Живи ради нас

Я была права. В квартире без родителей абсолютно пусто. На кухне не кипит чайник, мама не гремит посудой, папа не сидит, как обычно, с газетой в руках за кухонным столом. Поразительно, насколько человек все-таки быстро привыкает! Еще совсем недавно я жила в такой же обстановке, но сейчас сердце сжимается от тоски. Хотя, в принципе, понятно, почему - раньше мои родители не были в больнице. - Мам, мы пойдем в больницу? - этот вопрос Никита задает ежедневно. И мой ответ тоже ежедневный: конечно. Что ужасно изменилось - с моим ребенком некому сидеть. Притащить его в больницу, сами понимаете, не вариант. Во всяком случае, первые пять дней отсутствия на учебе я так и думала. "- Алин, ты заболела? На пары когда?", - когда эта смс прилетела от нашей старосты, я поняла, что надо что-то делать. Вы не поверите, что. При нашей больнице существует нечто вроде детдома. Там живут дети, отказавшиеся от родителей. Обычно все клиенты больницы неизменно поставляют им одежду, игрушки или просто деньги. А я решила дать им еще одного ребенка на день. Директор вопросительно смотрит на меня. "Ты сумасшедшая", - говорит каждая черточка на ее лице. Я развожу руками, чувствуя, как в горле встает ком: - У меня нет выхода. Мои родители оба в больнице, а мне нужно учиться. Да я здесь работаю! - А почему не детский сад? - наконец оживает та. Хороший вопрос. Мы собирались устроить Никитку в детсад, но в соседнем с нами просто ужасные условия, и папа обещал заняться этим вопросом, но... - Это ненадолго, - бормочу я, оглядываясь на сына. Директор задумчиво вздыхает: - Вы ставите нас в трудные условия. У этих детей нет родителей, а за Никитой каждый вечер будет приходить мама. Что вы предлагаете им говорить? - Это ненадолго, - повторяю я. Женщина качает головой: - Надеюсь, это, действительно не затянется. Вам повезло, за вас очень просила Жанна Викторовна. Так и проходят мои дни: учеба, потом я галопом несусь в больницу, притаскиваю маме продукты и вещи, сбивчиво рассказываю ей про новости, несусь к отцу, забираю Никиту. - Дочь моя, - мама делает драматичную паузу. - Почему твой папа ни разу не заехал? Он много работает? Вообще не аргумент. Хорошо, что я была готова. - Он в командировке, - выпаливаю я. - Отъехал внезапно, в тот день. А я ему не смогла сказать, прости. Она почему-то верит, а я облегченно выдыхаю. Но есть и еще кое-что, что я делаю каждый день. Вечером, забрав Никитку, когда мы едем к метро, я неизменно останавливаюсь возле подъезда Кисляков. Яну все так же привозят на автомобиле, а пару раз я даже заставала поцелуй, и в зарослях давилась слезами. Слезами Андрея. Так дико. А один раз, после того, как госпожа бывшая Самойлова упорхнула в подъезд, а я еще не успела уйти, практически сразу она вышла во двор, поддерживая под руку Кисляка. Тот, вытянув руки перед собой, щупал воздух, однако я увидела слабую тень улыбки на его лице. Нет, я не спорю, Андрей по-прежнему ходил на процедуры в больницу, но я уже была в другом отделении, поэтому даже ни разу не сталкивалась с ним. Но этим вечером что-то пошло не по плану. Яна сидела на скамейке - наверное, я опоздала, и не застала ее кавалера - и почему-то в этот раз заметила меня. - Алина! - девушка вскакивает со скамейки и с радостной улыбкой бросается ко мне. - Слушай, какая судьба, что я тебя встретила! Ага. Судьба почему-то постоянно сталкивает меня с Кисляком. - Привет, - шепчу я. Не могу не думать, что было бы, если бы Яна знала, чей сын сейчас сидит в коляске рядом с ней. - Алин, - она опускает глаза и рассматривает свои ногти. - Знаешь, я сейчас работаю, и не могу постоянно быть рядом с Андреем, а ты ведь знаешь, как ему это необходимо... Работает она. Классная работа - разъезжать на кожаном сиденье шикарного автомобиля! - Ты не могла бы побыть рядом с ним? Я заплачу, конечно! НЕТ. - Нет! - это слово слетает с языка. - Ян, извини. У меня сейчас родители в больнице, оба, я разрываюсь между ними, универом и работой. Прости, правда. Вид у нее расстроенный. Она смотрит так, словно я ее предала. И это она еще всей правды не знает. - Знаешь, - ну почему мне всегда так жалко людей? Почему я не могу сказать: "нет"? Почему меня так неудержимо тянет к Кисляку? - Давай я буду приходить по вечерам, как сейчас, иногда, "освобождать" тебя? Плюс ты всегда можешь мне позвонить, договориться? Ты тряпка, Савинова! Тебе своих проблем мало? - Идет, - радостно кивает Яна и бросается мне на шею. - Спасибо тебе! Не за что. - Алин, можешь попросить папу, чтобы он мне позвонил? - жалобно просит мама. Я виновато улыбаюсь. Вот дура, могла бы сама догадаться! - Конечно, мам. Прямо сейчас? - с готовностью вытягиваю трубку. Та поспешно мотает головой: - Только не говори, что я в больнице, а то он тут же примчится сюда. Мам, прости, он знает. - Хорошо, - бормочу я. - Пап, позвони ей, только не проболтайся, - я не могу не напомнить своему болтуну-папе про необходимость конспирации. - Ненавижу врать твоей матери, - вздыхает тот. - Ложь во благо, - парирую я. Загружаю холодильник продуктами, убеждаюсь, что мужчина взял в руки трубку, и тихонько выскальзываю из палаты. Директор детдома боялась за психику детей, но по-моему, они даже ничего не понимают. Во всяком случае, когда я прихожу за сыном, в коридор вылетает крохотная девочка с двумя темными косичками и прозрачными зелеными глазами. Склонив голову, она несколько долгих минут смотрит на меня. Надежда. Вот что я ясно читаю в чистых глазах малышки. И боль с силой бьет меня в грудь. - Никита! - я кричу это имя совсем негромко, потому что горло почему-то отказывается воспроизводить звуки. Однако сын появляется сразу. Кидается мне на шею, прижимается к груди, а потом доверительно шепчет: - У Миши нет мамы. Я не нахожу, что ему сказать. Только рассеянно киваю и вновь, как всегда, когда мне плохо, вдыхаю запах его мягких волос. Девочка все еще не убегает. Смотрит на нас во все глаза и так и стоит на месте, теребя подол платья. Я осторожно опускаюсь на колени так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и протягиваю руку: - Привет. Как тебя зовут? - Таня, - робко пищит та, поченму-то перед этим опустив взгляд на ладошку. Кит подозрительно смотрит на кроху. Я роюсь в кармане, протягиваю девочке леденец в голубой обертке. Я даже не успеваю ничего заметить. Будто молния - и маленькие пальчики проворно забирают угощение с моей ладони. - Спасибо. Мгновение - и ее уже нет. Наверное, конфеты здесь бывают нечасто. Дома Никита с ногами забирается на диван, обхватывает ладошками колени,и грустно смотрит на меня. - Ты тоже хочешь конфеты? - игриво произношу я, подхватывая ребенка, и начиная щекотать его под подбородком. Кит громко верещит - сын до одури боится щекотки - но все же упорно вырывается и возвращается на прежнее место. - Эй! - я теряюсь. - Что случилось? Никита поднимает на меня голубые глаза и произносит всего одно слово,из-за которого мир плывет у меня под ногами: - Папа. Моя рука хватает воздух, я изо всех сил цепляюсь за подлокотник дивана. - Хочу посмотреть на папу, - упрямо повторяет сын. Я грустно смотрю на ребенка и получаю в ответ пронзительный и непреклонный взгляд. Никита не знаком с Кисляком. Но я не могла допустить, чтобы он рос совсем без отца. Поэтому я показывала ему фотографии, мы смотрели игры. Кит думает, что папа много работает, а на него приходит смотреть по ночам. Но Никита еще никогда сам не просил показать ему папу. Медленно подхожу к письменному столу, извлекаю из ящика фотоальбом - я заполняю его уже 2,5 года. Самая первая фотография измята - та самая, которая уже побывала комом в мусорном ведре. У меня тогда так и не хватило сил выбросить. Вырезки из газет. Распечатанные фотографии с сайта. Наши селфи. Куча заметок о хоккейной команде. И миллион воспоминаний. -Линка!... - Я люблю тебя. - И я тебя люблю. - Я же знаю, как ты боишься высоты. И щекотки, - проворные пальцы Андрея пробегают по моим ребрам. Я кричу во все горло, и этот пройдоха закрывает мне рот поцелуем. - Алина Андреевна Кисляк, - тихо произношу я перед зеркалом, словно примеряя на себя это имя. - Звучит как имя нашего будущего ребенка, - Андрей появляется за моей спиной неожиданно, подходит к зеркалу, обнимает сзади, кладет подбородок на мое плечо. Я заливаюсь краской, однако пылко возражаю: - С ума сошел, я не такая "скромная" - дать такое имя своему ребенку! - Тогда о чем ты? - лукаво осведомляется Кисляк. Огоньки. В его глазах пляшут огоньки. Он снова меня перехитрил. - Я вообще ничего не говорила, - упрямо произношу я и скрещиваю руки на груди. Андрей смеется и целует меня. Я выныриваю из воспоминаний и с улыбкой смотрю на сына. Вкус поцелуя Кисляка все еще тает на моих губах. Никита держит в руках заветный альбом и водит пальчиком по странице, обрисовывая контуры тела спортсмена. - Папа, - шепчет сынишка. Я смаргиваю слезы и тихо отступаю в дверной проем. На мониторе - смс от Яны: "Завтра в 8 вечера. Пожалуйста! Ненадолго, обещаю!" Я медлю. Медлю, но Андрей появляется передо мной, с застывшей на губах улыбкой и горящими глазами. "Окей."