Один дома

* * * Жан остался на кухне в компании сладко придремавшей псины. Невидяще глядя на мрамор стойки, по которому растекалась молочная лужица, он задумчиво водил по ней пальцем, размазывая белёсые потёки. Он не знал, что за кошмар привиделся пиздоболу и выпендрёжнику Каю Боровскому, заставив того заявиться среди ночи в спальню своего, как ни крути, вражонка (Жан и сам понимал, что на врага не тянет). Но Кай, засранец, и понятия не имел, какими кошмарами была не так давно переполнена жизнь Жана. Реальными, не приснившимися. Он рефлекторно оглянулся на дверцу бара, за которой стояла вожделенная бутылка вискаря. Нахрен, это для слабаков. Он прерывисто выдохнул и сполз с высоченного табурета, как старый дед, которого усадил туда паскудник-внук, усадил и смылся с инфернальным ржанием. Дед-пердед. Жан потопал наверх, потому что телефон-то остался в спальне. У Хроноса был в разгаре рабочий день, вернее, рабочая ночь, наступило самое время ему звонить, не дожидаясь нового сеанса связи с Виртом. Потому что не Вирт принимал решения. И он уже стопудово доложил следующему по старшинству в своей цепочке контактов, что Стюардесса, мол, покаялся и решил вернуться в бизнес. Возвращение блудного сына-попугая, блядь. …— Хаюшки, босс. Узнал? — лениво поинтересовался Жан и уселся на кровати, поджав под себя босые ноги. — Или нет? Мой номер ещё в базе? Твоя шестёрка тебе всё про меня отрапортовала? Давай, скажи же что-нибудь. Он только что поставил на место свою старую симку. — Ну ты и гадёныш, — голос Хроноса был привычно бесстрастным. — Знаешь, сколько бабла мы из-за тебя потеряли? — Да ладно, будто у вас других сотрудников нету, — промурлыкал Жан. Беседа офисного планктона, да и только. — Не хочется тебе льстить, Стюардесса, — голос в трубке был по-прежнему бесцветным, — но, как выяснилось, ты пользовался повышенным спросом. А предложение — хоп! — и тю-тюкнуло. Так что денег мы потеряли изрядно. Ну и куда ты, к хуям, подевался? — Ну-у, допустим, подевался я именно к хуям, — загадочно протянул Жан, мгновенно возвращаясь к своей привычной манере общения с Хроносом и клиентами. Слащаво-наглой. Господи, как же он от этого дерьма отвык! Алле-гоп! Ты на арене, бро, так что не ной. Верти своё сальто-мортале и улыбайся. Улыбайся. Вот так. Помни, кто ты есть — сука и поблядушка. Он глянул на своё отражение в зеркале платяного шкафа — белая футболка, чёрное пятно кудрей — и растянул губы в улыбке. В оскале. — И что, хуям своим ты разонравился? — с лёгкой издёвкой предположил Хронос, но в его сухом голосе Жан явственно расслышал ещё и облегчение и сам возликовал. Этот выжига ему, кажется, поверил! Поверил — не поверил, но, естественно, оставался начеку. Жан прямо-таки воочию видел, как у того пухнет башка от предположений и открывающихся перспектив, будто сквозь солому булавки пробиваются. Мудила страшный. Жан невольно хохотнул, и мудила в трубке искренне удивился: — Чего ржёшь, ты, убогий? Как ты собрался нам потери возмещать? Круг-то клиентов у тебя резко сузится, ты же сиськи свои, дурак, отрезал. Значит, и об этом Вирт своему патрону доложил. Образцово-показательный сотрудник, достойный квартальной премии. — Да прям, — беззаботно обронил Жан, почёсывая Лейкину лохматую башку пальцами босой ноги. Было приятно. — Только не говори, что пупсики со шрамами не востребованы. Просто целевая аудитория немного изменится, подумаешь, горе какое. Грамотный менеджмент рулёз и форева. — И потом, я же хочу свои сиськи обратно, Всё переиграю. И низ перекрою. Полный переход, Хронос. И я уже не соскочу. Можете меня к батарее приковать, если не верите. Хронос опять тяжело и надолго замолчал. В трубке не было слышно даже его дыхания, будто бы он, падла, там умер. — Ты же понимаешь, что это не я решаю, — произнёс он наконец прежним ровным голосом. — А люди, которым придётся за тебя бабки вкладывать, Стюардесса. Серьёзные люди. Аптекарь. Как он тебе поверит после твоего косяка? Аптекарь. Следующее звено пищевой цепочки. — Да я на всё готов, я же настоящий пионер, — снова беспечно хохотнул Жан, хотя во рту у него разом пересохло, а ладонь, в которой он сжимал мобильник, повлажнела. — Ну-ну, мне нравится твой оптимизм, главное, чтобы он Аптекарю понравился, — подумав, проронил Хронос, и Жан неслышно перевёл дыхание: — Устроишь мне с ним встречу? Если он по-прежнему всё решает. В ножки кинусь кормильцу, покаюсь в грехах. — Вид у тебя, — провозгласил Хронос с деланным зевком, словно ему смерть как скучно было вести эту беседу, — теперь нетоварный. На кой ему на тебя смотреть и на хрена слушать? Ты же всё испортил, болезный. — Да прям, — немедля ощетинился Жан, демонстрируя, что оскорблён нешуточно. — Предстану в лучшем виде, как могу, так и компенсирую… утраченное. Ваты в лифчик набью. Поролона. Я Аптекарю всегда нравился, скажешь, нет? — Скажу, что ты долбоёб, — сумрачно отпарировал Хронос. — Моё второе имя, — ухмыльнулся в трубку Жан и поднялся с кровати. Адреналин уже пёр в кровь и бил в виски, тело требовало движения. — Не ревнуй, дурашка. Где встречаемся-то? — Я тебя сам найду, Стюардесса… и заберу. Вот это уже был настоящий разговор. — Ладно, тогда откуда? — покладисто согласился Жан, и Хронос предсказуемо и сварливо проворчал (видать, пассаж про то, что Стюардесса типа нравился Аптекарю, и правда его задел): — От верблюда, блядь. Послезавтра. Из бара «Валет». Заявишься вечером, как обычно, в три часа тачка подъедет, выйдешь и покатишь, куда повезут. Водила скажет, что от меня. А до трёх, так и быть, гудни напоследок. Напоследок. Вот добряк, разрешил. Жан сглотнул, но, как ни в чём не бывало, осведомился: — К Аптекарю повезёшь? Или сам… опробуешь? Для него-то я получше подмоюсь. — Заткнись, — процедил Хронос, и в трубке наступила тишина. Жан уронил мобильник, сполз на пол и обхватил обеими руками косматую Лейку, которая тут же принялась радостно облизывать ему лицо. * * * — Айфон. Новая модель. Отец из Штатов прислал, — объявил Кай с кривой усмешкой, бросив на колени Жану вовсе не навороченную коробочку. — То есть яблочные выпускает. Я сам не шибко-то разобрался пока, — честно признался он, глядя в непонимающие глаза Жана. Тот сидел прямо на ступеньках ведущей в холл лестницы, но уже был при полном параде и выглядел совершенно инфернально: тёмные сияющие, ярко накрашенные зенки в пол-лица. И белое мамино платье. Чёрт-те-что. Кашлянув, Кай отогнал странное замешательство и деловито добавил: — Вроде смарт и смарт, но у него система безопасности охуенная. Ай-вотч. Его вроде как невозможно спиздить. — То есть? — поднял брови Чечен, сидевший тут же на ступеньках, но повыше. — Ну то есть спиздить-то можно, конечно, — заторопился Кай, — но это будет ни к чему, потому что, во-первых, он так запаролен, что чужому не взломать. А во-вторых, его можно увидеть на том девайсе который ты спецом для этого зарегал. На моём, короче. И даже выключенным. Но это так, теория, я никогда не проверял. — Ты будешь знать, где его смарт находится? — Чечен мгновенно выпрямился, глаза его загорелись азартом, и он выхватил коробочку из рук Жана. — Херасе!.. Тьфу, да тут всё на инглише, — разочарованно протянул он, вертя коробочку так и эдак, а потом сунул обратно Каю. — А это что ещё за бандура у тебя? — Айпад, — загадочно изрёк Кай, чуть ухмыльнувшись, и Чечен демонстративно закатил глаза: — Вот же буржуйские приблуды! — Навряд ли кто оставит при мне такую штуку, — повёл плечами Жан. — Но мы сможем найти того, у кого она окажется, и расколоть до жопы, — синие глаза Кая хищно сузились, и Жан вдруг подумал, что на месте гипотетического «того» он точно не хотел бы попасть в руки Боровскому-младшему. Ни при каком раскладе. — Это будет крайний вариант, план «Цэ», — отрезал Чечен, поразмыслив немного. — Мы возле «Валета» этого долбаного засядем, как прибитые, так что куда Женьку повезут, узнаем сами. — Тем не менее, ты только что сказал — план «Цэ»,— Жан поднял голову. «Смотреть в эти зенки невозможно», — зачарованно решил Чечен. Вообще хотелось отвернуться и не видеть сотворённого непотребства. Белое платье типа туники, подол которого Жан машинально, по-пацански подоткнул, совсем не прикрывало его ноги. Не девчачьи и не пацанячьи — прямо-таки жеребячьи, длиннющие и смуглые. Босые. «Чтоб тебя», — с тоской подумал Чечен и угрюмо признал: — Мы типа отработали план «А». Сейчас отвезти тебя в клуб, встать за углом, следить, как выйдешь, сесть на хвост тем, кто заберёт, дальше по обстоятельствам. Трое Батиных ребят в своей тачке будут неподалеку, так что группа прикрытия тоже имеется. — Что ты Бате сказал? — быстро осведомился Жан, переглянувшись с Каем. Они оба про это впервые слышали. — А когда ты договорился? — тут же прищурился Кай. В его голосе явственно прозвучало: «Почему без меня?» Чечен терпеливо вздохнул и ответил примирительно: — Не кипешуйте, пацаны. Считайте, только что. Батя в Питере был, сейчас вот отзвонился. — Так чего ты ему наплёл? — не унимался Кай. Его вдруг захлестнула волна гнусной и мутной ревности. Он прекрасно знал, что его собственную задницу Чечен пошёл бы прикрывать в одно рыло. Своё. А для Жанки, гляди-ка, фронтовых братков подключил, заботливый! Жан метнул на него ехидный взгляд, будто мысли его прочёл, зараза. Сам мандражит, аж колотится весь, а туда же — ехидничает! Но вообще-то, вообще-то, торжествующе подумал Кай, внезапно успокоившись, , -это же просто значит, что Тёмка его как раз слабаком и не считает! — Ладно, проехали, — проворчал он, усаживаясь на ступеньку рядом с Жаном. — Ты, Эсмеральда хренова, давай с девайсами разбираться. Чечен покосился на две склонившиеся друг к другу непутёвые башки — белобрысую и чернявую. Волчата. Потом глянул на часы — время пока не поджимало — и отправился ставить чайник. Он всем своим привычным к войне нутром чуял — что-то пойдёт не так, как они сейчас рассчитывают. И тогда им понадобится не только план «Цэ», но, возможно, и «Дэ», еби его. И вообще, надо было позвонить экономке Наталье Павловне, чтобы пришла сюда утром. Мало ли что. А то останется Лейка в доме одна. * * * — Так что же ты бате сказал? — настойчиво осведомился Жан, когда они уже подъезжали к клубу, а Чечен искал глазами, где бы припарковаться. Он глянул через плечо: Жан обретался на заднем сиденье, уже на каблуках и с расправленной, как надо, юбкой. Духами от него разило за километр. «Ангелы и демоны» или типа того назывались эти духи, как определил, принюхавшись, Кай. Очень подходяще. — Сказал, что мы тут кое-что проворачиваем, и его пацаны мне просто на всякий случай, — неохотно проворчал Чечен. — Без подробностей. Жан неприятно оскалился, совсем как Кай рядом. Просто отражение в зеркале. — Нашли, о чём сейчас печься, долбоёбы, о Батиной толерантности, — сердито буркнул Чечен, глянув на эти рожи. — Больные, ей-бо. — А его пацаны не свалят, если вдруг всё вскроется? — напрямик спросил Кай. — Вся наша… мазута? — Не знаю, — так же прямо ответил Чечен и наконец нашёл место в проулке, откуда просматривался вход в сраный «Валет». — Хорош трындеть, коронация, блядь, начинается. Он не помнил из какого фильма фраза, помнил только, что произносил её надломленный и дребезжащий старческий голос. И без «бляди», естественно. Накрапывал мелкий, но частый дождик, и Жан, вылезая из «хонды», прикрылся найденным на сиденье зонтом. Большим и чёрным. Мужским. И матюкнулся, попав туфлей в лужу. Эсмеральда как она есть, ага. — Не ссы, чувак, мы всех возьмём за жопы, — вполголоса бросил ему Чечен, потому что надо же было что-то сказать. — Поаккуратней там, — выдавил Кай, не спуская с Жана пристального, почти умоляющего взгляда. — Сами не ссыте, — залихватски отрубил тот и захлопнул дверцу, поворачиваясь на каблуках. И зацокал ими к двери клуба, к заботливо распахнувшему её охраннику. И пропал. Чечен откинулся на спинку сиденья, кое-как распрямив ноги, и мрачно протянул: — Закурить бы. — И выпить, — немедля отозвался Кай, сверкнув глазами. — Батины пацаны на месте? — За углом, — лаконично сообщил Чечен. — Вон там. — Нам всем тут сидеть и сидеть, пока наш фокусник оттопыривается. Дурь мы затеяли, конечно. И бошек нам не сносить. Ну чего ты скалишься? — А что, плакать, что ли? — Кай ощерился ещё пуще, хотя в глазах у него мелькало что-то очень похожее на тоскливое отчаяние. Чечен придержал его за руку, которую тот, конечно, тут же строптиво выдернул: — Ты чего, а? Но Кай только тряхнул головой и отвернулся к окну, по которому ползли дождевые капли. Будто слёзы. — Ничего. За входом смотри. А я за айфоном. Но и в две пары глаз они всё просмотрели. Профукали. Просрали. * * * — Он уже не там! Не в клубе! — ледяные пальцы Кая с силой вцепились в запястье Чечена, а синие глаза оказались так близко, будто он целоваться собрался. — Вот! Теперь перед лицом Чечена замерцал экран пресловутого яблочного девайса, куда всё это время упорно пырился Кай. — Женька не в клубе? — Чечен схватился за ручку дверцы. — М-мать… А как же он вышел? Он же не выходил! — Айфон не в клубе, Тём, — процедил побледневший и враз будто осунувшийся Кай, выскакивая из машины и бережно пряча айпад под куртку. — Пошли осмотрим эту богадельню. — Блядь, надо было сразу с Женькой идти, — вырвалось у Чечена. План «А» уже нихуя не работал, хотя Батины пацаны добросовестно караулили в припаркованной за углом синей «тойоте». — Ты ничего не путаешь? Может, девайс глючит? Но ему уже и самому было холодно до озноба, и не дождь стал этому причиной. За пять штук с носа они наконец прорвались в клуб, отчаянно шаря взглядами по танцполу и по завсегдатаям у барной стойки: ясен пень, смоляной копны кудрей и белого платья нигде не было видно. Чечен безошибочно, каким-то чутьём выцепил среди охранников парня со шрамом на скуле и усталыми тёмными глазами. Подошёл. — Друга потеряли, командир. Помоги, а? — то же чутьё подсказывало ему, что совать парню бабло бесполезно. — В белом платьишке пацан чернявый. Боимся за него, — честно признался он, сверля глазами непроницаемое загорелое лицо охранника. — Наверху был, — коротко вымолвил тот наконец, но Чечен придержал за локоть тут же рванувшегося к лестнице Кая. — Был, говоришь? — Вывели другим ходом, — снова помолчав, произнёс охранник. — Да тут сроду… — запальчиво начал Кай, но парень в камуфляже так же скупо пояснил, указав подбородком куда-то в сторону: — Хозяева с соседней сауной и харчевней верхний этаж объединили. Через них и вывели. Чечен на миг прикрыл глаза, потом благодарно выдохнул: «Спасибо, братан» и ринулся вслед за Каем к выходу. В предбаннике за «вертушкой» тот, однако, притормозил и снова отчаянно уставился на экран выхваченного из-под куртки айпада. — Едут до Тулинки, — отрывисто бросил он, толкая дверь. Тулинка была районом частных коттеджей и таунхаусов, не таким шикарным, как местная Рублёвка, где стоял особняк Боровских, но всё-таки. Уже втиснувшись за руль и заведя мотор, Чечен выдернул из кармана телефон и отзвонился ребятам Бати. Но у него язык не повернулся сказать им, что их единственным, мать его, волшебным клубочком, за которым они едут, был чёртов айфон! — Я так только с тобой когда-то первый раз налажал, — вырвалось у него сокрушённо, и бледный Кай, явно психующий, всё равно мечтательно и широко ухмыльнулся: — Во мы тогда наворотили! Но тут же улыбка сбежала с его лица, и он, в очередной раз глянув на свой девайс, ткнул пальцем в сторону темневших возле самого подлеска домов, едва различимых в свете фар. Ночь уже стояла кромешная. Разбойничья. Позади них на пустынной дороге светились только фары синей Батиной «тойоты», и всё. Чечен тормознул у обочины и заглушил мотор. То же самое сделали ребята из «тойоты», не выходя, однако, наружу. Выжидали. Чечен, готовый уже распахнуть дверцу, посмотрел на Кая, снова уткнувшегося в айпад: — Тот дом? Или этот? — Тот, — выдавил Кай, кивая в сторону ярко освещённого крыльца. — Блядь, аккумулятор разряжается, а я… кажется зарядку забыл. Блядь, блядь, блядь! Чечену остро захотелось отвесить долбоёбу «леща», но он сдержался. Вытащил из «бардачка» прихваченный с собой свёрток с их «маскарадными костюмами», сунул в карман перчатки и чёрную шапочку, протянул оставшееся Каю. «Беретта» уже была у него за поясом, в крови знакомо пел адреналин. — Погоди, пацанам скажу, чтоб ждали, — проронил он, выходя наружу и направляясь к «тойоте». План «Цэ» вступил в действие, проскочив, сука, план «Бэ». * * * — Чувак, — задумчиво проговорил Чечен, натягивая на голову шапочку, но ещё не опуская её край на лицо, кожа под синтетикой всегда мерзко зудела, — если ты, вернее, твой Ай-вотч лоханулся, то нас щас покусает какая-нибудь чихуяхуя, а хозяева вызовут ментуру. Кай лишь прищурился. В критические моменты на него всегда снисходило какое-то ледяное спокойствие. Благодать. — Нет. Не лоханулся, — ровно проговорил он. — Давай искать, как войти. Сигналки-то нету. Вот с этим им повезло. С отсутствием сигнализации. Хотя именно это как раз и настораживало. Если бы дом реально принадлежал крутым мудилам, проворачивающим свой скотский бизнес, тут не то что сигналка самая лучшая, а «колючка» в три ряда по всему периметру стояла бы. Вошли они в дом через пластиковое окно с мини-балкончиком на втором этаже. Туда обычно редко ставят решётки. Практика сделала своё дело: пластик поддался бесшумно, и они проникли в казавшийся совершенно заброшенным и тёмным дом. Сначала в маленький холл с двумя дверями, ведущими в пустые и пропахшие чем-то затхлым комнаты. — Никаких чихуяхуёв, — растерянно прошептал Кай. — И Женьки, — пробормотал Чечен, двигаясь вдоль стены стремительной и лёгкой тенью. Как стриж, пришло почему-то в голову Каю. И вдруг Чечен замер на месте, глянул через плечо тревожно и вопросительно: мол, ты тоже это слышишь? Кай напряг слух и прикусил губу. Сердце гулко забухало в груди. Где-то на первом этаже горел неяркий свет и, кажется… да, играла музыка. Точно играла: древние, как мир, «Скорпы». «Ветер перемен». ….The world is closing in Did you ever think That we could be so close, like brothers The future's in the air I can feel it everywhere Blowing with the wind of change… — Ыстет, сука, — зло прошептал Чечен одними губами, и Кай по-волчьи оскалился. Они оба уже понимали, что Жана здесь наверняка нет, но у торчавшего внизу любителя Клауса Майне был Каев айфон — зыбкая ниточка, ведущая к Жану. «Ыстет» сидел в единственной по виду обжитой комнате рядом с кухней (наверно, чтобы далеко от компа не бегать). Всё пространство вокруг него было заставлено старыми системниками, сломанными офисными креслами, на которых громоздились грязные тарелки-чашки, коробки из-под пиццы и небрежно сброшенное мятое шмотьё. Лампа на гнутом штативе светила неярко, скрадывая эту живописную разруху. В единственном целом — здоровенном, чёрном, кожаном — «кресле руководителя», как такие называют в магазинах, восседал мелкий и рыжий, как таракан, чувак. Он блаженно покручивался в кресле туда-сюда, подмымыкивая Клаусу, а худые пальцы его порхали над клавиатурой , лежавшей перед огромным монитором. Рядом, на углу стола, мирно покоился Каев айфон. Кай с Чеченом молча переглянулись над спинкой кресла, из-за которой едва торчала макушка «ыстета». А потом Чечен на раз-два сдёрнул того с сиденья, как моркву с грядки и воткнул ему под нижнюю челюсть воронёный ствол «беретты». «Ыстет» в ужасе захрипел и задёргался, а Кай тем временем прянул к столу, внимательно вглядываясь в монитор. В строчки, что высвечивались сбоку, в окошечке чата. И торжествующе выпалил: — Вирт! Эта падла мелкая — Вирт! Недавний собеседник Жана в чате, первое звено цепочки. Наконец-то им повезло! Чечен развернул поганца бледной веснушчатой мордой к себе, снова безжалостно встряхнул и спросил почти ласково, уставившись в его голубые, широко раскрытые глаза своими — стальными, яростными, страшными: — Ты что же это, тварь, такой неосторожный? Ни сигналки у тебя в доме, ни замков путных. Заходи, добрый человек, бери, чего хочешь? Или так уверен, что тебя никто не найдёт, мразь ты паскудная? Куда Жана дели? Отвечай и не виляй. Вот же его телефон, это мы ему дали, по нему и нашли, — он кивнул на угол стола с айфоном. Вирт снова что-то придушенно замычал и задёргался, и Чечен швырнул его обратно в кресло, сперва брезгливо охллопав по тощим бокам. Так, для проформы, ясно было, что оружия у хлюпика сроду не водилось. Но ведь недооценил же он сам в своё время Кая Боровского! — А будешь в молчанку играть, — немедля промурлыкал тот самым что ни на есть елейным голосом, — в кухню отведём и голой жопой на газовую горелку посадим. Зажжённую, естественно. Вирт передёрнулся, побелев ещё сильней (видать, он и в самом деле раньше был уверен, что отследить его невозможно), но ответил наконец на удивление сильным и низким голосом, глядя при этом не на Кая, а на Чечена: — Вы же не из полиции? Чечен покачал головой: — Нет. Мы его друзья. Женькины. Жана то есть. Пухлые губы Вирта вдруг скривились: — Вы даже знаете, как его в реале зовут, ничего себе. — Не твоё дело, чего мы знаем, — устало и угрюмо отрубилл Чечен. — Говори, куда Женьку повезли, и без придури, не то сделаем, как сказано, — он кивнул в сторону Кая. — И учти, на слово не поверим, с нами поедешь. — Меня же убьют, — с каким-то детским неподдельным удивлением сообщил Вирт, а Кай невесело хохотнул из-за его спины: — Если мы тебя раньше убьём, тебе легче будет? — Но вы же понимали, куда он поехал, — проговорил вдруг Вирт, откинув голову так, чтобы видеть обоих — и Кая, и Чечена. — Вы следили за ним, но потеряли. Значит, Хронос не зря ему сказал так, а сделал эдак. Хронос к Аптекарю его повёз. А мне его телефон отдал, потому что я попросил, я никогда раньше таких защищённых не видел, занятный, хочу взломать. — Это айфон, — коротко бросил Кай, а Чечен снова нетерпеливо взмахнул «береттой»: — Не трынди впустую. Не до рассусоливаний. Поднимайся давай, проводишь нас к этому, сука, Аптекарю. — Я… только однажды там был, — хриплой скороговоркой пробормотал Вирт. — Но вы сначала скажите, вы зачем Жана на это всё послали? — Тебе-то что? — ощетинился было Кай, но чечен быстро на него глянул, и тот осёкся. Чечен вдруг понял, что Вирту почему-то очень важно знать ответ на свой вопрос. — Мы хотим спасти людей, которыми твои Хронос и Аптекарь торгуют, ясно? Потому что больше никто им, пидорам перешитым, не поможет, так Женька сказал, и это верно. Хотим вытащить их, а ваше гнездо змеиное раздавить. — Вы не понимаете, — выпалил Вирт даже с каким-то отчаянием, — им же нужна операция, они ждут её, они на разных этапах, и им всё время требуется гормонотерапия, она стоит дорого, кто будет это для них делать, если вы всё порушите, вы, спасители мира? Он даже затрясся, как в лихорадке. — Ты, что ли, тоже из этих? — растерялся Чечен, а Кай внезапно произнёс: — Нет, он не из этих. Но у него там… кто-то. Так? Вирт беспомощно затряс головой: — Я его завербовал. Занёс в базу. Сам. Я… он… Вы будете делать это для них? Оплачивать им всё… операции, гормоны? — Будем, — решительно сказал Чечен. — Нехай. Робин Гуды мы, сука, или кто? Сколько всего народу в твоей базе? — Одиннадцать человек, — почти прошептал Вирт. — И он. Сашка. — Так с Женькой что сейчас? — спросил Чечен, как выстрелил. — Ап… аптекарь с Хроносом его забрали, для проверки, — заторопился Вирт. Губы у него дрожали. — На что он теперь годится, проверяют… я не знаю… не знаю! — выкрикнул он умоляюще, заметив, как темнеет лицо Чечена. — Может, и ничего такого с ним не сделают! — Как не сделают, — бесцветным голосом проговорил Чечен, снова сдёргивая его с кресла, — вы тут все садюги мерзотные, раз вообще додумались до такого. Любите людей мучить. Он вдруг понял, что их — всех этих гнид — сможет убивать с лёгкостью. Без угрызений совести. Потому что не было им места на земле. — Я не… я не… — беспомощно забормотал Вирт, уже откровенно шмыгая носом, — я просто в чатах сижу, на сайтах, я во всём остальном не участвую! — Я не такая, я жду трамвая! — Кай безжалостным тычком направил его к выходу. — Влюбился в человека, но отправил его мучиться, тварь ты и есть! Всё, веди, не нуди. — База их нам нужна, — Чечен стремительно огляделся и тут же увидел на приставном столике рядом с большим компом сиротливо притулившийся серебристый «макбук». — Здесь? — отрывисто спросил он, сообразив, что база данных «работников» должна находиться на нескольких девайсах сразу, мало ли что, а компактный «мак» был удобен, чтобы повсюду таскать его с собой. — Здесь тоже, забирайте, — выдавил Вирт, взирая на него снизу вверх. — А я смогу потом где-нибудь скрыться? Потом, когда всё… закончится? Вы меня тоже спрячете? — А как же, — ехидно заверил Кай, хватая со стола свой айфон. — Мы тебе бабла отсыплем, чтобы ты мог поехать в Тай со своей любовью и валяться там на песочке под пальмой припеваючи. Ну чего ты пасть разинул, как Гуфи? Слюни подбери. В лодочном сарае у нас полно места, там и поселитесь, не ссы. Чечен невольно хохотнул, захлопывая за собой дверь постапокалиптического Виртова логова. Он мог бы тоже ввернуть что-нибудь насчёт трудового воспитания, но тревога за Жана, с которым сейчас делали невесть что невесть где, вгрызалась ему в сердце чумной крысой. И в синих усталых глазах ёрничающего Кая он читал ту же тревогу, острую, как нож. * * * Прошло ещё два часа, прежде чем «хонда» и «тойота» вывернули на дорогу, ведущую к новому элитному коттеджному посёлку, где находился особняк Аптекаря… и каждую минуту из этих двух часов Чечен ощущал собственной простреленной, исполосованной шкурой. Он физически чувствовал, как течёт время. Капает, будто кровь из раны. Батины пацаны поехали с ними без вопросов. Они даже заухмылялись обрадованно, когда Чечен объявил, что, мол, дом оного барыги, возможно, придётся брать штурмом, чтобы выручить оттуда Жана. Жана они помнили, все трое — по полигону и его песням. Вы меня простите, Вы меня простите, Вы меня простите, Это я им говорю. В следующей атаке, В следующей атаке, В следующей атаке Обязательно сгорю… Он не должен был сгореть, этот колючий, уязвимый, сильный, яркий, как солнечный луч, пацан. Не должен, лихорадочно думал Чечен, до боли стискивая зубы. Особняк, к которому они все вшестером наконец подошли, бросив машины на дальней дороге, был защищён именно так, как предполагал Чечен: и камеры с красными мигающими глазками по всему периметру, и периодически обходящий тускло освещённый двор мужик в камуфляже с ротвейлером у ноги. Всё серьёзно мать их. Значит, это действительно были те, кого они искали. И Жан был у них. Чечен посмотрел на тяжело молчавшего Кая, на притихших ребят из Батиной бригады, на бледного, как смерть, Вирта и спокойно сказал, обращаясь поочерёдно к каждому: — Ты, гадёныш, тут в кустах посиди пока, твоё дело телячье, обосрался — и в стойло. Потом мы тебя подберём, — он точно знал, что Вирт никуда не денется, ему нужна была защита, да и у любви его появился шанс. — Вы, пацаны, — он повернулся к Батиным орлам, — давайте напрямки к воротам. Поднимете бузу. Ментовские корки же есть? — он специально просил об этом Батю. — Требуйте хозяина. Шейте ему что-нибудь, хоть что, лишь бы вышел. А дальше по обстановке. Если внутри пальба поднимется, вызванивайте Батю. Про себя он решил, что скандал у ворот отвлечёт находившихся в доме выродков от всего, чем бы те ни занимались. А в особняке что-то явно происходило, судя по нескольким освещённым, невзирая на ночной час, окнам и мелькавшим за ними теням. — Ну а мы двинем внутрь, — он поглядел в лицо Каю. — Вытаскивать Эсмеральду. Что, Феб, вытащим? — Вытащим, Квазимодо, — лихо скалясь, не остался тот в долгу, а Батины парни, хоть и не поняв прикола, ржанули, и даже Вирт бледно усмехнулся, впрямь отступая к придорожным кустам. Держась подальше от мигающих огоньков камер, Чечен выбрал среди них самую удобную для ликвидации — в угловом простенке. Старая добрая жвачка, залеплявшая глазок, давала фору в несколько минут, пока не поднимется хай. Но охранникам сейчас хватало хая, развязанного псевдоментами. В чём они там обвиняли хозяина особняка, Чечен понятия не имел, но, судя по децибелам шума, фантазия у них была неплохая. Вот и хорошо, вот и баиньки, страшно безымянному заиньке. В дом они вошли через поднятую створку ворот подземного гаража. И здесь уроды были уверены в своей полной безопасности, очевидно. Ну ещё бы — при такой-то охране, машинально подумал Чечен, останавливаясь на секунду, чтобы осмотреться и сориентироваться. — Это где-то здесь, внизу, — вдруг уверенно заявил Кай хриплым полушёпотом, стиснув его запястье горячей ладонью. — Всё, что здесь делается... оно внизу. Тём, знаешь, — зрачки у него были чёрные, чуть ли не во всю радужку, словно он кайфанул. — мне сон снился, Тём. Это где-то здесь, точно. Он болезненно скривился, и Чечен сразу поверил. И ляпнул чудовищную чушь, но она не была чушью: — Тогда веди, если ты это раньше видел. Во сне! Во сне, блядь! Батя бы его урыл. Но Кай дважды быстро кивнул, прошептав только: — Второй ствол дай. И они понеслись по бетонной трубе подземного коридора, за одним поворотом которого вдруг открылся облицованный белым кафелем пустынный бассейн, за другим — такая же пустынная бойлерная с гудящими котлами. Всё это точно было, как во сне, от которого хочешь и не можешь очнуться: серые шершавые стены… зеленоватое свечение мёртвой воды… мерно и ровно гудящие котлы… мигающие над головами длинные узкие лампы. Запалённо дыша, Кай потянул на себя очередную дверь, тяжёлую даже на вид… и за ней вдруг оказалось…. Чечен не знал, как назвать это место. Пыточный подвал? Или съёмочный павильон? Горели софиты, выделяя ровное тепло. Возле громоздкой камеры тулился тощий оператор в кепочке, деловито жующий жвачку. В углу стоял дорогущий белый кожаный диван, а рядом столик с початой бутылкой скотча и тремя стаканами, аккуратно накрытый белоснежной скатёркой. На диване вальяжно развалился какой-то лысоватый хер, промокавший свою лысину платочком, взопрел, видать. А напротив были обшарпанные бетонные стены в бурых брызгах крови. И Жан, голый, распятый в углу так ловко, что Чечен ни в жизни не додумался бы до такого, но сразу понял, для чего это — чтобы человек не мог вырваться, но корчиться мог. На смуглой коже Жана вздувались рубцы — и свежие, алые, и уже побагровевшие, заплывавшие лиловым. И там и сям чернели круглые пятна, Чечен снова сразу понял, что это ожоги от окурков, которыми тыкали в пацана. Он проходил такое — в Чечне. Двух бугаев, наклонившихся к Жану, он уже не разглядывал. Он просто начал стрелять. Он знал, что убивать не должен — пусть так хотелось, что звенело в ушах от этого желания, не от поднявшихся надрывных воплей, не от грохота выстрелов. Стрелял по ногам, сразу выведя из строя обоих амбалов, заоравших тонко, как бабы. Оператор в панике присел за своей камерой, пригибая башку к коленкам, сворачиваясь клубком, как сраный ёж. Двумя пулями Чечен разнёс клятую камеру вдрызг. А Кай бросился отвязывать Жана, матерясь во всю глотку, пока Чечен стаскивал с дивана хуй знает кого, скорее всего, Хроноса, раз Аптекарь вышел к воротам. Он не сомневался, что хозяин особняка тоже минуту назад был здесь, любовался зрелищем. Жан помотал всклокоченной головой, будто силясь прийти в себя. Глаза, и без того огромные, расширились ещё больше. Он прохрипел, счастливо лыбясь разбитым ртом: — Блядь, поцыки, где ж вы застряли? Он закашлялся, и из угла его губ потекла струйка крови. Чечен с таким наслаждением двинул лысого рукояткой «беретты» по зубам, что даже на миг зажмурился. Но скомандовал ровно, без тени эмоций: — Давай-ка, сука, выводи нас отсюда, если выжить хочешь. На корчившихся на полу амбалов и оператора он уже не смотрел — статисты. Кай сдёрнул с плеч футболку и натянул на Жана, который по-прежнему блаженно лыбился, повиснув на нём. Сквозь светлую ткань тут же начали проступать алые страшные пятна. — Веди, говорю, — тихо повторил Чечен, кивком указывая лысому на дверь и не отводя пистолетного ствола от его шеи. — Веди, Хронос. — Это же не Хронос… — растерянно начал было Жан, и тут Чечен похолодел, враз поняв свою ошибку. Лысый коротышка как раз и был статистом. Приглашённым на шоу гостем. А вот Хронос… Краем глаза он успел заметить позади какое-то движение. Оператор, распрямившись, будто пружина, вполне профессионально держал двумя руками ствол. И уж он-то разговаривать не собирался, щерился хмельно и торжествующе, по-волчьи, беря Чечена на мушку. — Тёма! — отчаянно крикнул Кай, бросаясь наперерез пуле. Но не успел. Успел Жан. Одна пуля с цвирканьем попала в бетонную стену, а вторая ударила пацана в бок, развернула, швырнула прямо на Чечена, к которому тот метнулся. Чечен автоматически подхватил его под мышки, так же автоматически поразившись лёгкости и хрупкости его тела, почти невесомого. — Не убивай суку! — заорал Чечен Каю, видя, что тот стоит над опрокинутым на пол Хроносом, и Кай со всего размаху саданул убийцу рукоятью пистолета по голове. Яркие глазищи Жана закрывались и меркли, он силился что-то сказать — и не мог, кровь хлынула по подбородку. В двери уже вбегали ребята Бати и сам Батя, невесть откуда возникший, и Чечен отстранённо понял, что его пацаны, наверное, позвонили ему сразу же, как отъехали от дома Вирта. Правильно сделали, сейчас Батина помощь им всем ой как понадобится. Батины связи и деньги Боровского-старшего. Вот только Жану никто помочь не мог. Никто, кроме Господа Бога. Скрипя зубами, Чечен стремительно огляделся, всё ещё держа мальчишку на руках, сдёрнул со столика скатёрку, затыкая рану в его боку. Жан разлепил окровавленные губы, и Чечен наклонился к нему, как и подскочивший Кай: — Что? — Принесут меня домой… — пробормотал тот, не открывая глаз, — окажуся я живой…