Чокнутые.

… но история не знает сослагательного наклонения.

У него в одной руке телефон с вбитым в поисковик адресом, а в другой — чужая ладонь. Он сжимает крепко, боясь, что если будет держать недостаточно сильно — потеряет. В последнее время этот страх преследует его буквально попятам, приходя незваными призраками в ночные сны. И ему приходится просыпаться среди ночи, хватаясь руками за грудную клетку и судорожно вдыхать кислород, ведь неизменно ему снится, как он погружается под воду и задыхается. — Все хорошо, — шепчут ему и сжимают его ладонь в ответном действии. — Просто продолжай дышать. Он смотрит с благодарностью, переполняющей его ярко-голубые глаза. И даже пытается ответно улыбнуться, но уголки губ слегка дрожат, а потому ему быстро приходится перевести взгляд на свой телефон. Идти осталось буквально несколько метров, а у него колени подгибаются, и хочется вернуться назад. Но собственное подсознание не успокоится, пока он не увидит своими глазами то, чего пытался избегать так долго. Ему говорили, что он сразу поймет все, но быть может узнать не сможет. Такой ее давно никто не видел, но у него ее счастливый образ впечатан в память, и не выкинуть его оттуда никуда. Годы прошли, но он так и остался тем, кто хранит воспоминания об ее безмятежной и ничем не обремененной улыбке с яркими всполохами света в зелено-голубых глазах. И если она смогла вновь обрести ту улыбку, то знание этого уже сделает его счастливым. — Это ведь то самое место, да? — тихий голос с нотками неуверенности вырывает его из мыслей. — Барри, мы ведь пришли, да? — Да, Кэтти, мы на месте, — он медленно поворачивается и замирает на доли секунд, вглядываясь в фотографию с немного незнакомым ему образом. — У нее очень красивая улыбка была, — Кэтрин становится рядом с ним и смотрит на фотографию девушки на надгробии, а рядом расположены свежие цветы и темно-синяя зажигалка. — Она все еще одна из самых красивых, что я видел в своей жизни, — отвечает Барри и отпускает руку Кэтти, чтобы открыть рюкзак. Девушка отступает на несколько шагов назад и старается сделать себя незаметной, чтобы не мешать Барри. Но она не может оторвать взгляда от чужого лица на фотографии. Кэтрин появилась в их городке спустя несколько месяцев после последнего отъезда Кейтлин. Она даже не знала о существовании такого человека, только слышала о ней из уст тех, кому пыталась стать другом. Но в ее памяти навсегда врезались слегка затуманенные алкоголем глаза Рейчел и ее грустная улыбка, которые шли вместе со словами, открывшими ей глаза на многое. Тихие и искренние слова Рейчел «вы слишком похожи» объяснили Кэтрин, почему Барри иногда смотрел на нее так внимательно, а потом отворачивался и пытался забыться в алкоголе. Однако это была именно Бонни, что показала ей фотографии и немного приоткрыла завесу тайны. Хотя Кэтрин так и не понимала ничего, ведь по всем рассказам выходило, что именно Рейчел тогда была девушкой Барри. Но Бонни только качала головой на все ее вопросы и отвечала, что это не ее история. И глядя сейчас на нее, она видела не только сходства, но и отличия. Черно-красные локоны, завитые в мелкие кудряшки и обрамляющие круглое лицо. Большие глаза зелено-голубого оттенка с ярким блеском, который невозможно подделать ни какой косметикой. Тонкие губы, подчеркнутые темно-красной помадой, и складывающиеся в улыбку. Прямой нос и небольшой румянец на щеках. Длинные серьги, не скрытые волосами, а на одном ухе — целых три дырки. Кэтрин сопоставляет увиденный образ с услышанными рассказами ранее и, наконец, может понять, почему именно она. В таких девушек, как Кейтлин, таким парням, как Барри, невозможно не влюбиться. О таких людей обычно складываются самые лучшие романтические истории, где главные герои обязательно, в конце концов, находят дорогу друг к другу. И быть может, в другой реальности и эта история могла закончиться иначе. Но сейчас Кэтти может только наблюдать за тем, как Барри стискивает в руках знакомый ей ранее кожаный браслет и опускается на колени перед могилой. И это кажется слишком интимным, а потому она отходит еще на несколько шагов и отворачивается. Кэтти Барри любит, влюбилась с первого взгляда, когда только чужую улыбку увидела. И ведь подозревала еще тогда, что эта улыбка была предназначена для совершенно другого человека. Кэтрин просто больше никогда ее вновь не видела. Но она все равно продолжает его любить, даже если его сердцем владеет другая девушка. Кэтрин просто верит его обещаниям и понимает, что некоторых людей нам суждено любить вечность, даже если их больше нет в нашей жизни. Барри же садится на колени и сжимает браслет, что остался единственной вещественной памятью о существовании Кейтлин Холидей только для него. В его памяти полно воспоминаний, наполненных ее улыбками и смехом, слезами и небольшими истериками, красноречивым молчанием и раздраженными взглядами, громкими ссорами и тихим шепотом. Барри помнит ее разной — смеющейся так сильно, что выступали слезы на глазах; кричащей на него с праведным гневом в глазах и румянцем на щеках от переполняющей ее злости; уставшей и растрепанной с подводкой, размазавшейся в уголках глаз, и помадой, почти стертой с ее губ; испуганной и цепляющейся за его руку, не желая отпускать. Он помнит ее промокшей под дождем почти насквозь, но не перестающей улыбаться; одиноко гуляющей по улицам города и моментально отвечающей на его сообщения; осторожной в каждом своем шаге и наполненной желанием отомстить; восторженной при виде ярких звезд на небе; игривой, как ребенок, и дующейся при провальной попытке получить желаемое. А еще он помнит, как она улыбалась в их поцелуи, и касалась ладонью его щеки, заглядывая в глаза и борясь с тем, как нежность рвется наружу. Он не уверен, что когда-то вообще сможет подобное забыть. Кейтлин Холидей отпечатана в его памяти, она прописалась в его сердце задолго до того, как он даже смог это понять. У него всегда что-то было для нее в любом ее состоянии. Иногда возникало желание закутать в плед и спрятать ее ото всех, а иногда едва сдерживался от желания зацеловать ее покрасневшие от пристального внимания щеки. Едва удерживал себя от того, чтобы протянуть руку к ее запястью и усадить себе на колени, обнимая за талию, и прижимаясь острым подбородком к ее плечу. Сколько раз сдерживал себя и говорил бред, наслаждаясь звуком ее смеха и ласково брошенным «чудик», вместо того, чтобы сказать все то, что так рвалось наружу. А быть может и не стоило сдерживать себя. Надо было схватить за запястье и обнять крепко-крепко перед ее отъездом. Вцепиться в нее и не молчать о, своих еще тогда не до конца понятных, но привычных чувств. Не позволять ей говорить те вещи, а позже отталкивать и видеть слезы в ее глазах, так напоминающие в тот миг хрусталь. Быть может, стоило настаивать на своем и просить поверить в то, что он искренен и серьезен, а не отпускать в тот миг, позволяя ускользнуть из собственных рук. Не надеяться на то, что еще будет шанс все исправить, а брать и исправлять.

Надо было просто брать и говорить, и говорить. До хрипоты, до осипшего голоса, до сорванных голосовых связок. Но говорить, а не молчать.

Барри много раз представлял в своей голове, как он говорит, или делает что-то, что меняет абсолютно все. Но каждый раз ему приходится возвращаться в настоящую реальность, где никакие слова или действия уже ничего не исправят. И за эти два года ему уже не так больно, как было в самом начале. Но это все еще продолжает болеть, особенно когда он смотрит на звезды. Девочка, что была для него самой яркой звездой даже в самые тусклые и мрачные моменты своей жизни, исчезла из его жизни, растворившись, как сверхновая звезда взорвавшись в атмосфере. — По крайней мере, ты точно была счастлива в этом городе какое-то время, — шепчет Барри, сжимая кожаный браслет в своей руке. — Я знаю все твои улыбки, и эта улыбка настоящая. Он касается кончиками пальцев чужой улыбки на фотографии и тоже улыбается. В горле ком стоит, а к глазам подступают слезы. Отпустить кого-то всегда так сложно, а иногда и вовсе невозможно. И Барри делает несколько шагов назад с трудом, спотыкаясь и почти падая. — Я скучаю по тебе, — едва слышно признается парень, прикрывая глаза. — Прости, что никогда не говорил тебе это ранее. Я никогда не перестану скучать по тебе, Кейти. Барри поворачивается спиной к фотографии, улыбающейся девушки, и идет к Кэтрин, немного пошатываясь от нахлынувших эмоций. Кожаный браслет, зажатый в его руке, исчезает в кармане его толстовки. И Кэтрин понимает, что Барри все еще не готов проститься с Кейтлин Холидей. Она даже не уверена, что это когда-нибудь произойдет. Но девушка все равно аккуратно берет его за руку и следует рядом, кидая последний взгляд через плечо на чужую могилу. Мысленно Кэтрин дает обещание, что позаботится о Барри обязательно. Уже стоя на остановке, Барри говорит только одну фразу, больше не обронив ни слова до самого дома. Фразу, которая будет мучить Кэтрин еще какое-то время. — Здесь мог бы быть другой конец, но история не знает сослагательного наклонения.

***

Барри пишет сообщение на телефон с лаконичным «ты где» и получает быстрый ответ «иду мимо твоего дома». Он выскакивает в домашних шортах и тонкой футболке на улицу, в тот же миг, матеря самого себя за неудачный выбор одежды в такую холодную летнюю ночь. Его взор выхватывает одиноко идущую фигуру по дороге, что уткнулась в свой телефон и что-то бормочет себе под нос. На его лице расцветает улыбка против воли, и он дает знать о себе, называя фигуру по имени. С некоторой нежностью Барри наблюдает за тем, как человек от неожиданности дергается и шипит на себя же, а потом неуклюже спускается к его дому, едва не спотыкаясь и не падая на него. Все еще невнимательная и вечно спотыкающаяся на ровном месте и в самой удобной обуви мира. Но вызывающая отчаянное желание прижать к себе и не выпускать из объятий, чем Барри и пользуется, оправдываясь диким холодом и малым количеством одежды. Ответом ему служит звонкий смех и ласково брошенное «чудик», а также рука, пробежавшаяся сквозь пряди его волос. И ему хочется ластиться, как какому-то коту, а ведь она кошек обожает. — Все в порядке? — он искренне обеспокоен, ведь ему не нравится, когда она гуляет одна, не идя в компанию. — Что-то случилось? — Сейчас все в порядке, — она улыбается расслабленно, переплетая их ладони и слегка царапая кожу. Барри покачивает головой, но пускается в разговоры о каких-то глупостях, заставляя ее спорить с ним и смеяться. Они оба вспоминают, что последний раз виделись два года назад, и он дает понять ей, что скучал по ней. Он бормочет что-то о том, как у нее тогда была еще челка, а она добавляет, что и волосы не были покрашены в черно-алый. Это позже с разрешения матери она сделала, и Барри искренне считает, что ей подходит этот цвет. Она говорит о том, что собирается переезжать в другой город, где сможет жить своей жизнью. И Барри смотрит на нее, не в силах отвести взгляд от блеска в ее глазах. Ему отчаянно хочется сделать что-то. А потом Барри склоняется к ее лицу и смотрит на ее подрагивающие ресницы, большие глаза, в которых столько невысказанных слов, и на тонкие губы, которые растягиваются в улыбку. Она продолжает улыбаться, даже когда Барри поддается еще ближе, почти соприкасаясь с ней губами. Они делятся одним воздухом на двоих, обжигая губы друг друга своим дыханием. И Барри с каким-то восторгом отмечает, что ее улыбка никуда не исчезла. — Чудик, — ласково шепчет она, передвигая руки и обвивая ими его шею. — Кейти, — выдыхает Барри, наклоняясь ближе и закрывая расстояние между ними, чтобы вновь почувствовать ее улыбку на своих губах.

В одной из реальностей Барри Янг и Кейтлин Холидей могли бы быть вместе, если бы они, хоть что-то сделали для этого. Но история не знает сослагательного наклонения.