Fleur.Бабочка

Мари медленно шла по кладбищу. Из-за слез, закрывавших обзор сплошной пеленой, она не разбирала дороги, надеясь, что мертвые простят ей перетоптанные цветы и могилы. Ей жутко хотелось обнять маму и рассказать ей все-все. Про возвращение к Деймону, издевательства Клауса и смерть Дженни. И только повторяя про себя фразу: «И, знаешь, мам, я просто оставила ее умирать…», Мари понимала, что по ее вине Дженни стала гибридом и умерла, что ее мать умерла, потому что она поверила Колу. Марианна не могла поверить, что по ее вине погибают самые дорогие ей люди. Да, пусть в этом она и напоминала Елену, но есть одна довольно существенная разница – Мари всегда знает, что делает и, что чувствует. Хотя это знание подвело ее не меньше. На холме, среди других, гранитных близнецов, стоял памятник. Да, это просто гранитная плита, но в ней больше сожалений и слез, чем любом другом камне на Земле. «Элисон Лэстрейндж 1075-1111 И во веки веков она будет нести свет тем, чье сердце тонет во тьме»... Мари обессилено опустилась на землю у памятника и, преклонив голову к граниту, шепнула: -Я полежу тут, мам. Я не долго. …Сентябрь 1111 года. На похороны Элисон собралось столько людей, что Мари казалось, весь мир скорбит. Каждый, кто подходил к холму только что засыпанному свежей землей, бросал на могилу мак. Прекрасный алый мак. Вскоре все последнее пристанище матери Мари было усыпано маками. Мари долго думала, почему именно эти цветы, и только спустя долгие годы, она, наконец, поняла, мак был символом крови, пролитой, чтобы защитить дочь. С тех пор Мари носила кулон с этим цветком не снимая в дань уважения и долга перед той, что умерла, спасая жизнь. Жизнь, которую Марианна не заслужила… Уже далеко за полночь, когда все кроме Мари ушли, к могиле подошел юноша и бросил на холм из маков маленькую ромашку. - На этой ромашке 21 лепесток. Она нечетная… - сказал Бен и обнял Мари. – Знаю, то, что я скажу, тебе не понравится, но ты пойми меня, я правда не могу остаться… Мари негромко всхлипнула и, собрав остатки мужества, ответила: - Бен, не надо… - Мне жаль, что я не могу остаться с тобой, но, обещаю, я найду тебя потом… И мы проведем вечность вместе. – Бенджамин погладил девушку по спине. Он знал, что этот жест не загладит его вину, но все же, провел рукой еще раз, потом еще раз… Марианна сжала руку Бенджамина и тихо, словно не хотела, чтобы кто-то их слышал, сказала: - Бен, это твое право, ты можешь идти. Я отпускаю тебя, честно, отпускаю. Бен поцеловал Мари в лоб и ушел. Она осталась одна. Ей восемнадцать, она хоронит маму и понимает, что всю вечность будет ненавидеть себя за тот день… За тот день, когда Элисон погибла, за тот день, когда Мари умерла. Или, точнее, думала, что умерла… …Мари проснулась, когда уже светало. Проснулась, потому что кто-то взял ее на руки и понес в чащу. Краем глаза девушка замечает, что у могилы лежит букет ромашек. - Бен… – прошептала она и снова провалилась в сон. *** Клаус стоял за склепом, что был неподалеку. Он видел, как Деймон пришел забрать Мари. Он еле подавил в себе крик: «Не смей! Оставь ее мне!». Ник хотел отобрать ее бедное, измученное временем тело. Но так и не смог. Просто понимал, что это будет самым подлым поступком, чем все, что делал раньше. Клаус дал Мари уйти с любимым. Он улыбнулся, подумав, как это иронично: дать ей уйти сейчас… Клаус развернулся и пошел в противоположную сторону, бросив на землю ромашку. Двадцать первую нечетную ромашку…