке. Тише… Тео, это я, твоя Ева. Твоя гадюка. Я сморгнула слёзы. Тео смертельно побледнел, и губы слились по цвету с пепельной кожей, перепачканной в саже. Сколько же горечи в его прояснившихся глазах — будь я всё ещё эмпатом, под тяжестью его взгляда согнулась бы пополам. Меня бы разнесло вдребезги. — Ева… — одними губами. Я попыталась улыбнуться: — А кто же ещё? Никто не причинит ему вреда. Я не позволю. Клянусь, если мне не оставят выхода, буду душить цепью этого Лиама Данбара, пока не сдохнет. Разомкнув тиски своих рук, Тео выпустил меня; я зашлась в сиплом кашле, осев на корточки. Он рассматривал свои ладони с выпущенными когтями так, как если бы они ему не принадлежали, будто видел их впервые в жизни. — Где моя сестра? — спросил он, взглянув на пол, где минуту назад зарубцевался адский разлом, оставленный катаной громовой кицунэ. — Давно мертва, — подала голос Хейден. — Ты убил её. Забыл? Тео моргнул, дёрнувшись на месте, и обернулся ко мне. Унимая приступ кашля, я кивнула, потирая исцарапанное горло. — Ева, я… — он нахмурился, опустив глаза на мои руки, испачканные в крови, и снова на свои когти; я покачала головой, поднимаясь на ноги: знаю. Я знаю — Тео не хотел причинять мне боль. — Её разве не должно было парализовать? — Хейден ткнула пальцем в мою расцарапанную шею. — Яд канимы… — Вообще-то, нет, — перебил Тео. — Нет никакого яда канимы. Я стал… прежним. — Базовая комплектация? — прокряхтела я; Тео стрельнул в меня сердитый взгляд, и я только закатила глаза: — А что я такого сказала? — То есть у тебя нет сил Трейси и Джоша? — уточнил Лиам, переглянувшись с Хейден. Тео нехотя кивнул в ответ, озираясь по сторонам. От нервной настороженности, не сходящей с его лица, у меня в горле вставал густой ком. Отряхнувшись, я сделала короткий шаг ему навстречу — пробный, будто подкрадывалась к спящему хищнику, и замерла. Тео дёрнулся; его лица коснулась какая-то жалобная рябь, но секунду спустя он напустил на себя непроницаемый вид, стиснув зубы: — Всё осталось в Аду, — почти скучающий тон. — Тебя совесть не мучает? — гаркнул Лиам, подбросив меч и крепче сжав рукоять в кулаке. — Ты же убил их ради их силы! В ответ Тео выдал свою фирменную циничную полуулыбку уголком губ — этим деланным безразличием он мог обмануть кого угодно, но не меня. — Я лишь вернул их в исходное состояние. — Ладно, — Хейден скрипнула зубами, задев Лиама плечом. — Ладно! Он бесполезен, — как будто речь шла о разбитом смартфоне, а не о живом человеке. — Верни его обратно, Лиам. Сука! — Рискни здоровьем! — зашипела я, ринувшись вперёд. Тео попытался поймать меня, но я выскользнула, обнажая клыки. — Я тебе такой душ-шарко устрою… — Ева, хватит! — Я сбросила с себя руку Тео, зарычав на него через плечо: — Когда я решу, тогда и хватит! — рык сорвался на хрип; я едва выдержала злобный взгляд, каким Тео уничтожил мою прыть. Прямо под взъерошенным чубчиком проступила гневная венка, ноздри раздулись так, будто вот-вот выпустят раскалённый дым вместо воздуха. Казалось, моя невинная ремарка, да и само моё присутствие в лаборатории Ужасных докторов бесили Тео куда больше намерения Лиама отправить его обратно в Ад. Подавив невыносимое желание заскулить и забиться в какой-нибудь угол, я пискнула: — И пяти минут не прошло, как вернулся, а уже вздумал указывать мне, что делать. В своём репертуаре, нахрен. Умник. — Ева. Ну давай, ещё порычи на меня, Тео Рейкен! — Слышь, ты, — обратилась я к Лиаму, выцедив желчную улыбочку, — брось катану, пока личико твоей козе не подправила, — и для убедительности сплюнула порцию яда ему под ноги. — Откровенно говоря, я бы не хотела этого делать — она похожа на Селену Гомеc. Очаровательная такая латиночка, — кивнула я на Хейден. Что за чушь я несу? — Поэтому будет славно, если мы найдём компромисс и уладим наши разногласия… э-э-э… полюбовно. Брось катану, козлина!.. Лиам даже бровью не повёл, но на обострившихся скулах дрогнули желваки. Тусклый блик пробежал от кончика лезвия к рукояти, и сомкнутые вокруг неё пальцы побелели; меч будто врос ему в руку, и печать непоколебимой решимости на лице невесть что о себе возомнившего пацана мне совершенно не понравилась. Что ж, Ева Картер не повторяет дважды. — Ш-ш-ш!.. Лучшая защита — это нападение, но целилась я всё-таки в руки Лиама, державшие катану. Промахнулась. Закрывая засранца собой, Хейден выросла между нами будто из ниоткуда. Лишь на мгновение. И тут же рухнула к его ногам с протяжным воем, баюкая в ладонях обожжённое лицо. Сжав зубы, Лиам осел на пол рядом с ней; руки у него тряслись — он пытался быть аккуратным, убирая чёрные волосы, налипшие на покрасневшую кожу, покрытую желтоватой коростой мокрых волдырей. Немая сцена. Ни криков, ни брани, ни злобного шипения — только слабые всхлипывания Хейден и скрежет зубов Лиама, перетираемых от ярости. Отбросив меч в сторону, он поднял на меня вспыхнувшие жёлтым глаза, медленно распрямляясь. Его заметно потряхивало; Лиам напрягся так, будто боялся расплескать гнев, затопивший его до покрасневших ушей. — Фантомас разбушевался, — съязвила я. Взглянув Хейден, хныкающую на полу, я откашлялась и бросила на Тео беспомощный взгляд — тот бессильно выругался, закатывая глаза. Меня преследовало подозрение, что плеваться ядом в девчонку оборотня-психопата, не умевшего держать себя в руках в полнолуние, было не самым блестящим моим решением. — Лиам, — я снова кашлянула, — с ней всё будет хорошо, честно! Даже шрамов не останется — вот увидишь! — и, попятившись назад, врезалась в грудь Тео. — Ева, — любимая рука накрыла моё плечо в до боли привычном покровительственном жесте, — встань за моей спиной и не высовывайся, — подчёркнуто уравновешенным тоном; приказ, не подлежащий обсуждению. В этом весь Тео Рейкен: уберечь, закрыть собой у него — на правах приобретённого рефлекса. Я не успела послушаться. Не поняла, как оказалась на полу. Лиам бросился на меня, выпустив волчьи когти и клыки; не дав добраться до моей шеи, Тео обхватил его за живот, и парень бился в тисках его рук, как кролик, угодивший в капкан. Плюшевый кролик, в которого вшито сдетонировавшее взрывное устройство. Тео тряс Лиама за плечи, пытаясь привести в чувство; разорвав хватку, тот высвободился, и хриплый вой разрезал душную сырость лаборатории. — Лиам! — Тео зарычал на него, отвлекая на себя внимание. Они схлестнулись. Треск ударов, грохот спин, вбиваемых в бетон. Они валяли друг друга по полу, поднимая пыль. — Ева, беги! Никуда я не побегу. Придушив в себе секундный и заведомо провальный порыв ввязаться в мужскую потасовку, я поползла на четвереньках в сторону хнычущей Хейден, согнувшейся в три погибели на полу, и нащупала рукоять катаны, валявшейся за её спиной. — Ева… — слабый, разбавленный жутковатым бульканьем стон; стало страшно обернуться. Кожа зачесалась, покрытая холодными мурашками. Будто мне за шиворот насыпали колотого льда. — Отпусти его! — взвизгнула я, опёршись на катану. С рыком втягивая воздух и облизывая кровавые клыки — на его лице от кулаков Тео не осталось живого места, — Лиам душил его, стиснув грудь кольцом напряжённых рук. Бледный, с болезненно синюшными губами, Тео уже почти не сопротивлялся. Только щурил в мою сторону невидящие глаза, левый — залит кровью с разбитой брови. Я слышала, как трещали переломанные рёбра в его сильной груди под руками Лиама. Самый невыносимый звук для моих ушей. — Лиам! — крикнула я, схватив Хейден за волосы. Девчонка заскулила от болезненного натяжения кожи, когда я, намотав беспорядочную копну на кулак, дёрнула её голову вверх и приставила лезвие катаны к горлу. Лиам ослабил хватку, но Тео, уже почти потерявшего сознание от удушья, не выпустил. — Отпусти его. Живо! — сквозь зубы. Я надавила лезвием на сонную артерию слабо брыкающейся Хейден и для убедительности округлила глаза — голубые глаза хищника, которому приходилось убивать; пусть видит, кто я такая. Лиам вздрогнул. Медленно расцепил руки. Тео выскользнул на пол, зачем-то обращаясь в крупного чёрного волка — никогда не видела его таким; и, выбравшись из кровавых складок одежды, сделал слабый рывок. Заскулил, прижав уши к голове. От его живота на бетоне остался блестящий багровый развод. — Боже, — выдохнула я, прижав ко рту кулак с рукояткой меча, и, выпустив стонущую Хейден, метнулась к распростёртому на полу волчьему телу. Лиам застыл, как разбитый параличом, даже не пытаясь выдрать катану из моих рук или помешать мне подобраться к Тео. Сев на колени, я бережно приподняла обмякшую переднюю лапу. Откуда столько крови? — Мальчик мой… — вырвалось у меня. Единственный в жизни раз я назвала его так. Потому что никакой Тео Рейкен не мальчик. Уже давно. С тех самых пор, как погибла его сестра. — У него открытый перелом, — пробормотала я, задержав трясущиеся пальцы над разорванной грудью. Чёрная шерсть слиплась и блестела, как от бензина; кровь, бегущая на пол, била в ноздри мокрым запахом железа. — Ты поможешь мне отвезти его домой, — отмерила я, не глядя на Лиама. — Ева… — в ослабевшем голосе почти не слышалось протеста. — Ты поможешь, — с нажимом повторила я, не поднимая головы. — Тео заступился за меня. Это мне ты должен был переломать рёбра, а не ему, — прошептала я, закрывая рваную рану рукой; густая кровь жгла мои пальцы и никак не останавливалась. — Поэтому ты поможешь мне, Лиам. Или, клянусь, я отправлю тебя в Ад. Вас обоих вместе с Хейден.

***

Два дня я боялась выйти из дома и оставить его одного — Тео боялся моих рук. И не обращался в человека — будто на четырёх лапах чувствовал себя увереннее. В каком-то смысле я его понимала. Прихватив бутылку с водой и пачку обезболивающего, я поднялась в спальню и протолкнулась в дверь; Тео вздрогнул от скрипа и, свалившись с постели, пополз в угол, поджимая задние лапы к изувеченному животу. — Тео, это же я, — прошептала я, медленно опустившись на пол рядом с ним и осторожно коснувшись взъерошенного загривка. Заскулив, Тео накрыл передней лапой волчий нос, будто пытаясь от меня спрятаться. Его колотило; он дышал со сдавленным хрипом и через раз. — Ты плохо исцеляешься, — заметила я, отставив бутылку с водой в сторону. Перевернув Тео на бок, я уложила его тяжёлую голову к себе на колени и придирчиво осмотрела верх живота. Рана больше не кровоточила, но и не затягивалась. — Тебя надо показать врачу. Ветеринарному, раз уж ты не хочешь обращаться обратно в человека. В ответ он только издал протестующий рык. Я тяжело вздохнула: — Знаешь, если бы я обращалась в манула всякий раз, когда мне не хочется с тобой разговаривать, Тедди, в человеческом теле ты бы меня не увидел. Ах да. Только я больше не могу обращаться в манула. Интересно, почему? Не хочешь поговорить об этом? Тео поднял на меня воспалённые, полуприкрытые глаза и ткнулся горячим носом мне в ладонь. — Это уже нихрена не смешно. Если ты и дальше планируешь торчать в теле волка, я схожу за твоей машинкой для стрижки и побрею тебе пузико. Будем играть в доктора. Без эротического подтекста. Не обещаю, что тебе понравится. Ты понял меня, Тео Рейкен? Он закрыл глаза и напрягся всем телом, позволяя гладить себя по голове. Пугливо прижал уши. — Вот, — высыпав в ладонь несколько капсул обезболивающего, я подсунула ему под нос. — Спасибо тебе, блин, огромное, я больше не умею забирать боль. Но хотя бы так. Тео слизнул таблетки с моей руки, а затем вылакал половину бутылки воды; я наливала жидкость в ладонь горстями, давая ему пить. Его сухой шершавый язык оставил на моей коже кровавый след. Кажется, нижние рёбра, раздробленные в крошку и пока не сросшиеся, порвали ему лёгкое, отчего он дышал поверхностно и часто. — Тео, прошу тебя, дай отвезти тебя к врачу, — взмолилась я, прорежая пальцами густой мех на его спине. — Не могу смотреть на тебя такого. Я… Не смогла договорить. Укачивая его голову на своих коленях, я роняла на длинную волчью морду крупные слезинки; Тео моих слёз не выносил, но я терпела слишком долго. Три месяца ждала, чтобы нарыдаться. — Тео, ты совсем больной. Больной на всю голову. Оставил меня одну… Ты хоть можешь себе представить… Думаю, можешь, — осеклась я. — Поэтому я буду плакать, и ты не имеешь права злиться на меня за это, — я всхлипнула, целуя его в макушку между прижатых к голове ушей. — Пока тебя не было, я совсем не плакала. Это было бы как… признать своё поражение. Согласиться с тем, что никогда тебя больше не увижу. Но теперь ты здесь, и… — я обхватила рукой сведённое, будто набитое колючками горло, и резким глотком протолкнула слёзы в грудь. — Прости. Я почему-то вспомнила, как ты впервые меня поцеловал. Тогда ты тоже подрался из-за меня… и я сказала, что, если выживу, и у меня получится стать химерой, хочу обзавестись способностью лечить и забирать боль. А ты ответил, что было бы неплохо, если бы я обзавелась способностью держать язык за зубами, — склонившись над Тео, я потёрлась носом о его голову и крепко прижала её к груди. — Теперь я не умею ни того, ни другого… Ева-язык-без-костей-Картер. Ты снова подрался, и тебе опять из-за меня больно. Я не могу забрать твою боль… Меня скрутило судорогой. Рыдания стояли во мне до самой переносицы; не грудь, а сосуд, набитый колотым железом. И вдруг… стало легче дышать. Будто из меня вытряхнули эту боль, оставив вакуумную пустоту. — Тео? Ты соврал Лиаму. В Аду осталось не всё, — догадалась я. — Ты эмпат, верно? Вот только… Ты не думай, это камень с души — не знаю, как смогла бы смириться с тем, что ты отдал мне свои глаза, и всё-таки. Почему ты видишь? Конечно, Тео мне не ответил — только моргнул, хрипло вздохнув. И ещё раз. И закрыл глаза, притворяясь спящим. — Как это по-взрослому! — пробурчала я. Послышался странный хлопок и мягкая, характерно хищная поступь на лестнице; я задержала дыхание, прислушиваясь. — Если ты думаешь, что на этом мы с тобой закончили, то ошибаешься. Поднявшись на ноги, я помогла ему вскарабкаться на постель и, коснувшись поцелуем лохматой морды, направилась к двери. Дёрнула за ручку. Увидев человека, возникшего на пороге, я перегородила собой весь проход. Чтобы войти в эту спальню, ему придётся меня убить. — Скотт. Приветственно кивнув, МакКолл попытался заглянуть мне через плечо; я демонстративно подпёрла косяк кулаком на манер шлагбаума. — Ева. Мне нужно поговорить с Тео. Это очень важно. — Если под «поговорить» ты подразумеваешь «переломать ему ноги», «придушить», «отправить в Ад» или ещё что-то в этом духе… — Нет, Ева! — он развёл руками, будто демонстрируя, что они пусты и безоружны — глупо. Скотт МакКолл сам — оружие. Справиться с раненым Тео оборотню-альфе не составит большого труда. Карие глаза вперились в меня взглядом, который я была не в состоянии прочитать. Примирительным? Просящим? Компромиссным? — Ева, я думаю, Тео может помнить Стайлза. Обещаю, я не причиню ему вреда. Издав скептический смешок, я заставила себя отодрать руку от косяка, позволяя Скотту заглянуть внутрь спальни. — Как видишь, сейчас не самое подходящее время для общения. — Он ещё не исцелился? — В ответ я поджала губы, молча помотав головой. — Почему? — Хотела бы я знать, — буркнула я, взглянув на Тео — он свернулся на краю постели скорбным полукалачиком, пряча рану внизу груди. — Он что, так и не обращался в человека? — нахмурился Скотт. Я передёрнула плечом: — Нет. Не ест, не спит и не обращается в человека. Всё, что он делает, это глотает обезболивающее, забивается в угол или под кровать, и покушается своими зубами на мои руки всякий раз, когда пытаюсь отвезти его в больницу, — я зачастила, в бессилии привалившись лбом к косяку. — Ему плохо, а я не могу ни забрать его боль, ни даже понять, что творится в его голове. Это сводит меня с ума! Ещё не хватало скатиться в истерику. Я сильно надавила на веки подушечками пальцев, но несколько слезинок всё же выкатилось из-под ресниц. — Ева… — Ей-богу, Скотт, — выдохнула я шёпотом, чтобы в голос не разреветься, — попробуй только сказать, что он сам во всём виноват!.. Ты ведь знаешь, что… — Знаю. Но и ты не виновата, что он попал в Ад. Несдержанный рык наполнил моё пересохшее горло: — Скотт… — Я могу помочь. — Ч-что? — опешила я. — Я знаю, как ускорить процесс исцеления, — пояснил Скотт. — Я помогу. Если ты, конечно, подпустишь меня к нему. Я прикусила губу, уронив короткий взгляд на волчье тело Тео, распластанное на кровати, и снова взглянула на Скотта МакКолла. Человека, отправившего моего любимого в Ад. Поколебавшись, я всё же впустила МакКолла в спальню, но сама шагнула вперёд него и, сев на край постели, успокаивающе потрепала Тео по ушам. Он напрягся до кончика хвоста и протестующе зарычал, вдавливаясь в меня спиной; мне пришлось придержать его морду, чтобы Тео не покусал Скотта. — Тише. Я здесь, — прошептала я, уткнувшись в густой волчий мех, и недоверчиво покосилась на МакКолла. — Обещаю, я не причиню ему вреда. — Если вдруг причинишь… — У тебя есть катана громовой кицунэ, — напомнил Скотт. — Я знаю, Ева, — он подхватил переднюю лапу Тео и сжал обеими руками. — Потерпи. Тео и так натерпелся — дёрнулся, но даже не заскулил, когда его кость хрустнула, ломаясь под пальцами МакКолла. Вместо него заскулила я: — Ты что творишь?! Я… — Это поможет запустить процесс регенерации, — оправдался Скотт, нервно облизнув побелевшие губы; я посмотрела на его напрягшиеся руки — выпуклые вены в жилистых предплечьях налились чёрным. Скотт запрокинул голову, болезненно морщась. Он забирал у моего Тео боль. — Вот так… — Спасибо, — одними губами поблагодарила я. Скотт едва заметно качнул головой в ответ. Тео в последний раз вздрогнул под его руками, стараясь вырваться, и я ощутила кончиками пальцев, как расслабляются мышцы в его спине. Он потерял сознание. — Хороший мой… — Он сильно не в себе, да? Вытерев глаза тыльной стороной ладони, я хлюпнула носом. — Тео был в Аду, а не Диснейленде. Конечно, он не в себе! Сомневаюсь, что от этого можно оправиться. — МакКолл выпустил когти, и я зашипела, обнажая клыки: — Руки убрал от него! — Ева, я только хочу выяснить, что с ним не так… Я лязгнула клыками, но всё-таки разрешила МакКоллу снова дотронуться до моего Тео. Скотт провёл ладонью вдоль шеи и, нащупав основание позвоночника, зажмурился, вонзив в него когти. Тео рефлекторно взбрыкнул в моих руках; обняв его голову, я не могла отлепить взгляда от перекошенного лица Скотта МакКолла. Он прокусил губу, сдерживая крик, и кровь бежала ему на подбородок; его трясло, как в синдроме Паркинсона на ускоренном воспроизведении. — Скотт… Он меня не слышал. Рычащий вой вышиб из меня душу. Выдернув когти, Скотт безвольно соскользнул на пол, пытаясь отдышаться; проступившие бисеринки пота бежали через лоб и заливали выпученные глаза, обычно небольшие и глубоко посаженные, но теперь выкатившиеся из орбит и напоминавшие спелые помидоры. Его трясло, как в лихорадке. Скотт давился приступами тошноты, надувая впалые щёки и пытаясь нащупать край кровати, чтобы подняться. — Скотт! — скользнув на пол, я с силой встряхнула его за плечи. — Что ты видел? Чуть не выкашливая лёгкие в дрожащую ладонь — можно было предположить, что его накрыл приступ астмы, — он сощурился, пытаясь сфокусировать на мне мутный взгляд. Будто вовсе меня не видел. — Нет, — слабый, но уверенный голос Тео раздался с постели. Я задрала голову. Вернув себе человеческий облик, он страдальчески жмурился, поднимаясь на локтях и прижимая руку к ране внизу груди. — Не говори ей, Скотт.