Дым сотен костров

      Время идет, не видать пока

На траверзе нашей эры

Лучше занятья для мужика,

Чем ждать и крутить верньеры,

Ведь нам без связи ни вверх, ни вниз,

Словно воздушным змеям —

Выше нас не пускает жизнь,

А ниже мы не умеем.

(Олег Медведев — Марш небесных связистов)

      Пятью годами ранее, Румыния       Безумный смех. Пылающий факел в полуразложившейся руке.       В небесах вспыхнуло пламя, а затем тьма поглотила мир. Непроницаемая пелена окутала планету, лишив её света солнца, погрузив в вечную ночь. Запылали костры, пожирая плоть тех, кто ещё пытался бороться, и дым поднимался в почерневшие небеса.       Те, кто выжил, вынуждены были в постоянном страхе влачить безрадостное существование под пятой тварей. Они — просто пища, убойный скот новых хозяев мира.       Твари выиграли. Мастер победил.       Конрад Кёрз резко распахнул глаза, вырвавшись из зловещего сна. Ещё один осколок будущего. Вечная ночь ещё не настала. Дым сотен костров ещё не заслонил небо.       И Мастер ещё не победил.       Мастер…       Охотник Древних сел, отбрасывая упавшие на лицо волосы, и медленно выдохнул. Мастер ещё не победил, пока что он ещё даже не начал свою смертельную войну.       Из темноты помещения, окончательно развеяв остатки сна, послышалось знакомое пощелкивание. Конрад резко вскочил с узкой койки и выхватил из простенка одноручный меч. Не самое привычное оружие, но для уничтожения заражённых оно подходило куда лучше ножа или когтей.       Что же, старший братец — а может, и Вон по собственной инициативе, с него станется, — решил устроить внеплановую тренировку, запустив в жилой корпус тварь?       — Хорошая реакция. — Облаченная в чёрное рослая фигура словно выросла из теней. — Но если бы я пришел убить тебя, ты бы уже был мёртв.       Увидев незваного гостя, Конрад, забывшись, выругался на нострамском, но Вон в ответ лишь издал звук, напоминающий смешок:       — Напрасно тратишь красноречие, Конрад. Я не понял ни слова.       — Могу перевести, — недовольно предложил Конрад, опустив меч. Те, кто плохо знали его наставника, обычно считали что Вону и его подобным неведомо чувство юмора, как и большинство человеческих эмоций в принципе. Напрасно. Чувство юмора у него все же имелось, но слишком уж своеобразное, чтобы в большинстве случаев быть понятным.       — Не стоит. — Это прозвучало абсолютно ровно, даже почти без привычных рычащих ноток. Дневной Охотник замер в полутора шагах от Конрада, чуть наклонив покрытую капюшоном голову. Практически лишённые белков чёрно-алые глаза, казавшиеся пылающими углями на перечёркнутым тонкими косыми шрамами белом лице, внимательно вглядывались в собеседника. Конрад знал, что понятие личного пространства Вону неведомо — а ещё тот прямо сейчас рассматривал малейшие проявления чужих эмоций.       Молодой охотник постарался придать своему лицу невозмутимое выражение, но внутренне поёжился — вечно от взгляда наставника создавалось впечатление, будто тот сканирует его, разбирает на части и читает мысли, словно по книге. Что самое неприятное, ошибался Вон редко. А нервы самого Конрада после перерождения явно стали слабее.       — Ты снова что-то видел? — Вопрос прозвучал почти как утверждение. Хотелось бы его послать, но Вон временами проявлял редкую дотошность. Обмануть его было делом непростым — стриг всегда чувствовал ложь.       Стриги… Надо же, там, века вперед, Конрад и в худших видениях не представлял, что однажды станет сотрудничать с подобными мутантами, и, более того, работать на них.       Конрад невесело хмыкнул. Проще было решить, что того, что он помнил, никогда не было, что это все сон, бред, разыгравшаяся фантазия, дурацкая выдумка, что у него просто едет крыша. Что всерьёз думать и говорить о прожитой в будущем жизни и перерождении — та ещё дичь. Да, это было бы проще всего — и не так погано. Но… Не получалось. Потому что помнил не он один, и были иные доказательства, отмахнуться от которых он не мог.       Вон продолжал внимательно смотреть ему в лицо, ожидая ответа. Конрад согнал с лица горькую усмешку и ответил:       — Я видел небо в огне. И вечную ночь. Победу Седьмого Древнего.       — Хм-м. — Дневной Охотник поскреб подбородок когтистыми пальцами, словно бы мысля вслух. — Вечная ночь… Что же, посмотрим. А пока что — собирайся.       Это тоже было привычным делом. Увы, жизнь охотника Древних не располагала к спокойствию, и работа могла найтись в любой момент.       — В чем дело? — Конрад поднял голову, попутно туго затягивая шнурки армейских ботинок. — Опять отродья Мастера?       — Нет. Тебя хотел видеть мой наставник.       Значит, не просто так. Сомнительно, что братец просто соскучился.       — Понял, — не став озвучивать эти мысли, ответил молодой охотник, поднимаясь. — Я готов.       — Тогда идём.       Человек и стриг вышли в коридор — узкий и тёмный. Впрочем, ни Вону, ни Конраду не доставляло неудобств отсутствие света. Раз уж второй прекрасно видел в темноте, чего уж говорить про Дневного Охотника?       Стригами называли подобных Вону. Сильных, ловких, быстрых, наделенных разумом и собственной волей — тем, чего были лишены большинство порождений их врага — Седьмого, младшего из Древних. Мастера.       Так-то стригами называли когда-то весь их вид в Древнем Риме, но сами эти создания скрывались в темноте ещё задолго до самих римлян. Никто, кроме самих Древних, семерых прародителей, не знал, когда и как они вообще появились. В Румынии за ними закрепилось название «стригои».       Стригои, вампиры — в разные времена люди давали им разные названия, но эти два особенно крепко прижились. Большая часть человечества пребывала в счастливом неведении относительно того, с кем они делят этот мир, но существовали и те, кто посвятил свою жизнь охоте на стригоев. Возможно, они бы не появились никогда — потомки шести Древних умело скрывали от людей факт своего существования. Но вот Седьмой…       Для Седьмого, похоже, весь мир представлял собой большую шахматную доску. Он, не контактирующий со старшими сородичами, ради развлечения обращал людей в жалкие подобия потомков Древних — лишенных разума и воли вечно жаждущих крови тварей. Это было насмешкой не только над людьми, в которых ночные создания видели разве что пищу, но и над остальными Древними, которые, тем не менее, не особо-то пытались прекратить выходки Седьмого раз и навсегда, хоть и постоянно направляли своих охотников на борьбу с потомками Мастера.       Среди них особенно выделялись Дневные Охотники. Настоящая элита по сравнению с расплодом Седьмого — быстрые и смертоносные. Все они были бойцами, не знающими себе равных, и у Конрада они невольно вызывали ассоциации с иным временем, с иными воинами, и тем сильнее становилось ощущение отражения в кривом зеркале…       Но, кроме стригов-воинов, на службе Древним состояли и охотники из числа людей — тех, кого бы не остановили ни вода, ни серебро, ни солнечный свет, и их, как ни странно, получалось в несколько раз больше. Не все они выходили на охоту лично — хватало шпионов, информаторов, архивариусов, механиков и прочих полезных людей, незаметно опутавших большинство государств мира надёжной сетью.       Человек, даже обученный должным образом, если подумать, весьма слабое и уязвимое существо… если, конечно, в хрупком человеческом теле не заключена душа существа, жившего в далёком будущем — и теперь вернувшегося к жизни здесь, во времени, когда человечество предпринимало лишь первые робкие шаги в освоении космоса.       Да, все же прошедшего времени Конраду хватило, чтобы принять, что его душа и сознание к этому времени не принадлежали.       Около пятнадцати лет назад его обнаружили охотники Древних. Конрад знал, что вербовка отличившихся полезными способностями людей была делом непростым — взрослый человек своеволен и нередко весьма неуправляем, а исполненный ненависти и страха одновременно становится опасно непредсказуемым. С такого станется и разрядить оружие в спину соратникам-нелюдям. Иное дело — дети. Не большинство, но немало охотников-людей попали на службе Древним из приютов или с улиц. Примерно так же вышло и с Конрадом — но иначе. Ему было лет десять или даже меньше в тот день, когда он оказался впервые здесь, на этой базе, он не мог назвать даже собственного имени, а последним, что он помнил, были мутная вода, горящие от нехватки кислорода лёгкие и ярко-алые хищные глаза на осунувшемся и бледном женском лице.       На тот момент он ещё не вспоминал о другом прошлом — зато говорил по-немецки и немного — по-румынски, а ещё уже тогда разговаривал на непонятных охотникам языках, отдаленно напоминающих латынь и английский. Непонятных всем, кроме их наставника и предводителя — Рождённого, получеловека-полустрига, давшему найденышу имя. Или, скорее, вернувшего.       Когда-то он это имя не признавал… В этой жизни такой период тоже был. Конрад снова усмехнулся своим воспоминаниям.       Что же, найденыш явно был полезной находкой для охотников Древних. Его никто не искал. Он ничего не помнил, следовательно, не имел привязанностей. А главное — схватывал все на лету. Рождённый даже лично жертвовал временем, чтобы научить его ещё паре распространенных в этом времени языков. Еще тогда этот Рождённый, Квинлан, как его называли другие, показался Конраду ужасно знакомым.       Он вообще заметно отличался от любого из Дневных Охотников — по крайней мере тем, что гораздо сильнее походил на человека.       Потом, через пару лет, начали появляться воспоминания — но не о детстве, а о жизни в ином времени, в ином мире. Мрачный тёмный мир, далёкий космос, высокий человек — нет, скорее, почти бог, — в золотой броне.       Его отец.       Разрушительные войны, кровь и изуродованные трупы… постепенно эти неясные обрывки выстраивались в единую картину.       Почти одновременно с памятью появился — или раскрылся — дар предвидения. Спустя пять лет после встречи с Дневными Охотниками Конрад, которого Вон как раз учил в тот момент убивать стригоев без оружия, внезапно «выпал» из реальности на добрых несколько секунд прямо во время тренировки. Не следи Охотник за схваткой — и его подопечный стал бы закуской для пойманной соратниками Вона твари.       За эти несколько секунд Конрад как наяву увидел деревню в миле от убежища, в которой бывал пару раз — опустевшую, будто вымершую. Он видел, как скрылось за горизонтом солнце — и из самых тёмных уголков выбрались в поисках пищи те, что ещё недавно были жителями деревни.       Через пару недель Охотники, отправившиеся в деревню после распространения странных слухов, обнаружили, что в ней не осталось людей — были лишь подобные им, но лишённые разума и воли твари. Отродья Седьмого. Их уничтожили — всех до единого, а люди из соседних населённых пунктов до сих пор ломали голову над тем, куда в одночасье исчезли все жители деревни, которая с тех пор исчезла с карт.       С тех пор произошло ещё несколько подобных случаев — сны или видения, временами сопровождающиеся чем-то вроде припадков, сбывались.       И вот теперь он увидел Мастера, одержавшего верх.       — Не всё предрешено, — прервал размышления привычно ровный голос Вона — стриг словно прочитал мысли Конрада.       — Предначертанного не изменить.       Вон замедлил шаг и повернул голову. По его лицу, наполовину скрытому капюшоном, трудно было что-то прочесть.       — Но ведь ты и не пытался этого сделать.       «Пытался», — хотелось возразить, но Конрад промолчал. Он пытался — тогда. Не сумел. Будущее мертво. Хоть и сейчас находились пытавшиеся его в этом разубедить — тот же Вон. Но не так-то просто отринуть убеждения, за которые всю жизнь цеплялся, которыми жил… Конрад резко оборвал себя — ему не нравилось, куда вели эти мысли. Вместо них он попытался сосредоточиться на текущей задаче.       Это ведь тоже знак. Ещё один привычный разговор, каждый раз перед охотами повторяющийся почти слово в слово. По крайней мере, есть что-то, остающееся неизменным. Видимо, где-то поблизости опять появились враги. Или что-то ещё посерьезней. Не просто же так выдернул его старший братец. С тех пор, как тот лично обучил Конрада азам охоты на стригоев, разговаривали они сугубо по делу. Впрочем, у Дневных Охотников не было времени для пустых разговоров. Но в серьёзных делах Конрад не участвовал довольно давно — с тех пор, как меньше года назад один из сторонников Мастера чуть не вскрыл ему горло.       При воспоминании о своем недавнем провале молодой охотник поежился, уже не скрываясь. Слишком свежи были воспоминания о собственной бессильной ярости, отвратительном чувстве беспомощности и неожиданном понимании.       Они с братом не единственные, кто вернулся.       «Бесславная жизнь и бесславная смерть — всё повторяется, — как наяву прозвучал в памяти вкрадчивый голос, сопровождаемый улыбкой на неживом, будто бы восковом лице. — Никто из вас никогда не был способен постичь замыслы Истинных Сил. Ты видишь меня? Помнишь ли мое имя? Нет? Что ж, вы всегда были слепы. Поэтому и ты, и твои братья — ты ведь помнишь их, Ночной Призрак? — вы все годитесь лишь на роль марионеток».       Конрад невольно стиснул кулаки — и почувствовал, как Вон несильно подтолкнул его в спину. За воспоминаниями охотник и не заметил, как они добрались до противоположного конца подземной базы.       Рождённый ждал их в просторном тёмном зале, предназначенном для тренировок. Рослый и статный, облачённый в длиннополый чёрный плащ с капюшоном, поверх которого была надета портупея с оружием, он невольно внушал уважение и опаску — по крайней мере, тем, кто видел его впервые. В его внешности черты стригоев странно сочетались с совершенно несвойственными их виду. Алебастрово-белая кожа, чуть заострённые кончики ушей и старые шрамы — но, в отличие от ярко-алых глаз заражённых, радужка была серой, а точёные черты лица не искажала трансформация. Гладкий безволосый череп же в его случае совсем не казался признаком того, что Рождённый не принадлежал к человеческому роду.       Нет, не так. Он был одновременно человеком и стригом. Полукровкой, в теле которого нашла приют неупокоенная, непрощённая душа из далекого будущего. Душа, которая вместо того, чтобы быть уничтоженной, оказалась здесь, на древней Терре. Земле.       Почему души тех, кого отделяла от этой эпохи пропасть тысячелетий, оказались именно здесь, когда человечество лишь собиралось шагнуть в космос? Наверно, на этот вопрос никто не знал ответа — разве что тёмные боги, решившие подобным образом развлечься. С другой стороны, это уже больше напоминало широко распространенные в этом времени теории заговора.       Там, в своем прошлом, они были сверхлюдьми, полубогами — и ненавистными предателями. Здесь и сейчас — всего лишь охотниками Древних.       К счастью, воспоминания о той, иной жизни восстановились постепенно и казались Конраду выцветшими, размытыми обрывками снов — словно всё это происходило не совсем с ним. С другой стороны, так и было — погибнув в своем времени, он начал свой путь заново уже здесь.       Куда большей проблемой казались вещие видения. Тогда он видел собственную смерть. Теперь — сгорающий мир. Неотвратимое будущее?..       — Что ты видел в этот раз? — осведомился Рождённый вместо приветствия. Конрад не удивился его осведомленности — он знал, что высшие стриги способны общаться мысленно, и вряд ли полукровка, наделённый почти всеми качествами высших, но лишенный части их слабостей, не обладал этой способностью.       — Я видел некоторое дерьмо, — пожал плечами Кёрз. На лице Рождённого в ответ не дрогнул ни один мускул, но вот тон явно давал понять, что в этот раз предводитель Дневных Охотников не собирался вступать в почти привычную перебранку:       — Увёртки в этот раз неуместны.       — Пламя и дым. Мир сгорал в огне.       Рождённый кивнул Вону, и тот, развернувшись, вышел из помещения.       — Это всё?       — К чему допрос? — Конрад демонстративно скрестил руки на груди, ожидая, что старший брат перейдёт к делу, по которому его вызвал.       Брат. Пусть здесь и сейчас между ними не было кровного родства, они были братьями тогда.       — К тому, что, как показывает практика, твои видения не стоит сбрасывать со счетов. Так что ты видел?       — Много огня, я это уже сказал. Всюду — в городах, и в нём сгорали люди. В небе, и дым закрывал свет солнца.       — Это вполне может походить на то, что готовит нам всем Седьмой. — Рождённый задумчивым жестом потер подбородок. — Это было всё, что ты видел?       Брат отчего-то пребывал в твердой уверенности, что единственный способ извлечь пользу из видений Конрада — это буквально разобрать их на мельчайшие детали.       — Ещё я видел живого мертвеца.       — Вот как? — Собеседник нахмурился, словно застигнутый какими-то своими мрачными воспоминаниями. — И как же он выглядел?       — Смутно и расплывчато. Огромным, раздутым, с непропорционально тонкими конечностями. Темнота вокруг — я имею в виду, вообще ничего. И, — Конрад прикрыл глаза, вспоминая свой сон, — на нём были остатки одежды — по крайней мере, я мог разглядеть едва державшиеся эполеты.       По лицу Рождённого скользнула тень горькой усмешки, едва различимой в полумраке зала.       — Ты словно заглянул в мои воспоминания в этот раз. — Выражение его лица вновь стало непроницаемым. — В его руках был меч?       — Нет. Горящий факел. Он как-то связан с тем огнём, который я видел.       На несколько секунд воцарилось молчание, нарушаемое лишь потрескиванием светильников, дающих так мало света для непривычных глаз. Но обитателям подземного убежища, привычным к темноте, его вполне хватало.       Рождённый отвернулся от собеседника.       — Хотелось бы мне знать, что все это значит и что нас ждёт, — неспешно, с расстановкой, наконец проговорил он. — Но, как ты, думаю, понимаешь, я не за этим позвал тебя. Ты знаешь, что Мастер несколько лет назад начал действовать куда как более открыто и нагло, чем когда-либо, а затем затаился. Вот уже лет семь мы ничего о нём не слышали — исключая тот случай, год назад. И это заставляет думать о том, что он готовится к чему-то.       — Что ты решил мне поручить? — коротко, без лишних споров, осведомился Конрад. Он не задумался, почему так легко соглашается на дело, детали которого ещё не знал. В конце концов, он был охотником, выращенным охотниками, пусть те и не являлись людьми. Хотя роль мальчика на побегушках временами его здорово бесила.       — Ты отправишься на другой край света. В Нью-Йорк.       — Цель?       — Там, по сведениям, добытым моим информатором, сейчас находится старый охотник — возможно, величайший из ему подобных. Однажды он совсем близко подобрался ко мне в Амстердаме, — в словах Рождённого явно прозвучало уважение к серьёзному сопернику. — Он всю жизнь преследует Седьмого и собрал немало сведений о нём — и, возможно, знает то, чего не знаем мы. Нам нужны эти сведения. Но запомни вот что, — тон брата не допускал возражений, — я предпочёл бы видеть этого охотника своим союзником, а не врагом или, тем более, трупом. Это — понятно? С одними лишь охотниками Древних нам не одолеть Мастера.       — Понял, — короткий кивок.       — На месте первым делом ты должен будешь найти моего осведомителя, Юджина Терри. Связь мы также будем держать через него. Остальное тебе объяснит Тара, она же поможет добраться до аэропорта, как только привезёт документы.       — Чёрт… — протянул Конрад недовольно. Тару Сэнфорд он знал, хоть и весьма поверхностно — одна из множества людей, работающих на Древних, шпион, курьер, водитель и мастер на все руки. Достать поддельные документы — тоже не проблема, учитывая, что союзники Древних могли обнаружиться в любых структурах любого государства. Впрочем, смутило охотника вовсе не это. Новость о том, что придется провести несколько часов в огромном шумном муравейнике под названием «аэропорт», совершенно не радовала.       — Тебе это будет полезно, — ровным голосом заметил Рождённый, словно угадав мысли брата. — Привыкай, тебе придется провести в большом городе несколько лет.       «Это что, способ поиздеваться?»       — Целая эпопея длиной в несколько лет ради знаний старого охотника? — разумеется, Конрад в это не поверил. — Ты рассказал не всё, верно, Хорус?       В цель! Это была та единственная маленькая месть, которую охотник мог сейчас себе позволить. Маска спокойствия на лице Рождённого на миг дала трещину — но, впрочем, тон его не изменился.       — Это имя давно уже не принадлежит мне.       — Но это твоё имя. Неужели пытаешься бежать от себя?       В ответ — холодный, пронизывающий взгляд серо-стальных глаз. Таким взглядом, пожалуй, можно и к стенке пришпилить… Сомнительно, что его обладатель способен бежать хоть от чего-то. Взгляд преследователя, но не беглеца.       Рождённый покривил губы в мимолётной горькой усмешке. Его взгляд стал странно отрешённым.       — Если бы можно было переписать время… Иногда я думаю о том, сколько раз я проклят. Дважды? Пожалуй, больше. Почти две тысячи лет меня звали иначе. Не думаю, что в настоящий момент я являюсь тем, кем был некогда.       — Нельзя откреститься от прошлого.       — Я и не пытаюсь. — Хоть какие-то намеки на эмоции вновь сменились непроницаемым выражением лица. — Но не забывай, что не только мы начали жизнь заново в этом времени. Считай это предостережением — вытащить тебя из очередной норы слуг Мастера на другом континенте я уже не смогу. Тем не менее, я отвечу на первый твой вопрос. Ты сам понимаешь, что, как бы ни был силен Седьмой, ему нужен тот, кто расчистит ему путь. Кто-то среди людей, обладающий достаточным влиянием.       Верно. Сторонники Мастера вряд ли прячутся в глуши. Но почему именно Нью-Йорк? Вряд ли дело только в том охотнике.       — И все же — почему Нью-Йорк?       — Правильный вопрос. Потому что там нашли свое пристанище Древние Нового Света. А ещё потому, что именно в этом городе и его окрестностях, по моим сведениям, сейчас находятся несколько наших братьев. К сожалению, отсюда слишком сложно следить за обстановкой на другом континенте. Наведи справки о них — в этом тебе поможет Терри. Их бы я тоже желал видеть своими союзниками.       Союзниками. В последнее время Рождённый часто произносил это слово — но каждый раз уходил от ответа. Привычка недоговаривать — или информация не для ушей рядового охотника?       — С нашим послужным списком они, если помнят, скорее, наплюют нам в лицо. — Представив себе возможную встречу с перерождёнными братьями, охотник нервно хмыкнул. — Или же с такими союзниками не понадобится и врагов.       — То же самое можно сказать и о нас двоих, — парировал брат.       — Ты часто говоришь о возможных союзниках. — Конрад смерил предводителя Дневных Охотников настороженным взглядом исподлобья. — И никогда не отвечаешь, почему.       — Ответь на этот вопрос сам, — ровным голосом ответил Рождённый. — Из нас двоих провидец ты.       Опять. Как всегда. То ли брат издевается, то ли отыгрывается за недавнее напоминание о прошлом, словно в отместку напомнив о проклятом даре, который тогда, в иной жизни, свёл Конрада с ума. Стёр границу между настоящим и ещё не случившимся.       И этот дар, или это проклятье, все ещё при нём — а история, как известно, имеет свойство повторяться…       «Чёрта с два».       — Небо в огне, — медленно произнес Конрад, размышляя вслух. — Поиск союзников. Полагаешь, стоит опасаться прямого столкновения с Седьмым и его отродьями?       — Они затаились, — напомнил брат. — И вряд ли потому, что чего-то боятся.       У него оставалось ещё два с половиной дня на подготовку — прежде, чем он покинет базу и отправится на край света. Достаточно, чтобы собраться, а заодно и довести до конца одно небольшое дельце. Но сначала — успокоить мятущиеся мысли. Каша в голове никогда ещё не способствовала пользе дела. Здесь, в пустом тренировочном зале, хотя бы безлюдно и тихо… С одной стороны — ничего не отвлекало, но с другой — эта тишина грызла не хуже самых горьких воспоминаний.       Только место всё равно было выбрано не случайно. Скоро тишина, навевавшая чувства тревоги и одиночества, разобьётся вдребезги. Скоро… Да, именно сейчас.       — Салют! — рядом на скамью по-хозяйски плюхнулся Михаил. — Прохлаждаешься?       Михаил, или, как его в основном называли остальные, Мик, хороший охотник и ещё более хороший техник, был одним из тех немногих, кого Конрад вообще подпускал к себе ближе, чем это необходимо для дела. Его появление и легкий тычок в плечо не стали неожиданностью. О приближении приятеля Конрад узнал раньше, чем тот появился в зале, и ещё до того, как услышал шаги. Приятелей, точнее — вместе с Миком пришли ещё двое, смуглый кудрявый парень и невысокая миловидная шатенка, но эти двое остались стоять.       — Мы тут слышали, что ты нас покидаешь, — исполненным трагизма голосом начал Мик и добавил уже без театральных эффектов: — А с нами, что же, и не попрощаешься? Совести у тебя нет, Призрак.       Конрад хмыкнул. С этими тремя — возрастом они все были примерно равны, — его, как ни странно, связывали не только охота, но и давнее приятельство. Назвать их отношения «дружбой» Конраду мешала та его часть, что принадлежала ему прошлому, но факт оставался фактом: к своим товарищам он крепко привязался и мог им доверять.       Только как они узнали так быстро? Не то слухи распространяются по базе с такой скоростью, не то Конрада поставили в известность о его отъезде последним.       — Нам сказал Аксель, — заметив, видимо, его настрой, поспешила внести ясность девушка. — Буквально только что.       В её голосе улавливался заметный французский акцент. Девушку звали Констанцией, и за пределами их организации, можно сказать — в другом, далеком от тайных баз и вечной охоты во тьме мире, её знали как Коко Маршан. Разумеется, фамилия была липовой — охотникам Древних лучше не раскрывать настоящих имен. Особенно для агентов, вращающихся в самых разных слоях общества.       — А я было подумал, что в курсе уже все, кроме меня.       — Пока что только мы, — беззаботно ответил третий приятель, Хавьер, машинально вращая в пальцах подобранную где-то короткую палочку. — Куда тебя хоть отправляют?       Конрад передернул плечами.       — Нью-Йорк. Похоже, что надолго.       — Послали так послали, — присвистнул Мик, опередив уже раскрывшего было рот Хавьера. — Интересно, чем ты так довёл босса?       Что-то громко простучало, заставив всю четвёрку резко замолчать и обернуться на звук. Но в зале, кроме них, по-прежнему не было ни души — просто упал со стойки плохо закреплённый тренировочный шест.       Осознав глупость ситуация, компания молодых охотников зашлась негромким и самую малость нервным смехом.       — Мы как будто затеяли заговор, — фыркнул Хавьер. — Сидим тут в пустом зале, болтаем на латыни-мутанте…       — Уж скорее, выкидыше от противоестественной связи латыни, английского и ещё пары языков, — не преминул ввинтить Мик, за что и получил меткий тычок под ребро от Коко. — Эй!..       — …как будто задумываем что-то. Ну, или как подростки, решившие покурить тайком от родителей. Согласитесь, выглядит глупо. Особенно дёрганье от любого шороха.       — Тайные переговоры истребителей вампиров! — засмеялся Мик, ероша короткий ёжик светлых волос. — Секретничаем тут на языке, который почти никто, кроме нас, не понимает…       — Аксель понимает точно, — поморщился Конрад. — В этом я уверен. Просто делает вид, что для него это невнятная словесная каша.       Мик резко стряхнул с себя всю показную несерьёзность.       — Мне он не нравится. Мутный тип… Пришлый, а босс ему доверяет серьёзные дела, поди-ка.       Повисла напряженная пауза.       — Мик, про нас можно сказать то же самое. К тому же, как будто ты сам не знаешь, что всех, кого собираются вербовать, как следует проверяют. — Хоть Коко и выступала в их группе, как обычно, островком спокойствия и примирения, по её виду становилось ясно, что, несмотря на только что сказанное, она разделяет подозрения друга.       Конрад тоже их разделял. Хоть и понимал, видел, что Аксель им не враг.       — Справедливости ради, мы тут чуть ли не с детства, — парировал Мик. — А этот просто припёрся. И раскомандовался, хотя не сильно старше нас.       — Наши не только здесь. Может, мы его просто раньше не видели…       Снова замолчали. На этот раз почти детское чувство обиды слишком явно повисло в воздухе.       Потом Мик картинно хлопнул себя по лбу:       — Зараза, с вами забудешь про всё на свете… Кон, когда ты там отсюда сваливаешь?       — Через три дня.       — Три дня… — повторил приятель и с досадой протянул: — Чёрт. Выходит, перчатку я доделать не успею при всем желании. Уж извини. — Он вздохнул. — Я ещё не придумал, как отладить механизм, и…       — Забей, — прервал Конрад сетования техника. — Значит, придется обойтись пока что без неё. И если говорить о делах… — Охотник поднялся с места. — У меня ещё остались несколько недоделанных мелочей — хочу кое в чем убедиться и проверить результат. Прикроете?       Молодые охотники переглянулись — теперь уже точно заговорщически. И Хавьер мрачно улыбнулся:       — Прикроем. — И добавил: — Только не слишком увлекайся. Мы всё же не сможем долго пудрить всем мозги…       — И обойдись в этот раз без рыболовных крючков, — в притворном ужасе вставил Мик. — Это было жестоко.       — Тому воришке просто не стоило совать руку в чужой карман, — не выдержав, ухмыльнулся Конрад. — Он ещё легко отделался.       — Но то, как он потом ещё и громко возмущался…       Главное — вовсе не содержание этих разговоров. Конрад понял это уже давно. Пусть он не отличался многословием и не рвался общаться, пусть шутки приятелей временами раздражали, главное было не в этом.       А в том, что в такие моменты воспоминания становились не так сильны, а видения не приходили. В эти минуты он мог забыться и хотя бы ненадолго стать самым обычным человеком.       Трое суток спустя, воздушное пространство над Атлантическим океаном       Нечем дышать. Ещё бы — попробуй-ка вдохнуть, когда горло сжимает костлявая, но чертовски сильная рука, неестественно горячая. Для человека подобная температура тела означала бы смерть без вариантов, но его противник человеком никогда не был. Противник… Скорее уж, палач, и он легко, словно тряпичную куклу, держал на весу поверженного охотника, которому оставалось лишь, хрипя, царапать сдавившую горло руку в тщетных попытках разжать или хотя бы ослабить хватку.       — Охотник, — не голос, скорее, тень голоса, как будто звучал он не наяву, а непосредственно в голове проигравшего. Во взгляде алых глаз победителя читалось презрение — словно он смотрел на клопа или червя, — неужели ты не понимал, чем всё закончится, дерзнув бросить мне вызов?       Охотник хотел бы достойно ответить, вот только говорить, будучи полупридушенным, вообще не очень удобно. Темная фигура — почему-то он не мог рассмотреть своего врага, только массивный силуэт, когтистые руки и алые глаза, — словно издала презрительный смешок. А затем — это охотник тоже увидел, — монстр широко раскрыл рот, словно собираясь зевнуть, и в острозубой пасти показался кончик жала…       — Сэр?..       Конрад вскинул голову, часто моргая, прогоняя остатки сна. Вид экрана на спинке сиденья, находящегося впереди, вернул его в реальность.       Как и всегда. Ещё один сон, вот только слишком реалистичный. И чёрт его знает, что это — просто кошмар, навеянный родом деятельности, или очередное, чтоб его, предсказание? Конрад с трудом поборол желание пощупать горло, словно все ещё ощущающее хватку твари.       — Сэр? — настойчиво повторил женский голос. Обернувшись на звук, охотник увидел в проходе сухопарую блондинку средних лет в форме стюардессы. — Мы приземляемся, сэр. Пожалуйста, поднимите спинку вашего сиденья и пристегните ремень.       Убедившись, что пассажир ее услышал, стюардесса направилась дальше.       Конрад бросил взгляд на иллюминатор. За толстым стеклом словно сгустился мрак, хотя пилоты, должно быть, уже видели огни города. Значит, он удачно проспал весь полёт.       Итак, ещё несколько минут — и он на месте. Остается надеяться, что в этот раз обойдется без лишней суеты и потери времени в аэропорту. Конечно, толкучка будет в любом случае, это охотник прекрасно понимал. Оставалось надеяться, что в этот раз удастся забрать багаж и как можно быстрее свалить из аэропорта.       Охотник нервничал — и на то были причины.       Во-первых, он на чужой территории. Незнакомой. Это могло создать проблемы — не так-то просто переиграть гипотетического врага на его поле. Впрочем, время освоиться еще будет, а обеспеченное организацией жилье, к счастью, находилось в том же районе, что и аэропорт.       Во-вторых, Конрад опасался, что металлоискатели при проверке багажа подадут сигнал. Пусть при регистрации и посадке все и прошло гладко, — в дорожной сумке имелись двойное дно и несколько потайных карманов, каким-то образом обманывающих приборы, не позволяя обнаружить целый арсенал и иные полезные, но, увы, незаконные вещи.       И, в-третьих, Конрад не любил столпотворение. По крайней мере, сейчас, будучи всю свою сознательную жизнь охотником Древних, к такому количеству людей он попросту не привык. Память о прошлом не в счёт — все же они оставались не столь яркими и отчётливыми, как воспоминания о событиях этой жизни.       Толпа была источником нервотрёпки еще и потому, что любой охотник всегда подсознательно ожидал нападения. На Седьмого тоже работали люди, и им несложно затеряться среди других людей. И потому ситуацию в толпе было очень сложно контролировать. Любой прохожий мог оказаться врагом, намеривавшимся всадить нож в спину.       Нет, разумеется, затворником Кёрз не был. На румынской базе, кроме самих охотников, постоянно присутствовали другие люди, работающие на Древних. Однако и толп, подобных тем, что Конраду довелось лицезреть в аэропорту, в убежище никогда не наблюдалось. Как и в ближайших населённых пунктах, в которых охотнику приходилось бывать время от времени.       Вспомнив о паре деревень и одном городке, находящихся неподалеку от базы, Кёрз хмыкнул. Он не всегда посещал их по делам Дневных Охотников — даже если собственное прошлое казалось реалистичным, но размытым сном, некоторые привычки не под силу вытравить даже смерти. Раз некоторые в этом мире забывали о высшей справедливости и неминуемой расплате, приходилось им о них напоминать.       Вспомнив разговор в убежище перед отъездом, молодой охотник вновь хмыкнул, правда, теперь уже с досадой. Скорее, это был даже не разговор, а «разбор полетов», учинённый Рожденным. Тому явно не по душе пришёлся последний случай, когда в том самом городке поутру был обнаружен висящий на фонаре слегка препарированный труп. Тело при жизни было преуспевающим бизнесменом, известным благотворителем и кандидатом в градоначальники. Вот только знали ли горожане о том, что этот же человек ещё и покрывал всю преступность в окрестностях? Конрад вышел на него после убийства подручными «благодетеля» семьи чересчур честного офицера полиции, который, судя по всему, начал о чём-то догадываться. Естественно, никто не понёс наказания, дело закрыли.       Вот только дона Корлеоне из зарвавшегося бандита не вышло. Своей безнаказанностью ублюдки наслаждались недолго — поиск необходимых сведений и доказательств не занял много времени. У агентов Древних везде были свои люди — ну, или почти везде. К тому же, среди них имелись и такие мастера в плане добычи информации, как та же Тара Сэнфорд. Не говоря уже о приятелях-охотниках, которые внесли в это дело и свой вклад.       Конрад не стал церемониться с шестёрками незадачливого «мафиози» и делать из них пример. Просто выловил их по одному, дождавшись удобного момента. Им просто следовало перестать существовать. Когда-нибудь — может, завтра, может, через несколько месяцев, — их обнаружат, хотя, возможно, и не смогут опознать. По крайней мере, о всплывшем утопленнике до отъезда Кёрз ничего не слышал, пусть и специально пытался выяснить, что известно горожанам. Другого мордоворота охотник, предварительно сломав ему шею, сунул физиономией в муравейник — к тому времени, как труп найдут, насекомые должны успеть как следует над ним поработать. Третий… возможно, труп с перерезанным горлом в сточной канаве кого-то и шокирует, но вряд ли настолько, чтобы привлечь излишнее внимание.       Зато над самим главарем пришлось поработать как следует — в назидание. А затем — подкинуть куда нужно документы и носители с компроматом на «благодетеля». Тем не менее, Конрад позаботился о том, чтобы не наследить на месте расправы. И все равно Хорус подобных действий не одобрял. Показное убийство могло привлечь лишнее внимание и поставить под удар организацию. По этой причине вместе с инструкциями Кёрз получил категоричный приказ: никаких показательных восстановлений справедливости.       Впрочем, братец сам вряд ли верил в то, что его слова возымеют действие.       За этими мыслями Конрад пропустил момент приземления. Салон взорвался аплодисментами в адрес экипажа, и, собственно, они-то и вывели охотника из раздумий.       Итак, он в Нью-Йорке. Большом Яблоке, как его ещё называли. А значит, стоило как можно скорее выйти на связь с информатором.       Время — непостоянная величина, но его вечно не хватает. Что ж, не стоит его терять — пора действовать.       Сохо, Манхэттен, раннее утро       Тьма и холод. Воздух, кажется, пропитался запахом гниения. Почему-то это он чувствовал отчётливо, хотя и не мог разобрать окружения. Вместо него он видел просто размытые очертания в темноте. Что это, кажется, знамёна?..       Руки. На миг он ясно увидел собственные руки, и тут же пожалел об этом. Они больше напоминали конечности зомби из фильмов ужасов. И откуда это ощущение тяжести в руке, которой одновременно и нет?       И ему показалось, или он услышал звук шагов?..

Ярче, звёздочка, сияй,

Путь-дорогу озаряй…

      Посторонний звук не вплёлся в картину окружающего мира, а словно разрезал его. И без того призрачное окружение теряло свои блеклые краски и нечёткие линии, а женский голос, не принадлежащий этому времени и месту, звучащий мягко и немного устало, становился все более отчётливым и громким.       Юджин поднял голову со скрещенных на столешнице рук и зевнул. Рядом лежал мобильный телефон, из динамика которого лилась разбудившая его мелодия — сработал будильник.

Высоко ты надо мной,

Как алмаз во тьме ночной…

      Юджин сонно потёр глаза и выключил будильник. Ну, вот, пять утра. Толком и выспаться-то не вышло. С другой стороны, мелодия так вовремя прервала чертов сон, который, с небольшими различиями, повторялся с завидной регулярностью раз в две-три недели. Обычно он бывал длиннее, и тогда Юджину приходилось с кем-то сражаться в этом сне, но он не мог вспомнить ни того, как выглядел его противник, ни даже его голоса. Хотя, надо сказать, пусть в этом кошмаре Юджину никогда не удавалось рассмотреть окружение, разбудившая его песня весьма подходила под атмосферу сна. Да, вариант знаменитой колыбельный, написанный для «Мёртвого космоса», звучал как настоящий гимн безысходности. Должно быть, увлечение игрой и навеяло дурацкий сон — это дело началось как раз после того, как Юджин ради интереса прошёл первую часть.       Он до сих пор хорошо помнил чувство пробирающего до костей нездешнего холода, никак не желавшее отступать при пробуждении. Как раз тогда же он так невовремя наткнулся взглядом на сгнившее растение в горшке, стоявшем на полке. Земля в нём раскисла, превратившись в подобие грязного болота. Нет, Юджин отлично понимал, как так получилось — он сам с неделю назад ливанул слишком много воды в несчастный горшок с цветком, забыв, что отверстий в дне у того не было, и вообще благополучно забыв про него. Но тогда, ещё находясь под воздействием грёбаного сна, Юджин так несвоевременно подошёл к полке… В тот момент его охватил леденящий ужас. Невинно загубленное растение в то же утро отправилось в ближайший мусорный бак — Юджин едва смог сдержаться, чтобы просто не вышвырнуть его к чертям прямо из окна.       Нет. Нахрен это всё. Не стоит вспоминать всякий бред…       Мотнув головой, он бросил взгляд на экран ноутбука на столе перед собой — тот всё ещё воспроизводил по кругу подборку песен AC/DC, как и оставлял его владелец. Юджин злорадно ухмыльнулся, переведя взгляд на громоздящуюся на шкафу конструкцию: стопку книг, на которой высилась кастрюля. Край посуды вплотную прилегал к потолку, а на саму неё, словно на голову, были надеты наушники, шнур от которых тянулся к ноутбуку. Что ж, судя по всему, метод мести чересчур шумным соседям сверху всё-таки работал — не стоило шуметь несколько ночей подряд, мешая программисту Юджину Терри работать и отдыхать. Пожалуй, стоило продлить экзекуцию на весь день, дабы не дать врагу выспаться. Как говорится, око за око!       Вид привычной, в меру захламленной небольшой квартиры полностью развеял неприятный осадок после сна, и программист направился на кухню — в конце концов, нужно было ещё закончить с работой, а на сытый желудок ему всегда думалось лучше.       Работа… Мало кто знал, что основной деятельностью Терри было вовсе не программирование, а работа на тех, о ком большинство людей даже не подозревали. На разветвлённую и очень скрытную организацию, преследующую и уничтожающую стригоев. Существ, о которых кому попало знать не стоило. Юджин не удивлялся тому, что в организации состояли и представители их вида. Он, как ему казалось, вообще уже разучился удивляться с тех пор, когда он, будучи мелким чиновником, но уже увлёкшись хакерством, попытался взломать базы данных одной корпорации. Ему следовало тогда вовремя остановится — тем более, что на его плечах лежала забота о неизлечимо больной сестре. После этого жизнь Терри стремительно полетела под откос, и он поспешил ухватиться за спасительную соломинку — согласиться на сотрудничество с Дневными Охотниками, которые явно оценили его хакерские навыки. С тех пор Юджин вот уже несколько лет работал на них, и, в общем-то, в сложившейся ситуации это можно было назвать удачей. Жилье, защита и стабильный неплохой заработок, а Сэнди получала необходимое ей лечение — вот только и работать приходилось временами до пятен в глазах. Что ж, это определённо лучше, чем быть покойником.       Являясь глазами и ушами организации в Нью-Йорке, Юджин постоянно следил за ситуацией в городе, в его обязанности входило сообщать о любых подозрительных случаях и снабжать своих нанимателей информацией. И сейчас он как раз искал нужные сведения для одного из охотников, который должен в ближайшее время прибыть в город.       И здесь начинались проблемы. Всю информацию о старом охотнике-одиночке по имени Абрахам Сетракян, которую удалось найти по своим каналам, Юджин мог бы предоставить. Вот только пойти на контакт с этим человеком охотнику Древних будет непросто — старик, судя по всему, не доверял никому. Конечно, можно было бы попробовать отмахнуться — информацию Терри добыл, а что будет дальше, то уже головная боль приезжего охотника, как говорится, проблемы негров шерифа не волнуют. Вот только хакер знал: не выйдет. Так что придется думать. И если они не смогут связаться со старым охотником, нужно сделать так, чтобы тот сам вышел на них.       «Ладно… сперва посмотрим, кого прислал чёртов босс, а потом уже можно будет думать дальше».       Протеже босса должен заявиться в ближайшие два-три дня. А это значит, что всё это время Юджину придется просидеть дома. Что ж, не самый худший вариант — по крайней мере, продуктов достаточно, а объявившийся сравнительно недавно «кислотный маньяк» уже дважды нападал на людей в паре улиц от дома информатора.       Терри поморщился, как от зубной боли. Сраный псих за месяц изуродовал больше десятка людей. Самое обидное, что брызгавшего в лица случайных прохожих кислотой урода до сих пор не остановили — вроде бы, у него оказались высоко сидящие влиятельные родственники. После одного из нападений его опознали несколько свидетелей, но засранца все равно в итоге отпустили…       «Чтоб вас, чёртовы бюрократы!»       Стук в дверь отвлек его от невесёлых мыслей. Условный стук — значит, это охотника принесло ни свет, ни заря. Что ж, следовало ожидать…       Заглянув в глазок и в очередной раз пожалев о том, что до сих пор не установил на лестничной клетке камеру, Юджин убедился, что незнакомец один. Осталось удостовериться в том, что явился действительно свой. Негромко, но так, чтобы человек за дверью его услышал, Терри произнес:       — Не слишком ли рано?       Простая фраза, которая не должна вызвать у непосвященного подозрения. Таким же простым должен быть ответ.       — Как и договаривались. — Голос собеседника прозвучал несколько отстранённо. Все точно — как по книге.       — Заходи. — Юджин привычно отпер оба замка и, распахнув дверь, сделал шаг назад, впуская охотника в квартиру и стараясь разглядывать его не слишком явно.       Пока, на первый взгляд, трудно было сказать много. Незнакомец, худой и бледнокожий, возвышался над не особенно-то низкорослым Юджином на голову или даже больше. Трудно было определить на вид его возраст — явно молодой, скорее всего, ему нет и тридцати. Но выглядел охотник так, будто не спал пару суток, все это время разгружая вагоны. Вот только наверняка если надо, он запросто свернёт информатору шею голыми руками.       Охотник не держал оружия на виду, но в том, что у того наверняка была заготовлены на всякий случай пара-тройка убойных сюрпризов, Юджин даже не сомневался.       — Дверь закрой, — почти шепотом добавил информатор, впрочем, охотник как раз сам собирался сделать это, не дожидаясь напоминания.       Конрад, стоило отдать ему должное, на незнакомой территории сориентировался быстро и даже не заблудился, отправившись по адресу информатора. Мегаполис быстро перестал казаться чем-то непривычным, хотя толпа в глазах охотника по-прежнему оставалась неизбежным злом. Наверное, дело было все-таки в воспоминаниях, которые в основном портили жизнь, но в этот раз помогли адаптироваться.       Простая фраза, служившая паролем, Кёрза не удивила. Исполненная неуместного пафоса и наворотов словесная конструкция неминуемо привлечёт лишнее внимание, в то время как простые слова, но подобранные так, что вряд ли случайно всплывут в голове непосвящённого, не вызовут подозрений.       Теперь Конрад мог рассмотреть информатора — мужчину абсолютно непримечательной наружности, настолько обыкновенной, что вряд ли он бы смог кому-то запомниться или привлечь к себе внимание в толпе. Говорят, что именно из таких, при наличии других нужных качеств, конечно, получаются отличные шпионы. Скорее всего, ему было от тридцати до сорока лет, сказать точнее было сложно. А взгляд — внимательный, цепкий. Впрочем, среди агентов Древних нет бестолочей.       — Итак, значит, это с тобой мне придется работать, — скорее, заключил, чем спросил информатор и протянул охотнику руку: — Юджин Терри.       Охотник смерил информатора еще одним оценивающим взглядом, а затем ответил рукопожатием.       — Конрад Кёрз.       — Значит, так, — продолжил Юджин, — как сообщил мне босс, я должен ввести тебя в курс дела. Я навел справки об интересующем охотников человеке. — Жестом пригласив охотника следовать за собой, Терри направился в комнату, оказавшуюся небольшой и несколько захламленной. На письменном столе возле окна в окружении нескольких немытых кружек стоял ноутбук. Но внимание Конрада больше привлекла одна из стен, целиком представлявшая собой карту Нью-Йорка и окрестностей. Карту испещряли разноцветные линии и отметки, во многих местах кнопками были прикреплены какие-то заметки, фотографии и газетные вырезки, встречалось и немало сделанных от руки подписей.       Между тем Юджин, заняв вращающееся кресло перед столом, сообщил, не поворачиваясь к собеседнику:       — Смотри, — на экране всплыла фотография пожилого мужчины, или, скорее, глубокого старика, тем не менее, выглядящего весьма неплохо для своих лет. — Профессор Абрахам Сетракян. Переехал в Большое Яблоко около двадцати лет назад, владеет ломбардом в Гарлеме. Мне пришлось потрудиться, чтобы его пробить… Является небезызвестной фигурой на местном чёрном рынке — собственно, через него и удалось достать часть сведений.       — Ты знаешь адрес ломбарда?       — Э, нет, приятель, нет и ещё раз нет, — категорично заявил информатор. — Судя по тому, что я успел узнать, старик — просто параноик. Попытаешься влезть к нему в открытую — и вряд ли он станет союзником Дневных Охотников. Можешь сам убедиться. — Юджин кивнул на экран ноутбука, где как раз была открыта папка с нужными файлами.       Конрад кивнул, признавая правоту собеседника — в конце концов, не стоило, не разобравшись, ломать дрова. Отступив на шаг назад, охотник, нахмурившись, осведомился:       — Хорошо. В таком случае, что ты предлагаешь?       — У меня есть некоторые мысли. — Информатор щёлкнул пальцами. — Знаешь, как говорят, если гора не идёт к… В общем, нужно устроить так, чтобы старик сам вышел на тебя.       — И у тебя есть идеи, как это устроить?       Юджин развел руками:       — Увы. Нужно дождаться удачного случая, а я пока что подобного не замечаю. Придется ждать. К слову, решишь прогуляться — смотри по сторонам: у нас тут по городу бегает псих, поливающий людей кислотой, которого никак не поймают.       — Хорошо прячется?       — Нет, — с нотками злой досады в голосе ответил Терри, — просто у этого засранца оказались правильные родственники и связи в верхах. Джоуи Сэйдж, двадцать семь лет. К сожалению, он из семьи более чем состоятельной и влиятельной. С месяц назад облил кислотой какую-то не ответившую ему взаимностью девку. Дело замяли, и этот урод, видимо, решил, что ему дозволено всё и ничего за это не будет. С тех пор несколько раз нападал на людей все с той же кислотой — как итог, с десяток бедолаг изуродованы на всю жизнь, один ослеп. Сэйдж выбирает в качестве жертв исключительно белых, в основном женщин, уж не знаю, чем они ему насолили. После одного из случаев его опознали несколько свидетелей, но дело вновь замяли.       Слова информатора о разгуливающем по улицам маньяке с банкой кислоты наперевес оказалась охотнику совсем не по душе — и вовсе не из-за опасений угодить в число жертв. Как по заказу, Юджин сообщил, что собрал о нём всю информацию, которую только смог добыть.       — А что свидетели? — Кёрз обернулся к Юджину. — Ты наводил о них справки?       — Разумеется. — Информатор ткнул пальцем в одну из папок, видимо, забыв про курсор. Название папки он, судя по всему, набирал из первых попавшихся букв. — Один из них, офицер какого-то там специального подразделения, чёрт ногу сломит в этой военщине, пытался добиться, чтобы Сэйджа хотя бы признали невменяемым и изолировали от общества. Без толку. Так что плюнь на это дело — законными методами справедливости ты всё равно не добьешься, а незаконными действовать тебе запретил босс. Да-да, я это знаю, — и добавил после короткой паузы: — Надеюсь, этого урода Сэйджа когда-нибудь пристрелят в тёмном переулке. Или он плеснёт в гламурную физиономию дочурки какой-нибудь большой шишки, а папаша окажется умным и наймет киллера.       В голосе информатора звучала неприкрытая неприязнь. Что ж, неудивительно, учитывая, что потерявший страх и осторожность от своей безнаказанности ублюдок бродит по улицам.       Высказав еще пару столь же теплых и ласковых пожеланий в адрес Сэйджа, Юджин открыл один из файлов:       — Тот самый принципиальный вояка, — прокомментировал он. Конрад вскинул брови, попутно подумав об иронии судьбы и странных совпадениях. Светлые волосы, правильные черты лица, зелёные глаза — даже на небольшой фотографии он был прекрасно узнаваем.       «Пусть я и видел его только тогда».       Не успел приехать, а один из братьев, можно сказать, обнаружен. И по всё той же иронии судьбы, именно тот, который вряд ли пойдёт с Конрадом на контакт.       — А имя? — шрифт на скане был мелким и с расстояния разбирался с трудом.       — Лион Джонсон, — пожал плечами Терри, переключаясь на следующий файл. — Так, кто тут у нас ещё?.. Миа Вестер, на которую Сэйдж и нацелился. Ей повезло, что вояка и ещё двое оказавшихся поблизости парней среагировали вовремя. Вот один, а вот второй, — ещё два досье с фотографиями. — И женщина средних лет, школьная учительница, она и вызвала копов. Вообще, я сравнивал наш случай с подобными ему в разных городах и странах. Закономерность прослеживается — почти всегда подобное совершают на почве ревности придурки, которые, как говорят русские, едва слезли с пальмы. Но у нас, судя по всему, парень вошел во вкус и потерял самоконтроль от безнаказанности. Надеюсь, его всё-таки кто-нибудь пристрелит. — Юджин устало вздохнул и, развернувшись в кресле к охотнику, продолжил другим тоном: — Но это не наша забота. Пока что первый вопрос на повестке дня — профессор. Я думаю, тебе полезно будет ознакомиться с информацией, которую я собрал.       Да, информатор своё дело явно знал, хотя и вёл себя весьма панибратски. Теперь оставалось лишь приманить старого профессора… а заодно убрать с улиц обнаглевшего ублюдка.