***
Завтрак. Утренние лучи наполняли комнату. Все вещи собраны. Находясь в постоянных разъездах, быстро привыкаешь укладывать всё с легкостью. Оставалось еще время до того, как надо было отправляться. Ученики сидели за столом, лишь изредка перебрасываясь парой слов, каждый занятый своим малозначительным дельцем. Они старались не нарушать спокойствие друг друга. Эдея была здесь же, с ними. В её молчании чудилось что-то великое, как и в молчании вековых деревьев, плавно раскачивавших своими ветвями за окном. Погода была жаркой, поэтому надо было выждать, чтобы основная часть пути пришлась на вечер. Даша пролистывала книгу, из которой ученики узнали об огненном существе, теперь свободно парившем где-то среди облаков. Множество ярких картинок мелькали перед глазами девушки. Иногда она обращалась с вопросами к Эдее. Одно изображение приковало к себе взгляд ученицы, заставляя остановиться, на секунду сбивая дыхание. — Это шутка? — Даша показала картинку всем в комнате. Ученики подались вперед, чтобы разглядеть рисунок. Эдея кинула лишь мимолетный взгляд: — Нет. Единороги живут на островах, но они не выносят неволи. В книге была изображена белоснежная лошадь с длинными нежными крыльями, достойными ангелов, красивым рогом, тонкими чертами, прекрасными каждая в своей чарующей, скрытой силе. Взгляд скользил от одной линии к другой, изучая каждую мелочь в образе мифического существа. — В жизни они намного красивее, — произнесла Эдея, вновь окинув лёгким взором картинку. — Разве у единорогов бывают крылья? — спросила Катя. — У местных да. — Мы же видели коня с крыльями в Вашем заповеднике, — сказал Егор, слегка прищурив глаза. — Пегаса, — улыбнулась Эдея, — Они больше приручены, но обитают в основном на материке. Повелительница зверей принялась рассказывать о чудесных созданиях, а голос её стал голосом сказочницы, повествующим детям о волшебных странах. Единороги скрывали свое место обитания. Но иногда, в те ночи, когда подземные ручьи из озера огня питали почвы, светящиеся цветы поднимались из земли, тянулись к свету голубой луны, привлекая к себе мифических существ. Единороги пили сок этих таинственных полуночных растений. Однако в последние годы бутоны не распускались, потому что воды озера обернулись кипятком. — Но теперь озеро в порядке, — произнесла Катя. Огонек любопытства зажегся в её глазах. — Да. И скоро цветы распустятся вновь, — ответила Эдея и, отыскав в книге карту, отметила на ней возможные районы цветения. — Единороги почти никого к себе не подпускают, но если вы хотите увидеть этих необычных существ — расспросите Джордана. Он вырезает из дерева свистульки, которые приманивают их. Ученики кивнули. Даша, погруженная в мысли и воспоминания, невольно разглядывала Эдею. У властительницы зверей были тёмно-русые, волнистые волосы, в которых сияли золотые искорки. Две тонкие косы расходились от её лба, обрамляя волосы и соединяясь сзади. Из-под тёмных, длинных ресниц смотрели насыщенно-зелёные глаза, отливавшие свечением изумрудов. Такие редко встречаются в природе. Эдея выглядела совсем юной, но вместе с тем казалось, что эта молодая красота не изменяла ей уже много столетий, не увядая, а вбирая в себя всё больше сил. Вечная красота природы, вечная красота богинь. Именно такой внешностью Эдея была одарена. Даша отвела взгляд, понимая, что задержала его на слишком долгое время. Вечером ученики, кроме Лизы, оставшейся в этих местах, отправились в путь и ночью были у Джордана. Они говорили со старцем о единорогах. Учитель видел волшебных коней лишь однажды, а многие жители островов и вовсе знали об их существовании только из историй и мифов, половина которых была выдумкой. Ученики рассказали о походе в землях животных.***
Следующий день заставил компанию проститься со слепым оптимизмом. К обеду в дом огня прибыли два письма: одно — от Ретифа к Джордану, второе — от Насти к Даше. И хотя оба описывали одни и те же события, разница между ними была колоссальная. Ретиф кратко поздравлял с находкой камня и говорил о неудаче экспедиции «Вода». Всего письмо состояло из одной страницы, на которой твёрдой рукой была изложена суть дела. Но послание, хоть и было очень точным, не давало истинных представлений о случившемся. Иначе дело обстояло с письмом Насти. Даша читала его в одиночестве, а потом несколько раз пересказывала содержание для экспедиции огня и Джордана. С первых строк неровного почерка девушка поняла, что подруга её волновалась. Сначала Даша не могла понять запутанных от спешки написания предложений, но вскоре картина начала вырисовываться перед глазами. Камень воды, как и в истории с огнем, находился на дне озера. Вернее, в расщелине среди скал. Глубина её была такой, на какую не может нырнуть человек без акваланга и из которой не сможет выплыть человек даже с большим запасом воздуха. Ни одна техника, ни одно подобие подводной лодки не работали в этих мрачных водах. Озеро принимало только существ, способных отдаться этой стихии, спокойной, близкой к мёртвой. Едва касаясь поверхности, человек погружался в неведомое чувство загробного мира, вечности и пустоты. Воды утягивали в глубины, желая навсегда заключить живое в себе, скрывая среди темноты. Ни чувств, ни эмоций. Только вечный покой, пугавший своей близостью. Расщелина смерти, на дне которой, возможно, были врата в потусторонний мир. И эти же глубины скрывали в себе камень. Настя выплыла на середину озера и нырнула вглубь. Она не боялась. Стихия вокруг была её родной. Девушка вспоминала отвагу Влада и была совершенно спокойна. А главное — она увидела перед собой цель — большую жемчужину среди песка, которая была камнем, заключавшим в себе силы. И в этот миг сама смерть просвистела рядом с кожей девушки. Всё, что Настя увидела сквозь туманность воды — тёмный силуэт, такой же чёрный, как и душа человека, смотревшего на неё. И увидела ещё палочку в его руках. Всего пары гребков девушке не хватило до заветного камня. Мгновение страха, раздавшегося в голове, обернуло против ученицы воды саму её стихию. Ей стало жизненно необходимо дыхание, не помогало и устройство, созданное Гастом для получения воздуха. Воды начали сдавливать девушку со всех сторон, вызывая ломкую боль даже в костях. Из носа заструилась кровь, окрашивая пространство вокруг алым. И Настя устремилась наверх. Грести было невыносимо тяжело, поверхности сияла далеко, недостижимо далеко. Еще несколько раз лучи смерти просвистели рядом с девушкой. Ретиф был тем, кто нырнул за Настей в воду. Ретиф был тем, кто вытащил её на поверхность. Ретиф был тем, кто помог ей укрыться от Тёмных (а около десяти из них ожидали своего собрата по грехам на суше). Он спас экспедицию, хотя проклятые волшебники были едва ли не более опасны для учителей, чем для учеников. Тёмные силы против сил учителей были как кислота, растворяющая металл, против меча. Магия Ретифа не могла полностью защитить его от заклятий зла. Но рука его не дрогнула ни на секунду, он был твёрд и непреклонен в течение всего противостояния. И во всех будущих разногласиях между Дарией и учителем девушка всегда помнила о его отваге и его подвиге, спасшем жизни подростков. Камень достался Тёмным. Новая встреча с ними грозила смертью. Даша стянула резинку с волос, позволяя им рассыпаться, и погрузилась в аромат, ударивший в нос. Девушка махнула головой, закидывая пряди на лицо, ощущая тонкое тепло от их прикосновения и жадно втягивая запах чистоты. Так она на мгновение избавилась от бурливших внутри мыслей. Одно мгновение спокойствия. Даша запустила руку в волосы и откинула их назад, чтобы вновь пробежать глазами по строчкам письма. Боль внутри и страх за подругу вновь разлились по телу. Если бы она потеряла её… Если бы уже некому было писать второе письмо… Если бы среди сухих слов Ретифа появилось еще одно предложение, оповещавшее о смерти… Даша не способна была отыскать ответа на то, чтобы делала она тогда. Её жизнь не существовала без жизни Насти. Одна горячая, солёная капля побежала по коже, достигла подбородка и слетела вниз, ударяясь о пол и расползаясь по нему. Даша должна стать сильной. Тогда она сможет защитить близких. Другого выхода нет. Ученики принялись за усиленные тренировки, понимая, что опасность становилась реальной и близкой, ступающей по пятам. Подростки изматывали себя, но не останавливались. Вечером друзья разбрелись по комнатам. Надо упомянуть, что в это время, пока еще не наступили холода, Джордан занимался покраской дома, так что большая часть здания была перекрыта. Ученики расположились в двух комнатах: Егор и Никита в одной, Даша и Катя в другой. Третью занимал Джордан. Все остальные комнаты учеников были окрашены, и, хотя краска и имела преимущества перед земной, требовалось пару дней, чтобы дать ей высохнуть. Позднее Даша думала, что Джордан специально задумал ремонт, чтобы сблизить учеников. Вечером в комнате девушек долго был слышен шепот. Несмотря на непростой день, Даша и Катя болтали между собой. Они были окутаны дремотной пеленой, но сон не шёл к ним. Поэтому девушки разговаривали о разных вещах, временами смыкая глаза и пытаясь уснуть. — Даш, — послышался вновь тихий шепот Кати, который едва можно было различить среди ночных шорохов, — Ты спишь? Даша открыла глаза, пытаясь разглядеть среди темноты очертания комнаты. — Нет. — Я говорила сегодня с Джорданом. Он полагает что Роза… Это я. Даша свесилась немного с кровати, чтобы лучше разглядеть девушку, лежавшую напротив, у другой стены комнаты. На мгновение зависть кольнула в сердце, но она продолжала слушать: — Он говорил и с другими учителями, многие придерживаются такого же мнения… Даша почему-то с едкостью задумалась о том, какое мнение было у Дерека. Это вдруг показалось очень важным, определяющим многое. Но она откинула эту мысль прочь. Катя помолчала несколько мгновений, прежде чем заговорила вновь. В её голосе не было ни капли хвастовства, что отрезвляло чувства Даши: — Это очень сложно. Они хотят, чтобы я была… королевой?! Это, конечно, большая честь для меня, — последнее она произнесла с долей сарказма, — Но знаете, я не справлюсь. Меня не учили управлять страной. Катя вновь прервалась, чтобы взглянуть на свою соседку. Её тон после паузы стал спокойнее: — На самом деле, быть Розой — это то, о чем раньше я могла бы только мечтать. Но мне страшно. Даша попыталась произнести несколько успокаивающих слов, но ничего толкового из этого не вышло. Когда же она отыскала действительно стоящие мысли, она услышала тихое сопение, доносившееся с другой кровати, и слегка улыбнулась. Высказав то, что томило душу, Катя погрузилась в мирный сон. Даша еще некоторое время лежала с открытыми глазами, размышляя над словами будущей Розы. Зависть испарилась. Впервые девушка видела в дочери Лилианских не высокий идеал, а все те трудности, с которыми придется столкнуться молодой царице. Даша еще раз взглянула на соседку. Теперь Катя будет изводить себя на тренировках еще сильнее, понимая, что ждёт её впереди. И Даша внутренне жалела её. Потом и она утонула в царстве снов.