***
Кейтлин никогда не любила март. В марте погода буквально сходит с ума — снегопады сменяются внезапными ливнями, и вроде бы на календаре давно весна, а на улице — самый настоящий октябрь. Мартовскими вечерами Кейтлин всегда куталась в колючие свитера, носила перчатки и не снимала шарфы даже в помещении. Отопление выключали, приходилось надевать больше теплой одежды в попытке согреться, и март становился еще невыносимее. Она кривила губы, когда выходила на улицу в теплой зимней куртке ранним утром, а в обед становилось невыносимо жарко. А потом Кейтлин переехала в Нью-Йорк и встретила Джина. И мартовские вечера вдруг заиграли новыми красками, перестали быть такими невыносимо одинокими и холодными. Они пекли пироги каждые три дня, иногда забывая о выпечке и потом проветривая квартиру, наполненную горелым запахом и дымом. Но Кейтлин только хохотала и таскала теплые толстовки Джина, кутаясь в них и не желая возвращать обратно владельцу. Они гуляли по аллее и грелись в небольших, но таких уютных кофейнях, заказывая безалкогольный глинтвейн. Джин дышал на ее руки, обдавая их горячим воздухом, и оставлял легкие поцелуи на тыльной стороне ее ладоней. И Кейтлин краснела, почти сливаясь цветом со своим свитером, но продолжала счастливо и влюблено улыбаться. Поздними вечерами устраивали киномарафоны, обнимаясь под зелено-желтым пледом и разбрасываясь попкорном во все стороны. А после титров лежали в тишине, нарушаемой только их дыханием, и Кейтлин понимала, что начинает влюбляться в март сильнее. И в один из таких дней, когда у Кейтлин был выходной в университете, а Джину не нужно было на работу в кафе, они сидели в гостиной. За окном шел дождь, капли стучали по окну, и Кейтлин ощущала сонливость. По телевизору шла случайная мелодрама, которую обоим было лень переключать. Девушка сидела на мягком бежевом ковре, поджав под себя колени, пока Джин пытался заплести ей косы. Получалось у него на редкость паршиво, но тот был так заинтересован в этом, что Кейтлин просто позволила ему это. Джин с большой аккуратностью перебирал ее волосы, стараясь не причинить боли, отчего сердце Кейтлин становилось слабее. Она никогда не понимала, как можно влюбляться вновь и вновь в одного и того же человека, но с Джином иначе у нее не получалось. Каждый день она любила его больше, чем вчера, но меньше, чем завтра. — Кейт, — тихо позвал ее Джин, на что девушка только замычала. — Могу я тебя кое о чем попросить? — Конечно, — Кейтлин даже кивнула головой, подтверждая свои слова, заставляя Джина слегка засмеяться. — Мило, — пробормотал он, продолжая заплетать косичку. — Чтобы ни произошло, пообещай мне, что будешь продолжать жить. — Какие-то странные у тебя просьбы, — девушка лениво приоткрыла глаза и запрокинула голову назад, чтобы увидеть серьезное лицо Джина. — Сложно обещать нечто такое. — Хотя бы обещай мне, что попробуешь, — слегка наклонившись, попросил парень. — Я попробую, — шепотом обещает девушка, а затем подается чуть вперед, чтобы прикоснуться к губам Джина. Чуть позже она смеется, когда видит творение Джина. И хотя тот хмурится и ворчит, что она может распустить косы, если ей не нравится, Кейтлин отказывается. Ей очень нравятся косы, что заплел ей Джин.***
Девушка опускается на колени, чтобы поставить букет свежих незабудок в вазу. Она выкидывает иссохшие цветы, наливает чистую воду и только после этого поднимается с колен. Отряхивает джинсы от пыли и поднимает взгляд на фотографию, от которой физически все еще больно. Кейтлин присаживается на скамейку, сжимает пальцами собственные колени и не контролирует собственные слезы. Зрение слегка размывается, но она продолжает смотреть на фотографию, с которой ей улыбаются также ярко, как почти вживую. Кейтлин слишком страшно, что однажды она забудет эту улыбку, не сможет воспроизвести по памяти. Но она обещала помнить, ведь поэтому неизменно покупает цветы незабудок — ее обещание не забывать. — Знаешь, у меня так и не выходит латте, — тихо говорит девушка, а голос дрожит, слегка срывается. — В этот раз вроде даже пропорции верные, но на вкус все равно не то. Мне все-таки кажется, что ты что-то скрыл от меня в этом рецепте. Она немного смеется, но вскоре прекращает, когда смех звучит слишком истерически. Вновь сжимает коленки, впиваясь ногтями в кожу сквозь джинсы — потом останутся следы. И молчит какое-то время, ведь торопиться ей некуда. По крайней мере, больше некуда. — Я скучаю по тебе, — шепчет Кейтлин, размазывая слезы по щекам. — Так сильно, что иногда даже дышать тяжело. Кейтлин вновь опускается на колени и протягивает руку к надгробию, кончиками пальцев касаясь имени, выбитого на холодном мраморе. Ей все еще так непривычно касаться камня и ощущать только холод, когда раньше от каждого прикосновения бросало в дрожь и тепло разливалось по клеткам тела. — Мне никто больше не заплетает кос, а мне так хочется, — едва слышно выдыхает, смаргивая слезы с глаз. — Очень хочется. Но без тебя ничего не получается. Девушка поднимается с колен через какое-то время, когда слезы физически больше не могут появиться в ее организме. Она ощущает сильную усталость во всем теле, да и возвращаться уже пора — последний автобус отправляется через десять минут.И кстати, Кейтлин снова ненавидит март. Просто он у нее отобрал самое важное в свой последний день.