Fleur.Бабочка

Колин взял Мари под руку и повел в сторону парка. Они медленно и размеренно шли. Колин знал, что спешить некуда, что Бен уже ждет сестру и не обидится, если они опоздают. В конце концов, прошло 900 лет, еще час ничего не изменит. Для вечных существ нет разницы, придешь ты завтра или через год, они все равно встретят тебя с той же улыбкой, что и сотни лет назад. - Знаю, ты не на день не постарела, твое лицо не тронула ни одна морщинка. Но для меня ты очень выросла. Тогда, уезжая из Милфорда, я позволил себе запомнить тебя робкой и наивной девочкой с косичками… Нет, не смейся! Я, правда, запомнил тебя именно такой, Мари! – сказал Колин, проведя своей чуть шершавой рукой по лбу Марианны. – И твою мать тоже. Господи, как же я жалею, что уехал! Мы с Беном должны были остаться, должны были тебя поддержать! - Все в порядке, пап. Это было так давно. Да и к тому же Дерек позаботился обо мне, – ободряюще ответила Мари. Позади них все время оставались какие-то столбы и статуи. Парк не был таким примечательным, каким должен быть, но Мари было все равно. Честно говоря, она совсем не обращала внимания, где и куда идет. Все, на что был обращен ее взор – лицо отчима. - Нет, не в порядке! Мы сбежали! И, по правде говоря, не стоило нам этого делать. Когда мы только переехали в Мистик-Фоллс, мы встретили Кола. И тогда, словно зайцы, сиганули на восток, к Ричмонду. Но Майклсон догнал нас, он дал нам свою кровь со словами: «Вы будете жить вечно, гады! За то, что бросили ее одну!», и убил. – Колин остановился, показал Мари на что-то внизу. Только сейчас девушка сообразила, что столбы и статуи были памятниками, надгробиями. А прямо под ногами Марианны лежала огромная плита с надписью: «Бенджамин Эйлер. Пусть в вечности ты обретешь покой» В душе Мари что-то дало сбой. Что-то сломалось, заскрипело, лопнуло. В поисках поддержки она оперлась на Колина и… И не смогла сдержать вой. Долгий, протяжный вой. Так воют волки, когда их стаю расстреливают охотники. Так воют матери, потерявшие сыновей на войне. И так воют сестры, в сердце которых растворилась последняя надежда. - Он не стал завершать обращение, Мари. Он хотел умереть человеком. Жаль, что я оказался настолько слаб, что не пошел за ним, – прошептал Колин, доставая что-то из-за пазухи. Письмо. Маленькое, сложенное вчетверо послание. – Он оставил его тебе. Бен знал, что когда-нибудь ты придешь. И тогда, прочитав это письмо, поймешь, почему он выбрал смерть… Эйлер старший вложил послание в онемевшие руки Мари и ушел. Ушел так тихо, что даже шелест опавшей листвы заглушал его дыхание. Перед глазами Марианны потемнело. На секунду она подумала, что умирает от горя, но нет. Это тушь потекла и, смешавшись со слезами, закрыла обзор. Мари медленно развернула бумагу и посмотрела на идеально ровный почерк. Но руки отказывались держать что-либо, а глаза читать. Слезы душили Марианну. - «Дорогая сестра. Дорогая Мари... – рядом с девушкой раздался тихий голос. Кто-то поднял письмо и начал читать. Мари закрыла рот рукой и изо всех сил вслушивалась в каждое слово. – Сегодня Кол Майклсон обратил нас. Знаешь, когда я был маленьким, я всегда хотел жить вечно, как ты. Я во всем хотел быть похожим на тебя. Мама часто говорила, что ты не лучший пример, что мне нужно равняться на отца, но я не верил. Каждый день я смотрел, как ты выходила навстречу рассвету, полная сил и решимости пережить этот день. Хотя никто не знал, станешь ты вампиром сейчас или завтра. Ты наслаждалась каждым прожитым днем! Ты нарушала правила и запреты. Пусть многие отрицали твою веру в добро, в то, что ты делаешь, но я всегда оставался верен тебе. И сейчас, когда ты где-то далеко-далеко ищешь в себе силы пережить смерть мамы, я возьму с тебя пример. Я тоже найду в себе силы. Знаешь, сейчас я больше не хочу жить вечно. Как ты я делал каждый свой день неповторимым и, кажется, пришел к логическому завершению. Мне нельзя жить вечно, я не смогу привнести в вечность ту неповторимость и добро, что привнесешь ты. Поэтому я выбираю смерть. Я верю, что будь ты на моем месте, ты поступила бы так же. Мне кажется, сейчас ты плачешь… Не плачь сестренка! Для тебя мое сердце будет биться вечно! С любовью, твой маленький Бени» Когда Деймон закончил читать, лицо Мари приобрело серый оттенок. Она размазала тушь по лицу и, собрав все силы, что у нее были, спросила: - Что ты здесь делаешь? - Это я следил за тобой от самой заправки. Я был в городе еще вчера. Я знал, что Бен умер, но не смог сказать тебе до того, как ты придешь сюда. – Деймон наклонился и, взяв подмышки, поднял девушку с земли. - Почему? Почему ты приехал? Ты ведь… ты ведь хотел быть с Еленой, – сквозь слезы, то и дело, срываясь на крик, сказала Марианна. - Клаус заставил меня уйти. Я бросил тебя, чтобы спасти жизнь Дереку. Но я не мог оставить поиски, не мог бросить тебя, – прошептал Деймон, стирая рукавом слезы с лица Мари. - Поэтому я решил поиграть в Хатико в Ричмонде. - Лучше бы ты ушел насовсем… Это было последнее, что он услышал. Деймон дрогнул, закашлялся, будто подавился, и упал на землю, потащив за собой Марианну. По его лицу пробежали вены цвета графита, в потускневших глазах застыло выражение печали… Мари схватила Сальваторе за воротник и потрясла… Деймон закрыл глаза. *** Ребекка прижала Клауса к стене и закричала: - Как ты мог Ник? Ты убил меня! Опять! Но, знаешь, тогда я отомстила тебе через Гилберт. Сейчас я не буду так добра! – Ребекка достала из-под подкладки кол из белого дуба и с размаху всадила в сердце брата. - Доброй ночи, братик! Клаус протянул руки к груди в попытке вытащить кол, но не смог. Тело сковала боль, и сердце Ника обуяло пламя. Он умирал, снова. Но сейчас, сейчас это было гораздо больнее. Горечь предательства поглотила Клауса. Последнее, что он вспомнил, были слова, сказанные сестрой в одиннадцатом веке: «Но я не брошу тебя, не предам, Ник! Отныне и вовек!». Клаус закрыл глаза.